Семья

– Ярл ты соизволил прийти на хольмганг. – Риторически задал вопром Орм, таким голосом чтобы слышали все. – Напоминаю тебе правила хольганга. У каждого участника хольмганга есть три топора, и три щита. Если одно оружие будет сломано, то есть возможность заменить его.

– Я знаю правила хольмганга. – Недовольно произнес ярл Вино.

– Кто будет за тебя биться ярл? – Дерзким голосом спросил Орм.

– Я сам буду биться за себя. – Ярл Вино взял свой топор, украшенный рунами, и поднял свой щит. – Я буду биться топорами, и щитами. Кто будет биться за тебя? – Указывая на своего оппонента по хольмгангу проговорил ярл.

– Я, как и ты ярл, буду биться самостоятельно. Мое оружие топор, и кинжал. – Не сводя своего взгляда с ярла произнес Орм вынимая топор, и доставая кинжал из ножен за спиной.

Ярл Вино сделал первый шаг в сторону своего оппонента закрывая свою грудь щитом. Орм стоял не двигаясь, ладонью правой руки, он сжимал рукоять топора, а левой рукоять кинжала, держа его обратным хватом. Ярл Вино усмехнулся, видя бездействие жилистого Гура, и побежал ему на встречу. И за пять шагов, до своей цели, он сделал прыжок в сторону жилистого Гура нанося удар в шею. Лезвие топора прошло мимо, поскольку Орм ждал именно такого удара, и за мгновение, до удара, отскочил в сторону, и древком своего топора он поймал топор врага. Сделав вращение запястьем, Орму удалось вынуть оружия из рук ярла Вино. Топор упал на песок. Глаза ярла Вино, и Орма встретились. Ярл был удивлен, поскольку Гур выбил его оружие одним лишь движением руки. Левая рука Орма по – прежнему была за спиной.

Ярл Вино попятился назад, сделав около двенадцати шагов, он выставил ладонь правой руки в сторону, и в ней моментально оказался новый топор.

– Ты и твои люди, стали бы отличным дополнением моего хирда. Если бы ты не отверг моего предложения, и не унизил меня перед моей семьей. – Недовольно и в тоже время с восхищением в голосе проговорил ярл Вино.

– По традиции как Гуров, так и Лезийцев, каждого гостя первым делом следует накормить, и утолить его жажду. – Орм прокричал данные слова, обращаясь не к ярлу, а ко всем, кто стоял на песчаной отмели. – И только из-за твоего пренебрежения традициям не я, и не мои люди не когда не встанут на твою сторону и под твои знамена. – Орм закончил свою речь обращаясмь напрямую к ярлу Вино.

Ярл Вино понял задумку жилистого Гура настроить воинов против ярла, и со злым выражения лица, он начал обходить своего соперника по кругу. И как только два воина поменялись сторонами, ярл побежал в сторону своего противника. За три шага до Орма, ярл нанес размашистый удар щитом. Орм отклонился назад, и щит пронзил воздух. После неудачи удара щитом, ярл Вино нанес рубящий удар мечом вкладываю в удар весь вес своего тела. Орм видел, как ярл наносить удар топором, и вовремя выскочил из-под, удара. Как только удар ярл рассек воздух, и тело Вино рванулось слегка вперед Орм нанес удар обухом топора прямо в лицо ярла. После нанесенного удара топором всем телом. Ярл посмотрел в сторону, куда отпрыгнул Орм, и моментально получил удар чем – то твердым по своей щеке. Кровь, и осколок зуба вылетели из открытого рта. Ярл сделал пару шагов, и развернулся, так чтобы снова посмотрел на Гура кровь быстро наполнила его рот, и он ее сплюнул. Вино раскрутил своим топором мельницу двигаясь в сторону своего оппонента, последним движением пряча топор за спину, намереваясь обмануть его. В этот раз Орм не стал долго выжидать атаку ярла, и пнул своей правой ногой в щит. Данную атаку уже предвидел сам ярл, и поэтому он укрыл за своей спиной топор. За мгновение до соприкосновения ноги, и щита, он отвел щит левее себя, уводя ногу за щитом, тем самым заставляя разворачивать корпус противника. И моментально направляя рубящий удар в ногу Гура. Орм немного удивился, такому трюку ярла, и чтобы защитить себя, рука в которой был кинжал молниеносно вылетела из-за спины, и с такой же скоростью, острием кинжала перерезал сухожилия на руке. Получив удар острием кинжала по сухожилиям на руке, лицо ярла Вино перекривилось от боли. Далее немедля Орм нанес удар кулаком руки, которым он сжимал топор, тем самым в очередной раз выбив оружие из рук у оппонента.

Ярл посмотрел на пораненную руку, и попытался ее сжать, но почувствовал боль. Терпя боль, Вино оскалил зубы. Кровь ярла в очередной раз увлажнила песок.

– Бьялфи забери у меня щит, и дай мне чертов топор. – Разъярённым голосом прокричал ярл, не сводя гневного взгляда от Орма.

Орм воткнул острие окровавленного кинжал в песок, и прокрутил его, очищая тем самым острие от крови. При всем этом он также, как, и ярл смотрел на своего противника.

– Его, его вы выбрали ярлом человека, который не может даже защитить самого себя, так с чего вы решили, что он будет защищать вас? – Обращаясь к воинам ярла, проговорил повышенным тоном Орм.

Вино смотрел в лица своих воинов, и видел, что некоторые воины, вняли словам Гура, и засомневались в своем ярле. А это значило, что даже после победы ярла в хольмганге, кто – то из тех, кто стоял на песчаной отмели, будет следующим кто потребует право хольмганга. И поэтому Вино требовалось одержать хоть одну победу в хольмганге, причем если Гур, и в этот раз выбьет оружие из руки ярла, то хольмганг будет считаться проигранным. Орм спокойно стоял, и смотрел за действиями ярла, и видел, как ярл порвал тунику одного из своих людей, и перевязал свою пораненною руку. Бьялфи смотрел на Орма, и как бы взглядом просил его остановиться. Гур заметил взгляд своего названного брата, и закивал головой в знак отказа. Ярл проследил за взглядом своего противника, и обернувшись через плечо заметил, что его сын, смотрел на Орма.

Лицо ярла приобрело злое выражение лица, и он ринулся на своего противника быстрым шагом. Орм быстро заметил шаги ярла, и перевел все свое внимание на противника. Подойдя на приемлемую дистанцию удара, Вино начал размахивать топором из стороны в сторону надеясь хоть каким – то из ударов зацепить Орма. Жилистый Гур отскакивал, выходя из кучи режущих ударов. Один прыжок назад, второй, третий. Как только Орм, почувствовало ослабевающую защиту то нанес режущий удар с маленьким обманом. А обман заключался в следующем, что удар пришелся не в тело ярла, а прямо перед ним. И ярл Вино поверил в данный обман. Своим топором он остановил топор оппонента, и оскалил свои зубы в яростной улыбке. Именно такого движения, и ожидал Орм, на его лице появился намек на улыбку, и моментальным и незаметным ударом, острие кинжалом надрезало кожу на горле ярла, и второй удар, вошел в заднюю сторону шеи войдя по рукоять в шею. Второй удар выбил Вино из равновесия, и он упал на колени, а вскоре из-за сомкнутых зубов, потекла кровь. Орм вынул кинжал из шеи своего врага. Следующим движением рук Орм перевернул тело ярла на спину, и острием топора прошило грудь ярла.

– Как только солнце начнет близиться к закату, – Орм указал на небесное святило, – я жду в чертоге ярла, что каждый воин присягнет мне в верности. Несогласные, же с тем что я ярл, до заката могут покинуть Киутоанненен беспрепятственно с моей стороны, и стороны моих людей. – Говоря данные слова, Орм обращался ко всем, кто стоял в желтых цветах. – Братик ты со мной? – Спросил новый ярл у сына прошлого ярла Бьялфи останавливая на нем свой взор.

– Нет. – Испуганным, и удивленным голосом произнес Бьялфи.

Гур тяжело вздохнул, и выдохнул.

– Я понимаю. Поклянись своей жизнью, что ты не будешь мстить мне!

Бьялфи поднял свои глаза на Орма, с которым он и приплыл в Киутоанненен, и в его глазах, было неверие в то что только что случилось.

– Бьялфи сын Вино, я изгоняю тебя, и твою мать из города, и даю вам шанс покинуть город до того, как солнце войдет в зенит на небе. – Голос Орма был жестким.

Бьялфи понимал, из-за чего Орм потребовал хольмганг, а потребовал он его потому что, отец, и правда нарушил традицию Лезийцев. В тот момент, когда мать предложила гостю еды, то отец отказал в данном праве. Чем сильно подставил под сомнение свое гостеприимство. Любой уважающий себя воин, отреагировал бы точно также, требовав хольмганга, и поэтому законы суда, были проведены правильно. Да и потом Орм, даже вовремя хольмганга, проявлял уважение к своему врагу, не атаковав, безоружного оппонента. Направляясь в город по мосту, Бьялфи обернулся через плечо, и посмотрел на Орма, на лице не было ноток сожаления, но взгляд был добрым несмотря на то что, он изгнал семью Бьялфи из города.

* * *

Солнце медленно клонилось к закату, когда Ромейская бирема, и дракар Лезийцев входили в порт Ромеи. Конунг Лудде с носа дракара Олафа наблюдал, как вооруженные Ромейцы, скапливаются у городского причала. Олаф стоял рядом с конунгом, и его взгляд тоже был устремлен на встревоженных Ромейских жителей. Только, Олаф понимал, что это не простые жители порта, а воины, поскольку каждый из них был одет в пластинчатый доспех.

Когда Ромейская бирема полностью остановила ход, и с нее сошел молодой Ромеец, который был прислан на острова для переговоров он принялся что-то объяснять одному из воинов, которые заполонили причал. Не Лудде, и не Олаф не могли понять, что происходит. Но как только дракар коснулся причала, то Ромейцы выстроились линией вдоль дороги освобождая проход. Первым с дракара сошел Лудде, показывая Ромейцам, что главный здесь именно он, следом на каменный причал сошли Скаки, Олаф, а после вся команда дракара. Лизийцы пошли плотным строем к молодому Ромейцу.

– Нас вышли встречать? Как мило со стороны твоих соплеменников. – Дружелюбно произнес Лудде.

– Как только с берега заметили ваш дракар, – Апий обратился к Олафу, – то, кто – то донес городской страже. И вся городская стража города, прямиком направилась в порт. Что очень странно. – Задумчиво закончил свою мысль молодой Ромеец.

– Почему странно? – Нетерпеливо спросил Лудде.

– В порту можно сказать так, своя городская стража. – Произнес Апий кивая головой в сторону людей которых оттесняли стражники.

Лудде посмотрел в ту сторону, в которую незаметно указал молодой Ромеец, и понял, что порт, в который они прибыли, имеет свою защиту, и свои законы. Олаф взглядом выбрал пару человек, кому будет суждено остаться на защиту дракара.

– Симон, Стефан, Бьятт и Дрейвн вы остаетесь у дракара. – Командным тоном проговорил Олаф.

– В это не нужды! – Вмешался Апий. – Городская стража останется на страже вашего корабля.

– Они останутся у дракара. А твои соплеменники пуская охраняют моих людей.

Молодой Ромеец развернулся к тому, с кем он разговаривал, до того, как островитяне сошли с дракара.

– Homines tui in portu maneant et navem insularum custodiant. – Произнес на Ромейском языке Апий опциону, и по совместительству заместителю городской стражи.

– Non debet! – Опцион сделал недовольное лицо, смотря на островитян, и плюнул в их сторону.

– Ibunt custodes urbis contra voluntatem imperatoris? – Слегка недовольным тоном проговорил Апий доставая пергамент с печатью императора.

Одного взгляда опциона на печать императора хватило, чтобы понять, что нужно подчиниться. Даже если ему этого не хотелось, поскольку у всех все еще было на слуху, как островитяне уничтожили деревню племени Араксов.

– Licinius, Calpurnius and Voltornius. Manete in portu, et custodite navem insularum. – Проговорил опцион своим людям.

Названные Ромейцы, вышли из строя, и направились в сторону дракара Лезийцев. Названные Олафом люди, тоже отошли к кораблю.

– Пойдемте император ждет вас. – Проговорил Апий обращаясь к конунгу Лизийских островов.

Лизийцы строем пошли вдоль коридора, который выстроили стражники. Скаки рассматривал невиданную до селя архитектуру зданий, стараясь не задерживаться. Невиданные раннее здания привлекали Скаки, и обвораживали одновременно.

Строй людей, быстро миновали порт, и выйдя за стены порта, колонна Лизийцев, и Ромейских городских стражников, которые их окружали пошли по дороге по обочинам которой тянулись поля. Люди, работающие на полях, не обращали внимания на колонну людей, поскольку они были очень измотаны долгим, и трудным рабочим днем. Весь путь, от порта до городских стен был проделан очень быстро. Ромейские стражники шли быстрым маршем, не задерживаясь что бы, что-то рассмотреть, А Лизийцам же, не был интересен быт Ромейцев, поскольку он был сильно похож, на то чем занимались островитяне сами.

Подходя к городским стенам, Олаф заметил, что Ромейские фортификационные постройки, городских стен очень широкими. Но также его взгляд привлек ров, который был выкопан перед стенами. А в проходе городских ворот, Олаф поднял взгляд вверх, и заметил массивную железную решетку, которой преграждали путь, а в конце проход, были еще, и сами ворота, из крепкого дерева. Олаф рассматривал все очень внимательно, поскольку по мимо рыбалки, его очень сильно интересовали различные фортификационные строения.

За воротами уже все Лезийцы по открывали рты, от увиденных городских построек. Особенно всем островитянам понравились цветочные блоки, которыми была уложена площадь, через которую вели Лизийцев. Местные жители Ромеи, с большим вниманием, и интересом смотрели на островитян. Но когда простые жители понимали, кто перед ними, то в их глазах, появлялся страх, и ненависть перед прибывшими в город островитянами, даже не смотря на то что, их вели городские стражники полностью окружив. Кто не боялся Лизийцев, то те граждане плевали под ноги островитянам, и бранились. Но были и такие, кто брал что-то в руки, что можно было кинуть, и метал в сторону островитян, но все что они кидали, попадало в городскую стражу. И это слегка замедлило путь, поскольку трое человек городской стражи, получили повреждения.

– Выродки. – Грозно произнес Скаки. – Чего они хотят? Крови? – Молодой Лизиец обратился к Апию.

– Нет! – Парировал Апий. – Они так выказывают свое недоверие, и недовольстве что чужаки пришли к ним в город. Да и потом, слухи о уничтожении деревни племени Араксов, быстро разнеслись.

На лице Скаки были озадаченность, и беспокойство одновременно, поскольку он переживал, что он не сможет выполнить поручения конунга. Скаки услышал, что опцион что-то кричит, и причем большая часть людей его слушается.

Крики опциона действовали на людей, что помогла быстро миновать площадь, и устремиться в один из проулков города. Быстрый шаг, перешел почти на бег. В проулках, люди разделились таким способ, Ромейцы разделилась на две группы, авангард Ромейцев в который входил опцион был впереди, и они закрывались щитами, а арьергард Ромейцев, замыкал строй, оставив тем самым всех Лезийцев прямо по середине. В быстром темпе, быстро был преодолен весь путь по городским узким проулкам.

Из одного проулка, пришлось войти в новый, потом еще один, и еще. А после еще парочку. В конце концов, проулки закончились, и вывели строй Ромейских городских стражников, и островитян на площадь на которой был установлен двухъярусный фонтан. Несмотря на почти что поздний час, на площади было много людей, но не кто из тех, кто был не мешали проходу Лезийцев окруженных Ромейскими стражниками.

– Уже близко. – Проговорил Апий сбитым голосом, когда заметил мост, на котором были установлены статуи.

Лудде, Олаф и Скаки обратили внимание на слова молодого Ромейца.

– Мы почти прибыли. – Улыбаясь произнес Апий.

Когда Лизийцы взошли на мост, авангард, и арьергард Ромейских стражников, стал плотной стеной в самом начале моста. Тут уже, островитяне смогли немного перевести свое дыхание, и просто пешком пошли на другую сторону каменного моста.

На другом конце императорского моста Апий видел своего Ромейского отца Авла Колация, который стоял рядом с императором. И на его лице появилась улыбка.

– Я рад тебя видеть отец! – Произнес радостным тоном Апий. – Император Реджинольдус. Позвольте представить вам Лудде конунга Лезийских островов.

Император протянул руку конунгу, Лудде же внимательно посмотрел на императора, и в ответ протянул свою руку, чтобы пожать ее. Молодой Ромеец, встал рядом со своим отцом.

– Eamus ad aulam et de nostra futura societate loquamur. – Дружелюбно проговорил император Ромейской империи.

– Император Реджинольдус приглашает вас в свой дворец. – Очень довольно произнес Апий.

Услышав данные слова, все Лезийцы оживились, и обрадовались, поскольку ожидали добродушного приема.

* * *

Небо было ясное, и поэтому, по указу императора во внутреннем дворе императорского дворца были размещены островитяне, специально несколько десятков рабов принесли свыше десяти триклиниев. Также император распорядился, чтобы островитянам предоставили самое лучшее вино, и виноград. Данный жест островитянами, был оценён по достоинству.

– According to der tradition unseres volkes soll the der guest gast always und mit allem given everything werden. – Произнес предводитель островитян поучительным, но добрым тоном.

– Конунг говорит, что по традициям его народа, хозяин дома должен предоставить гостю еду, и питье. – Апий перевел на Ромейский язык, слова конунга для императора.

– Прошу простить меня, – император развернулся к рабыням, которые стояли позади него, – принесите самого лучшего вина, кубки для каждого из наших гостей, и также виноград. – Император повернулся, к старому легионеру. – Иди в дом Лаециев у них сейчас гостит ланиста одного из лучших лудусов, и пусть он приведет к нам двоих самых лучших гладиаторов.

Несмотря на почти тихую речь императора Апий Констанций переводил те слова конунгу, которые слышал. Услышав про вино, конунг еле заметно улыбнулся. И перед тем, как он хотел, что-то сказать, появился молодой человек одетый в белое одеяние.

– Авитус ты пришел. – Очень радостно, и доброжелательно произнес Реджинольдус своему сыну.

– Как только солнце уйдет за зенит неба, я покину дворец. Поскольку у меня есть обязанности перед пророком. – Вкладывая в тон своего голоса Авитус вложил всю неприязнь, которая у него была.

Император Реджинольдус встал со своего триклиния, и подошел к сыну вплотную.

– Разве ты не останешься? – Озадаченно, и слегка непонимающе почти шепотом спросил у Авитуса Реджинольдус.

– Ты просил меня быть рядом, когда, – Авитус указал рукой в сторону Апия Колация, – посланный тобой посланник, принесет ответ от тех, с кем ты хотел мира. Как я поглажу, посланник прибыл не один. Ему ты хочешь отдать Селестину? – Кивая в сторону бородатого Лезийца недовольно произнес Авитус.

– Селестниа обеспечит для нас мир, это политика сын мой. – Поучительно произнес Реджинольдус.

Авитус посмотрел на отца со взглядом полным презрения.

– Ты сильно изменился сын мой. Когда я отдавал тебя на обучение к пророку, я и не подумать, что ты так изменишься. – Карая себя произнес Реджинольдус, вспоминая, и проклиная себя за то решение отдать сына на обучение к пророку.

Император был не первым, кто отдал своего сына на обучение к пророку, спустя пару недель после казни пророка. Люди отдавали своих сыновей на воспитания к пророку, по разным причинам. Кто – то отдавал своего ребенка, потому что это было в традициях Ромейцев, нанимать для обучения своих детей ученых представителей Ромейской империи, а кто – то потому что, считал, что так для его ребенка будет лучше. Император Реджинольдус относился ко второму типу таких людей. Пророк после, неожиданного своего воскрешения, стал одним из духовных лиц в империи, и каждый человек, от низшего класса до патриция, нанимали пророк для обучения своего ребенка. Обучение пророк было необычное, поскольку он хотел, чтобы все его ученики постоянно жили при нем, и вели скромный образ жизни.

– Все меняются отец. Селестина тоже измениться, когда ты отдашь ее, – Авитус смотрел в сторону неопрятного Лезийца, – в качестве трофея, это варвару.

Как только Реджинольдус собирался, отсчитать своего сына, рабыни принесли вино в кубках, а также несколько больших гроздей винограда. За своей спиной Реджинольдус услышал, как он предполагал одобрительные возгласы. Отец прожигал своим взглядом сына, и не видел, как рабыни подносят кубки с вином для островитян, и как они жадно пили его.

– Император, конунг Лудде хотел бы обсудить с вами один вопрос. – Произнес Апий Констанций отвлекая его от своего сына.

– Что конунг Луде, хочет обсудить со мной? – Пытаясь выговорить не с первого раза, проговорил Реджинольдус отходя от своего сына, который встал в темный угол двора, император устроился удобно на своем триклинии.

Апий повернулся к конунгу и перевел все что сказал император Ромейской империи.

– Ich möchte my future Frau sehen. Ich will auch get so much gold wie viel wiegt es my zukünftige Ehefrau. – Произнес нетерпеливо, и немного с нажимом.

Апий Колаций удивился услышанному, и несколько мгновений думал, как бы перевести слова конунга для императора. В голову не каких мыслей не приходило, и поэтому он решился сказать все как есть.

– Конунг Лудде сказал, что хочет видеть свою жену, – Апий в очередной раз задумался как бы тактичней перевести речь конунга, – также конунг, просить вас император. Заплатить столкьо золота, сколько весит ваша дочь.

Лицо императора Реджинольдуса не дрогнуло. Рабыни, которые знали Ромейский язык достаточно хорошо, озадаченно вздохнули, прикрыв свои рты руками, чтобы нельзя было понять кто именно это сделал. Авитус же, недовольно, и на показ играл своими желваками.

– Моя дочь, будущая жена конунга будет позже, а деньги. – Реджинольдус задумался, внимательно осмотрев мозаику, которой был выложен пол внутреннего двора. – Вы получите, когда наш союз будет заключен и вы станете мужем моей дочери.

Император взял два кубка наполенных вином, один для себя, а второй для своего гостя.

– Выпьем же, за это! – Передавая один из кубков конунгу.

– Skoll. – Принимая кубок из рук императора, и поднимая его в верх прокричал радостно Лудде.

Лезийцы моментально поддержали своего конунга, и тоже радостно прокричал skoll поднимая кубки над своими головами. Конунг осушил кубок парой глотков, император же, смаковал вино малыми глотками. Конунг Лудде направился к триклинию, который занимал, оторвал пару виноградин, и закинул их себе в рот. Зубами раскусил что-то твердое, и сплюнул косточки на поднос одной из рабынь, при всем этом, Лудде улыбался. В следующее мгновение, вошла жена императора Ливия, которая вела за руку свою дочь Селестину было маленькой дечоке чуть больше двенадцати зим от роду. Император быстро отреагировал на вошедших женщин. Он взял свою дочь в ярко нарядной тунике за руку, и вывел ее вперед. Взгляд девочки был опущен на мозаику. Было заметно что ей не комфортно быть средь данного общества.

– Конунг, позвольте представить вам, мою дочь Селестину, и вашу будущую супругу, – Ливия удивилась словам своего мужа, и собиралась возродить, но не успела поскольку ее сын Авитус положил свои ладони на ее плечи.

Седой легионер вместе с ланистой местного лудуса гладиаторов появился во дворе вместе со своими двумя лучшими гладиаторами. Селестина после услышанных слов про будущую жену, подняла испуганные глаза на отца, но отец не смотрел на нее, тогда Селестина посмотрела на того, к кому обращался ее отец. Данный человек, показался ей не очень приятным человеком, но его взгляд был печальным.

– Церемонию проведём завтра, когда солнце войдет в зенит неба. – Реджинольдус подтолкнул дочку, к конунгу Лудде, и девочка нехотя направилась к будущему мужу присев рядом с конунгом островитян. – А сейчас, я хочу, чтобы вы насладились любимым зрелищем всех Ромейцев. – Император указал рукой на ланисту, и его гладиаторов.

Апий Колаций перевел все сказанные слова императором Реджинольдусом конунгу Лудде. Конунг смотрел печальным взглядом на девочку, которая присела рядом с ним, в его памяти возник образ, той, которая покорила его сердце очень давно, две девушки были чем – то похожи друг на друга. Когда девочка посмотрела на своего будущего мужа, островитянин мило улыбнулся, на щеках Селестины появился румянец, и она улыбнулась в ответ.

– Ксерк Лициск возьмите гладиусы. – Стальным тоном проговорил ланиста.

– Wenn Sie uns put away Stahlschwerter weg. Lass diese warriors fight with was sie jetzt now. – Как только Лудде заметил, что один раб подносит стальные мечи двум воинам которые, стояли в сандалиях, и набедренных повязка.

– Конуг говорит, что данные войны должны драться без стальных мечей. – Перевел слова Апий Колаций для императора Реджинольдуса.

Ланиста слышал данные слова как, и гладиаторы. На лицах раздетых мужчин, было желание биться тренировочными, деревянными мечами. Ланиста посмотрел на императора, и Реджинольдус дал добро кивком головы. Раб ланисты, моментально заменил гладиусы, деревянными мечами.

– Бейтесь! – Скомандовал император Реджинольдус гладиаторам.

Гладиаторы, не медлили, и быстро принялись наносить удары друг другу. Поскольку это была их работа, развлекать Ромейских граждан поединками на арене. Все островитяне были взволнованны тем что увидели, и во внутреннем дворе быстро поднялся шум, и гам одобрения. Каждый удар тренировочными мечами Лезийцы поддерживали ободрительными, и подбадривающими криками. Конунгу Лудде было не интересно то, что происходило перед ним, в место боя гладиаторов он смотрел на девочку, которая сидела рядом с ним. Лудде только сейчас, заметил тряпичную куклу, которую девочка держала у себя подмышкой. Пальцами левой руки конунг легонько коснулся куклы, после чего нежно дотронулся до лица девочки. Когда Селестин посмотрел на человека, за которого на следующий день она выйдет за муж, и который заберет ее с собой, на ее лице появилась грусть, и печаль. Конунг уже собирался утешить девочку, как вдруг послышались очередные одобрительные возгласы. Он отвлекся и посмотрел на гладиаторов, и видел, что они стояли, и смотрели на императора, ожидая его реакции.

– Хорошее представление. – Произнес Реджинольдус гладиаторам. – Я благодарю вас, что вы откликнулись на мою просьбу.

– Император! – Почтительно произнес ланиста.

Неожиданно со своего места встал один из Лизийцев с длинными усами, которые косичками падали с подбородка.

– I möchte to the winner gewinner. – Возбужденным голосом произнес Скаки.

– Император, – Апий указал рукой на молодого Лизийца, – данный воин хочет померяться силами с победителем.

Глаза императора, и ланисты встретились, и они оба понимали, что это нужно сделать.

– Добро. – Задумчиво ответил император.

Апий перевел слова императора Ромеской империи Реджинольдуса Скаки. Молодой Лизиец сильно обрадовался. Скаки достал свои два топора, и положил их на триклиний, после чего взял один из тренировочных мечей. Покрутил его в своей руке привыкая, к новому для себя оружию. Гладиатор внимательно наблюдал за своим соперником, и выжидал атаки. Скаки покрутил мельницу, окончательно привыкнув к весу деревянного меча после чего, направил острие меча, на гладиатора. Гладиатор в ответ встал в боевую стойку, и ждал команду для начала поединка, как этого требовали правила гладиаторского боя. Первым рубящий удар нанес Скаки. Гладиатор, не ожидая такой наглости отскочил на пару шагов назад. Скаки смеялся, он был пьян, и его кровь требовала поединка, поэтому он стал размахивать деревянным мечом из стороны в сторону, эмитирую мельницу. Гладиатор принялся, отражать удар за ударом, после пятого отраженного удара, он нанес свой удар. Кулаком, которым он держал рукоять меча. Его противник отклонился назад, поскольку из разбитого носа хлынула кровь. Тогда гладиатор нанес удар в обратную сторону колена, удар был слабым, но противника он выел из боя на мгновение, что позволило гладиатору взять вверх. Но не тут – то было, Лизиец быстро вскочил на ноги, и снова пошел в натиск, крутя мельницу размашистыми ударами. Это позволило оттеснить, и прижать гладиатора к стене. Скаки нанес пару ударов по корпусу гладиатора, после чего гладиатор встал на колено, и поднял два пальца вверх.

Лизийский воин засмеялся в голос. После подошел к триклинию, где он, и сидел, взял два кубка, возвращаясь к гладиатору.

– Du hast fought well my Freund. I'll be freu mich, to share this drink mit Ihnen zu teilen. – Улыбаясь, и очень приветливо проговорил Скаки, протягивая один из кубка с вином гладиатору.

– Он говорит, что гладиатор хорошо сражался и, он будет рад разделить с ним выпивку. – Перевел слова Скаки Апий Колаций.

Глаза гладиатора округлились, когда он услышал то чего хочет Лезиец, поскольку награда, полагается лишь победителю, а он требовал пощады для себя. Своим недоумевающим взглядом он посмотрел на своего ланисту, и тот еле заметно кивнул. И только после этого гладиатор взял кубок, и осушил кубок с вином. Молодой Лезиец смеялся, и восхищался умением пить которое показал Ромейский гладиатор.

– Император позвольте мы покинем ваш дворец? – Спросил ланиста своего императора.

Как только император собирался ответить ланисте, он заметил, как, Авитус покидает внутренний двор императорского дворца.

– Да. Да и нашим гостям пора бы уже отдохнуть. – Реджинольдус, посмотрел на конунга, и добавил. – Рабыни отведут вас в ваши комнаты.

Конунг Лизийских островов зевнул, прикрыв свой рот рукой, и кивнул в знак согласия с императором.

* * *

Войдя в свои покои, Реджинольдус стянул с себя тунику, и присел на кровать, его взгляд был задумчивый. Думал он лишь о том, что Селестина дочь его рано или поздно должна понять, что отец отдает ее в жены не из-за желания избавиться от дочери, а из-за того, что он хочет примирить Лезийский, и Ромейский народы. Он зевнул, и в покои вошла Ливия его жена.

– Ты и правда хочешь отдать нашу дочь за данного варвара? – Разъярённо почти прокричала Ливия.

– Это не твое дело! – Спокойно произнес Реджинольдус, не смотря на жену и не обращая внимания на ее крики.

– Не мое дело! Сначала ты отдаешь нашего сына на воспитание к какому – то полоумному который всегда твердит, что бык отринул его смерть, и вернул к жизни, и наш ребенок вообще пропал из дома. А потом ты решаешься отдать дочь, как какой – то трофей немытому варвару. – Не сдерживая эмоций, выпалила на нервах Ливия.

Сказав про сына, Ливия задела Реджинольдуса за живое. Император Ромейской империи, повернул свое лице к жене. Лицо было суровым.

– Как ты смеешь женщина лезть в политику. Когда нечего в политике не смыслишь. – Грозно проговорил Реджинольдус.

– Я хочу сохранить своих детей! – Со слезами на глазах произнесла Ливия.

– Авитус был отдан мной на обучение, и не я виноват, что этот оживший по милости быка как говорят, промыл ему мозги. А Селестина, своим замужеством принесет покой на граничащие территории с Лизийскими островами. – Реджинольдус не смягчал своего тона, а наоборот его серьезность накалялась. – Знала бы ты, сколько донесений я получаю, от префектов и властителей земель, которые граничат с островами. И то как местные жители, не довольны что империя не защищает их земли. Ты это понимаешь? – Реджинольду закончил свою фразу криком на свою жену.