Мещане

Петр

(Перчихину)

. Послушай, – брось болтать! Пойдем ко мне…

Перчихин.

 Не люблю я тебя, Петр! Гордый ты человек… пустой ты! И ничего ты не знаешь… Что такое канализация? Ага! А мне рассказывали, брат…

(Петр тянет его за рукав.)

 Не тронь, постой…

Нил

(Петру)

. Не трогай его… оставь!

Бессеменов

(Нилу)

. Ты что тут – собак травишь? а?

Нил.

 Нет, я хочу понять – в чем дело? В чем виноват Перчихин? За что его выгнали?.. При чем здесь Поля?

Бессеменов.

 Ты меня допрашиваешь?

Нил.

 А если вас – так что ж? Вы – человек, я – тоже…

Бессеменов

(бешено)

. Нет, ты не человек… ты – яд! Ты – зверь!

Перчихин.

 Ш-ш! Тихо! Надо тихо, по совести…

Бессеменов

(Поле)

. А ты – ехидна! Ты – нищая!..

Нил

(сквозь зубы)

. Вы не кричите!..

Бессеменов.

 Что? Вон! Змееныш… я тебя вскормил от пота-крови…

Татьяна

(из своей комнаты)

. Папаша! Папа!

Петр

(Нилу)

. Ну? Дождался? Эх, ты… стыдился бы!

Поля

(негромко)

. Не… не смейте на меня кричать! Я не раба вам… не можете вы обижать всех… И – вы скажите – за что отца выгнали?

Нил

(спокойно)

. Я тоже требую… здесь не сумасшедшие живут… надо отвечать за свои поступки…

Бессеменов

(тише, сдерживаясь)

. Уйди, Нил, от греха… уйди! Смотри… ты – выкормок мой… которого я воспитал…

Нил.

 Не корите меня вашим хлебом! Я отработал всё, что съел!

Бессеменов.

 Ты… душу мне сожрал… разбойник – ты!..

Поля

(берет Нила за руку)

. Идем отсюда!

Бессеменов.

 Иди… ползи, змея! Ты всё… из-за тебя… ты дочь ужалила… его теперь… проклятая… из-за тебя дочь моя…

Перчихин.

 Василь Васильич! Тихо! По совести!

Татьяна

(кричит)

. Отец! Неправда! Петр – что же ты?

(Является в дверях своей комнаты и, беспомощно протягивая руки, выходит на средину.)

 Петр, не нужно этого! О боже мой! Терентий Хрисанфович! Скажите им… скажите им… Нил! Поля! Ради бога – уйдите! Уходите! Зачем всё это…

(Все бестолково суетятся. Тетерев, скаля зубы, медленно встает со стула. Бессеменов отступает пред дочерью. Петр подхватывает сестру под руку и растерянно смотрит вокруг.)

Поля.

 Идем!

Нил.

 Хорошо!

(Бессеменову.)

 Ну, мы уходим… вот! Мне жаль, что всё вышло так громко.

Бессеменов.

 Ступай, ступай!.. Уводи ее…

Нил.

 Я уж не ворочусь…

Поля

(громко, дрожащим голосом)

. Винить меня в таком… винить за Таню… разве можно? Тут разве я виновна? Бесстыдник вы…

Бессеменов

(бешено)

. Уйдешь ты?!

Нил.

 Тише!

Перчихин.

 Ребята, – не сердитесь! Надо – кротко…

Поля.

 Прощайте! Иди, отец!

Нил

(Перчихину)

. Идем!

Перчихин.

 Не-ет, я с вами не хочу… мне не рука… я – сам по себе… Терентий! Я сам – один… Мое дело – чистое…

Тетерев.

 Идем ко мне…

Поля.

 Иди! Иди же, пока не гонят…

Перчихин.

 Нет… я не пойду… Терентий, – мне с ними не рука! Я понимаю…

Петр

(Нилу)

. Да уходите вы… черт побери!..

Нил.

 Иду… прощай… какой, однако, ты…

Поля.

 Идем, идем…

(Уходят.)

Бессеменов

(кричит им вслед)

. Воротитесь! Поклонитесь…

Петр.

 Оставь, отец! Будет…

Татьяна.

 Папаша! Милый мой… не надо кричать…

Бессеменов.

 Постойте… Погодите…

Перчихин.

 Ну, вот… теперь ушли… И хорошо! Пускай их!..

Бессеменов.

 Сказать бы мне им на прощанье… злодеи! Кормил, поил…

(К Перчихину.)

 Ты, старый черт! Дурак! Пришел, забормотал… Чего тебе надо? чего?

Петр.

 Папаша! Будет…

Перчихин.

 Василь Васильич! Не кричи… я тебя уважаю, чудак ты! Глупый я – верно! Но я понимаю… кто куда…

Бессеменов

(садится на диван)

. Я… потерял мысли. Не понимаю… Что вышло? Вдруг… как летом, в сушь, пожар… Одного – нет… говорит – не ворочусь… Ишь как просто! Ишь ты как… Нет… я этому поверить не могу…

Тетерев

(Перчихину)

. Ну, что ты тут? Зачем ты?

Перчихин.

 Для порядка… я, брат, рассуждаю просто… Раз-два! Больше никаких! Она мне дочь? Очень хорошо… Значит, – должна она…

(Вдруг замолчал.)

 Плохой я отец… и ничего она не должна… пусть ее живет, как хочет! А Таню мне жалко… Таня… мне жалко тебя… Мне, братцы, всех вас жалко! Эхма!.. Ведь ежели по совести сказать – все вы дураки!..

Бессеменов.

 Молчи ты…

Петр.

 Таня! Елена Николаевна ушла?

Елена

(из комнаты Татьяны)

. Я здесь… Лекарство приготовляю…

Бессеменов.

 Мысли у меня спутались… ничего не понимаю! Неужто Нил… так и уйдет?

Акулина Ивановна

(входит беспокойно)

. Что случилось? Нил с Палагеей в кухне там… а я была в чулане…

Бессеменов.

 Ушли они?

Акулина Ивановна.

 Нет… зовут Перчихина… Палагея говорит, скажите, говорит, отцу… а губы у нее дрожат. Нил всё равно как пес, – рычит… что такое?..

Бессеменов

(вставая)

. А вот сейчас… вот я пойду…

Петр.

 Отец, – не надо! Не ходите…

Татьяна.

 Папаша! Пожалуйста… не надо…

Бессеменов.

 Чего – не надо?

Акулина Ивановна.

 Да что такое?

Бессеменов.

 Ты понимаешь… Нил уходит… совсем…

Петр.

 Ну, что же в том? Уходит и – прекрасно… Зачем он вам? Он женится… он хочет жить своей семьей…

Бессеменов.

 А! Так разве… я-то, я – чужой ему?

Акулина Ивановна.

 Чего ты беспокоишься, отец? Бог с ним! Пускай уходит… У нас свои дети есть…

(Перчихину.)

 Ты чего же? Иди!

Перчихин.

 Мне с ними – не по дороге…

Бессеменов.

 Нет… тут не то совсем… уходишь – уходи! Но – как? Как он ушел… Какими глазами глядел на меня?..

(Елена выходит из комнаты Татьяны.)

Тетерев

(берет Перчихина под руку и ведет за собой к двери)

. Пойдем зубровки хватим по рюмке…

Перчихин.

 Эхма, божья дудка! Сурьезный ты…

(Уходят.)

Бессеменов.

 Я знал, что он от нас уйдет… ну, только – разве так? А эта… эта… кричит! Поденщица, девчонка… пойду, поговорю им…

Акулина Ивановна.

 Э, полно-ка, – отец! Они – чужие нам люди! Что их жалеть? Ушли и – ладно!

Елена

(Петру негромко)

. Идемте ко мне…

Татьяна

(Елене)

. И я… возьмите и меня!..

Елена.

 Идем… идемте…

Бессеменов

(услышал ее зов)

. Куда?

Елена.

 К себе… ко мне!

Бессеменов.

 Кого зовете-с? Петра?

Елена.

 Да… и Таню…

Бессеменов.

 Таня – ни при чем! А Петру ходить к вам… не надо!

Петр.

 Позволь, отец! Я… не мальчик! Я пойду или не пойду…

Бессеменов.

 Не пойдешь!

Акулина Ивановна.

 Петя! Уступи отцу! Эй, уступи…

Елена

(возмущенно)

. Позвольте, Василий Васильевич!

Бессеменов.

 Нет, уж вы позвольте! Хотя вы люди и образованные… хотя вы потеряли совесть… и никого не уважаете…

Татьяна

(истерически кричит)

. Папаша! Перестаньте…

Бессеменов.

 Молчи! Когда ты не хозяйка своей судьбы – молчи… постой! Куда?

(Елена идет к двери.)

Петр

(бросаясь за нею, хватает ее за руку)

. Позвольте! На минутку… нужно сразу… нужно объясниться…

Бессеменов.

 Нужно меня выслушать… Сделайте мне милость, – выслушайте! Дайте мне понять – что такое?

(Входит Перчихин, сияющий и веселый, за ним Тетерев тоже с улыбкой на лице. Они останавливаются у двери, переглядываются. Перчихин подмигивает на Бессеменова и махает рукой.)

 Все куда-то уходят… без всякого объяснения намерений… зря… обидно и беспутно! Куда ты можешь идти, Петр? Ты… что ты такое? Как ты хочешь жить? Что делать?

(Акулина Ивановна всхлипывает. Петр, Елена и Татьяна стоят все трое плотной группой пред Бессеменовым, при его словах:

 «Куда ты можешь идти?..»

– Татьяна отходит в сторону к столу, где стоит мать. Перчихин знаками показывает что-то Тетереву, трясет головой, взмахивает руками, как бы шугая птиц.)

 Я имею право спрашивать… ты – молод, ты еще – глуп! Я – пятьдесят восемь лет растягивал жилы мои в трудах ради детей…

Петр.

 Я слышал это, отец! Я сотни раз…

Бессеменов.

 Стой! Молчи!

Акулина Ивановна.

 Ах, Петя, Петя…

Татьяна.

 Мамаша, вы… ничего не понимаете!

(Акулина Ивановна трясет головой.)

Бессеменов.

 Молчи! Какие ты слова можешь сказать? На что укажешь? Нет ничего…

Петр.

 Отец! Ты мучаешь меня! Что тебе нужно? Что ты хочешь?

Акулина Ивановна

(вдруг громко)

. Нет, стой! И у меня есть сердце… и я имею голос! Сыночек! Что делаешь? Что затеял? Кого спросил?

Татьяна.

 Это ужасно! Это какая-то тупая пила…

(Матери.)

 Вы рвете душу… тело…

Акулина Ивановна.

 Это мать – пила? Мать?

Бессеменов.

 Старуха, погоди! Вот он… дай ему сказать…

Елена

(Петру)

. Ну, будет! Я больше – не могу… я ухожу…

Петр.

 Постойте… ради бога! Сейчас всё будет ясно…

Елена.

 Нет – это сумасшедший дом! Это…

Тетерев.

 Елена Николаевна, – уйдите! Пошлите их всех к черту!

Бессеменов.

 Вы, господин! Вы…

Татьяна.

 Да кончится ли это? Петр, уйди!

Петр

(почти кричит)

. Отец… смотри! Мать… вот – это моя невеста!

(Пауза. Все смотрят на Петра. Потом Акулина Ивановна всплескивает руками и в ужасе смотрит на мужа. Бессеменов – точно его оттолкнули – подается всем корпусом назад и наклоняет голову. Татьяна, тяжело вздохнув, медленно, с опущенными вдоль тела руками, идет к пианино.)

Тетерев

(вполголоса)

. Ловко выбрал время…

Перчихин

(выступая вперед)

. Ну, вот и всё! Вот оно… все разлетаются! Айда, ребятишки, лети из клетки, как птицы в благовещенье…

Елена

(вырывая руку из руки Петра)

. Пустите! Я не могу…

Петр

(бормочет)

. Теперь всё ясно… Сразу…

Бессеменов

(кланяясь сыну)

. Н-ну, спасибо, сынок… за радостное известие…

Акулина Ивановна

(с плачем)

. Погубил ты себя, Петенька! Да разве она… она пара…

Перчихин.

 Она? Петру? Да… что ты! Старуха! Да – чего он стоит?

Бессеменов

(Елене медленно)

. Спасибо и вам, барыня! Теперь, стало быть, – пропал он! Ему бы учиться… а теперь… ловко! Хоть я это и чувствовал…

(Злобно.)

 Поздравляю вас с добычей! Петька! Нет тебе благословенья! А ты… ты… поймала? Украла? Кошка… парш…

Елена.

 Вы не смеете!..

Петр.

 Отец! Ты… безумный!

Елена.

 Нет, стойте! Да, это верно! Да, я сама взяла его у вас, сама! Я сама… я первая сама сказала ему… предложила жениться на мне! Вы слышите? Вы, филин? Слышите?.. Это я вырвала его у вас! Мне – жалко его! Вы его замучили… вы ржавчина какая-то, не люди! Ваша любовь – это гибель для него! Вы думаете – о, я знаю! – вы думаете, – для себя я сделала это? Ну, думайте… ох! Как я вас ненавижу!

Татьяна.

 Лена! Лена! Что ты?

Петр.

 Елена… идемте!

Елена.

 Знаете, я еще, может быть, – не обвенчаюсь с ним! Вы рады, да? О, это очень может быть! Вы – не пугайтесь прежде время! Я буду так, просто жить с ним… без венца… но вам – не дам его! Не дам! Вы – более его не станете мучить, нет! И он не придет к вам – никогда! Никогда! никогда!

Тетерев.

 Виват! Виват, женщина!

Акулина Ивановна.

 Ах, батюшки! Отец… что это! Отец…

Петр

(толкая Елену к двери)

. Иди… Идите… уходите…

(Елена, уходя, увлекает Петра за собою.)

Бессеменов

(беспомощно оглядываясь)

. Вот как?..

(Вдруг громко и быстро.)

 Полицию зови!

(Топая ногами.)

 Долой с квартиры! Завтра же… ах ты!..

Татьяна.

 Папаша! Что вы?

Перчихин

(удивленный, ничего не понимая).

 Василь Васильич! Голубь! Что ты это? Чего кричишь? Тебе бы радоваться надо…

Татьяна

(подходя к отцу)

. Послушайте…

Бессеменов.

 А, ты! Ты еще… осталась! Чего же ты не уходишь? Уходи и ты… Не с кем? Некуда? Прозевала?

(Татьяна, отшатнувшись, отходит быстро к пианино. Акулина Ивановна, растерянная и жалкая, бросается к ней.)

Перчихин.

 Василь Васильич, – брось! Подумай! Учиться Петр теперь не будет… на что ему?

(Бессеменов тупо смотрит в лицо Перчихина и кивает головой.)

 Жить – есть на что ему. Ты денег накопил… Жена – малина-баба… а ты – кричишь, шумишь! Чудак, опомнись!

(Тетерев хохочет.)

Акулина Ивановна

(воет)

. Все покинули! Бросили!

Бессеменов

(оглядываясь)

. Молчи, мать! Воротятся… не смеют!.. Куда пойдут?

(Тетереву.)

 Ты что тут скалишь зубы? Ты! Язва! Дьявол! Долой с квартиры! Завтра же – долой! Вас шайка целая…

Перчихин.

 Василь Васильич!..

Бессеменов.

 Прочь, ты! Несчастный… бродяга…

Акулина Ивановна.

 Таня! Танечка! Милая моя! Хворая ты, несчастная! Что будет?

Бессеменов.

 Ты, дочка, всё знала… ты знала всё… молчала! Заговор против отца?

(Вдруг как бы испугавшись.)

 Ты думаешь… не бросит он ее? бабенку эту? Распутницу… в жены! Мой сын… Проклятые вы люди! Несчастные… беспутные!

Татьяна.

 Оставьте меня! Не дайте мне… возненавидеть…

Акулина Ивановна.

 Доченька! Неудачливая ты моя! Замучили! Всех нас замучили… за что?

Бессеменов.

 А кто? Всё Нил, разбойник… подлец! И сына он смутил… И дочь страдает!

(Увидав Тетерева, стоящего у шкафа.)

 Ты, оборванец, что? Ты что тут? Вон с квартиры!

Перчихин.

 Василь Васильич! Его за что? Ах ты… с ума свихнулся, старик!

Тетерев

(спокойно)

. Не кричи, старик! Всего, что на тебя идет, ты не разгонишь… И – не беспокойся… Твой сын воротится…

Бессеменов

(быстро)

. Ты… ты почем знаешь?

Тетерев.

 Он не уйдет далеко от тебя. Он это временно наверх поднялся, его туда втащили… Но он сойдет… Умрешь ты – он немножко перестроит этот хлев, переставит в нем мебель и будет жить – как ты, – спокойно, разумно и уютно…

Перчихин

(Бессеменову)

. Видишь? Чудак! Горячка! Человек тебе добра желает… ласковые слова говорит для твоего покою… а ты – орешь! Терентий – он, брат, мудрый человек…

Тетерев.

 Он переставит мебель и – будет жить в сознании, что долг свой перед жизнью и людьми отлично выполнил. Он ведь такой же, как и ты…

Перчихин.

 Две капли воды!

Тетерев.

 Совсем такой… труслив и глуп…

Перчихин

(Тетереву)

. Постой! Ты что?

Бессеменов.

 Ты… говори, а не ругайся… как смеешь!

Тетерев.

 И жаден будет в свое время и так же, как ты, – самоуверен и жесток.

(Перчихин удивленно глядит в лицо Тетерева, не понимая – утешает ли он старика или ругает его. На лице Бессеменова – тоже недоумение, но речь Тетерева интересна ему.)

 И даже несчастен будет он вот так же, как ты теперь… Жизнь идет, старик, кто не поспевает за ней, тот остается одиноким…

Перчихин.

 Чу? Слышишь? Стало быть, – всё идет, как надо… а ты сердишься!

Бессеменов.

 Постой, отвяжись!

Тетерев.

 И так же вот несчастного и жалкого сына твоего не пощадят, скажут ему правду в лицо, как я тебе говорю. Чего ты ради жил? Что сделал доброго? И сын твой, как ты теперь, не ответит…

Бессеменов.

 Да… ты вот говоришь тут… ты всегда складно говоришь! А что в душе? Нет, я тебе не верю! И – все-таки – съезжай с квартиры! Будет… терпел я вас – довольно! И ты тоже… многое тут внушил… вредное мне…

Тетерев.

 Эх, кабы я! Но нет, не я…

(Уходит.)

Бессеменов

(встряхивая головой)

. Ну… будем терпеть… ладно! Будем ждать… Всю жизнь терпели… еще будем терпеть!

(Идет в свою комнату.)

Акулина Ивановна

(бежит вслед за мужем)

. Отец! Милый ты мой! Несчастные мы! За что нас детки-то? За что казнили?

(Уходит в свою комнату. Перчихин стоит посредине и недоумевающе моргая. Татьяна дикими глазами озирается вокруг, сидя на стуле у пианино. Из комнаты стариков доносится глухой говор.)

Перчихин.

 Таня! Тань…

(Татьяна не смотрит на него, не отвечает.)

 Таня! Из-за чего они – которые разбежались, которые – плачут? А?

(Смотрит на Татьяну, вздыхает.)

 Чудаки!

(Смотрит на дверь в комнату стариков, идет по направлению в се�