Человек из Прибойа. Книга 2

– Все вместе… опять, – он положил руку мне на спину и повёл в сторону. Так делал Ратиобор, когда замышлял что-то скрыть от остальных, обычно это была идея напиться хорошего пива и поесть много мяса подальше в лесу. – Гор, есть у меня мечта, я хочу стать охотником на чудовищ. Ты думаешь, я много работал и купил Беса, чтобы в оленей стрелять?! Я вижу, ты смелый сильный воин, с головой, такой мне и нужен брат по оружию для охоты.

Я вспомнил дни, когда стал мужчиной, воином, но ещё не ушёл из Прибойа. Как мне не терпелось сразиться с чудовищем! Я хотел изловить какую-нибудь ночную тварь, порождение злых сил, хотел убивать таких и быть великим воином.

– … Вот, пришло это время, пора начинать путь тёмного охотника.

– Почему тёмного?

– Потому что охотиться на тёмных неведомых тварей, на нечисть всякую. Так что, Гор, Чёрный медведь, будешь ты охотиться со мной?

Обычно Боромир молчалив и скромен, но теперь его речь и дух воспылали огнём решимости.

– Когда-то нужно начинать…

– Молчи, идём сейчас, – я поставил точку в этом разговоре.

Я и Боромир стояли на том месте, дальше которого не ступили в прошлый раз. Огонь факела всё так же освещал малый круг пространства. Теперь, когда нас только двое, эти стены казались ещё холоднее… почему-то ещё более тесными.

Молча мы продолжили путь. Далеко впереди слышался стук, кто-то стучал по железу. Боромир плотно упёр Беса в плечо и целился в темноту. Я нёс в правой руке факел, а в левой держал щит перед собой, мне казалось, что из темноты на меня выпрыгнет враг. Почему-то враг представлялся мне многоногой чёрной тварью с беззубым ртом; представлялось, как эта тварь бежит в темноте, отталкиваясь ногами от пола, стен и потолка.

Мокрые вены и нервы живой крепости ползли по стенам этого коридора. Тишина в сыром затхлом воздухе, только звуки железного стука и наших хрустящих шагов. С каждым нашим шагом тьма впереди отступала тоже на один шаг, а стук становился громче. Борясь с желанием бежать назад, мы осторожно шли вперёд, напрягая глаза.

Пол под ногами стал железным с множеством мелких одинаковых дыр. Под этим полом лежали всё те же вены крепости. Мы остановились в немом страхе… там, среди чёрных «вен», покрытых сырой пылью, сидела страшная серая тварь. Вытянутое худое тело с пятнами болезни на шкуре, покрытой не то жёсткой шерстью, не то тонкими иглами. Длинная тонкая морда с откушенным носом, словно стрела, смотрела на нас. Глаза её были так глубоко посажены в голову, что не блестели в свете факела, угольной чернотой они обездвиживали нас. Когтистыми лысыми лапами оно стало цепляться за решётку, пыталось просунуть морду, но отверстия слишком малы.

Мы задом пятились вглубь коридора, спиной к незнакомой тьме. Наши глаза были прикованы к железному полу, из дыр которого торчал откушенный нос и когтистые лапы пытались протащить своего владельца через маленькую дыру.

– Это крыса, голодная больная крыса. Я таких видел в подземельях Омэй-Гата.

– Ты спускался туда?!

– Три раза. Кроме говна и рваных тряпок, там ничего нет. Пойдём, этот стук уже надоедает, – Боромир, кажется, был спокоен.

Только мы обернулись в решимости продолжить путь, как наш крик испуга отразился от тесных стен и звонким ударом проник в наши уши. Я бросил факел, он остался гореть на полу, и выхватил топор. Впереди стоял кто-то. На фоне серой стены, тонущей во тьме, стоял ещё более чёрный худой силуэт. На голове его поблёскивали два круглых глаза. Нет, это не был короб, это был кто-то высокий и тонкий.

– Боромир, стреляй!

– Ты человек?! Отвечай, кто ты?

Ответа не было, ещё и стук затих. Факел, лёжа на полу, горел плохо и стал угасать. Вместе со светом угасали и глаза существа.

– Оно плывёт по воздуху… видишь? К нам плывёт. Стой!

– Стреляй!

Громкий щелчок порезал обострившийся слух. Арбалетный болт со стуком ударил в правый глаз твари, но та не издала ни звука, её чёрная тень лишь пританцовывала в немой насмешке.

– Гор, прикрой меня щитом, – Боромир достал из кармана шарик смолы и соломы.

Я стоял перед товарищем, закрывая нас щитом и держа топор наготове. Тварь, теперь одноглазая, медленно и совсем бесшумно плыла к нам. Боромир поднялся из-за моей спины. На болт, более длинный, чем были до этого, насажен горящий комок. Выстрел. Огненная точка ударила в центр тонкого тела чудовища. Что-то зашипело, огненные капли стали падать на пол, огонь пополз по телу твари, испуская чёрные ленты копоти.

Когда огонь разгорелся шипя, стал виден облик этого… оно висело в нише на повороте коридора. Его тёмная морщинистая кожа висела на костях, будто внутри больше ничего нет. Голова с бледной кожей и круглыми глазами, в одном из них, пустом, торчал арбалетный болт, смяв голову и пригвоздив её к стене. У головы не было рта, зато был хобот с железной банкой на конце.

Пламя пожирало это существо, а оно не издавало ни звука, не корчилось в муках, не билось в агонии. Оно смело и холодно смотрело на нас уцелевшим глазом без зрачка. От жара нижняя часть головы стала плавиться и растеклась в кошмарной улыбке, пока не ляпнулась дымящейся жижей к толстым чёрным ногам без пальцев.

Да, мой догадливый читатель, это была лишь вешалка с противогазом и резиновым комбинезоном на ней, всего-то. Никуда оно не плыло, это делало наше воображение. Не насмехайся, злорадствуя: воображение – штука древняя и пугливая, сходи в недра брошенной крепости, и ты найдёшь своего монстра.

Мы, гордые победой, смотрели, как растекается труп тёмного создания. Улыбки на наших лицах сбил быстрый и частый стук из-за угла.

– Откройте! – Хриплый голос был едва слышен.

Взяв факел, мы осторожно заглянули за угол, Боромир целился. За углом хода не было, его преграждала тяжёлая железная дверь с колесом на ней. Не люблю я такие колёса, не понятны они мне…

Скрип колеса разносился по тёмным проходам древней крепости. Я крутил колесо, а Боромир стоял в темноте, подальше от лежащего на полу факела, и целился в дверь.

Щелчок, больше не крутится… дверь слабо толкнули с той стороны. Одним прыжком я оказался у щита, что лежал в стороне. Приготовив топор к бою, я, осторожно и с готовностью биться с чем бы то ни было, выглядывал из-за железного обода своего щита.

С натугой кто-то толкал тяжёлую дверь. Темнота кралась из открывшейся щели, но коптящий огонь факела загонял её обратно. Наконец в узком проходе показалась рука, чёрная грубая кожа на ней была покрыта круглыми плотными выступами.

Из неизвестной темноты выходил кто-то на четвереньках. Это был человек, он прикрывал ладонью лицо, спасая глаза от света. Это был молодой мужчина, лет двадцати на вид. Он встал на ноги, опираясь о стену. Одежды его были не из этих земель – белые с серыми полосами и пятнами (снежный камуфляж), короткая рубаха без рукавов со многими карманами, похожая на ту, что у деда. Руки его были в перчатках, а ноги укрыты в хорошие чёрные сапоги со шнуровкой, один их вид говорил – хорошие. Голова мужчины с щетиной вместо волос смотрела на нас щурящимися от света глазами, пытаясь разглядеть. Лицо его было измученным.

– Кто ты? – спросил я, пытаясь говорить строго и сурово, чтобы человек меня боялся. Я сделал шаг вперёд, не опуская щита.

– Я искатель, путешественник. Я не враг.

– Мы тоже путешественники, пришли в это место за знаниями и монетами, – голос Боромира из темноты напугал человека.

– Сколько вас тут, – он понял, что я не один, что в темноте есть ещё кто-то.

– Нет, – не захотел я выдавать чужаку то, что нас всего двое, – сколько тут тебя… вас?

– Лен, выходи.

Из темноты вышла женщина, примерно возраста этого незнакомого мужчины. Облачённая в похожие одеяния, она не вызывала у меня опасений. Светлое лицо с зелёными глазами было уставшим. Растрёпанные рыжие волосы с запутавшейся в них паутиной лежали на сутулых плечах. Даже её тёплые одежды не могли скрыть её женскую фигуру. Да… за такую женщину бились много мужей, наверное. Если этот почти лысый муж с ней, то он хороший воин, нужно быть осторожным с ним.

Люди достали свои рюкзаки из темноты за дверью и, доказывая, что больше людей нет, закрыли дверь и повернули колесо. Жажда мучила их, мы поделились с ними водой из бурдюков.

Мы вышли наружу. Эти люди не хотели попадаться никому на глаза. В такой хорошей одежде и с крепким удобным рюкзаком я бы тоже не появлялся в этом месте, ограбят. На их счастье, ночная тьма была близко, свет становился синим. В это время люди торопятся укрыться в крепости, им нет дела до чужаков.

Эти люди вызвали воду из железной соломины, что росла из стены (кран). Тут эти умения были у всех, но каждый раз я удивлялся. В Омэй-Гате я видел что-то похожее, но не такое. Набрав воды, они поспешили обратно в руины и попросили нас проводить их в обмен на деньги.

– Все наши фонари сели, нет света. Кто же знал, что мы застрянем на неделю.

Наш факел уже не мог давать свет, Боромир сходил в убежище за другим. Пока он ходил, я не отрывал глаз от людей, разглядывал.

– Где твоё оружие? – Не стал я дальше скрывать интерес.

Человек указал на ножны с ножом на поясе и, оглядевшись, вынул из странной сумки (кобуры) железный инструмент угольно чёрного цвета (пистолет). Ни то, ни другое не вызвало у меня уважение, нож – игрушка для детей, а этот странный предмет, как им биться?! Или куда вставлять стрелы?

– Как это спасёт тебя в бою? – смеялся я.

– Пока спасало, – он не злился, ответил с улыбкой.

Незнакомка, какую он звал Лен, несла факел. Мы шли за ней. Всё такие же запутанные ходы, ими мы добирались к месту, что человек звал «станция», или «Неплюйка».

– Почему такое название? – спросил Боромир.

– Неплюйка? Вообще это название речки. Когда-то, ещё до нашей эры, в этих землях выходила на поверхность подземная река. Это был основной источник воды у жителей деревни, что была где-то в этом месте… вот прям где мы идём, примерно…

Бесконечные стены и тьма не давали представить чистую поляну под солнцем и деревню на ней, кажется, будто эта громада была тут с начала времён.

– … Так вот, эту речушку берегли, чистили, и не дай боги туда плюнет кто! Вот и назвали, Неплюйка. Потом, перед Великой битвой, стали строить крепость и речку засыпать не стали, а пустили по коллектору, чтобы оставить альтернативным источником воды. Со станции есть единственный вход в этот коллектор, вот и станция тоже так называется. Эх… ещё несколько лет назад был свет и полно людей на этой площади…

За разговором я и не заметил, как стены вокруг исчезли, оставив лишь мрак. Свет факела почти не доставал до краёв холла. Пол под ногами был выложен одинаковыми каменными плитами (белый мрамор).

– Темно, жалко, не видно всей красоты, – слова женщины несли сожаление, будто в угасании этого великого места есть её вина.

– Как вы застряли там? – спросил Боромир, вглядываясь в темноту по сторонам.

– Мы поднялись туда по вертикальной лестнице из помещения второй насосной станции, – женщина не подбирала слова, понятные нам. – Проходили полдня по этим проклятым коридорам, ничего не нашли, в том числе и альтернативного выхода, то обвал, то дверь закрыта с другой стороны. Стали спускаться туда, откуда пришли, а там вода уже на полпути. Нырять даже не думали, вода ледяная да и дыхалки даже на полпути не хватит. Неделю там просидели. Вода закончилась, а набирать из затопленного места не стали, тест показал, что её не то чтобы пить нельзя, даже руки в ней мыть нежелательно.

Мы стали спускаться по ступеням, покрытым странным чёрным материалом. Ступени неширокие, но рядом шли ещё такие же, отгороженные невысокой стеной. Ступени шли в полукруглом проходе с гладкими каменными стенами. Человек рассказывал, что эта лестница когда-то сама опускала и поднимала сотни людей. Брешет, вшивый пёс.

– Что есть Кхтнбек? – Голос и арбалет наготове выдали беспокойство Боромира. – На стене, несколько шагов назад, я читал странное послание, что Кхтнбек сука. Почему древние предупредили об этом, там внизу её владения? Интересно, что за тварь?

Люди держали смех в себе, но мне смешно не было. Тьма в конце пути стала пугать ещё больше, люди прекратили свои рассказы и стали идти молча.

– Раз это сука, то она могла наплодить себе подобных, вдруг там стая Кхтнбеков?! – Имя у твари странное, моё воображение стало спешно рисовать неведомую тварь, почему-то опять многорукой…

Стены вокруг и пол под ногами задрожали. Из тёмных недр донеслись железный стук и пронзительный рёв, как мы уже слышали. Стало ясно, мы идём в логово железного червя!

– Куда вы нас ведёте?! – Глаза Боромира выдавали испуг в нём, но Бес уверенно лежал в его руках, смотрел гладким без зазубрин жалом на незнакомцев.

– Это поезд, мы идём на станцию. Раньше поезд останавливался там и люди входили в него.

Этот человек говорил уверенно, или он хорошо врёт, или он точно знает, о чём говорит.

– Зачем людям это было делать? Зачем им ходить к червю? – не понимал я.

Люди улыбались, держа смех внутри. Они выбирали слова.

– Поезд отвозил людей в другие места, куда людям было нужно, – так говорила та, что незнакомец звал Лен. – Он не враг, он друг.

– Вообще, он не живой. Им управляют люди, как мы. Пошли, он уехал и следующий будет через два дня. Факел догорает, давайте быстрее.

Я уже привык к этому чувству – дух мой мечется между желанием вернуться в безопасное место и продолжить путь в пугающую неизвестность, при этом мои ноги не думают, они просто идут.

Мы спустились. Факел горел слабо, ткань почти вся была съедена огнём. Пещера была большой, свет огня почти не доставал стен, нельзя было что-либо разглядеть. Да, именно пещерой казалось мне это место, наполненное запахом пыли и воем духов.

– Так… генераторная будет слева, дальняя дверь, – бормотал человек.

– Ты уверен? – Женщина видела что и мы, огонь голодает и вот-вот откажется давать свет.

– Да. Эта крепость того же плана, что и наша. Отделка помещений разная, но планировка один в один. Вот только лезть туда с огнём меня напрягает, к генератору.

– Лёш… а если там нет его, если вывезли? – беспокоилась Лен.

– Беда. Тогда, как кроты, в полной темноте. Гермоворота открыть можно вручную. Попадём в туннель и к выходу на ощупь. Тут не далеко, минут двадцать пешком. Так, вот она. Чувствуете? Солярой даже сюда тянет. Вы с огнём останетесь тут.

В руках человека появился плоский камень, похожий на тот, что был у Антонэ. Мягкий белый свет родился из этого камня, божественный свет! Он озарил темноту подземелья, и голос неизвестной птицы, мелодичный и чистый, разогнал унылое завывание духов этих мест.

– Я знал! Антонэ, шакалий сын. Ох… отрежу его пёсий язык и ко лбу его привяжу! Все пусть видят. Боги… это вы, как говорил Ахмед.

Я был полон чувства, что раскрыл древнюю тайну.

– Ладно… я пошёл, свет приведу.

Я, Боромир и Лен остались, а Лёш ушёл в зловонный ход призывать свет.

– А эта сука… Кхтнбек, если она придёт? – эта неведомая тварь волновала ум Боромира, мой ум она тоже тревожила.

– А… забей, – с улыбкой отмахнулась Лен.

– Я смогу, – показал я уверенным тоном, что храбр, ведь я воин из Прибойа.

Рокот и фырканье громким шумом вырвались из темноты прохода. Вместе с шумом стал свет везде. Свет такой яркий, что слепил наши сонные от тьмы глаза, заставлял закрывать их ладонями. Воздух с воем тысячи душ всколыхнул ветер, выгоняемый из тёмного окна в стене, защищённого решёткой. Ветер принёс запах смерти.

Ужас и паника захватили меня и Боромира. В густом свете мы метались из стороны в сторону, сталкивались. Ор ужаса отразился от каменных стен, когда наши глаза, глаза воинов, встретились с ликами великанов, что застыли в камне. Люди, высотой, как два Урумара, они были каменными и держали на своих широких плечах потолок этого места. Наверное, это были воины, ведь их одежды тяжелы и прочны на вид: шлемы с глазом на лбу (шахтёрская каска); прочная одежда без рукавов (жилетка строителя); широкие пояса с необычным оружием (пояс с инструментами). Эти каменные воины с молчанием смотрели на нас.

Боромир от испуга выстрелил в одного из них, но болт отскочил от камня и не принёс ему вреда.

– Эй, успокойтесь! – Странное оружие нового человека смотрело на нас.

Я и Боромир спрятались за каменными воинами. Страшные, но они не двигаются и, кажется, не принесут нам вреда.

– Кто там рычит?! Кто дует и воет?! – задавал я вопросы, сжимая рукоять топора обеими руками. – Пусть выходят и будем биться!

Лёш опустил своё оружие и закрыл дверью шумный ход, сделав тем звук тише.

– Шумит генератор. Дует и воет вентиляция. Это всё механизмы, они не живые, их построили люди. Тут нет ничего опасного, успокойтесь.

Мы вышли из тени могучих каменных спин. Глаза, привыкшие к свету многих светил над головами нашими, обратили взор вокруг. Великим было то место, как стены храма древности в Омэй-Гате. Стены, пол и потолок – из гладких каменных плит. Там, где стены соединялись с потолком, в каменных цветах и деревах невиданной красоты, проглядывались лики людей, тоже каменные. Одна из стен была железной. Скамьи, что стояли у стен, кроме железной, они были из ровных, как стрела, досок и изогнутых, как плющ, железных ветвей. Мастера, строившие эти скамьи, точно были богами кузнечного ремесла. А какой был свет! На потолке сияли белым светом выпуклые круги, свет был мягкий и чистый, непрерывный и не дёрганый, он не плясал и не шумел.

Глаза наши снова пришли к безмолвным воинам, что держали потолок.

– Это строители-герои, – подойдя к нам, стала говорить Лен, всё ещё держа в руке слабеющий факел. – Перед великой битвой, положившей начало нашей эры, они самоотверженно строили эту крепость. Они работали, забыв про сон, боль и усталость, чтобы успеть до нападения врага, чтобы сотни тысяч людей укрылись в этих стенах. Их увековечили в камне. Они герои на ровне с теми, кто сражался с врагом в последний день старой эры.

– Герои трудились, а вы их покалечили камнем? И кто из нас варвары?! – не понимал я.

Она смеялась: «Нет, не покалечили, а увековечили, значит, оставили о них память на века. В честь них сделали эти статуи, чтобы все знали и помнили, что люди построили эти крепости».

– Так, ошеломлённые, – голос Лёш коснулся наших ушей. Он стоял в маленьком домике с прозрачными окнами, что был у лестницы, – сейчас вон та стена отъедет в сторону. Не орать, не бегать и не стрелять ни во что, очень прошу.

– Что за стеной? – хотел знать Боромир.

– Туннель, – коротко ответил Лёш и ткнул пальцем в стол перед ним.

Что-то лязгнуло, звякнуло, и железная стена со скрипом и шорохом поползла прочь, открывая новое место. Глухим стуком окончилось движение стены.

– Давайте быстрее, горючки хватит ещё минут на двадцать, не больше.

В открывшемся пространстве было углубление примерно по пояс. Внизу шли две железные полосы, такие, по каким ползает Железный червь. Влево и вправо уходил большой круглый коридор с пятнами света в нём. Этот путь совсем не манил, он пугал. Ход напоминал полое нутро змеи или какой-нибудь такой твари. Вдоль тянулись чёрные жилы, сосуды и нервы, а под ними каменные рёбра твари, с той стороны которых натянута железная кожа.

– Тут перегон недалеко и ветка в депо, – с этими словами Лёш спрыгнул на железные полосы. – Демонтаж оборудования ещё идёт, так что рабочие могли оставить мотовоз. Прокатимся.

– Может быть, пешком пойдём? – Женщина положила погасший, но дымящийся факел на пол и осторожно спустилась вниз. – Нас могут оштрафовать.

– Ты моя умница! – Он легко и без страсти поцеловал женщину и вскочил обратно на каменный пол. – Ворота за собой нужно закрыть. Если здешние вылезут на пути, нас с тобой не оштрафуют, а посадят.

Он ткнул пальцем стол, что в домике у лестницы, и стена стал ползти на своё место. Я и Боромир поторопились выбраться, но человек велел оставаться там, сам он быстрым бегом вернулся к нам. Стена встала на место и отгородила путь назад, оставив нас четверых в полумраке туннеля.

Путь наш был жутким. Иногда мы слышали голоса, Лёш говорил, что это голоса обычных людей, они летят к нам по ходам для ветра. Я всё равно не принимал его слова, мой разум верил, что это не просто голоса.

Светила горели на стенах, освещая круглые стены. На мои вопросы Лёш отвечал быстро, но его слова не давали мне знаний, он не хотел объяснять, или не мог. Наконец я узнал, что есть провода и кабели, по которым бежит Ток и даёт свет, и что есть трубы, по которым перетекают разные жидкости. Мои мысли о том, что это артерии и нервы Живой горы, оказались верными, и понимание того, что это дом и что он построен людьми, стало медленно уводить от меня страх. К тому же Лен и Лёш не боялись, они умные, значит, и я не должен страшиться этого места.

Скоро один путь разветвлялся на два, и Лёш без раздумий выбрал, куда свернуть.

– Ну, не повезло, – развёл руками Лёш, смотря на тупиковое ответвление железных полос. – Нет мотовоза, уехал.

– Всё не так плохо.

Женщина указывала вглубь туннеля, где у закрытых ворот на железных полосах стояла телега. Посреди телеги вырастал железный ствол и немного выше расходился на два (дрезина).

– Проехать мост успеем, думаю, на посту сильно не будут против, – Лёш встал на телегу. – Что за мотовоз, что за дрезину нам всё равно придётся штраф платить, но лучше так, чем пешком.

– Монтёры всё равно мотовоз туда гоняют, за одно и дрезину притащат. Договоримся, – Лен запрыгнула на телегу.

Я и Боромир стояли на телеге друг напротив друга, поднимали и опускали железный прут, напоминавший детские качели, где один поднимает другого. Так делать нас попросил Лёш, сказал, что это заставляет телегу ехать и он доверит нам ею управлять.

С наивной детской улыбкой на лицах мы с Боромиром управляли древней колесницей, чувствуя себя достойными обращения с механизмом.

Стук колёс был похож на тот, что издаёт железный червь, но тише и спокойнее. Острова света плавно протекали мимо, встречая, провожали нас. Леш и Лен сидели молча и устало. Впереди, за спиной Боромира, показался полукруг сумеречного света. Лёш опустил рукоять, что у железного ствола в центре повозки. Лёш велел перестать править механизмом. Мы остановились.

– Выйдите через гараж ремонтной бригады, дальше пути отгорожены забором под напряжением, думаю, знаете. Нельзя его трогать.

Лёш открыл незапертую дверь. В темноте что-то щёлкнуло, и под высоким потолком засияли белым светом ровные гладкие стержни. Свет показал этот просторный зал со стенами из кирпича и квадратными колоннами из бетона. В полу зала было выкопано три могилы с гладкими стенами, покойников в них не было (смотровая яма). Местами из пола торчали железные прутья, кто-то срезал остальную часть, срезы гладкие и блестящие. Больше в зале не было ничего.

– Ну, конечно, тут уже всё выпилили. Да… так ещё лет пять-семь и кроме бетона в крепости ничего не останется.

Почему слова Лен печальны? Это не её дом и не дом её друзей.

– Быстрее, не вижу механического подъёмника, – Лёш подошёл к тяжёлым железным вратам, покрытым серой отслаивающейся краской.

Рядом с вратами на стене был приделан жёлтый коробок с двумя крупными точками – чёрной и красной. Лёш надавил пальцем на чёрную.

С тихим скрипом и жужжанием врата поползли вверх, впуская свежий морозный воздух.

– Спасибо, что выручили, вот, – Лёш протянул Боромиру нечто, похожее на ровные лоскуты ткани. – Сколько можем. Тут пятнадцать тысяч. Юани. Для этого места очень большие деньги, хватит дом построить. Награда за смелость, так сказать.

Щелчок прервал его слова. Он коротко пожелал удачи, Лен сказала слово прощания. Лёш жестом поторопил, он опасался, что Ток пропадёт и этот проход останется открытым.

Мы шагнули в сумрак под хлопья мокрого снега, наконец смогли вдохнуть полной грудью свежий воздух. Белый свет из зала падал на чистый снег, длинные тени Лен и Лёш ложились на него. Врата опускались, скрывая силуэты. Мы нагнулись, присели… почти легли на снег. Глаза не хотели отпускать божественный свет. Наконец негромкий звук, с каким железные врата опустились на бетон, – и тонкая полоска света растаяла совсем.

Мы немного подождали, всматриваясь в сумеречную синеву, туда, где стальная сеть отгораживала путь железного червя. Раздался знакомый стук. Из пасти туннеля выехали Лёш и Лен верхом на механизме и быстро скрылись в сумеречном снегопаде, только железный звук ещё недолго плутал в сырых корявых ветвях – тук-тук… тук-тук…