– Хорошо, хорошо, – Глеб медленно помотал головой из стороны в сторону. – Давай я расскажу тебе, что ты такое. Пешка, никто. Также как и я, и только благодаря мне и своим мозгам ты всё ещё жив.

– Если ты думал меня этим поразить, то тронуть до глубины души не получилось, – рука начала затекать, но опускать я её уже и не думал.

– О, даже так? Хорошо. Давай начнем с Вики, – он сделал паузу и очередную затяжку. – Тайный шпион, о котором мы знали чуть ли не с самого начала. Она следила за тобой, мы следили за ней. И всё ради чего? Что она тебе пообещала? Сколько лжи ты слышал от неё ежедневно? Ты вообще знаешь, как её зовут?

– Она обещала, что мое изобретение не будет убивать людей. Зачем мне её имя, если я знаю этого человека?! – ответил я. Почему они сразу её не задержали? Зачем позволять работать шпиону в таком объекте? И если они всё знали с самого начала, наш план был обречен. Тогда какой вообще в этом смысл?

– Ты веришь в эти сказки? Мир – это затишье перед бурей, и нужно быть на стороне тех, у кого палки круче. Всё, что ты видишь, построено для защиты или нападения! Либо для помощи в этом. Наша жизнь – это война, и мы успешно в ней проигрываем. Ты думал, что знаешь, кто я, до этого момента, так вот, я всё тот же Глеб, – он скрестил руки и кивнул, давая мне слово.

– Кто убил Вику? – расстроенно спросил я. Всё ещё трудно смириться, что люди, которые меня окружают, мне недоговаривают. Все мы носим маски, но это уже чересчур.

– А какая разница, кто её убил? Она вывела нас на след информаторов и проделала прекрасную работу по подрыву своей же сети. Больше этой ячейки нет, и всё благодаря тебе, вообще тебе даже медаль можно дать. Но по новостям говорят, что убил её ты, – он смотрел на меня спокойным взглядом, и мне захотелось всадить ему пулю в ногу. Я был зол, нет, даже взбешен.

– Я её не убивал! – слишком часто в последние дни эта фраза всплывала у меня в голове.

– Знаю, но кто тебе поверит? Если хочешь знать, она не мучилась, – он затушил окурок о подошву сапога. – Расул, от него не ожидал. Когда я поручился за него, подставил свою шею, он возненавидел «Колесо»! После того как я дал ему власть, богатство, спас жизнь, он посчитал, что твой должник! Ха, знаешь, работать под прикрытием действительно сложно. Но Расул свое получит.

– Не зря он дал мне рабочий пистолет, ты просто можешь этого не увидеть, – я нажал на спусковой крючок, и лавочка слева от Глеба треснула от пули. Посмотрев на это, он вздохнул.

– Ты просто ненормальный, поэтому отлично сошёлся с Расулом, но вирус, ты действительно думал, что он сможет сломать защиту лучшего исследовательского комплекса в мире? Да спам из интернета бывает страшнее. Пустышка весь ваш план, и за тем, как ты пытаешься играть в шпиона, была забавно наблюдать.

– Так, значит, это всё спектакль, но зачем? К чему комбинации, сложные ходы? Почему вы это допустили?! – я кричал, забрызгивая пистолет слюной.

– Есть много способов сломать человека, и это один из них. У нас уйдет уйма времени на перенастройку твоего кода под других, а так есть ты, и бежать тебе некуда. Сдавайся, и всё будет как прежде, наймем тебе смазливую секретаршу, будешь сидеть, чай пить и заниматься любимым делом. Вернёшься к обычной жизни, разве ты не этого хочешь? Скажем в новостях, что тебя похитили и оклеветали шпионы, также они и убили Вику. Станешь героем, черт, даже я бы согласился, будь на твоем месте.

– Не будет уже как прежде. Ничего уже не будет, – все внутри меня сломалось. Игра? Все мои переживания, страдания – просто игра? Я им нужен, чтобы сэкономить время. Какой вопиющий вздор, без меня у них ничего не получится. Нет, он лжет и всегда мне лгал.

– Будет, ты, главное, опусти оружие, и пойдем, – Глеб повернулся ко мне спиной и сделал пару шагов в сторону двери. Я не пошёл за ним, и, обернувшись, его лицо исказилось и обрело хищное выражение. – Ладно, не хочешь по-хорошему – будем говорить по-другому.

Он вновь направился в мою сторону, но выстрел в пол остановил его, хотя теперь расстояние между нами было метров пять, не больше.

– Ты всегда мне нравился. Причудливый, идущий к своей мечте, человек с огромной целью, не губи это, я пытаюсь помочь. Знаешь, мы ведь потеряли твой след после комплекса. Кто-то грохнул водителя, что работал на нас, и ты испарился.

– Ну, видимо, у вас не хватает компетентных кадров, раз набирают таких наблюдателей, – напряжение между нами нарастало с каждой минутой, и пот проступил у меня на лице. Было ужасно жарко стоять в этой куртке с вытянутой рукой. Свет свечей опалял мою спину, а голова взрывалась от происходящего.

– Антон сдал тебя за круглую сумму и одобрение комитета, – пожав плечами, Глеб продолжил: – Он всегда был алчным человеком, и доверять ему было ошибкой. Уверен, что он бы продал даже свою жену, чтобы подняться чуть повыше. Поэтому единственный твой друг, что всегда тебе помогал, я! Не Расул, из-за которого ты чувствуешь вину за смерть Андрея и Рената, и да, Рената убил Расул, если тебе интересно, – он сделал паузу и продолжил: – Не Антон, который струсил и продал тебя, когда запахло жареным, и не Вика, что разрушила твою жизнь, а я!

– Вранье, он меня предупредил перед вашим приходом!

– Антон тебя предал, Расул тебя предал, Вика тебя подвела к этой ситуации. Бедный мальчик, чьи мечты пошли прахом, вундеркинд, который запутался в своей же жизни. Пойдем со мной и пропустим по бокалу пива, иначе, ну, ты знаешь, я всегда выживал.

Его лицо было каменным, но в глазах горел огонь. Боль встала у меня комком в горле, будто родная семья отреклась. Он ждал и никуда не спешил, кукловод, что называет себя другом, который всегда лгал. Отличные актеры все они, окружавшие меня марионетки в руках судьбы. Я не хотел верить его словам, но они были логичными. Всё происходящее было для того, чтобы сделать из меня ещё одну марионетку, сломать.

– Ты ещё и думаешь? У тебя всего два выхода: пойти со мной, ну, или умереть предателем и шпионом. Разве такую память ты после себя хотел оставить? – Глеб сделал ещё пару шагов в мою сторону и остановился.

– Знаешь, у меня есть и третий выход. Я могу просто уйти, и ты сделаешь вид, что не нашел меня. Отпусти, Глеб, уйди в сторону.

– Извини, – он оскалился, показав белоснежные зубы. – Но ты либо выйдешь со мной, либо вперед ногами, слишком много поставлено на карту.

– Такой выбор ты дал Вике, когда убивал её?

Рука Глеба резко дернулась за спину, и, пригнувшись, он побежал на меня. Будь я отличным стрелком, всё могло быть иначе. Выстрел не прозвучал, хотя ноги Глеба подкосились, и он, проехав на коленках еще немного, запрокинул своё тело на спину. Изредка подрагивая конечностями, он был похож на рок-певца, что дал свой последний концерт. Говорят, что время замедляется, когда происходит опасная ситуация, но ничего подобного не произошло. Вот мы разговариваем, а вот мой пистолет уже лежит на полу, и я стою над телом своего лучшего друга. Правда, никаких чувств, кроме обиды и боли, у меня уже не осталось в этом мире. Выстрел угодил прямо под правый глаз, и теперь кровавые слезы заливали его. Слезы текли и по моим щекам. Я даже не целился, он сам налетел на пулю и был моей четвертой жертвой. Они будто были рядом с подсознанием: Ренат, Андрей, Вика, Глеб. Сколько ещё людей умрут по моей вине? Рука судорожно щупала флешку, что была в кармане штанов, пока я разглядывал остывающий труп. Интересно, куда потянулась его рука? Перевернуть тело ногой не такое и простое занятие, поэтому, приподняв его двумя руками, пришлось немного постараться. Пистолет, обычный черный пистолет, значит, этот засранец хотел убить меня всё это время. Взяв его в руки, он показался легче и удобнее того, что лежал на полу. Шагая к своей сумке, я ничего не чувствовал, будто во мне погибло всё. Неожиданно двери распахнулись, и свет начал заливать помещение с криками. Вздрогнув, я побежал в комнату священника, бросив вещи на полу и движимый лишь инстинктом выживания. Прыгнув в комнату, плечо обдало ужасной болью, будто раскаленный штырь вонзился в него. Собравшись с силами, я выстрелил в окно из пистолета и выпрыгнул. Дальше мой путь был как в тумане: деревья, темнота, бег и слабый свет фонарей за спиной. За мной гнались как за диким животным, и единственное, что меня спасало, – это начавшаяся метель. Кусочки снега прилипали к лицу и щекотали глаза, которые слабо видели, а рука с пистолетом грелась о теплую кровь, что вытекала у меня из плеча. Прошел час или, может, десять минут, но погоня за мной прекратилась или мне так показалось, вокруг одни деревья и белый снег, что кружил и завывал. Облокотившись на одно из них, я медленно сел в сугроб и попытался разглядеть своё плечо. Пуховик в области руки весь красный, и это явно плохо.

– Эй, ковбой, ну как твои дела? – вдруг передо мной из метели вышел Глеб с сияющей улыбкой. Только вот она была вся в крови.

– Уходи! – перекрикивая ветер, ответил я призраку, ему же не приходилось кричать. Его голос был у меня в голове.

– Вот так встречают старых друзей в лесу? – он присел на корточки и коснулся ранения. Боль усилилась настолько, что я прикусил губу. – Скверно выглядишь, тебе, наверное, пора к доктору сходить.

– И где ты найдешь доктора в лесу? Ты галлюцинация? Если нет, то прости, – я попытался отмахнуться от него, но он лишь рассмеялся.

– Тот мир, который мы знаем, – это галлюцинация, которая внедрена в сознание клетки, чтобы та сильно не страдала. В какой-то момент всё закончится и всё вернется к клетке.

– Да ты, мать его, философ, – становилось очень жарко, но снять пуховик уже не хватало сил.

– Не знаю, ты ведь разговариваешь сам с собой, – Глеб улыбнулся и ушёл в метель, оставив меня одного.

Дотянувшись до кармана штанов единственной функционирующей рукой, я достал коробочку. Интересно, каким меня запомнят люди? Убийцей, шпионом, предателем? Всё уже было не важно. Всю свою жизнь я шёл к чему-то, искал то, ради чего стоит жить. Не семью, чтобы погибнуть обычным человеком в тепле своей кровати. Да и подыхать ради государства, которое отплатит тебе медалью на грудь посмертно, тоже не хотелось. Чего вообще я хотел от этой жизни? Слезы катились по моему лицу, а грудь содрогалась, будто внутри всё сжимается. Долбаное кресло, и сдалось мне оно? Я так хотел быть необычным в этом мире, что стал обычным неудачником. Они доделают мой проект, если верить Глебу, доделают и вычеркнут мое имя из истории. Возможно, обо мне сложат легенду как о фонтане Кракена, и мужчина, стоявший у памятника, расскажет её мальчику. Интересно, смогла ли добиться Аня своей цели или так же, как я, споткнулась на жизненном пути и теперь страдает? Наверное, узнать мне это уже не удастся. Смотря на пистолет Глеба, мои слезы потекли ручьем. Жизнью надо дорожить, но я ведь никогда не слушал советы других людей. Я ученый, создатель, а у таких людей свой жизненный путь.

– Пора нажать на стоп-кран, – в мой висок уперлось дуло пистолета.

***

Теплый ветерок залетал в её студию, развевая кончики волос. Она уже почти закончила картину, но в ней не хватало пары цветов, чтобы придать смысл. Какой бы цвет выбрать из палитры? Более светлый и согревающий. Как погода, что стояла за окном, как и её жизнь. Нанеся пару мазков на воплощение нового солнца, она выдохнула, восхищаясь работой. Который час уже она стоит перед холстом и передает на него свои ощущения? И вот он завершён, один из многих. Оторвав взгляд от картины, она начала любоваться своими работами, что были в студии. Её желания давно осуществились, и она занимается своим любимым делом, которое полностью поглощает. Выйдя на балкон, она улыбнулась солнцу и океану, что шумел недалеко от дома. Счастье, наверное, это оно и есть, когда просыпаешься каждое утро с улыбкой на лице и живешь с ней до самого заката. Любые жизненные трудности – они лишь в голове у людей, и главное – в них не запутаться. Мы сами придумываем себе проблемы, а у неё были дела поважнее. Потянувшись и зевнув, она ещё раз пробежалась взглядом по готовой картине, удовлетворенно фыркнув.

– Жизнь нужно раскрасить так, чтобы было приятно глазу, – сказала она, глядя на картину томным взглядом.

Ну а теперь настала пора более скучной работы, где нужно сидеть за ноутбуком, проверяя почту. Очередное приглашение на выставку, заказ красок, листать почту было рутинно и неинтересно. Её не покидало чувство творца, что завершил проект и должен приступить к новому. Письма от друзей и ещё одно затерявшееся от неизвестного отправителя. Написанное на родном языке. Переехав уже из той страны, она редко получала оттуда известия, и любопытство подстегнуло её.

«Привет, Аня, пишет тебе твой старый друг в надежде, что у тебя тот же почтовый ящик. Хотя ты всегда любила перемены, надеюсь, оно дойдет до тебя. Наверное, не скоро у нас с тобой получится пообщаться, но, надеюсь, когда-нибудь это случится. Как твои дела, спрашивать смысла нет, вообще самый глупый и простой вопрос, который задают люди. У нас тут холодно, и, надеюсь, там, где ты сейчас, светит солнце. Моя жизнь складывается странным образом, но она всегда складывалась так, и очень часто я думаю о тебе. Уже нашла свой путь и смогла стать той, которой всегда хотела стать? Как твое творчество? Всё ещё пишешь стихи или стала уже известной художницей? Ладно, надеюсь, ты не работаешь на заводе и не получаешь копейки. У меня получилось изобрести, можно сказать, мою вечную зажигалку, но я не уверен, стоило ли оно того. Всё чаще меня посещают мысли об одиночестве и тебе. Наверное, стоило больше уделять внимания нашему общению. Ну да ладно, может, мы ещё посмеемся над нашими глупыми шутками, попивая чай. Знаешь, я тоже написал стихотворение, вспоминая о тебе, и, может, твоя творческая натура оценит его по достоинству.

Холодное солнце, мечта позабыта,

Два пика угрюмо стоят надо мной,

В отеле скрываясь от холода лика,

Я тихо сижу, заболевший тобой.

Подкину все вещи вдруг в чистое небо,

Лежать мне не хочется в старом бору,

И солнца тепла мне не надо от лета,

Я снова ту осень прекрасную жду.

Там Кракен мне снится, когда вдруг задремлю,

Он молча внушает страх и любовь,

И я ему верю, хочу ему верить,

Но вновь пробирает всё тело озноб.

По воле своей притворюсь, что не помню,

Твой образ в моей голове навсегда,

Люблю тебя, Аня, и все ещё помню,

И жизнь я свою отдаю для тебя.

Сразу говорю, не суди строго, но всегда хотелось тебе написать. Гордость, наверное, не позволяла, а как взгляну на себя прошлого… В общем, я был идиотом, и ближе тебя по духу, пожалуй, у меня нет человека. Что-то сильно подался в сентиментальности. Внизу ты найдешь архивы, которые следует передать твоим друзьям ученым, если они у тебя есть. В другом же случае просто отдай их правительству, но только не нашей страны. Скажу сразу: задача эта будет нелегкой и, возможно, даже очень опасной. Надеюсь, ты правильно меня поняла, и желаю тебе счастливой жизни.

P. S. Возможно, напишу тебе ещё через две недели, ты мне не отвечай, сообщение не дойдет».

Аня впала в ступор от этого сообщения и ещё несколько раз его перечитала. Живешь себе, и вот частичка прошлого, от которого она ушла, вновь вернулась. Зачем ей передавать файлы, если он ещё напишет? Может, опять ведет свою глупую игру или совсем впал в безумие от одиночества?

– У тебя какой-то потерянный вид, Анна, – любимый муж подошёл и обнял её, что помогло ей расслабиться и успокоиться. – Весточка из дома?

«Хорошо, что он не знает ее язык», – промелькнуло у неё в голове. Не хватало ему еще голову забивать ерундой.

– Обычное сообщение от старого друга, ничего интересного, приготовь мне кофе, дорогой, а то я устала.

Он ещё раз обнял её и поцеловал в щеку, а Аня погладила его по руке и проводила взглядом. Прошлое должно остаться в прошлом, Аня закрыла сообщение и пошла любоваться закатом.