Czytaj książkę: «Заблуждение. Роман про школу. Том 2», strona 3

Впрочем, я продолжаю освещать действия и далее замечаю, что на этот раз, исходя из копилки общих умных соображений, появившейся не далее, чем вчера, никто не собирался навязывать Косте какие-либо вопросы. Мы с друзьями успели договориться о том, что теперь будем ждать действий от него, – ибо если он снова стал прежним, то наверняка сам захочет все нам объяснить и рассказать. Главное же – не демонстрировать напоказ наше дикое стремление разговаривать. Пусть сам все поймет и не ошибется.

Итак, после урока правоведения Костя с каким-то вопросом подошел к Ставицкому. Мы же всей гурьбой выбежали из класса и… отчего-то опять дружно встали у двери. Даже и не помню сейчас, кому пришла в голову идея повторить действия понедельника, – но, в общем, как под гипнозом, мы столпились в одном месте и, наверно, даже заслонили собой всякий проход в кабинет Ставицкого.

Поняв всю неправильность нашего расположения, мы быстро перестроились, но даже этого времени оказалось достаточно для того, чтобы Костя пулей пролетел мимо нас. Причем пролетел он крайне спокойно, даже и не посмотрев на это вавилонское столпотворение, хотя, наверно, мы достаточно объемно оказались в зоне его внимания (еще бы мы не оказались!). Теперь наше состояние впору было описать как «застывшее», да и вид, думается, был дурацким.

– Чего ж, …, стоим? – наконец, очнулся Саня. – Давайте за ним.

И мы двинулись.

Вообще, было интересно узнать, куда так помчался Костя. Следующим уроком по расписанию у нас значилась литература, но у меня было совершенно железное предчувствие, что наш друг направился совсем не к кабинету Федоровой. Оно меня не обмануло – Костю мы на той перемене потеряли.

А во время остальных перемен догонялки решили не устраивать. Такова была мысль Любы:

– Может, у него дела какие есть?..

«Логично, – подумал я, – он может и к Долганову заходить, и к Щепкиной…»

Тем не менее следить за Костей мы не переставали. И вообще, по сути, всю первую неделю учебы мы только и делали, что наблюдали за ним, пытаясь понять причины его отстранения.

Повременю пока с оценкой результатов – тем более что есть один очень интересный факт. Я, конечно, всегда знал, что информация в компанейской среде передается едва ли не со скоростью света, но я никак не подозревал, что о перемене в Косте все будут наслышаны настолько быстро. Ведь явно не случайно в среду, по дороге домой, Дима Кричевский, полдороги бежавший за мной, отдышавшись, спросил:

– Коля! А что случилось с Костей?

– С Костей? А что?

– Да я сегодня несколько раз проходил мимо него, – а он со мной даже не поздоровался. Хотя мы дружим два года. Вот я не понимаю: как так? Обычно мы всегда здороваемся.

– Ты тоже заметил… – констатировал я.

– Да не только я. У нас весь класс так. И параллельный тоже.

– Ну, вся Компания удивлена!..

– И что в итоге с Костей?

– Да пока не ясно. Никто ничего не знает.

– Серьезно? – порядочно удивился Кричевский. – А что, Костя ничего вам не объяснял?

– Да если б захотел… Но я подозреваю, что все понимает только он сам.

– Вот как… – понял Дима. – Значит, я зря надеялся, что ты мне все расскажешь?..

– Выходит, что зря. Но я действительно ничего не знаю.

– Печально.

– Да. Я буду рад, если найдется человек, который в курсе. А пока – так.

– Ясно.

– Впрочем, ты не знаешь, сколько интересных версий уже придумали наши друзья, – заметил я. – Одни говорят, что Костя заболел, вторые – что ему на голову упал кирпич, – тут Дима усмехнулся. – Есть версии про несчастные случаи, про неудачи. Многие базарят об усталости и о том, что его все …. Мнение о влиянии потусторонних сил – это уже вообще жесть…

– Ха, ни хрена себе!..

– Да, Дима, это вот столько мнений! Но самое ужасное то, что мне все это приходится слушать! – а я так хочу узнать правду, – признался я.

– Ну, удачи тебе, – пожелал Дима, и мы распрощались.

То, что я сказал Диме, – не шутка. Я действительно очень хотел знать о том, что же случилось с Костей, – и версий, правдоподобных и не очень, присутствовало в избытке и с большим запасом. И по-прежнему все они проходили через меня. Вот, например, знакомый мой из 5б – Ваня Кранов – с хорошим апломбом уверял меня в том, что в этом происшествии не обошлось без фантастики. Так и говорил мне:

– Я думаю, что его просто захватили пришельцы! Вот он и стал другим.

После такого мне оставалось только откровенно смеяться.

Вообще, я даже не осознавал, какая версия казалась мне наиболее реалистичной. Уж больно много информации свалилось на мою голову, и я запутался в ней, как путается иногда хороший адвокат в показаниях свидетелей. Впрочем, наверно, самым правильным решением было все-таки принять позицию Даши Красиной и последовать ее словам: просто подождать. Если же ничего не изменится – можно начать действовать.

Правда, Даша говорила о неделе. Неужели столько еще времени Компания будет без Кости?

Тем временем наблюдения, проводившиеся всю первую учебную неделю года, давали нам определенную пищу для размышлений. Мы активно обсуждали некоторые изменения, произошедшие в Косте, – изменения, впрочем, пока незначительные и чисто социального характера, – и не без удивления замечали, насколько вдруг массовой – в рамках школы, естественно – стала эта тема. Она не спадала и постоянно крутилась по классам, – и, кажется, мало кто в эти дни не желал сказать хоть слова о Таганове. Однако… Стоит ли этому удивляться? Ведь популярность Кости в нашей школе очень велика, и немногие могут вызвать хоть где-нибудь схожий интерес.

Интересно, что даже об учебе Компания думала заметно меньше, чем о своем лидере. И это примечательно, ибо май с июнем уже не за горами – пора бы, кажется, побеспокоиться о хорошем аттестате да и задачки из ЕГЭ начать решать… Да конечно, пора! Пора… Но разве возможно это на фоне того, что происходит в школе?!

Наступил уже вечер субботы, а это время всегда было едва ли не самым горячим на неделе для Компании, ибо именно в такое время традиционно обсуждались и окончательно утверждались наши планы на воскресенье. Фиксировал их обычно Костя: он всем звонил, со всеми договаривался, каждому разъяснял детали… Тогда же окончательно принималось и время будущей встречи. Надо, впрочем, заметить, что, вообще-то, идеи на уик-энд обговаривались в течение всей недели, и любой представитель Компании когда угодно мог предложить что-либо свое, авторское. В идее содержались мысли о том, куда можно было бы сходить, когда именно, каковы цены, как туда добраться, есть ли рядом место, где можно поесть, каков резон сбора и т. д. Затем все накопившиеся предложения собирались в одну единую большую кучу, и нам сообща удавалось принять то или иное решение. Бывали, конечно, случаи, когда мы сталкивались с определенными затруднениями, и в такие моменты всегда очень быстро разгорался спор, олицетворявший собой столкновение нескольких идей, но до скандалов у нас дело никогда не доходило. Все решалось мирным путем, пусть даже кому-то и приходилось идти на уступку, – зато потом Костя с необычайной радостью говорил об абсолютной демократии, царящей в Компании, а в воскресенье все проходило уже по плану. Да, конечно, иногда, ввиду самых разных причин, некоторые моменты корректировались непосредственно по ходу действа, и порой это вызывало у нас определенную грусть, – но что поделаешь?.. Форс-мажор есть форс-мажор.

Так получилось, что из-за чрезмерного обсуждения изменения Кости о планах на новое воскресенье – 18 января – практически никто не успел подумать. Лишь в субботу мы озаботились этим вопросом и сразу порешили, что в последний день недели собраться непременно стоит. К сожалению, вживую поговорить с главным организатором нам тогда не удалось, и мы сразу осознали, насколько это большое упущение, – но возможность связаться никуда еще не подевалась, и, придя домой, я вскорости набрал номер Таганова, чтобы завести с ним, как казалось, традиционную для нас беседу. Увы, разговор наш не заладился сразу.

– Так ты хочешь, чтобы я рассказал насчет завтра? – спросил Костя – как послышалось, несколько удивленно.

– Ну конечно, – ответил я.

– Хм… Да мне особо нечего сказать.

– То есть как «нечего»?

– Да просто. Мы вроде никуда не собирались, – как бы напомнил Костя. – Вернее, вы.

Эти слова напрочь выбили меня из ритма беседы, и настроения, и каких-либо намерений. Я лишь смог спросить:

– Почему?

– У меня есть свои планы, и я планирую их реализовать. Если вы куда-то собираетесь – сходите, конечно, – деловито произнес Костя.

– Что?! – обалдел я. – Да о чем ты говоришь? Какие свои планы? Мы же в Компании, ты всегда все решал…

– А в этот раз без меня, – бросил Костя. – Мне жаль, что вы к этому привыкли, но сейчас мне нечем вам помочь. Удачи, – сказал напоследок Костя и прекратил сообщение.

– Вот так, – сказал я сам себе, продолжая держать мобильник в руке. Это длилось пять минут, и я не мог сойти со стула, на котором сидел. Потом позвонил Арман:

– Ну что? Мы куда-нибудь едем?

– Черт, я даже не знаю, – в сердцах крикнул я. – У Кости свои планы.

– Планы? – не понял Арман и поинтересовался: – Какие? Он так и сказал?

– Вот точно так.

– А когда?

– Что?

– Ну, когда он сказал?

– Да только что. Пять минут назад.

– Да ладно?! Ну ничего себе! Я ему тут целый час трезвоню и никак не могу дозвониться! – а тебе он сказал, что у него планы.

– А что, на твои звонки он не отвечает? – поинтересовался я.

– Сейчас проверю. Пусть будет еще одна попытка, – решил Арман и временно оборвал связь.

А через две минуты телефонный звон раздался вновь – на линии опять был Хатов.

– Ну что, – спрашиваю я, – дозвонился?

– Нет! – с досадой крикнул Арман. – Так вот и не отвечает!

Должен отметить, что слова Армана вызвали у меня определенные негативные эмоции. Я был неприятно поражен, и, пока обдумывал его сообщение, он продолжал:

– Ну нельзя же так! Друг звонит второй час, а он – не отвечает! Ну, что это такое? Это же просто какое-то хамство! Неуважение!

– Ладно, не горячись, – попытался успокоить я Армана, хотя прекрасно понимал, что он чувствует. – Надеюсь, это случайность.

– Да уж странно как-то… – сказал Арман, и мысленно я не мог с ним не согласиться, но пока разговор поспешил завершить.

Просто я знал, что для меня это не последняя беседа на сегодня. Позже мне позвонили Даша, Леша, Женя, Павел, Миша и Саня – и каждый из них выразил непонимание, почему не удается связаться с Костей. Параллельно с этим я не мог понять, как это удалось мне, причем с первого раза, – поэтому я решил, на всякий случай, позвонить еще раз.

И худший вариант сработал – второго разговора не случилось, абонент был недоступен.

А на все последующие звонки мне пришлось отвечать одинаково:

– Ничего не знаю. У Кости свои планы.

Как-то исправить ситуацию уже было нельзя. Это был необратимый процесс, который вполне логично привел к тому, что в это воскресенье мы так никуда и не пошли. Глупо говорить, что все произошедшее явилось ударом для Компании, но один плюс все же был: теперь, после такого провала и выхода Карины и Вики, прояснилась очевидной необходимость хоть как-нибудь действовать. И уже вечером воскресенья Даша в соцсети написала мне:

«Наверно, настала пора поговорить с ним. Только уже по-нормальному».

Я, в свою очередь, выразил согласие.

Вообще, мне почему-то так и казалось, что теперь, по истечении этой недели, внимание к поведению Кости хоть немного стихнет, и нам удастся спокойно с ним все обсудить.

Глава 3. Собрание

В очередной понедельник, 19 января, меня еще на подходе к школе окружили семиклассники. Как оказалось, они уже давно – аж с середины декабря – заметили в Косте нечто странное. Конкретных объяснений я от них так и не добился, но зато с удовольствием послушал их забавные догадки и предположения. Впрочем, пусть Читатель поверит, что я не только смеялся, – в конце концов, мне нужно было как-то объяснить им, что дело это все-таки серьезное и что не стоит раньше времени устраивать из него шоу. Предполагаю, что они меня поняли.

Но это были еще мелочи. И если на той неделе все кому не лень только обращали внимание на странное поведение Кости, то теперь настала пора активной раздачи советов. Это значит, что каждый, считая себя далеко продвинутым в этой истории, стремился вложить в дело что-то свое и как-то повлиять на Костю – то есть повлиять на меня, чтобы уже я оказал решающее влияние. Кстати, разброс мнений здесь проявился очень ярко, – действительно, двух абсолютно одинаковых «наставлений» я так и не встретил, – впрочем, большинство из них, к сожалению, носили скорее юмористический характер, чем официальный, и по-настоящему серьезных идей я так ни от кого и не услышал.

Однако я подхожу к главному событию того дня, которое случилось уже после всех уроков – в том числе и истории. Проходя по коридору гардероба, я внезапно наткнулся на Дарью Алексеевну. Вид ее сразу можно было определить как «типично творческий», глаза кого-то искали, и я быстро понял, кого:

– О! Ты-то мне и нужен, Николай! – обратилась она ко мне. – Пойдем в мой кабинет. Мне необходимо с тобой поговорить.

Признаюсь честно, тогда я был совсем не расположен к этой беседе, ибо просто хотел поскорее прийти домой и сделать все уроки. Да и желания беседовать на старые добрые темы во мне не присутствовало, хотя я совсем не был уверен в том, какую тему изберет наш завуч по творческой работе на этот раз. Замечу, что я попытался придумать какую-нибудь железную причину, чтобы не идти сегодня к Дарье Алексеевне, но она так быстро ее отшила (причина моя, наверно, получилась слишком несерьезной), что у меня просто не осталось выбора, и я понял, что беседы с ней мне не избежать.

Удивительно, но даже после того, как я смирился с этой ситуацией, во мне по-прежнему буйствовало какое-то внутреннее недовольство. До сих пор не понимаю, с чего вдруг оно проявилось, и почему я так не горел желанием идти именно сегодня к Дарье Алексеевне, – но, наверно, это просто был синдром одного дня, который приходит и уходит. Итак, я сейчас попытался, по пути к кабинету Щепкиной, вспомнить о том, как мы радовались в декабре на организованной ею вечеринке, и как потом разделяли этот успех, и о том, какие празднества случались до этого, и насколько это впечатляло!.. И нельзя ни в коем случае забывать о том, какие блестящие планы нас связывают. Да и не только меня, а всю Компанию!.. Нет, я определенно приводил себя в чувство.

«К черту мысли! Отчего бы не поговорить?!» – решил я.

Вскоре мы зашли. И Дарья Алексеевна сразу села за стол – показалось, начать она решила с главного.

– Итак, Коля. Я рада, что за восемь дней, наконец, тебя увидела. Мне нужно кое-что сказать, не пугайся – тема интересная.

– Я заинтригован, – заметил я и улыбнулся. Интересно, что улыбка эта, как я сам почувствовал, получилась удивительно душевная, а это любопытный, но ничем не объяснимый момент. – Так о чем же вы хотите сказать?

– Ну, во-первых, я хочу напомнить тебе о деле о Бандзарте.

– Ах да, дело…

– Я надеюсь, – спокойно говорила Щепкина, – что ты помнишь, на чем мы остановились в прошлом году. Идея о Книге Памяти понравилась подавляющему числу учителей, – но было принято разумное решение создать ее именно в эти месяцы.

– Да. Конечно, помню.

– Превосходно, – оценила Дарья Алексеевна. – Что ж, ну вот и настала пора собирать информацию об учителях. И логично будет начать с тех, кто уже не работает с нами. Впрочем, это дело я целиком и полностью беру на себя, тем паче, что со многими бывшими коллегами я до сих пор общаюсь. В общем, проблемы тут не возникнет: собрать сведения легко, главное – грамотно все объяснить.

– Безусловно, – согласился я.

– С ныне работающими коллегами все еще проще. Однако… Их слишком много, и вот главный минус. Короче, не люблю я так говорить, но мне одной, пожалуй, не справиться. И было бы просто здорово, если бы ты и твои друзья помогли мне, – заметила Щепкина.

– Так в этом весь вопрос? – удивился я. Она кивнула головой. – Конечно, поможем. Все, что вы скажете, Дарья Алексеевна! – искренне отметил я.

– Ох, ну, это приятно, – обрадовалась Щепкина.

– Но что конкретно нужно? – все же решил уточнить я.

– Ой, да все просто. Нужно будет всего только задать некоторым учителям ряд базовых вопросов. Ну, вроде: «Откуда они?», «Где учились?», «Чем увлекаются?», «Что думают о школе?», «Как живут?» – и типа того. Наверно, пятерки вопросов и хватит – нам автобиографии не нужны. Понятно?

– В общем, да, – ответил я. – Только… есть учителя, с которыми у Компании не очень хорошие отношения… – намекнул я, – и вряд ли они согласятся что-то нам рассказать.

– О, тут не беспокойся! Они обо всем будут предупреждены! Ну, если что, – то трудные случаи я беру на себя.

– Хорошо.

– Заодно, кстати, мы всем докажем, что старшеклассникам не чужда история нашей школы и что они тоже хотят ее знать. А имена наших коллег никто никогда не забывал! – восторженно заявила Щепкина. великих

Я рассмеялся, но потом чуть скептически спросил:

– Поверят ли?

– Думаю, что поверят. Все же это очень серьезная работа, не хухры-мухры.

– Ну, тогда браво! Вы блестяще мыслите! – заявил я.

– Да что там… – не без краски на щеках сказала Щепкина.

– Я рад. И все же… напомните, Дарья Алексеевна, как мы поступим с Бандзартом? – вдруг спросил я.

– О! Бандзарта мы оставим на закуску…

– То есть с ним мы разберемся в последний момент?

– Да!

– А не будет ли поздно? – спросил я.

– О нет! – ответила Щепкина. – Мы все подготовим и предстанем перед ним во всеоружии, – заявила она. – Ах, я уже предвкушаю тот момент, когда наступит наш разговор!.. – Тут Дарья Алексеевна сделала несколько характерных жестов. – Да, именно наш! – я хочу, чтобы весь твой класс присутствовал при разговоре!

– Ну, всех нам вряд ли удастся собрать. Ведь основная инициатива исходит от Компании…

– Ну так да! Я это и имела в виду, – поправилась Щепкина.

– Тогда нет проблем. Готовы будут все! – заявил я с абсолютной уверенностью. – Но все-таки, Дарья Алексеевна, … не боитесь ли вы, что дело слишком затянется? Не лучше ли будет узнать информацию о Бандзарте сразу?

– Ах, я вижу, что ты тоже хочешь этого! – похвально произнесла Дарья Алексеевна, затем встала из-за стола, подошла и похлопала меня по плечу. – Это здорово! Но… нет. Дело не затянется, не беспокойся, а вот спешить… спешить нам не стоит. Как показывает практика, именно спешка в таких делах обычно и подводит. А я не хочу, чтобы это дело пошло под откос. Пойми, нам важно все организовать, все подготовить, собраться морально, составить четкий и продуманный план!.. Это ведь не такое быстрое занятие – нам явно понадобится время. Не знаю, какое и сколько, – но все будет рассчитано до мельчайших деталей: как себя вести, что спрашивать, как реагировать, с каким тоном подходить к главному… Разумеется, надо подумать и о форс-мажоре: мы должны иметь в запасе как минимум три варианта, – и ни один не должен приводить к ошибке! Это слово вообще нужно забыть, у нас нет права на ошибку, – и Бандзарт не даст нам ее допустить. Мы должны действовать на сто процентов правильно, чтобы ошибку совершил он. И, конечно, побольше уверенности! В нас не должно быть и тени сомнения…

– Да, – согласился я, – тут не поспоришь…

– И еще важный момент – количество. Бандзарт всегда держался на публике в одиночку. Мы же можем взять его количеством! И вот поэтому я хочу, чтобы так называемых «интервьюеров» было много. Как можно больше. Ибо если все пойдет хорошо, то Бандзарт будет думать над каждым своим словом, – вот тогда-то мы и сможем его поддавить. Заставим поторопиться, сделаем правильный намек, зададим наводящий вопрос, угрожающе посмотрим… Я уверена, что он, как и любой другой человек, может растеряться. Что ж, если это случится, то тогда и тайны раскроются сами по себе, – низким голосом произнесла Щепкина.

– Логично. Но, как я понимаю, острые вопросы будут составлены не для всех?

– Нет. Только для него.

– Только для него… – повторил я.

– Согласись, к остальным у нас таких вопросов нет.

– Возможно. Впрочем… а как же Чивер? Барнштейн? – вспомнил я и спросил: – Может, мы бы узнали что-то новое о них?

– О, я бы узнала, – ответила Щепкина. – Да еще с удовольствием! Но это опасно, очень опасно. Бандзарт – это все-таки школьный учитель… пусть и странный, но учитель. И он никуда не сможет деться. У него не будет выбора, кроме как все нам рассказать. И ни Барнштейн, ни Чивер ему не помогут, – твердо произнесла Дарья Алексеевна. – Однако… задавать им самим острые вопросы не стоит. Если мы заденем что-то очень личное в их жизни – тогда все мероприятие может быть послано к чертям собачьим. Его закроют в одночасье!..

– Ну а если Бандзарт им все расскажет? Думаете, не закроют?

– Да, откровенно говоря, мне это будет уже совсем неинтересно, – призналась Щепкина. – К тому моменту информация о Феликсе будет в наших руках, а заниматься дальше Книгой Памяти мне и так будет лень. Помни, Коля: наша главная задача – узнать, какова тайна Бандзарта. Мы будем концентрироваться в первую очередь на ней, а не на озвученной идее! Собственно, только ради этого я и придумала эту Книгу, – а другого пути я пока не вижу.

– Ну, в таком случае, его можно и не искать?..

– Да, Коля. Наверно, искать иные варианты не стоит. Впрочем, и в этом, думается, есть подводные камни…

– Вот я как раз подумал: как мы поступим, если Бандзарт не станет отвечать на наши острые вопросы?

– Это продумаем. В любом случае в списке будут вопросы, на которые он точно ответит. Значит, наверно, надо будет установить какую-нибудь связь… Некий переходный мостик от банальных вопросов к вопросам повышенной сложности.

– А если вообще не захочет отвечать…

– …вот тогда сработает то, о чем я уже говорила. Я пущу в массы очень хороший слух! – заверила Дарья Алексеевна.

– Да, в этом сомнений нет, – сказал я, улыбнувшись.

– Еще бы! Но главное – знать грань! – подчеркнула Щепкина. – Вопросы должны быть острыми, но разумными. И, конечно, без пошлости. Не стоит спрашивать у Бандзарта, например, … про личную жизнь, – тут мы с Дарьей Алексеевной в унисон рассмеялись. – Да… вопросы не должны задевать его честь, достоинство и репутацию, – после этих слов опять начался смех.

– Да, это очень важно, – подтвердил я, не переставая посмеиваться. А уж как хохотала Дарья Алексеевна!..

Но это был отчасти тонкий юмор. И, наверно, слегка граничащий с издевкой.

– Желательно, чтобы он не соврал… – заметил я.

– А он и не сможет. Вопросы он заранее не узнает. Или выведает у коллег те, что являются самыми банальными, но это – пожалуйста. Так даже и лучше будет. А вот когда пойдут настоящие вопросы… – тогда он точно ничего не скроет. Давление наших взглядов не позволит ему соорудить за короткое время достойную ложь: он запутается, – и этим мы непременно воспользуемся! Да, он еще жалеть будет!

– Хм, похоже, ему это дорого обойдется. Может, впервые за всю жизнь, – предположил я.

– Точно! – оценила Щепкина и потом контрольно спросила: – Ну как, Коля, в общем, мой план тебе ясен?

– Да, вполне, – ответил я. – Точных дат только нет…

– Знаю-знаю, точные даты будут позже. Это еще надо будет согласовать… – заметила Дарья Алексеевна. – Впрочем, я вам потом сама все скажу.

– Что ж, ясно.

– Что-то еще вызывает вопросы? – спросила она.

– Э, … да нет. Все остальное предельно понятно.

– Значит, я все-таки умею объяснять, – обрадовалась Щепкина.

– Безусловно, – сказал я и уже вплотную приблизился к двери. – Ну, я тогда, наверно, пойду…

– Нет, погоди! Постой, – остановила мой порыв Щепкина и вновь привела меня к стулу. – Вот, присядь еще на минутку.

Поневоле я присел и подумал: «Ну, на минутку еще сойдет».

Щепкина же несколько секунд просто походила по территории своего кабинета.

– Видишь ли, я тут обратила внимание на один момент…

Я прислушался.

– Может, конечно, я не права, но мне кажется, что не все так здорово в вашей Компании… – сказала Дарья Алексеевна с явным нежеланием и с неохотой, но сказала.

«Она все знает?!»

– Точнее, я хотела спросить насчет Кости Таганова. С ним… все нормально? – произнесла, наконец, Щепкина.

Я характерно зашевелился на стуле. И Дарья Алексеевна это заметила:

– Собственно, мне важно понять…

Тут она посмотрела на меня и, не дождавшись ответа, сразу все поняла. Мое молчание было таким многозначительным, что и без слов ответ был очевиден.

– Может, ты меня тогда вразумишь? А то я чувствую, что он как-то изменился, но ничего объяснить не могу, – самоиронично заключила Щепкина.

И на этот вопрос я легко ответить не мог. Тем более, что, по сути, и отвечать мне было нечего. А о том, что с Костей что-то случилось, она и так догадалась. Единственным выходом для меня было ответить вопросом на вопрос:

– А дозвольте уточнить: что именно имеется в виду?

Вопрос этот звучал абсолютно глупо, но Щепкина отнеслась к нему нормально:

– Ах да, – активно и горячо жестикулируя, начала говорить Дарья Алексеевна, – я, должно быть, захотела знать все и сразу, даже не пояснив тебе, что конкретно хочу.

«Возможно», – подумал я.

– Но я вижу, что и ты заметил, что наш Костя как-то изменился. Я вообще должна признаться, что наблюдала за ним всю первую неделю, … – но лишь только потому, что мне стало казаться… будто это совсем не тот человек, которого я знаю с первого класса, – не без сожаления, но с удивлением произнесла Щепкина.

«Даже так!..»

– Первое, что я заметила в Косте, – это отрешенность. Я не поверила бы тому, что произнесла это слово, но несколько раз на неделе он пробегал мимо меня, сталкиваясь со мной взглядом, однако ни разу не поздоровался. Не знаю, может, в этот момент он думал о чем-то очень важном, – предположила Дарья Алексеевна, – хотя смотрел все куда-то вдаль, или наверх, или вообще неопределенно… Мне показалось, что он действительно на чем-то сосредоточен, но это могло быть разве что-то очень важное.

Естественно, мне сразу пришло в голову дело о Бандзарте, и даже стало любопытно, что он может мысленно в нем обдумывать. Но не найдя пока объяснений, я еще раз подумала об этом… просто-таки удивительном взгляде, – и подивилась тому, что от всего другого он себя буквально… отгородил! Прямо так и отгородил этим взглядом, я не шучу! именно

Ну, конечно, если бы так случилось один раз, то я б и заморачиваться не стала. Сомнения бы к черту отбросила, подумав, что мне показалось. И впрямь: может, он шел по коридору, а в голове его бесились всякие формулы, или реакции, или еще какая-нибудь муть?!.. Тогда ясно: впереди контрольная – мысли только о ней. Но я клянусь чем угодно, что четыре—пять раз видела такого Костю! И именно Костю, не какого-нибудь другого парня.

– Да наверно, его…

– Черт, ну я же его никогда таким не видела! Вот впервые, точно. Бывало, конечно, что я замечала его деловой взгляд… Но деловой взгляд – нормальный взгляд, и он, конечно, только выражал готовность Кости в любую секунду обратиться к важному вопросу. Кстати, мне он очень нравился. И вдруг… прошлая неделя, и эта отрешенность!.. Нет, Коля, вот скажи мне: что, у Кости есть какое-то суперважное дело? Или трагедия какая случилась, а?

– Да вроде нет… – раздумывая, ответил я.

– Тогда почему он не здоровается? Почему так смотрит?

Я вздохнул:

– Не знаю, Дарья Алексеевна. По правде говоря, меня уже вся школа замучила этим вопросом.

– Что?! Как вся школа?

– Да, вся школа. Подходят и спрашивают, что происходит с Костей. Из самых разных классов! – признался я. – И все думают, что я все знаю. Хотя я ни черта не знаю.

– А, ну все понятно. Люди жаждут все знать… Но, стало быть, раз у всех такой интерес, значит, с Костей действительно что-то произошло? – решила уточнить Щепкина.

– Наверно.

– И всех дико интересует, что именно?

– Да.

– Что ж, любопытно… Действительно.

– Правда, тут важно сказать, что такое состояние может рассматриваться странным именно в контексте Кости, – отметил я. – Ибо для Димы Ветрова, например, это нормально.

– Ну да, да, – согласилась Дарья Алексеевна. – Кстати, а что Компания думает насчет Кости?

– О, там такой разброс мнений!..

– Но все-таки одно общее мнение есть?

– Нет, – однозначно ответил я. – Все что-то разное говорят…

– Но вы это обсуждали? – поинтересовалась Дарья Алексеевна.

– Да вот никак не получается. Даже в воскресенье не встретились… А то бы поговорили.

– Пожалуй. Но вы наверняка планировали собраться ограниченным числом человек – из тех, разумеется, кому не безразличен Костя. И тогда бы обсудили этот вопрос, – предположила Щепкина.

– Да, конечно.

– Но почему бы вам тогда не собраться и не поговорить здесь, в школе?

– У меня была такая мысль! – заметил я. – Только где?

– Ну, школа довольно большая. Уж вы-то найдете место…

– Надо подумать. В принципе, мы могли бы собраться в переговорном пункте…

– Я слышала о таком, – припомнила Щепкина. – Но, если я права в представлениях, то он слишком мал. Мы же не поместимся!

– Погодите, а вы что имеете в виду? Собраться всем вместе? – догадался я.

– Ну конечно, Коля. Если тема Кости волнует всех, и в том числе меня, – то почему бы всем, кому он небезразличен, не встретиться и не поговорить? Устроить настоящую дискуссию, выслушать мнения… – может, так до чего-то и дойдем.

– Это было бы… блестяще, – только и сумел выговорить я, потому что совсем не ожидал такого великолепного предложения от Дарьи Алексеевны.

– Так все! Нами решено: на этой неделе в школе совершенно официально и свободно устраиваем собрание, посвященное решению одного этого, крайне важного, компанейского вопроса! – как диктор, оттарабанила Щепкина. – Ну как, нравится? – с улыбкой спросила она.

– Это феноменально, Дарья Алексеевна. И как же у вас все быстро!..

– А что? К чему тянуть? Только не «у меня», а «у нас». Это наше общее дело! Кстати, в какой день?

– В какой день устроить собрание? – уточнил я.

– Да.

– Даже не знаю… – думал я, все еще не веря в то, что прямо сейчас вот так неожиданно была рождена столь прекрасная идея.

– Может, в среду? – предложила Дарья Алексеевна.

– Я в среду не смогу – у меня курсы. Я бы мог в четверг. Заодно и оповестить всех успеем.

– Идет! Сделаем в четверг после шестого урока, нормально? – предложила Щепкина.

– Да, идеально! – чуть не крикнул я от радости. – И откуда у вас столько идей, Дарья Алексеевна?

– Ну, я как-никак завуч по творческой работе, – заметила она. – Итак, в четверг мы встретимся здесь в 14:45, а потом пойдем в зал. Мест на всех хватит!

– Прекрасно! Мне звать по максимуму?

– Да, Коля. Зови всех!

Я вышел из кабинета с мыслями, диаметрально противоположными тем, что были при входе.

«Поразительно, как она все прекрасно понимает! Как видит проблему! Да, нам нужно встретиться, нам необходимо это собрание! Я не хочу больше видеть Костю! И никто не хочет! Настало время для серьезного разговора!» такого