Узоры Тьмы

Глава 2. Встречи

Тринта. Осенний вечер

– Вечер совершенно очарователен, – Ниула надеялась, что ее мягкий протяжный горский акцент звучит достаточно естественно, а восхищение при виде домашнего мьюта, тихо скользившего между гостями с подносом, не слишком наигранно. В конце концов, мьют, действительно был качественно выполнен и явно стоил хозяевам немало.

Хозяйка дома, точнее, напомнила себе Ниула, поместья, отсалютовала бокалом милой, но простоватой провинциалке, и нацелила все свое внимание на вновь прибывших гостей. Среди которых, как заметила Ниула, минимум, двое, были в парадной форме императорской свиты.

Что ж, Лорис не обманул, здесь, действительно, собирался цвет города.

Подождём.

И Ниула, опершись на мраморные перила, окинула взглядом город.

С огромного, написавшего над садом, балкона открывался прекрасный вид на восточную часть Тринты. Столица прекрасно выглядела на фоне багряного заката, глубокие черные тени скрывали нищие домишки окраинных кварталов, прятали оборванных нищих, что жались холодными ночами к трубам городского водопровода, подающим горячую воду в богатые кварталы, ну а сборщики Ночной Подати, храмовые проститутки и грабители без лицензии и так охотно прятались в тенях и ждали, когда ночь наполнит долину до краёв.

Но как тревожно-прекрасны были в багряном свете висячие сады и устремленные ввысь башни дворцов городской знати, изогнутые крыши храмов Сновидца! Как блистали полупрозрачные сферы колдовских обителей Высокородных!

И как грозно нависал над столицей Град Императора, святилище власти, на которое даже Ниула опасалась смотреть своим истинным зрением, настолько густа была сеть магической защиты, окружающая стены и башни этого грандиозного творения забытых ныне цчёных, магов и зодчих.

Даже жаль, что рядом нет Горана, или Золтана. А лучше, их обоих, это отлично дополняло бы образ недавно прибывшей в столицу богатой, но не слишком знатной землевладелицы с Северных Отрогов. Ради него Ниула даже немного поработала над цветом глаз, хотя терпеть не могла искажений собственной внешности.

Но была вынуждена признать, что в сочетании волной чёрных волос и белой кожей, серые глаза придают ей то самое очарование с оттенком загадочности и лёгкой ниткой беззащитности, которого она и хотела добиться.

– Тоже предпочитаете любоваться пейзажем, а не вести светскую беседу в душном зале?

Ниула помедлила. Чуть-чуть. Неторопливо повернула голову. Поначалу осмотрела зал. Действительно, гости всё прибывали, шум голосов превратился в равномерный гул, а запахи осенних цветов перебивали наплывавшие из открытых дверей ароматы вечерних духов.

Ниула чуть сморщила носик. В этом сезоне в моде были тяжелые запахи, напоминавшие ведьме о Чёрном континенте, а вспоминать его она не любила.

Да. Тот самый, невысокий, очень прямой, чуть простоватый если не знать, как смотреть, человек средних лет, среднего телосложения, светло-карие глаза смотрят спокойно и доброжелательно.

– Да, столица прекрасна с высоты. Впрочем, – Ниула показала веером на строгий фиолетовый китель, – судя по вашему мундиру, вы можете наслаждаться и более впечатляющими видами.

Человек негромко рассмеялся, встал рядом, облокотившись на перила. Всмотрелся в густеющие сумерки.

– Вот там, видите? Острый, как наконечник копья, шпиль. Мне нравится встречать там рассвет. Особенно, весной.

И, без перехода,

– С вами хотят встретиться, госпожа Леденика. Но может быть, вы предпочитаете другое имя, более краткое и древнее?

– И что же за тайный воздыхатель хочет меня видеть, господин, который не счел нужным представиться?, – Ниула не пыталась изобразить удивление. В конце концов, для того, чтобы наладить нужные связи, она и приехала в столицу. Правда, привлечь внимание удалось даже быстрее, чем она рассчитывала.

– Разес Форрош, к вашим услугам, – чуть склонил голову человек в мундире.

– Если вы сейчас скажете что-нибудь вроде “отказ не принимается”, я расстроюсь, – она разложила веер и попыталась разогнать облако ароматов, наплывающее из зала. – Право, это невыносимо, такие духи надо запрещать указом Императора.

Форрош подал ей руку,

Очаровательная госпожа, вам предоставился случай высказать пожелания тому, кто может поспособствовать их исполнению.

___***___

С затаенным самодовольством Ниула отметила, что была права. Портшез Форроша, ждал их в не у ворот особняка, а в конце длинной тихой и пустынной улицы, по которой посланник неведомого заинтересованного лица предложил прогуляться. Идущих за ними людей Ниула, конечно, ощутила, но не увидела. Что говорило об их прекрасной выучке.

Беседовали о пустяках и в портшезе, который ровным, необычайно плавным шагом-бегом влекла шестерка гигантских мьютов.

Их стоимость и кондиции Ниула тоже оценила, и уверилась в своей первоначальной догадке.

А когда портшез остановился у ворот скромного двухэтажного особнячка в глубине купеческой части столицы, поздравила себя. Мало кто мог обнаружить совершенную в своей неприметности магическую защиту, защищавшую особняк. Наверняка, в соседних домах день и ночь настороже хорошо обученные и хорошо вооруженные люди.

Ну, ведите меня, благородный Форрош, думаю, у архиепископа Нажара немало дел даже сейчас.

Форрош склонил голову и изобразил светскую гримаску уважительного удивления.

Ниула подала ему руку и приподняла подол платья.

Ну неужели вы думали, я совсем ничего не знаю о том, что происходит в столице империи?Ничуть. Вы умны. Кстати, господин архиепископ любит умных людей, так что, думаю, он не ошибся с выбором.

___***___

Думаю, я не ошибся, когда встретиться с вами, – порывисто потирая руки, повернулся от камина Нажар.

Архиепископ оказался несколько ниже ростом, чем представляла Ниула, а, вот, его образ в тонком мире, ей удалось составить достаточно точно, поздравила себя ведьма и решила наградить себя за это.

Нагнувшись к столику с закусками, пошевелила тонкими пальчиками, выбирая пирожное,

Благодарю вас, ваше преосвященство, вы очень добры. И проницательны.Бросьте. Здесь можете называть меня просто господин Нажар. Тем более я, как видите, не в облачении.

Архиепископ провел рукой по широкой груди, обтянутой мундиром полковника тяжелой пехоты. Того же полка, в котором служил Горан, отметила про себя Ниула и подумала, совпадение ли это.

Именно так зовут меня друзья, и – губы архиепископа тронула лёгкая улыбка, – и самые преданные сотрудники. Не люблю таких людей называть слугами. Это не отражает всей сути, не находите?

Ниула вежливо промокнула уголок рта салфеткой. Пирожное было восхитительным.

Поскольку мы с вами знакомы совсем недавно, господин Нажар, и друзьями стать не успели, предположу, что это предложение стать вашим сотрудником.

Нажар опустился в кресло у камина, снова протянул к огню большие сильные руки.

Конечно, сейчас вся Тринта обсуждает эрионские события. Собирается Большой Императорский совет, Ближний круг и вовсе заседает почти непрерывно. Маги из Академии и куча придворных индюков не могут понять, как они прозевали такое событие. Вояки потрясают кулаками и грозят карами врагу. Какому, во имя всех небес, врагу? Этого они тоже еще не знают. Но, – Нажар назидательно поднял палец, и продолжил, явно кого-то копируя, – будут обладать самыми точными сведениями и представят Божественному план искоренения угрозы. Разведка сохраняет многозначительное молчание.

Он глянул на Ниулу и Форроша,

Разумно, не находите? Молчание то сохранять.

Форрош вежливо хмыкнул.

Ниула наслаждалась теплом камина, лёгким вином и сейчас рассеянно обдумывала, что выбрать – прозрачно-солнечный королевский виноград, или ещё одно пирожное?

Форрош перехватил её взгляд, хмыкнул и пододвинул блюдо с пирожными.

Это подлый приём, – возмутилась Ниула.А что думают братья Божественного? – невинно спросила она у архиепископа.Который из них? – сложил пальцы домиком сановник, – тот, что уже более десяти лет назад погрузился в изучение Путей Души и тратит своё состояние на монастыри, храмы и приюты, или другой, тот, что объявил себя воплощением некоего Видарги – бога плотской любви древнего народа Южных Пустынь? Если не путаю, народ этот зовётся хинту.Женщины у них, надо сказать, просто жуткие, – тихо обронил Форрош, глядя в свой кубок.И который из братьев больше путешествует? – Ниула всё же взяла виноградину.Это первый правильный вопрос, – отсалютовал своим кубком архиепископ, – жду второго.

Ниула положила виноградину в рот. Медленно прожевала. Чудесно.

Что говорят наги-исчислители?

___***___

Форрош проводил её до дверей. Из темноты бесшумно возник портшез, остановился. Мьюты по-птичьи согнули ноги, опуская его так, чтобы человеку было удобнее сесть, но чтобы бахрома, украшавшая дно портшеза, ни в коем случае не коснулась камней мостовой. Такие мелочи замечали только посвящённые, они говорили о мастерстве создателей мьютов, и о состоятельности их владельца.

Ещё Ниуда заметила, что ни на самом портшезе, ни на одежде мьютов не было никаких знаков их хозяина.

Интересно… Либо эти носилки в столице знают все – тогда это молчаливый символ всевластия.

Либо Нажар не хочет привлекать к себе внимания.

Надо будет подумать.

Форрош галантно подал ей руку,

– Вы произвели благоприятное впечатление на архиепископа. Более того, вы его серьезно заинтересовали, а это не так просто.

Ниула мило улыбнулась, подобрала правой рукой подол платья и поставила ножку на ступеньку портшеза.

Форрош задержал её руку в своей,

– Однако, не стоит обольщаться. Считайте это советом нового, но преданного друга.

– Преданного кому, благородный Разес?, – все так же мило улыбаясь, Ниула освободила руку, – Впрочем, не отвечайте сейчас, не стоит.

Форрош склонился в глубоком поклоне, задвинул тяжелые занавеси портшеза. Ниула услышала, как он отдает мьютам короткую команду, носилги слегка качнулись.

Сидя в темноте и тишине портшеза, Ниула слово за словом вспоминала разговор с архиепископом.

Говорил он резко, точными короткими фразами, не стеснялся в оценках. Его слова позволяли создать довольно подробную картину того, что сейчас происходило в Империи и на её границах, после появления Белоголового.

– Братья императора выжидают, – архиепископ ходил перед камином, делал три шага, резко разворачивался на каблуках, остро смотрел то на Ниулу, то на Форроша, – как и его супруга. Дома Высокородных внешне замкнуты и хранят нейтралитет, заявляют о том, что единственная их цель – служение Империи и Императору, как главе Высоких Домов. Однако, совершенно ясно, что проблема наследников заботит и их. Проще говоря, высокородные понемногу вымирают. Детей рождается все меньше, что добавляет напряженности.

Отвечая на незаданный вопрос Ниулы, архиепископ развел руками,

– Непонятно, кто займет престол, если прервется правящая династия. У братьев Императора тоже нет наследников.

– Армия… Хм, армия, – помолчал Нажар, – она кажется могучей и несокрушимой. Тем более, что всем известно – лишь у империи есть оружие, оставшееся от древних. Гораздо реже вспоминают, что наши полки и легионы разбросаны по всей империи, все чаще ими командуют не высокородные, и даже не старая знать.

Ниула вспомнила, как дернулась щека епископа, коглда она спросила,

– В вашем расgоряжении лучшие наги-исчислители. Вся императорская Академия, в которой немало прекрасных учёных и мощных магов-прогностиков. Неужели они не могут обеспечить вас хотя бы прогнозами.

О, да, он заметил это "вас", хотя и не подал виду, думала Ниула, поглаживая пальцами нежные кружева платья. Прикосновение лёгкой ткани успокаивало, правильность и продуманность сплетения нитей помогали направлять мысли – древняя практика, которую Ниула освоила много веков назад. Даже, в другом воплощении, одном из тех, что сохранились в памяти.

– Расскажите мне о Двенадцати магах, – архиепископ внезапно расслабился, сел в кресло, вальяжно откинулся на мягкую спинку. Не глядя, протянул за спину кубок из горного хрусталя.

Глядя в темноту, которая для нее темнотой вовсе не была, Ниула хмыкнула. Кубок был тончайшей работы, таки стараются не возить с место на место даже те, у кого есть всё. Такие вещи перестают быть просто вещами, становятся знаками для тех, кто способен их прочитать и понять. Значит, он мне его показал не просто так.

Как и редкостного мьюта, что выступил из теней и налил Нажару некий густо-чёрный напиток из каменной бутыли. Тягучий, с густым травяным ароматом. Нажар потом потягивал его весь вечер. Очень интересный напиток, надо будет вспомнить, что же это такое.

И зачем он показал ей мьюта с телом прекрасного юноши и гладкой плоской поверхностью вместо лица.

Такое не демонстрируют просто так, первому встречному.

Ниула откинулась на пахнущие дорогими благовониями подушки. Достаточно ли откровенна я была с ним?

Решила, да, вполне. Тем более, она, действительно, ничего не скрывала.

Всегда предпочитала простоту и прямодушие.

В них никто не верит.

– Я не буду утомлять вас историей магии и подробностями легенд, что ходят о любом знающем. Думаю, вы осведомлены не хуже, а то и лучше меня. Что именно вы хотите знать?

– Что говорят Свитки Итилора?

– Ничего, с того дня, как произошло жертвоприношение, ни-че-го, – отщипнула виноградину, как шаловливая девчонка, кинула в рот, прожевала, – узор вероятностей настолько спутан, что свитки совершенно бесполезны.

– Я знаю, что один из магов погиб в то же время, когда появился Белоголовый.

– Да. Ла Грис. Погиб вместе с охраной. Ноддскими наёмниками, между прочим.

Нажар лишь отмахнулся,

– Вы сами понимаете, для Белоголового даже сотня ноддских наёмников, мелкая помеха, не более, а этих было скольок? Человек пять, он их даже не заметил.

– Что, что ещё? Говорите что думаете. рассуждайте. Эрион отрезан, у меня нет новостей оттуда. Подозреваю, что скоро мы потеряе и всю провинцию. Как поступят маги?

Ниула повертела свой кубок, протярнула Форрошу,

– Будьте любезны, налейте ещё этого чудесного вина.

Охладив бокал прикосновением пальцев, отпила глоток.

– Ваше пресосвященство, если вы думаете, что венадцать магов это какая-то организация, цех, гильдия, то глубоко заблуждаетесь. если уж сравнивать, то мы, скорее, жертвы кораблекрушения, которые нашли сундук с вещами, которые помогают выживать. Мы можем ненавидеть друг друга, но вынужденно сотрудничать.

– Правда, сейчас, – она помолчала, покачала бокал, – похоже, сейчас кто-то решил, что наши пути расходятся. Я точно знаю, что погиб Альбер. Маленький самодовольный, но очень умный крысёныш. Покушались и на меня, и сделал это Тимор, думаю, вы и о нем слышали.

Нажар нетерпеливо повёл подбородком,

– Рассуждайте. Говорите всё, всё сказанное останется в этой комнате.

разумеется, нет, подумала Ниула,

– Конечно, ваше преосвященство. Да, вы же знаете, что далеко не все мы живём в Эрионе? Серебряноглазый толстячок Лим. Трусоват, изучает магию земли, прекрасно умеет создавать иллюзии. Сам ни во что вмешиваться не будет. Бреннан. Прямодушен, жесток, аскетичен. Ценит чистое знание. Понятия не имею, на чьей стороне он может выступить. И, кстати. о каких сторонах и какой ситуации мы говорим?

– Продолжайте, сейчас это неважно.

– Дочь Цветов. Элиа. Злопамятна, тщеславна, прекрасно умеет использовать всё, что связано с растениями. Излишне расчётлива. Будет ждать самого выгодного предложения и до последнего колебаться. Варт – повелитель железа. Скорее всего, он просто затворится в своем Железном Замке и будет смотреть, как рушится мир. Или, возрождается. Ему просто интересно, как можно будет применить железо.

Форрош хмыкнул,

– Я его понимаю. Пожалуй, мы можем спеться.

Ниула отсалютовала ему бокалом,

– Югге. Ничего не могу о нем сказать. Разве что, он не человек.

– Даже, так? – удивлённо поднял бровь архиепископ, – это очень интересно, у меня не было таких сведений.

Ниула не стала уточнять, что и сама этого точно не знает. Неважно, она привыкла доверять своим ощущениям, а Югге всегда казался нелюдью.

Нажар расспросил обо всех. Слушал, коротко хмыкал, задавал короткие точные вопросы. Ниула отвечала неторопливо, тянула вино, посматривала на Форроша, который тихо сидел в углу и что-то набрасывал угольным карандашом в маленьком альбоме для набросков, который незаметно достал из своей сумки. Ведьма обратила внимание на потёртую истрёпанную кожу переплёта. Альбом явно был давним спутником агента архиепископа.

Да, на него, и правда, работают интересные люди.

Вспоминая разговор, Ниула всё думала, что же именно хотел узнать архиепископ.

Она постучала тонкими пльчиками по гладкой коже сиденья.

Похоже, его преосвященство выясняет, кто может стать его союзником.

Вот, только, союзником в чём?

Степи. Место падения "Парящего"

Штормер вскочил, поморщился от боли в ноге, ожог хоть и поджил, но двигаться всё ещё было больно. Особенно, если резко двигаться.

Гудели корабельные колокола, рявкал боцман, топали тяжёлые матросские башмаки.

Опираясь на трость, Штормер захромал к двери. Колокола могли звенеть только, если дозорные увидели явную опасность. Или, воздушный корабль.

Неужели… Штормер не позволял себе надеяться. Слишком давно он был старпомом на «Парящем», в кровь и плоть его вошел Устав экипажа летающего города. Всегда и везде небоход должен рассчитывать только на себя и свою команду.

И всё же, всё же…

Короткий стук в дверь и тут же в дверном проеме возник вестовой.

– Мастер Штормер, на горизонте замечен корабль, заходит с заката!

– Опознать удалось?

– Никак нет!

– Что ж так, а? – пробурчал Штормер.

Вестовой позволил себе стать «вольно» и даже чуть развести руками. Знал что старпом не любит излишнюю официальность.

– Далеко было, да и солнце как раз садится…

Штормер только вздохнул. Купола наблюдательных пунктов, где были установлены мощные зрительные трубы, нападавшие уничтожили в первую очередь. Для главного даже воздушной лодки не пожалели, обрушили прямо на купол.

Небоходу стоило только закрыть глаза, и он видел, как из тьмы прямо в красные огненные языки, валится чёрная туша летающей лодки. С жутким визгом – будто демон умирает – съезжает по неимоверно прочному хрусталю, изготовленного Древними, и на месте купола вспухает оранжевый шар. Его огненной ярости купол не пережил.

Штормер ходил туда, трогал рукой скользкие зеленоватые потёки, удивлялся, что они тёплые, будто под застывшим стеклом спит кто-то живой. Но никого живого там не было. Старпом мог только молиться Звёздному Кормчему, чтобы они умерли быстро, испарились в огненном шаре.

Но той ночью он о них не думал. Тогда его заполняло холодное бешенство, которым он задавил страх. Когда увидел мёртвого капитана, когда мчался через погибающий город, падая, когда он содрогался от толчков двигателей, которыми никто не управлял, уворачивался от падающих балок – он копил его в себе.

Люди видели его форму и вставали рядом. Чтобы выжить.

Они выжили. Хвала Кормчему, они наткнулись на выживших из отдыхавшей смены и звено охранников Сердца Города, хорошо тренированных, хоть и растерявшихся без командира, парней.

Штормер безжалостно бросил их вперед, приказав убивать всех, кто покажется подозрительным. Быстро осмотрел остальных – пятеро мужиков. Селяне… С ними трое баб, детвора, мальчишки лет по десять.

На соседней улице кричали коротко и страшно. Там убивали.

Взревело пламя, но быстро стихло, лишь трещали стены домов и лопалась черепица. И уходили драгоценные мгновения.

Ткнул пальцем в двух мужиков покрепче. Боятся, но хоть какое-то дреколье в руках держат.

– Ты и ты, вперед, за теми в синих куртках. Остальные за мной.

Парни из охраны не подвели, взяли в кольцо клинков троих налётчиков, налетевших из проулка. И дали Штормеру проскочить мимо.

Об одном молил тогда Штормер Звёздного Кормчего. Убереги от нечестивых Хранителей Сердца Города.

Не допусти, чтоб попали они в руки тех, кто осквернил город.

А если решит Кормчий испытать детей своих, ибо неведомы смертным маршруты его, пусть хватит Хранителям решимости исполнить то, что велит Кодекс и лишить себя правых рук и глаз, дабы не удалось нечестивым овладеть силами Сердца Города.

Кормчий был милостив, Хранители выжили.

Выжили и переселенцы.

Штормер ходил, вглядывался в трупы, залезал в развалины домов – и всё яснее понимал, что не нападавшим нужны были не пассажиры. Хотя, среди них было несколько купцов, богатых настолько, что путешествовали они инкогнито, и каждого сопровождали отлично выученные теллохранители.

Глядя, как толстый одышливый Свами Саватар плачет над телом смуглого остролицего мечника, как бережно складывет ему руки на груди – обязательно правая поверх левой, левая должна сжимать родовой кинжал, Штормер думал, что не случись этих купцов и их охраны, или же, струсь купцы, прикажи им запереться и охранять господ, и всё могло сложиться иначе.

Но купцы, хоть и кутили с того дня, как сняли на троих домик на тихой улочке, оказались мужиками не робкими. И, когда охрана купола управления легла уже пости вся – подоспели и врубились в нападавших с тыла.

Снова вскипела кровавая каша… всё это Штормер узнал много позже, а тогда он с холодным любопытством следил, как вспыхивают и гаснут один за другим магические огни на Алтаре Управления. Так же холодно и трезво он повторял Великую Молитву на избегание Катастрофы. И, следуя ходу её, передвигал указанные в молитве рычаги, сдвигал штурвалы, щёлкал костяными переключателями.

И всё время смотрел на центр алтаря, на Великий Указатель Горизонта.

Божественная линия, что указывала положение города относительно поверхности земли, колебалась, но не уходила в красные отклонения, означавшие катастрофу.

Видимо Кормчий решил, что испытаний достаточно. Штормеру удалось удержать город в небе и даже посадить его.

Выжившие необходим пробирались к запасному пункту управления, как то и приписывал Великий Кодекс, и насмерть встали у его ворот. Они поступили как должно погибли, но защитили Хранителей Сердца и того, кто за штурвалом.

До сих пор душа Штормера наполнялась благоговейным ужасом и восторгом, когда он вспоминал, как вёл пылающий город сквозь ночь, слушая рёв пламени и крики умирающих.

Он сумел вывести город к предгорьям и опустил его посреди степи, как можно ближе к горам – второй его заботой были пассажиры.

Великий Кодекс предписывал делать все, что можно для сохранения их жизней, если только это не грозило Сердцу.

В горах у них была хоть и призрачная, возможность спастись.

Он услышал, почувствовал нутром, как содрогнулась земля, когда гигантская туша города опустилась на степь.

И двинул на себя неприметный рычаг, расположение которого знал лишь капитан, и он.

Штормер и сам не знал, как именно, но рычаг этот отсылал весть о том, что с "Парящим" стряслась беда.

___***___

Значит, весть дошла до Больших Мастерских, думал небоход, глядя на летающую лодку, на бортах которой развернули полотнища с эмблемой гильдии Небесных Мастеров.

Лодка сделала круг над городами.

Над тем, что осталось от города, с болью подумал Штормер.

Он смотрел, как его, да, теперь, его, матросы поднимают на мачтах сигнальные флаги, извещающие экипаж лодки, что город по-прежнему во власти Экипажа и завет Звёздного Кормчего исполняется.

Лодка села на центральной городской площади, её Штормер приказал очистить в первую очередь, бесшумно откинулась часть обшивки, выпуская из нутра небесного корабля настороженных, поводящих стволами оружия древних, штурмовиков со знаками Больших Мастерских на шлемах.

Штормер вышел навстречу, вытянулся, расправив плечи, как того требовал Устав Небохода.

Лицо его было бесстрастно, хотя, сердце бешено колотилось, в груди рос холодный ком....

Штормер сглотнул, надеясь, что этого никто не заметит.

Он знал, что предвещает появление штурмовиков.

В глубине тёмного проема колыхнулись тени.

На сходни ступил Ремонтник.

Штормер впервые видел так близко настоящего Ремонтника, по Уставу с ними общались только капитаны и старшие механики. Но и капитан, и механик ныне лежали в ледяных сркофагах в глубине города, рядом с Сердцем.

С высоты своего гигантского роста Ремонтник обводил взглядом город. Мазнул взглядом по руинам жилых кварталов, остановился на миг, всмотрелся в почерневшие зубья, оставшиеся от купола управления. Движением, от которого к горлу Штормера подступила тошнота, по-совиному повернул голову назад, и – голова совершила полный круг – снова всмотрелся в город.

Лишь после этого перевел взгляд неподвижных прозрачных глаз на Штормера.

Небоход был не в силах оторвать от него взгляд, даже если бы захотел. Светло-коричневый плащ ремонтника полностью скрывал тело, полы его, тихо шурша, мели дерево сходен. На широких манжетах поблёскивали золотые знаки Бесконечности, Штормер знал, чт они сиволизируют вечное возвращение того, что должно служить к службе.

Острые кончики воротника сходились точно под острым подбородком серо-голубоватого лица. В череп ремонтника уходили две полупрозрачные трубки, по которым пульсировала травянисто зеленая жидкость. Трубки медленно пульсировали, отчего казалось, что к Ремонтнику присосались гигантские черви.

Впрочем, может так оно и есть, – подумал некстати небоход, но тут же прогнал непрошеную мысль.

– Это ты посадил город? – голос Ремонтника был неожиданно глубок и мягок. Неужели. в нем действителньо звучат сочувствие и интерес?

Штормер не разрешил себе венрить в это.

Лишь сделал короткий шаг вперед и коротко поклонился,

– Это заслуга всех, кто следует пути Звёздного Кормчего, как и велит Устав.

– Что ж, это хороший ответ, – неимоверно длинная рука вытянулась, бескостные, но могучие, будто рычаги гигантской машины, пальцы сомкнулись на плече Штормера.

– Но сейчас мы с тобой, небоход, должны найти ответ на главный вопрос.

Штормер молчал. Пусть ремонтник сам произнесет это, и тем вовлечет в происходящее все силы Больших Мастерских, а не только Капитанов.

И Ремонтник сказал,

– Нам надо узнать, зачем они напали на город. И представляет ли нападение угрозу для Больших Мастерских.

Веди меня к мёртвому капитану.

У дверей зала, в который перенесли погибшего капитана и тела других погибших, Ремонтник остановил Штормера. развернулся к нему всем телом, положил на грудь широкую нечеловечески горячую ладонь,

– Дальше вам нельзя. Ждите. Я выйду, и мы будем говорить.

По бокам двери встали два штурмовика. Остальным Ремонтник приказал оставаться возле лодки.

Рядом на лавку присел Свами Саватар. Повздыхал, заелозил по лавке, придвинулся.

Штормер уже знал, о чем спросит купец. И не знал, что ответить. Прибытие Ремонника всё меняло.

– Господин капитан, вы бы это, – склонившись к уху Штормера зашептал купец, – спросили у, ну… у того, – Свами украдкой кивнул на закрытую дверь, – что с пассажирами то дальше будет. Ну с нами, вот. Мы ж честную цену заплатили.

Из-за двери раздался очень спокойный негромкий голос капитана.

Купец икнул, посерел и с неожиданной прытью исчез.

Штормер прислушался.

Капитан говорил очень спокойно, чуть медленнее чем обычно, иногда замолкал. А, вот, голоса Ремонника не слышалось.

Мёртвый капитан всё говорил и говорил, и Штормер, вдруг, понял, что у него стекленеют глаза и отвисает челюсть. Навалилась тяжёлая сонливость, всё вокруг казалось неважным. Жалко было штурмовиков в тяжёлых доспехах и жароких шлемах.

Неужели, они не хотят хоть немного поспать?

Мысль эта отчего-то встревожила Штормера, он посмотрел на штурмовиков – те стояли неподвижно, уставившись бессмысленными глазами в никуда. Слушали, как и он голоса.

Голоса?!

Штормер прислушался сквозь дремоту.

Да, кроме голоса капитана слышался ещё чей-то. Незнакомый голос, который говорил странные незнакомые слова.

Что было дальше, старпом и сам не очень хорошо понимал и помнил. Он струдом поднялся, на подгибающихся ногах добрёл до двери и ударил в неё всем телом.

Ввалился в зал – тёмный, полный медленных теней, сумрака и покоя.

Ремонтник стоял в глубине холодного полутёмного зала. Он склонился над телом одного из убитых налётчиков. Лишь сейчас Штормер сообразил, что их тела тоже перетащили в зал – где их ещё хранить, чтобы не воняли?. Трубки, исходившие из головы Ремонтника, сейчас червями присосались к глазам мертвеца.

Но не это было страшно.

Мертвец сидел, улыбался, и говорил.

Ремонтник раскачивался в такт непонятным словам, и руки его летали над пультом, который он извлёк из складок своего плаща.

Не понимая, что делает, не давая себе и мига на раздумье, Штормер запустил подвернувшуюся под руку тяжелую глиняную кружку прямо в голову мертвеца.

Мертвец дёрнулся и загудел.

Ремонтник резко выпрямился, шланги змеями взвились над его головой и нырнули под воротник плаща.

Великан неуловимым движением достал оружие древних, казавшееся несоразмерно маленьким в его руке, направил короткий широкий ствол на труп. Резко хлопнуло, серая голова исчезла в серо-кровавом облачке.

Тело мягко упало со стола.

Штормер обессиленно привалился к двери.

Ноги не держали.

___***___

Ремонтник ходил по «Парящему» три дня.

Что произошло там, в зале, во что превратился мертвец, он так и не сказал.

Лишь молча вручил Штормеру погоны капитана, отвел его в центр управления, где возложил его ладонь на шар Главной Управляющей Машины, и накрыл своей рукой.

Шар налился успокаивающим зеленым светом, принимая нового капитана.

– Теперь ты допущен ко всем Таинствам Капитанов, и вскоре постигнешь их, – задумчиво проговорил ремонтник.

– Что будет с городом? Что делать с пассажирами?

Ремонтник помолчал. Он смотрел на вечернюю степь, но, казалось, видел что-то совсем иное.

– Вскорости мы пришлем летающие корабли и заберем купцов. Переселенцы же пусть устраиваются вокруг города. И защищают его даже ценой собственной жизни. Увы, но Небесные Карты пришли в негодность и неведомы ныне маршруты Звёздного Кормчего.

Наутро его летающая лодка растаяла в золотом рассвете.

А в святилище Сердца Города остались трое Хранителей Сердца, погруженные Ремонтником в глубокий молитвенный экстаз Сохранения Ритма.

И – четверо штурмовиков для охраны Сердца.

О том, что же произошло в зале, Ремонтник так и не сказал ни слова.