Золотой крейсер, или Как куклы стали птицами. Часть 1

Назвав имя группы, невольно покосилась под ноги.

– А ведь была, была! Лично помню! Бурно сожалею, что моя конструкция не позволяет носить наушники, но… Кинчев!.. Да его за одну только фамилию необходимо любить. Знаете, если прочесть ее задом наперед, то выйдет…

– А это – Оленёнок! – будучи не в восторге от возни с ее именами, перебила Жануария, – Он не говорит. Мы не знаем, почему. Но он очень смышленый малыш.

– Молчит? – изумился Достаточно Честный Кот, и изумление не выглядело до конца искренним. Он как-то странно изменился в лице – маска шутника поблекла, глаза цвета золотого чая, полные опасной силы, вперились в малыша. Могло показаться, что он не только пристально заглянул в напряженные зрачки Олененка, но и прогулялся по диковинным лабиринтам, ища нечто, что сокрыто там. Они оба, словно загипнотизированные, замерли на считанные мгновения, затем как ни в чем ни бывало, кот вспомнил о своей очаровательной улыбке.

– Не терплю узнать – каковы ваши планы, детки? Местечко, в общем-то, ничего себе, выбрали, по-своему, даже уютненько! – Достаточно Честный Кот картинно обвел глазами окружающие собеседниц могилы, мерцающие в сумеречном воздухе кресты, – Но уже до утра вас наверняка заберёт какой-нибудь местный забулдыга. И хорошо, если донесёт до скупщика старья целыми. А там – кому как повезет! Но дело даже не в том, – блеснув сузившимся зрачком, понизив голос до шепота, произнес, – Еще до зари вас найдет собирательница!

– Собирательница? – нахмурилась Ингрид, – Собирательница чего?

– Крови! – чопорно приподняв брови, сказал Достаточно Честный Кот.

– Собирательница? К-к-крови? – с трудом выговорила Споменка, не понимая, что ее больше испугало – само сочетание слов, или то, что из них исходит.

– Д-ды-да! Именно! Прокатился слушок по срединным феодам, что вы заинтересовали ее. А то и не ее, бери выше! Хм… Ниже, – поправил он себя, – Но – не возьмусь высказывать догадки, я тварь не высокого пошиба, чтобы знать кого именно, и по какому поводу. И все же, упорно твердят, что факт. Собственно, я к вам именно по этому делу! – Кот заговорщически обвел кукол глазами, – Итак, детки! Каковы ваши планы на ближайшие сутки в свете моего сообщения? Только не корите, ни в коем разе, не корите гонца! Гонец старался ради вашего же блага!

– Собирательница крови – она кто? – с подозрением глядя на кота, спросила Зюка.

– Бабушка!

– Бабушка? – Зюка посмотрела на кота как на деревенского идиота, – Старушка, собирающая кровь?

– Почему нет? Слышал, со своим ремеслом справляется на «ура».

– Человеческую! – выдохнула Черная Рок-н-Ролл Мама, – Кровь!

– Да, самую что ни на есть человеческую! Твари, обитающие… Да, собственно, обитающие везде, в свое время нарушили кучу всякого такого, чего не стоило нарушать, сбежали от своего Хранителя, и обитают теперь в своих пустынях. Хотя «в своих пустынях» в данном случае – это, пожалуй, и есть то самое «везде». Они вечно голодны, а кровь человека приятна им до умопомрачения. Люди, вернее, некоторые из людей, иногда, попадают в ловушки. И, вместо того, чтоб выпутаться, они дрыгаются как мошки в паучьих сетях, впутываясь в другие, гораздо худшие первых – в сети этих самых тварей. В итоге – становятся их слугами. Такими, вот, как она. Правда, зачем ей нужны вы – ума не приложу! У вас ведь крови-то толком нет! Нет ведь?

– Н-н-нет! – от волнения Пуговка чуть не пискнула.

– М-м-да! Но на вашем месте я все равно рвал бы когти. Хотя и с когтями у вас напряженка?

– У меня есть нарисованные! – Мурочка гордо вытянула передние лапки.

– Милые лапки! – улыбнулся кот, – У меня никогда таких не было!

Сильный порыв ветра пронес над крестами порванный пакет, дабы запутать в скрипящих ветвях, или налепить на ржавую бочку в бескрайних просторах ближайшей промзоны. Ветер творил. Набрасывал эскиз не рожденного еще дня самыми нелепыми штрихами, расставляя точки и перекрестья, в которых только сам смог бы угадать возможное будущее.

– И… И куда нам бежать? – Споменка выделила последнее слово, как отдельное, как слишком особое, чтобы оно с легкостью могло слететь с губ, удивилась, что оно вообще прозвучало в их маленькой, такой, всегда уютной, такой домашней, компании.

– Я фанат моря! – мечтательно щурясь, ответил Достаточно Честный Кот, – А она, полагаю, воду не осилит. По крайней мере, в количествах, больших, чем в бутылке «Ессентуков». Прогуляйтесь, для начала к западному берегу. Это через во-о-он те деревья, – кот указал лапой туда, откуда днем кукол принес хранитель, – по тропинке, а там, глядишь – и адресок нарисуется!

– Какой, такой, адресок? – переспросила Споменка.

– Достаточно точный!

Куклы мрачно переваривали навалившуюся информацию. Прогуляться? К морю? Такое не вмещалось в голову.

– Что-то я не поспеваю за Вами! – прищурилась Ингрид, – Вы – кот, но любите море?

– Все коты любят море! Правда, маленькая Кисонька?

– Меня зовут Мурочка!

– Вот-вот, видите, – и Мурочка со мной согласна! М-м-м! Это – особая эстетика! Это вам не вода из-под крана! С шампунем! Бр-р-р! – кот брезгливо поежился, но, вдруг, будто о чем-то вспомнив, задумался. Принюхался.

– Красотка перебирает немолодые лапки в вашем направлении. Д-ды-да! У меня – мурашки по спине, вам бы тем паче не мешкать!

– А если спрятаться? – с надеждой предложила Жануария, – Тут есть где.

– Она удивительно талантлива в деле поисков, – улыбнулся кот, – Настаивать ни в коем случае не стану. Можете притвориться мраморными херувимчиками, поиграть с престарелым человеком в «Горячо-холодно» – почему, в конце концов, и нет? Заодно спросите, почему ее называют собирательницей, и зачем она в неурочное время бродит по погостам.

Кот вытянул левую лапу перед собой, встревожено взглянул на воображаемые часы, и воскликнул:

– Прошла треть пути! Треть! Ну и скорость у старушки!

– Откуда Вы знаете? И вообще, почему нам стоит верить Вам? – спросила Ингрид не столько Достаточно Честного Кота, сколько своих перепуганных, и в мел побелевших, подруг, – Может это у Вас «тю-тю» под черепушкой? Не все дома?

– Давайте называть это так! «Тю-тю»! Самое, что ни на есть «тю-тю»! – кот широко улыбнулся, но Споменке показалось, что различила оттенок обиды в голосе.

– Не обижайся, Котик! – промурлыкала Мурочка.

– Наша барышня, – он деловито взглянул на воображаемый брегет, – не сидит на месте, и, судя по скорости, что наблюдаю я – она занялась всеми видами спорта сразу!

Кот скорчил скорбную гримасу, и умоляюще произнес:

– От имени администрации президента, убедительно просим вас не оставаться на ваших местах! Промедление подобно извержению Везувия, а так же последнему дню Помпеи Брюллова, Карла, Петровича и Павловича!

– Чего? – непонимающе прошептала Ингрид.

– Бегите, глупцы! – Достаточно Честный Кот закатил глаза.

– Хи-хи, – засмеялась Мурочка, – А я знаю, это из кино!

– Западный берег, – дриада указала туда, куда кот указал ранее, – это там?

– Это там, – подтвердил кот.

– По крайней мере, если все это и ерунда на постном масле, – сказала дриада, покосилась на Достаточно Честного Кота, – вернемся. А если правда… А если правда, то мраморные ангелочки из нас не очень.

Никто не ответил. Чем больше из серой неизвестности прорисовывалась безглазая маска неприятного будущего, тем тяжелее у каждой из них давило нечто внутри, там, где у людей соединяются сердце и душа.

– Пойдем? – с робкой надеждой спросила дриада.

Мурочка уселась у ног дриады, обернув лапки хвостиком, с интересом глядя на остальных единственным глазом, что нарисовали ей открытым.

– Прямо сейчас? – уныло спросила Маргоша.

– А когда? – вопросом на вопрос, безрадостно ответила Споменка, – Потом?

– Вот – вот! – нервно промурлыкал Кот, снова взглянув на невидимый хронометр.

– Я согласна со Споменкой! – сказала Черная Рок-н-ролл Мама, – Ну, ее, эту красавицу-спортсменку!

Глава 4
Кошки-мышки

– Нам нужен проводник! – сказала Зюка, – Кто-то, кто поведет нас. Мы – пластмассовые шарнирные куклы, шарнирки… – она демонстративно повертела кистью, демонстрируя шарниры.

– И одна характерка! – отметила Черная Рок-н-Ролл Мама, расправив складки на своих рыжих юбках, – Впрочем, не суть!

– Мы, – продолжила Зюка, – не знаем Вашего мира, а Вы, господин Кот, изволите засылать нас в глухую ночь, не пойми куда. Так, может, и изволите…

– Ну нет! Это ваш путь, и только ваш! С чего старому коту, топтать чужие тропки? Да и море – оно – не так уж и далеко, к утру доберётесь, коли медлить не станете.

– Ха! К утру? – возмутилась Жужа, не веря своим ушам – К утру! Да человек пешком «к утру» не дойдет! На машине – и то целый день! «К утру!»

– Пару часов, – поправила ее Ингрид, – если на колесах.

– Несколько раз там была, – подтвердила Зюка, – это долгая дорога, пешком туда никто не ходит! Что-то Вы путаете.

Особо сильный порыв взметнул в воздух то ли обрывок газеты, то ли очередной рваный пакет, и Олененок, как зачарованный, проследил, как тот тенью пьяного нетопыря отправился ввысь и вдаль, к ночным невидимым радугам, возможно, и к этому самому морю.

– Ну, это как скажете! Я вам сказал то, что сказал! А мне, пожалуй, пора пощадить свои шарниры! Уже слишком поздно, а я всегда слыл послушным мальчиком! – и растянулся всей своей громадной тушей почти на весь могильный холмик, сильно потеснив куколок, почти не оставив им места. Девочки сгрудились у подножия деревянного креста, вдавленные в ворох цветов. Неожиданная обида за хранительницу накатила на Споменку. Пересеклась взглядом с Жужей – и та была не в восторге от такого обращения с местом последнего пристанища любимой ими старушки.

– Не боишься, что она тебя самого и сцапает? – спросила дриада.

– Сцапает? – Достаточно Честный Кот открыл глаза, возмущенно выгнул бровь, – А если я ее сам сцапаю?

– Ой-ой! Ты ее поймаешь и скушаешь? – восхитилась Мурочка.

Кот мило улыбнулся, но ничего не ответил.

– Слышала – ведьмы как раз из котов себе воротники и делают, – сказала Жужа, – Писк моды!

– Нет, детки, это тот случай, когда некто и не хочет меня сцапать, и не может! Полная, так сказать, гармония в отдельно взятом вопросе! Она даже не в курсе обо мне.

– А Вы, значит, про нее в курсе! – раздраженно спросила Зюка, – И кто же Вы такой, во всей этой истории?

– Обещаю подумать на счет проводника! – помолчав, отозвался кот.

– Проводника? – переспросила Мурочка. Но он не ответил. Потянулся, и снова закрыл глаза.

– А все-таки, могли бы нам помочь! – буркнула под нос Ингрид.

– Перейдем на «ты»? – Достаточно Честный Кот открыл один глаз.

– Эх, – покачала головой Жануария, – Мужчины!

Кот зевнул, перевернулся на другой бок, демонстративно выбросил лапу в движении, будто желая оттянуть край рукава с часов.

– Половина пути! Ваше время на исходе!

Сильнейший порыв ветра, чуть не смявший самоё небо, ударил в базальтовую темноту, и темнота содрогнулась, словно глухой, спящий колокол, знающий дурное будущее, но со тщанием хранящий молчание.

Дриаде внезапно захотелось взглянуть на невидимый циферблат. Понять, как действует завод диковинных часов. Еле удержалась от того, чтобы этим легким взмахом своей кисти показать времени – текучей стихии – что она не подвластна его переменчивому току. И, как минимум – может захотеть.

Захотеть ударить в дремлющий колокол, расшевелить дурные доисторические пласты мертвой тишины, раз уж они, не приглашенные, обступили их со всех сторон.

– Как далеко она сейчас? – неожиданно решительно спросила дриада. Что-то изменилось в ее лице, наверное, это читалось, потому, что удивленные взгляды сначала воззрились на нее.

Затем…

Затем произошло нечто необъяснимое, о чем, если кого и стоило бы спросить, то именно Достаточно Честного Кота. Но это было не столько странно, сколько незначительно, и не спровоцировало реакции ума, когда он требует спасительного срочного ответа.

Все произошло обыденно и реально.

Достаточно Честный Кот просто встал. Всего лишь поднялся на все свои четыре лапы. Однако это был не совсем Достаточно Честный Кот. Зверь неуловимо преобразился – громадный кот принял в себя пластику идеально высеченных пропорций эллинской скульптуры, изящество смертоносной машины, выпущенной зачем-то не на поприще охоты, но на поприще красоты и философии.

Зверь потянулся, сгоняя нечто, подобное сну, но не сон, он ведь не спал, сгоняя нечто внешнее, иллюзорное, некий покров, скрывающий реальность.

«А он реальный! Опасный и РЕАЛЬНЫЙ! Все происходящее – реально! И то, к чему он нас толкает – это все – реально!» – вихрем, зачаровывая, пронеслось в голове дриады.

«Кто ты, что так меняешь облик? – задалась она вопросом, – Что это, вообще, за день такой? Что творится? Неужели смерть хранительницы предвосхищает погружение в хаос?»

Благородный блеск густой черной шерсти буквально гипнотизировал девочек. Раскрыв рты, они неосознанно жались друг к дружке, не ведая того, участвуя в древнейшем таинстве – таинстве страха. И виной тому стала открывшаяся реальность зверя, донельзя странная реальность. Впервые они испытали его, необъяснимый страх, тот, что старше животного – мистический. Вкусили один на всех, издревле повязывающий не хуже крови, течет ли та в венах родства, или запеклась на ладонях.

Ветер новыми и новыми порывами накидывал широкие мазки на свой недобрый холст, и никому не хотелось подсматривать за работой мастера. Не умея чувствовать прохладу, они ежились, словно ощущали ее, тревожно переглядываясь друг с другом. Мишель косилась, то на Маргошу, то на Эньо, то на дриаду, Черная Рок-н-Ролл Мама прижала к себе Олененка.

– Водонапорная башня, – наконец, произнес Достаточно Честный Кот, и странный образ, так внезапно проступивший в нем, стал меркнуть.

Некоторое время он пробовал на вкус ветер, по-кошачьи щуря наполненные не звериным умом глаза.

– Красотка еще не видит ее, но на вашем месте я бы уже рвал когти! Мадам в ладах с ночными пространствами, а башня – это весьма близко.

– Вы имеете ввиду, то, что она… – подала голос Зюка, но тот раздраженно перебил:

– Да, да! Именно! Она очень скоро будет тут, а потом – там, где будете вы! Поторопитесь и с принятием решения, и с его осуществлением! И… – кот задумался, и в очередной раз расплылся в улыбке, – И, в конце концов, все будет хорошо!

– Я боюсь! – простонала Пуговка, и голос ее утонул в порыве ветра, разбавленного отсветом далекого фонаря.

– Ладно, малявка, – Жужа, сама впервые в жизни боровшаяся с накатывающим, настоящим, не игрушечным, ощущением опасности, попробовала ее подбодрить, – Не бойся, я с тобой! – и положила той руку на плечо.

– Сама ты малявка! – отрезала Пуговка, неожиданно, даже для себя, раздраженно скинув с себя Жужину руку.

– Ты чего? – опешила Жужа.

– Ничего! Сама боишься, а меня обзываешь! – насупившись, ответила Пуговка, украдкой поглядывая на подруг.

– Да ладно тебе! – Жужа сделала шажок в сторону и чуть не скатилась с холмика.

– Девочки, прекратите! Лучшего времени нельзя выбрать? – осадила их Жануария.

– Что ж, – не вполне уверенная в собственных силах, в силах их маленькой компании, Споменка, взглянула в сторону танцующих на ветру недобрых деревьев, покосилась на кота, – Наверное, я верю тебе. Хотя все это и донельзя странно, мы пойдем.

«А все-таки, зачем ей мы?» – все больше недоумевала дриада, – «Странно до жути!»

– И, давайте-таки, скорее, спине щекотно! Она, действительно, идет! – Рок-н-Ролл Мама с тревогой покосилась в сторону невидимой башни.

– Как же не хочется! – вздохнула Зюка, – Однако, я – «За».

– Не хочу дожидаться ее тут. Я тоже «За»! – сказала Маргоша, с опаской глядя в темноту, скрывающую от них темную башню.

Дриада взглянула на Олененка. Он всегда участвовал в беседах – просто присутствием и откликом взгляда. Иногда трудно было понять, осознает ли он, о чем идет речь, или у него в голове какая-то совсем своя интерпретация. Взглянула, и с ужасом нашла неуловимую перемену в его глазах. Она не смогла бы объяснить, что именно произошло, но по спине прошелся неприятный холодок.

Малыш пытался рассмотреть нечто в той стороне, где, если верить Достаточно Честному Коту, должна была выситься водонапорная башня, и дриада поклялась бы, что он действительно что-то там видит.

«Как жаль, что уста твои закрыты!»

– А если заблудимся? – подала голосок, готовая капризничать всю ночь, Пуговка.

– Так глазены для того тебе и вставили, чтоб смотреть! – Жужа раздраженно разбила последнее слово на слоги, – Смотреть и думать!

Малышка вскипела.

– Как будто ты не на той же полке всю свою жизнь провела, что и я! – сердито парировала она, – или, думаешь, что раз в единственном экземпляре, то и ума больше?

– Не просто единственный экземпляр, я авторская кукла! И ты об этом знаешь! Но не в том суть!

– Я серьезно, а ты: «глазены»! – распалялась Пуговка, – Не в том суть, говоришь суть? А в чем? Поведай!

– Решили уходить – надо идти, а не нюни разводить! А ты только грызню на ровном месте разводишь! – процедила Жужа.

Пуговка чуть не задохнулась от злости.

– Ха! Вы слышали? А кто…

– Хватит! – завопила дриада, – Прекратите! Жужа! Пуговка!

– Я?! – возмутилась малышка, – Ты, что, не слышала? Она же…

– Вы не видите, что творится?! – Споменка еле сдерживалась, чтобы снова не сорваться на крик, и по лицу было видно – ей не по себе, – Вот, никак без мыльных опер?

– Пусть не подначивает! Тогда и не будет никаких… – Пуговка осеклась, встретившись глазами со Споменкой, и фраза повисла неуклюжей и незаконченной. В наступившей короткой тишине дриада поняла, что из-за нервов не обратила внимания на низкое гудение – кот снова улегся, повернувшись к ним задом, и, чем-то довольный, урчал.

– Мы всегда были подругами, – вздохнула дриада, – Мы не сможем друг без друга. Разве не ясно?

– Ой, все! – отрезала Жужа, метнув взгляд на насупившуюся Пуговку, – Умолкаю! Давайте, только уже двигать отсюда!

Первыми с могильного холмика спустились Споменка и Ингрид. За ними, обгоняя их, сиганула фарфоровая Мурочка. Затем Жужа и Зюка. Ветер корявыми пальцами проникал под одежду, вплетался в волосы паричков. От одного вида этого постоянного движения казалось, что холод пробирает до костей.

«До несуществующих костей!» – отметила про себя Рок-н-Ролл Мама и поежилась.

– Может, найдем себе новую хозяйку! – грустно, выдохнула Мишель, – Такую же, только живую!

– Что ты говоришь?! – брови Жануарии вздернулись от негодования, – Нельзя так говорить! Она же и сейчас слышит нас! – и, чуть тише добавила, – И любит!

– Да? – искренне удивилась Пуговка, с сомнением покосилась под ноги.

– У людей есть Бог. Он забирает их в рай. Такие вещи я знаю верно, – авторитетно заявила Рок-н-Ролл Мама.

– Бог? – Пуговка, сдвинув редкие бровки, недоуменно посмотрела на Жануарию, снова под ноги.

– Хорошо им, людям! – вздохнула Маргоша.

– А мы тоже к ней попадем? – поинтересовалась Мурочка – спуск пришелся ей по душе, и она снова вскарабкалась вверх.

– Ох, детки!.. – Жануария лишь печально посмотрела куда-то вдаль.

*****

Как дети, обнаружившие годный для катания заснеженный холм, они по очереди съезжали с земляной горки.

Жануария, плюхнувшись оземь, вспомнила детей их хранителей. В этих землях настоящая зима – истинная редкость, и коли уж случалось, что снег был дарован тутошним жителям на день-другой, дар всегда оценивался по достоинству – люд, и стар, и млад – высыпал на улицу с санками и без.

Ох, дети! Когда же это было? Куда все ушло? Мариса, дочь Алисы, сама стала хранителем. У нее даже в шесть лет была своя Пуговка.

«А ведь сегодня могли бы быть у нее!» – с тоской подумала она.

Валентин – она так любила этого симпатичного парня с пушком над верхней губой, носом с горбинкой, не осознавая, воспринимала его, как собственного сына.

У них у обоих теперь взрослые дети, и как же странен ток времени, меняющий все, как в замкнутой лавовой лампе! Сколько лет ушло? Куда?

– Малыш, идем! – неожиданно позвала Зюка.

Жануария посмотрела вверх. Олененок, не считая жирного котяры остался один. Он стоял, и просто разглядывал их.

– Эй, малыш! Давай, – поманила его Черная Рок-н-Ролл Мама, – не бойся!

Но он не шелохнулся. Пластиковые волосы пластикового альбиноса подрагивали на ветру. Он несколько мгновений глядел на подруг, причем Жануария могла поклясться – глядел так, будто видит их впервые, потом перевел взгляд чуть выше, куда-то в небо.

– Ну же, Малыш! – нервно, и, даже как-то жалобно, позвала его Ингрид, – Давай, уже не смешно!

– Малыш, ты меня волнуешь! – закатила глаза Зюка, – Какой он малыш?

– Олененок! – строго позвала дриада. Но тот, повинуясь лишь каким-то своим установкам, никак не реагировал. Глаза его вперились в темноту, все – туда же, от чего по спине у нее снова побежали мурашки. Олененок резко перевел взгляд на черного кота, пристально посмотрел на него, снова перевел взгляд куда-то далеко-далеко, за спины подруг.

И, только тогда, словно очнувшись от мыслей, на четырех лапах, инстинктивно выставляя один бок вперед, с врожденной элегантностью кентавра, заскользил вниз.

– Наконец! – поймав его, Рок-н-Ролл Мама с укоризной взглянула в розовые глазенки Олененка, в памяти всплыл образ Валика, сына Алисы, она добродушно потрепала малыша по шевелюре, – Что ж ты чудачествуешь, придумщик?

– Все в сборе? – спросила Споменка, впервые осознавая, что ответственность, так похожая на этого кота-жирдяя, всей тяжестью уже легла на плечи.

– Вроде все, – неопределенно двинула плечами Зюка.

– Я тут! – отозвалась Маргоша.

– И я! И я! – в унисон отозвались Мишель и Эньо.

– Все! – подтвердила Жануария, будучи на одну-две головы выше остальных.

Будто только проснувшиеся, с любопытством, они оглядывались вокруг, словно не просидели тут несколько часов подряд. Будто именно теперь, когда солнце унесло ало-молочный свет далеко, на недоступный их пониманию запад, в почти кромешной тьме увидели больше. Первый шаг еще не был отпечатан на чистоте не начатой тропы, когда большая белая птица, каких никто из них еще не видел ранее, бесшумно пронеслась над ними, заставив вскинуть головы вверх. Мгновение – и она растворилась в густом августовском воздухе, что застил путь на запад.

– Фмоффите, фто я нафла! – услышали они голосок Мурочки из кустов.

В зубах котенка что-то блеснуло. Оказавшись перед подругами, Мурочка взяла предмет лапками, показала.

– Стекляшка, – разочарованно прокомментировала Мишель.

– Это выпало у птицы! – обиделась малышка.

– Птицы? – переспросила Зюка, приблизив стеклышко к глазам, посмотрела сквозь него на далекий фонарь. Стеклышко передали Споменке. По кусочку стеклышка, изгибаясь в две стороны, шли тоненькие прозрачные ниточки.

– Перо! – удивилась дриада.

– Перо ангела! – хмыкнув, ухмыльнулась Ингрид, – Нас осыпают предзнаменованиями!

– Почему нет? – возразила Рок-н-Ролл Мама, – Ты много о них знаешь?

Дриада последний раз взглянула на могилу, на крест. Кот, возможно, самый честный кот на свете, либо, действительно уснул, либо старательно притворялся. Возможно, выполнив свою задачу, не желал вляпываться в чужие проблемы. Предупредил же – значит – уже помог. Почему нет? В конце концов, коту пристало быть самому по себе!

– Эй! – крикнула Ингрид, – Может, все-таки, с нами?

Он не ответил.

– Идем! – сказала дриада.

Под кошачье урчание и шелест ветвей они двинулись, угадывая в темноте рождающуюся тропу, сначала Дриада Весеннего Леса, за ней Ингрид и Жужа, следом Зюка, потом все остальные. Замыкала тайное шествие дочь Бразилии, Черная Рок-н-ролл Мама, сообразившая, что в новой реалии Мурочка и Олененок требуют отдельного внимания.

*****

Они прошли всего пару могил, когда услышали звуки в темноте. По знаку дриады все замерли. Вдалеке, с той стороны, куда днем ушел старик-хранитель, показалась пляшущая красная звездочка.

Огонек приближался. Вырисовались очертания человека, ведущего справа от себя велосипед. Красный огонек оказался сигаретой.

Мужчина не без усилий держался на ногах, то и дело въезжал передним колесом в клумбу, или цеплял педалью прутья очередной ограды. Не дойдя до них несколько метров, прислонил велосипед к могильной ограде. С трудом присел, закурил новую сигарету. Дриада узнала его – вспышка зажигалки очертила слишком глубоко посаженные рыбьи глаза. Это был тот самый неприятный человек, сторож, которого Споменка приметила еще при свете солнца. Недобрая глупость зияла во взгляде двумя отвратительными дырами.

«Чур, чур!» – брезгливо поежилась дриада. Кто-то дернул ее за рукав, она оглянулась. Рок-н-Ролл Мама, сверкая белками, беззвучно указывала на клумбу – до нее было рукой подать. До Споменки мгновенно дошло, что надо бы срочно спрятаться. Кивнула, недовольная собой – ей об этом следовало бы подумать первым делом.

Одна за другой, они нырнули в маленькую рощицу космей. Благодаря временному ослеплению от язычка пламени, мужчина не должен был заметить ни мелькания белых фигурок в сумраке, ни покачивания спящих цветков на длинных тонких ножках. Да и с чего бы он стал искать их в цветах старой могилы? – он наверняка знал, куда направляется.

Споменка затаила дыхание, когда человек поднялся на ноги. Что-то проворчал, стряхнул несколько искр на утоптанную у забора траву. Он взял руль велосипеда, и сделал первый шаг, когда она сообразила, что боковым зрением посреди дорожки видит… Мурочку!

«Глупая!» – округлив глаза, мысленно отругала малышку Споменка – громадные колеса, виляя, катили прямо на котенка, а она отчего-то весело прыгала, не понимая, что осталась одна, совершенно не подозревая об опасности.

На какие-то мгновенья колеса и ноги великана скрыли от них Мурочку. Хруст фарфора сопроводил один из тяжелых шагов. Кто-то за спиной дриады в ужасе ахнул.

«А ведь ни царапинки не было!» – в прострации подумала Споменка.

Как очарованная, она проводила чудовище с его дурацкими колесами, все еще тараща карие глаза.

– Ни царапинки… – прошептала Споменка – совершенно не верилось, что все произошло так просто и быстро.

Пьяный сторож остановился, сплюнул, двинул дальше. Споменке захотелось окликнуть его, призвать к ответу. Наказать. Приказать все исправить. Вот только все силы внезапно куда-то делись.

– Дрянь ты мелкая! – вдруг весело прошипела Зюка. Дриада, ничего не понимая, обернулась. Фарфоровая малышка как ни в чем ни бывало, усевшись между Зюкой и Жужей на пятую точку, по-кошачьи чесала за ухом.

– Как ты?.. Ты почему не… – задыхаясь от чувств, спросила счастливая и злая Черная Рок-н-Ролл Мама, – Ты!.. Ты!..

– Ты что, не видела его? – подбоченившись, спросила Мурочку Пуговка, указывая на человека.

Мурочка, на короткое мгновенье сосредоточенно посмотрела на нее, принялась чесать за другим ушком.

– Малыш, следи за нами, – ласково попросила ее Мишель, провела котенку ладонью по головке, – Я бы не хотела, чтобы ты потерялась и осталась тут совсем одна.

– Там была красная бабочка! – деловито пояснила Мурочка.

Пройдя еще несколько метров, человек снова прислонил – чуть не уронив – велосипед к одному из свежих деревянных крестов. Было видно, как он присел возле могилы их хранительницы. Зажег фонарик. Стараясь прижимать луч света как можно ближе к земле, стал шарить в цветах. Потом – вокруг.

– Твою же мать! Твою же мать, Веруня! – луч судорожно шарил и дергался, но обнаружить, естественно, никого из кукол уже не мог.

– Не дадут нашему котику отдохнуть! – скупо улыбнулась Ингрид.

С минуту, приглушенно, путаясь в вязком ветру, звучали обрывки брани. Человек сымитировал кого-то, скорее всего из начальства, обматерил того на чем свет стоит. Пошарил дрожащим лучом по соседним могилам, но ориентиры он запомнил наверняка, поэтому и сделал единственно логичный вывод: опоздал.

Потом послышался негромкий удар – мужчина уронил фонарик. Последовало очень черное ругательство, некоторая возня, затем еще более черное. Часть кукол даже и не поняли, что услышали, старшие лишь интуитивно догадались, и то больше по интонации.

– Бедный дяденька! – пожалела его Мурочка.

Бедный дяденька уселся на землю, опять закурил. Сообразив, что зажигалка тоже дает некоторый свет, поводил ею, зажженной, в десятый раз отчаянно вороша цветы на холмике. Огонек потух, он снова смачно выругался.

«Фу таким быть! И похож на гоблина, и ведет себя, как гоблин!» – поморщилась дриада.

Они дождались, когда, уже не так скрытно, разозленный, он возвращался обратно, тарахтя велосипедом, кляня какую-то Веруню, кляня Викусю, кляня Карину, и снова, по кругу их, и других, чьи имена они уже не могли расслышать.

– Изыди, изыди, нежить, и не морочь голову! – пафосно прошипела Ингрид, и девочки, впервые за несколько дней рассмеялись.

*****

Они миновали свежие, затем несколько старых могил, с ограждением и без. Заросли лесополосы приблизились, и стали значительно выше, когда куклы встретили еще одного обитателя города мертвых.

Это был кот. В отличие от их нового приятеля, этот выглядел неприветливо. Поджарый, похожий на поеденную молью шубу, в зубах он держал бездыханное тельце мышки.

– Ой! – ахнула Жужа.

Маргоша зажмурилась, Пуговка и Мишель отвернулись.

Заметив их, зверь замер, но всего на мгновение. Глаза блеснули зеленым ядом. Зверь нежно положил добычу на асфальт, прижал лапой, тут же отпустил, поняв, что та уже не убежит. Мышиный трупик с надорванным ушком и блестящей царапиной через спину и шею, ничего хорошего не сулил куклам. По-паучьи крадучись, вплотную подобрался к ним, и, будто его никто не видит, стал принюхиваться к странным существам, кивая мордой в такт вдохам.

– Мы не твоя добыча! – ровным, без эмоций, голосом произнесла Споменка, – Мы не еда! Мы – дела рук человеческих, оставь нас!

Услышав голос, кот отпрянул.

– Мы не вкусные! – нервно улыбаясь, готовая провалиться сквозь землю от страха, пискнула Мишель. Подергивая кончиком худосочного хвоста, зверь снова приблизился. Снова принюхался. Аккуратно тронул лапкой Жужу. Та зажмурилась и втянула голову в плечи. Кот тронул еще раз, уже смелее.

– Мы игрушки, но для человека, а не зверя! – запоздало уточнила Споменка, но коту уже было безразлично. Он даже о мышонке забыл. Жажда зрелища одолела жажду хлеба, и, не успели куклы опомниться, как началась игра.

Жужин паричок улетел, зацепившись за коготь. Пуговкина вязаная блузка белых пастельных тонов, бережно хранимая от моли и пыли, получила сразу несколько непоправимых затяжек. Рок-н-Ролл Мама выпучила глаза, схватила пластиковую розу, выпавшую из мусорной тачки, и стала что есть мочи хлестать головореза по бокам.

– Гад, гад! Будь я побольше, уже дал бы стрекача! – кричала она, лупя зверюгу бедным цветком, увертываясь от выпадов.

Не успела Пуговка поправить сорванную кофточку, как была повалена на асфальт прыгающим вокруг Жануарии зверем. Кот вошел в раж, в ход пошли когти.