Czytaj książkę: «DARKER: Бесы и черти», strona 2

– Наконец-то! Умираю от голода! – обрадовалась Света, потирая руки.

Она развернула булочку на тарелке, как книжицу. Костя подцепил с решетки колбаску, положил ее между «страниц» и пошутил похабное про свой член.

– Фу-у… – скривилась Света.

А Лиза представила карэтток – корейские сосиски из рисовой муки, бледные и мягкие на ощупь, и почувствовала стыд, затем отвращение и, наконец, рвотные позывы.

Перед лицом из полумрака возникли щипцы с дымящейся в них багровой колбаской. Лиза подняла глаза.

– Будешь? – улыбнулся Костя.

– Что-то мне не хочется.

Она убрала тарелку с булочкой в сторону. Приблизила к губам кружку-термос с горячим кофе. В лицо ударил аромат поездов и общежитий. Взглянула на небо. Ночь пурпурным шрамом пересекал Млечный Путь. Красота. Лиза могла бы любоваться им целую вечность. Она представила, что одна здесь, рядом никого, ни единой души. И тошнота немного ослабла.

– Поздравляю, ты испортил ей аппетит своими тупыми шутками.

– Да ну. Все у нее в порядке с аппетитами, – ухмыльнулся Костя, и Лизе захотелось швырнуть в него кружку.

«Когда он успел стать таким придурком?» – подумала и поймала на себе взгляд подруги. В глазах у той блестело пламя костра, и смотрела она так пристально, будто пыталась пронзить Лизу насквозь. Но это длилось всего секунду, не больше.

Света улыбкой смахнула с лица серьезную мину и набила рот хот-догом.

Костя вернулся на свое место рядом с мангалом, и какое-то время вся троица сидела в тишине. Только трещали объятые огнем поленья и стрекотали сверчки в зарослях у реки.

Лизе стало скучно, одиноко. Она почувствовала себя лишней.

– Я пойду прилягу.

– Так рано? Маршмеллоу не хочешь с нами пожарить?

– Нет, лучше отдохну.

– Все нормально? Ты не заболела?

– Просто устала. Развлекайтесь, – улыбнулась Лиза. – Пока.

– Спокойной ночи! – в унисон выдали Света и Костя, будто сросшиеся головами сиамские близнецы с одним мозгом на двоих. А потом принялись о чем-то тихо ворковать.

В палатке было немного зябко. Несмотря на лето и теплую погоду днем, ночью в степи прохладно. Земля остывает столь же быстро, как и нагревается. Студеные ветры заползают под одежду, пронизывают до костей. Спасает только накидной тент.

Лиза стянула кроссовки, оставила их у входа – в небольшом тамбуре. Включила фонарик на смартфоне и осмотрелась. Под куполом крыши сидел сенокосец. И когда он только успел пробраться внутрь? Лиза осторожно поймала его и выпустила на волю. Легла, вытянув ноги, на загодя развернутый спальный мешок. Выключила свет. Закрыла глаза. Этот день выжал из нее последние силы. Мышцы обмякли. Тело растеклось по постели, как густая чернильная клякса. Снаружи доносились чуть приглушенные голоса и временами – Светкин смех.

«Какая же я дура…» – подумала Лиза.

Чтобы отвлечься, она залезла в смартфон. Убавила яркость, отключила беззвучный режим. Экран блокировки тут же заполонили десятки оповещений. Большинство из инсты ¹: лайки, комментарии, подписки. Остальное из ВК, ютуба, телеграма и почты. Пара пропущенных звонков.

Лиза ввела пароль и первым делом зашла на аккаунт блога. Пробежалась глазами по списку уведомлений, передвигая страницу все ниже – казалось, им не будет конца, – и замерла, остановив взгляд на одном.

alena_rub_93 прокомментировал(-а): Это мои родители! Они пропали 20 лет назад…

Сегодня 22:38

Привет. Хотела спросить, где вы взяли эту фотографию?

Здравствуйте! Мы нашли ее в одном доме в Кондратьевке. Это заброшенная деревня в Алтайском крае, на юг от Барнаула

У вас есть телеграм? Я скину геолокацию

У меня чуть сердце не остановилось, когда увидела ваш рилс

Есть, вот мой номер +7 903 229 12 81

Ок. Сейчас отправлю

Там всего одна улица. Она заросла травой, но дорогу все еще можно различить

Вам надо будет проехать до оврага. Справа увидите тот самый дом

Он сохранился лучше других. Его легко заметить

Я вам на карте маршрут нарисую. Так точно не заблудитесь)

Спасибо большое (молитвенно сложенные руки)

Отредактировано

Можно спросить, что случилось с вашими родителями?

Извините, если лезу не в свое дело

Ничего, все нормально. Они пропали в 2001 зимой, примерно за неделю до Нового года. Мне тогда было восемь лет. Они оставили нас с братом у бабушки, а сами поехали к друзьям в Бийск. Но домой не вернулись

Потом оказалось, что в Бийск они не приезжали. Заблудились в метели

Папину машину нашли в кювете на обочине дороги. Но внутри никого не было

Они просто исчезли без следа

Соболезную. Мне очень жаль

Спасибо

Получается, перед тем как пропасть, они находились в Кондратьевке

Возможно, человек, который сделал фото, видел их последним

А вы, случайно, не выясняли, кто жил в том доме?

Если найти хозяина, он мог бы рассказать о моих родителях

Откуда он их знает и зачем они приезжали к нему

И куда поехали потом

Мы нашли в доме удостоверение научного сотрудника института археологии. Я его сфотографировала. Сейчас отправлю

Скорее всего, это и есть хозяин дома

Отредактировано

Может, ваши родители бывали в Кондратьевке до поездки в Бийск?

Не знаю

Возможно

Но фото из рилса точно сделано в день, когда они пропали

Или позже

Той зимой папа подарил маме шубу, и я хорошо помню, что до поездки в Бийск она ее ни разу не надевала

Я хотела попросить у вас фото. Отправите почтой?

Или, если будете в Рубцовске, мы могли бы встретиться

Мы оставили его в доме(

Понятно

Все равно большое вам спасибо! Вы не представляете, как много это значит для меня и брата

Завтра с утра поедем в Кондратьевку

Рада помочь)

Надеюсь, вы выясните, что стало с вашими родителями

Берегите себя!

(Молитвенно сложенные руки)

Еще с минуту Лиза неподвижно смотрела на окошко чата, не зная, что думать. Мысли спутались в гордиев узел. С какой стороны ни тяни, только сильнее затягивается.

Из соседней палатки послышались возня, неразличимый шепот, тихие поцелуи. Затем глубокий прерывистый вздох, сдавленные стоны, влажные шлепки. Они становились все более громкими, частыми…

За перепиской Лиза не заметила, как друзья ушли «спать». Она надела наушники, включила музыку (Наколка – «Подруга заря») и забыла о существовании мира за пределами тента. Зашла на страницу alena_rub_93. Значит, Алена. Выглядит старше своих тридцати, и, судя по публикациям, у нее муж и двое детей. Несколько раз попались фотографии с парнем в полицейской форме – тот самый брат. Ничего интересного.

Лиза открыла снимок с институтским удостоверением, ввела в поисковик указанные в нем фамилию, имя, отчество и приписала «археолог». Информации нашлось немного. Родился в 1938-м. В 1961-м окончил университет. Участвовал в алтайских и сибирских экспедициях. Кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института археологии. Уволился в 1994-м. Умер в 2006-м – попал в аварию на трассе. Похоронен на таком-то кладбище. Женат не был. Детей нет. Список публикаций…

Лиза свернула браузер. Открыла папку с загрузками, включила видео, присланное Костей, и поставила на паузу в самом начале, чтобы получше рассмотреть фотографию пропавшей пары.

На первый взгляд – ничего необычного. Мужчина сидел с непроницаемым лицом, сложив на животе руки в перчатках, а женщина будто смотрела сквозь камеру. Лиза отметила про себя ее сходство с Аленой. Дочь пошла в мать. Но почему не снять верхнюю одежду? Только пришли или уже собрались уходить и сели на дорожку? В доме явно тепло. Фотограф в зеркале…

Лиза нахмурилась, приблизила изображение. В первый раз она не обратила внимания, но теперь присмотрелась: кажется, хозяин дома, или кто бы он ни был, стоял голый по пояс. Она сделала скриншот, открыла снимок в редакторе, обрезала, подкрутила яркость, контраст, немного поиграла с насыщенностью и фильтрами.

– Что за херня?..

Фотограф был раздет полностью. Между его бледных ног залегла черная тень, в которой виднелся член, похожий на засвеченное пятно. Левая рука держала фотоаппарат перед лицом. Яркая вспышка прятала голову мужчины, отчего тот напоминал полярника с постера фильма «Нечто». Правая висела вдоль туловища и сжимала что-то широкое, острое, блестящее…

По спине побежал болезненный зуд, будто на докрасна обгоревшую кожу вылили ведро ледяной воды. Лиза порывисто села. В уши под мрачный бит устало мямлил Хаски, утверждая, что «без любви жизнь ничего не значит совсем». Она выключила музыку, вытащила наушники.

Слева, со стороны соседней палатки, раздался звук застежки-молнии: «з-з-зип». Потом шаги. Света? Или Костя? Лиза заблокировала смартфон и спрятала его в карман. Ей хотелось сейчас же рассказать о своем открытии кому-нибудь из друзей, а лучше – обоим сразу. Ведь несколько часов назад они наткнулись на логово… Похитителя? Убийцы? Маньяка? В доме были и другие фотографии. А что, если люди на них тоже числятся пропавшими? Нужно загуглить, навести справки или просто позвонить в полицию. Запустить тру-крайм подкаст? Неуместная, глупая мысль. От вопросов голова шла кругом и дрожали зубы. Но фотограф держал в руке нож – в этом Лиза не сомневалась.

Она выглянула наружу. Над тихо тлеющим костром, сгорбившись, сидел на корточках Костя. Раздетый по пояс.

Хребет на голой спине выделяется так, что в ярком свете луны можно сосчитать каждый позвонок. Взлохмаченные на затылке волосы торчат космами. Острые локти – будто культи или ощипанные крылья. Большая костлявая птица-падальщик.

Лизе стало не по себе. Она выбралась из палатки. Тихо позвала друга по имени.

– Что? – ответил он, не обернувшись.

– У тебя все нормально?

– Да. Просто не могу уснуть.

– А Света?

– Дрыхнет.

С реки тянуло сыростью и прохладой, пронизывало до костей. Луна висела в ночном небе – серебряный маятник на волоске, вот-вот сорвется.

– Нам надо поговорить. Я выложила рилс на видео, которое мы сегодня сняли, и мне написала одна девушка. Она узнала на фотке своих пропавших родителей. Я покажу тебе переписку… Что это?

Рассказывая, Лиза подходила все ближе к костру и теперь увидела: в руке у друга блестит нож. Тот самый, из дома в Кондратьевке. И Костя глаз от него не может оторвать, смотрит как завороженный.

Лезвие зловеще мерцало, отражая красное свечение углей и лунный свет. Дикий животный страх поднялся из самых глубин сердца, и Лизу охватило жуткое предчувствие.

Она до боли сжала кулак, вонзив ногти в ладонь.

– Я же просила тебя не брать…

– Не смог удержаться, – виновато улыбнулся Костя. – Не знаю, как объяснить. Он будто говорит со мной. Ты же смотрела «Властелина колец»? Ну, вот представь, что я Фродо, а нож – это Кольцо Всевластия. Глянь, красивый, да?

Он направил лезвие в сторону Лизы. Та попятилась. Взгляд упал на монтировку, лежащую рядом на земле.

– Это не смешно.

– А я не шучу.

Костя выпрямился, хрустя суставами, – деревянная марионетка. Он двигался по-другому. Говорил иначе.

– Что ты хотела мне рассказать? Про ту парочку со снимка? Я их помню. Не знаю откуда. Вернее, знаю. Но ты ведь мне все равно не поверишь. Дай угадаю. Они ехали в Бийск? Муж с женой. У них было двое детей – мальчик и девочка. Муж недавно подарил жене шубу. Она ей очень нравилась. Жена чувствовала себя в ней королевой и все гладила, будто ласкала кошку. Я встретил их на трассе. То есть на самом деле не я. Но теперь мне кажется, что я тоже там был. В моей голове все перемешалось: я, он, мы… Ха-ха. В тот день выпало много снега, поднялась метель, машину занесло в кювет. Обычная история. Но эти двое почти не пострадали. Не тогда. Я помог им выбраться, отвез домой – в Кондратьевку. Приютил, так сказать. Никто ничего не заметил. Но я помню и другое. Ты не представляешь, сколько жизней и смертей я перевидал. Человеческий век, пусть даже самый долгий, не вместил бы и малой толики того, что мне теперь известно. Кровь. Много крови. И тьма. Сквозь века. И тысячелетия…

– Ты меня пугаешь. Это, блядь, не смешно!

– Я уже сказал. Я не шучу.

Лиза схватила монтировку и замахнулась:

– Не подходи!

Костя поднял руки и осклабился:

– Сдаюсь! – Переменился в лице, будто сбросил маску. – Ты гонишь? То, что мы с тобой трахнулись, ничего не значит. Я не собираюсь бросать Свету!

Лиза поперхнулась ночным воздухом:

– При чем тут?..

Краем глаза она заметила движение слева и повернула голову. У входа в палатку, закутавшись в худи, стояла Света. Лицо ее казалось отражением луны в темной воде: широкое, круглое и мертвенно-бледное.

– Это правда?

Костя шагнул к Свете. Та отстранилась:

– Стой, где стоишь. Не говори ничего. Лиз, это правда? То, что он сказал.

Слова не шли. Они застревали в горле, цеплялись за язык, как рыболовные крючки, и отказывались быть произнесенными.

– Нет, – наконец выдавила Лиза.

– Она врет.

В глазах у Светы появились слезы.

– Тогда почему ты сказала: при чем тут? Нет, не отрицай. Даже, блядь, не думай меня газлайтить. Я все слышала. Что ты хотела сказать? При чем тут что? Ты трахнула моего парня? А, Лиз? Чё ты молчишь?!

– Сейчас это не важно.

– Да неужели?! Ты угораешь?

– Послушай. Тут какая-то херня творится. Помнишь фотографию, которую мы нашли сегодня в Кондратьевке? Люди на ней без вести пропали. Я переписывалась с их дочерью. Должно быть, их похитили или убили…

– И что? Какое отношение это имеет к нашему разговору?

– Я не знаю. Никакого. Но Костя ведет себя странно. Посмотри, у него нож…

Света шагнула вперед, и Лиза машинально подняла выше монтировку.

– Ты больная? Убить меня хочешь?

– Нет… Прости. Тебе нужно успокоиться.

– Пошла ты! Сама успокойся! Я еду домой, а вы… Отвали от меня! – Света оттолкнула Костину руку, попятилась к палатке. – Вы оба можете и дальше тут сосаться у костра. Совет вам да любовь! Не подходи ко мне, придурок!

– Зайка, ну не злись, – улыбнулся Костя.

Он резко прыгнул вперед. Молнией сверкнуло лезвие ножа, и спустя мгновение глубокий порез рассек Светино лицо от лба до подбородка. Она вскрикнула. Дотронулась пальцами до разрезанных губ. Рана чуть расползлась в стороны. Казалось, кожа сейчас полностью слезет с головы, как латексная маска на молнии, и подставит луне окровавленный череп.

– Костик, какого хрена?..

Света упала на колени. Уронила руки. Ее глаза закатились. С носа и подбородка на худи ручьем текла кровь. Грудь вздымалась. Тонкие пальцы скрутило судорогой. Из открытого рта вырывалось хриплое дыхание, как если бы в глотке застряла косточка.

Секунду Костя оцепенело смотрел на нож, будто не понимая, что натворил. Лизе этого времени было достаточно. Широко размахнувшись, она обрушила монтировку тупым концом на голову противника. Раздался глухой звук: «хруп». Удар пришелся в лоб, чуть выше левой брови, и Костя срезанным стеблем упал навзничь.

Лиза подскочила к подруге, схватила за плечи и крикнула ей в лицо. Но Света словно ничего не слышала. Она сидела, как статуя, выгибая спину и широко разинув рот, будто пыталась проглотить ночь. Слезы текли из закатившихся глаз. Пальцы судорожно хватали траву.

– Она не здесь, – донесся голос из-за спины.

Лиза обернулась, вскидывая руку с монтировкой. Но в тот же миг почувствовала резкую боль, как если бы внутри черепа взорвалась граната, начиненная иголками. Звезды поплыли перед глазами, вырисовывая круги и зигзаги. Луна вспыхивала и затухала неисправным уличным фонарем. Земля поднялась на дыбы, пригвоздила к себе, и, даже если бы Лиза попробовала встать, ей пришлось бы тянуть за своей головой всю речную террасу и окрестные холмы.

Наверху, в неведомой дали, вырос худощавый бледный силуэт. В одной руке Костя держал нож. В другой – толстую сухую ветку.

– Дура. Надо было меня сразу добить.

На ресницах повисла тьма, густая, как расплавленный воск. Лиза попыталась моргнуть, но сил не осталось даже на то, чтобы поднять веки.

Она потеряла сознание.

Первое, что почувствовала Лиза, очнувшись, – невесомость, будто парила во сне. Потом уже были кляп во рту, скотч на щеках и подбородке, тугие веревки, стягивающие все тело, и невыносимый смрад. Вонь, сотканная из запахов мертвой плоти, прелого сена, кислого пота, дерьма, мочи, застарелой кожи, железа и крови.

Впереди, на расстоянии руки, светился зеленым экран смартфона. Едва различимые ножки штатива убегали вниз, во тьму, как в бездонную пропасть. На изображении Лиза увидела свое лицо: набрякшие веки, спутанные волосы, разбитые губы под липкой лентой размазались в темное пятно, от глаз к щекам бегут черные ручейки потекшей туши. Из-за спины под потолок, словно щупальца, тянулись веревки. На щиколотках, бедрах, груди и запястьях кожу стягивали тугие узлы.

В болотистых сумерках экрана Лиза видела бледные стены с бурыми пятнами. Вдоль стен на полу сидели обнаженные люди – мужчины и женщины, неподвижно, плечом к плечу, сложив руки на коленях и скрестив ноги, будто мумии монахов. На месте глаз и ртов зияли черные провалы. Кожа обтягивала голые черепа… А потом из тьмы из-за пределов видимости фронтальной камеры вышел Костя, и Лиза содрогнулась от беззвучных рыданий.

Он стал, сгорбившись, посередине комнаты и разделся. От эффекта ночного видения глаза горели, как кошачьи. Руки плетьми висели вдоль тела, их покрывали свежие раны, а из зарослей на лобке торчал эрегированный член. Костя тронул его и резко дернулся, словно по экрану пробежала помеха. А затем застыл, уставясь в камеру, пронзая Лизу взглядом, и простоял так без движения несколько долгих минут.

Время тянулось каплей густого сока по березовой коре. Веревки разъедали кожу, и казалось, что скоро они доберутся до костей.

Мрак за спиной, под грудью, животом и беззащитно обнаженной вагиной прижимался и ощупывал подвешенное в воздухе тело с жадностью, сравнимой с голодом. Как если бы свора черных собак, пуская слюни и вывалив языки, хороводила внизу в ожидании, когда уже можно будет впиться клыками в плоть жертвы – кусать ее, рвать и грызть.

Тьма полнилась немыми воплями сидящих у стены мумий. Ее пронизывали их слепые взгляды.

Лиза зажмурилась. По сравнению с мраком снаружи тьма в собственной голове представлялась ей спасительной, словно дом с печкой посреди снежной бури.

– Ты должна смотреть, – прозвучало над самым ухом. – Если будешь упрямиться, я отрежу тебе веки.

Лиза подчинилась. Костя стоял совсем рядом и, не моргая, пялился в камеру огромными бледными глазами. Над левой бровью у него набухла шишка.

Он высоко держал нож, давая понять, что сказанное – не пустая угроза.

– Ты увидишь.

Горячее лезвие коснулось ее лба и расчертило глубокую морщину. Из раны хлынул поток крови, застилая глаза. Крик уперся в скотч на губах и, не найдя выхода, зазвенел внутри головы, будто рухнула стеклянная башня и в мозг впились тысячи мелких осколков.

– Смотри! – приказал Костя, вцепился Лизе в волосы и грубо размазал кровь по ее лицу.

В алом тумане экран смартфона двоился и дрожал, но изображение на нем было видно отчетливо. Оно изменилось. Комната исчезла. На ее месте теперь оказались холмы и широкое небо с облаками, как несуществующая темная версия обоев для рабочего стола на Windows XP, пропущенная через линзы прибора ночного видения. Нефритовой монетой блестела полная луна, изумрудами – звезды. Издалека долетали шум ветра и шелест высокой травы, крики животных и птиц, каких Лизе никогда прежде слышать не доводилось.

Зверь с пятнистой шкурой, помесь гиены и кошки, вылез из густых зарослей и побежал по склону холма. Но остановился на полпути и поднял тяжелую голову, принюхиваясь. По-крокодильи, едва ли не до самых ушей, ощерилась зубастая пасть. Длинный хвост беспокойно бил по траве, однако встал трубой, когда внезапная тишина сковала степь и пейзаж застыл, будто на фотографии. Только неугомонный ветер гнал облака. А потом в небе зажглась новая звезда, яркая, как солнце. Она приближалась, и ночь превратилась в день.

Залаял зверь, стремглав бросился прочь. Мимо Лизы. Та отпрянула в страхе. Она не заметила, в какой момент зернисто-зеленое изображение на экране смартфона стало цветным и поглотило ее, как виртуальная реальность VR-очков. Но этот мир казался до ужаса настоящим.

Из травы навстречу падающей звезде, словно пытаясь затмить крыльями ее огненное сияние, поднялась стая больших черных птиц. Но растаяла в пламени без следа. С чудовищным грохотом метеорит рухнул на землю. Лизу подбросило в воздух высоко над холмами, пылающими до самого горизонта. А затем обрушило прямо в сердце взрыва. И она стала одним целым с душой Звезды.

Видения мелькали со скоростью быстрого монтажа: багровый закат; первобытная ночь, не ослепленная еще сиянием костров и электрическим светом; бесконечный бег луны и солнца по небосводу и звездные вихри; затем – удары каменных зубил; грубые руки и лица, в которых было больше от зверя, нежели от человека; отблески пламени на разрисованных углем и охрой стенах пещеры; хруст костей черепа и запах крови.

Лиза видела, как неандерталец разбивает в кашу голову собрата. Она была камнем в его руках.

Покойники сменяли друг друга, подобно узорам в калейдоскопе: мужчины, женщины, дети и старики. Это походило на всемирную историю убийств вроде «Ликов смерти» от начала времен и до наших дней. Вместо землянок выросли глиняные лачуги и срубные хижины. Лиза смотрела на небо из подземной печи, пока из камня не превратилась в лужицу расплавленного металла. Литейная форма как колыбель. Тело – лезвие ножа. Больше не было разбитых во тьме пещеры черепов и сломанных костей, только вспоротые перед деревянными идолами животы и глотки, вскрытые на древних капищах.

Все это время у нее в голове, не смолкая ни на секунду, слышен был вкрадчивый шепот. «Убей, убей, убей…» – как под бой невидимых барабанов повторяла вечно голодная душа Звезды. Даже погребенный на дне грунтовой могилы, под телом последнего из своих кровавых жрецов, каменной плитой и насыпью кургана, этот голос не утихал. Он становился только громче. Он сводил с ума.

Как мышь в одной клетке с гадюкой, Лиза забилась в темный угол комнаты, где заточен был ее освежеванный разум, и застыла в страхе. Вечность прошла, прежде чем слуха коснулись другие, помимо воплей и шепота, звуки: лязг железа о камни, шаги, разговоры… Плита поднялась. Яркий солнечный свет заполнил могилу. Над скелетом жреца склонился человек, и Лиза узнала археолога с фотографии на институтском удостоверении. Он улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки. Протянул руку, провел пальцем по лезвию, дотронулся до навершия в виде мертвой слепой головы, и душа Звезды, прихватив с собой Лизу, проникла в его мысли – в самые черные из них, в потаенную пропасть на дне разума, где густая смолянистая тень плодит ночные кошмары.

«Убей! Убей! Убей!»

Глаза археолога подернулись дымкой, в них клубилась тьма. Он спрятал нож, унес с собой, и видения вновь заскользили перед взглядом, пока смутно знакомые лица не выхватили Лизу из вереницы кровавых грез. Пустынная дорога, метель, вой ветра. Машина на обочине трассы, как темное пятно на белоснежном холсте. Мужчина в ушанке, женщина в шубе… Это были те двое со снимка из дома в Кондратьевке: пара, пропавшая без вести по дороге в Бийск в декабре 2001-го. Одни из многих.

Они ничего не подозревали.

Они думали, что спаслись.

Лиза не хотела смотреть. Но не могла закрыть глаза – у нее не было век. И не было рта, чтобы кричать. Она лежала в руке археолога, пока тот, раздевшись, фотографировал своих жертв на полароид, как викторианских мертвецов. Щелк! Вспышка отпечаталась посмертным бельмом на слепых зрачках. Сиденье дивана пропиталось кровью. В окно робко заглядывало зимнее солнце.

Одежду покойников убийца бросил в печь, и никто не видел, как он волочил нагие тела по тропе меж сугробов от дома к сеновалу, где в подполе ждали мумии точно таких же пропавших без вести людей. И стеклянные банки с их органами, словно канопы ².

Алый след тянулся по белому снегу. Рыжие волосы отливали медью в полуденных лучах. Лиза впала в забытье. Она погружалась в трупы, ею кромсали внутренности, вырезали сердца. Она плавала в кровавом бассейне, будто в околоплодных водах, впитывая кожей чужие плоть и запахи, жизнь и страх, подобно губке. Но в один из дней археолог положил нож в ящик старого трюмо и больше не вернулся.

Душа Звезды притихла в ожидании. И когда в следующий раз на лезвие упал солнечный свет, Лиза увидела Костю и услышала его мысли.

Откуда-то издалека донесся болезненный стон, и словно огромная когтистая лапа схватила и вытащила Лизу со дна болота на сушу. Впереди все так же горел зеленым экран смартфона. Кровь засохла на лбу и щеках, как глиняная маска. За спиной, в центре комнаты, висела Света, голая и стянутая веревками на манер шибари так туго, что ее тело опухло и покрылось буграми. Она пробовала кричать, но мешал кляп во рту, и смотрела в экран глазами, выбеленными эффектом ночного видения. Ее пополам рассеченное раной лицо казалось бутоном цветка, сложенным из двух лепестков и готовым раскрыться в любую секунду.

Мумии у стены буравили тьму слепыми глазницами. Одна из них качнула головой, будто отгоняя муху, и у Лизы едва не лопнуло сердце. Она почувствовала удушье и опустила взгляд на с трудом различимые ножки штатива. Попыталась сделать глубокий вдох. Ничего не вышло. Ужас сжимал легкие, копался острыми когтями в матке и кишках. В нос ударил запах мочи. От лобка к животу бежала горячая струя и разбивалась в брызги о бетонный пол.

Успокойся. Дыши. Глубже. Медленнее.

Лиза подняла глаза. Мумия, что пошевелилась минутой ранее, теперь смотрела на нее, широко распахнув рот, подобно голове с навершия кинжала. Но это был Костя. Он сидел среди мертвецов – притворялся одним из них – и резал себя, закатив зрачки. Кровь струилась с лезвия, падала на живот. Всё новые линии рассекали грудь и плечи, складываясь в причудливую паутину ран. Будто сжимающей нож рукой управлял демон и выводил на теле одержимого свое клеймо.

Костя вскочил и ударил в лицо ближайшего покойника. Клинок с хрустом вонзился в глазницу, в горло, в рот… На пол, как бусины из разорванного ожерелья, посыпались зубы. У мумии были длинные волосы. Рыжие? Лизе вспомнился бордовый диван, желто-зеленые обои, кот на картине, красные яблоки, цветы на белом полотенце, мужчина в дубленке, женщина в шубе, плюшевый медведь… Образы мелькали в мыслях и выплескивались наружу, во тьму подвала, пока не стало казаться, что все происходящее – лишь плод воображения.

Костя вышел из кадра и вскоре вернулся с двумя ведрами. Поставил их под Светой. Она застонала так громко, насколько позволял кляп, и Лиза подумала: сейчас голова подруги на самом деле лопнет от напряжения, лицо раскроется, являя ничем более не прикрытые алые мышцы и кости черепа. Но этого не случилось.

Из одного ведра Костя вытащил рулон скотча и несколько раз обмотал лентой голову Светы прямо поверх кляпа. А затем вонзил нож в низ ее живота. Хлынула темная кровь. Прошло еще несколько секунд, и из подвешенного, вскрытого, как консервная банка, тела клубками вывалились кишки.

Костя собирал их в охапку и складывал в ведро. Света дергалась в агонии, намертво схваченная веревками и узлами.

Лиза смотрела на все это, словно через экран телевизора или ноутбука. С безопасного расстояния. Из реальности в мир болезненных, кошмарных грез киноделов. Все в порядке. Бояться нечего. Просто ночь за окном. В комнате погасили свет, и кто-то поставил дурацкий фильм ужасов вроде «Хостела» или «Пилы».

В какой-то мере так оно и было. Лиза действительно смотрела на экран. Но не с удобного кресла-мешка или дивана, а из паутины-шибари. И на самом деле ничто не отделяло ее от ужаса, который творился по ту сторону, – та сторона оказалась куда ближе, на расстоянии нескольких шагов. Она скрывалась прямо за спиной. Оглянись. И увидишь.

Но иллюзия, будто между ней и кошмаром стоит непреодолимый барьер в виде нескольких тысяч пикселей, одновременно и успокаивала Лизу, и обрушивала ее в беспросветную пропасть мрака и безумия. Ведь она знала, пусть и старалась убедить себя в обратном: то, что происходит перед ней на экране, – не сон, не фильм, не бэд-трип и уж точно не часть хоррор-квеста или дурацкого розыгрыша.

Рано или поздно, когда чудовище, очень похожее на Костю, примерившее его тело, словно костюм, закончит со Светой и в подвале станет на одну мумию больше, наступит ее, Лизы, черед.

Мясник орудует ножом. Из ведра на пол, как жирные змеи, сползают кишки. Вдох-выдох-вдох-выдох. Паническая атака накатывает подобно цунами. Сердце бьется чаще, подчиняясь ритму кошмара. Пусть остановится. Остановится! Щеки горят под скотчем. Веревки режут запястья, врезаются в кожу. Больно. Невыносимо. В голове мечутся летучие мыши – ураган летучих мышей. Но в темном подвале время тянется медленно, будто в удушливом сне. Закрыть глаза. Не смотреть. Представить другое. Поверить. Но Лиза уже не чувствует ног. Это все на самом деле… На самом деле!

Воздух пахнет смрадом скотобойни. Тяжелое дыхание, хрип. Лезвие рассекает плоть с противным звуком. Но вдруг – шум мотора. Хлопают двери. И голоса. Женский. А теперь мужской. Мерещится? Они в голове? Нет. Не там! Снаружи! Слов не разобрать… О чем они говорят? Идут сюда. Они приближаются! Они… Вдох-выдох-вдох-выдох.

Лиза открыла глаза и посмотрела на экран смартфона. В правом верхнем углу мигал красный значок батарейки. На видео Костя неподвижно стоял рядом с затихшей Светой и прислушивался, задрав голову к потолку, словно дикий пещерный человек. Он задумчиво глянул на Лизу. А затем перехватил нож и вышел из кадра.

Ее разбудили выстрелы. А может, она и не спала. Глухие хлопки прозвучали трижды, один за другим: бах! бах! бах! Оборвали крик.

Тяжело дыша, Лиза вперила взгляд в темноту. Смартфон давно сел. Сколько прошло времени с тех пор, когда Костя ушел? Что случилось там, наверху? Он убил опять и скоро вернется в подвал с парой новых покойников? Продолжит то, на чем остановился?

Тишина сгустилась, такая плотная, непроницаемая, и Лиза подумала: стрельба ей просто приснилась. Она чувствовала, что мертвецы наблюдают за ней. От их взглядов тьма становилась вязкой и липкой, текла из полых глазниц.

Шаги над головой. Тихий скрип досок. Сзади в подвал проник робкий луч и рассеялся, лизнув ножки штатива. По спине пробежала россыпь мурашек.

– Господи…

Говорил мужчина. Но не Костя.

За натужным кашлем последовала ругань. Лиза замычала как можно громче, насколько позволял кляп под слоем липкой ленты: на помощь! Задергалась всем телом. Из глаз хлынули слезы.

Шаги приблизились. Мужчина обошел Лизу, и она сразу узнала его по фотографии в инстаграме. Это был брат Алены, полицейский. Вадим. Или Влад. В одной руке он держал телефон с включенным фонариком, в другой – пистолет.

– Сейчас, сейчас, – заговорил и убрал оружие в карман олимпийки. – Ничего. Я сейчас, девочка, подожди только.