Глава 20
В преддверии
Весна в преддверии моего двадцатитрёхлетия выдалась почти классическая. В конце апреля погода стояла прохладная, но шарф и шапка уже стали не слишком актуальны.
Наступил полдень. Я проводил, скажем так, семейный выходной: навестил родителей и теперь собирался навестить бабушку, которая жила в противоположном конце города.
На остановке, перед подъехавшим транспортным средством толпился народ. Дождавшись своей очереди, я (по привычке, неуверенно) ступил на подножку автобуса. Двери уже почти начали закрываться, а я ещё частично находился снаружи, чем сильно огорчал водителя. Он недовольно глянул в зеркало заднего вида и нажал на кнопку закрытия дверей так, что я еле успел зайти в салон. Я тоже был недоволен: своей природной неторопливостью, водительской бесцеремонностью, обилием попутчиков. Всё это раздражало неимоверно.
Наконец автобус тронулся. Духота, свойственная общественному транспорту в часы пик, являла собой теперь проблему номер один. Но для ревизоров – это не проблема. Так уж повелось в нашей стране, что, в отличие от пригородных поездов, система проверки билетов в маршрутных автобусах была почти совершенной. Кондуктор в автобусе – это вам не контролёр в электричке, от которого, минуя охрану, можно спокойно убежать в соседний вагон, так и не заплатив за проезд. Кондуктор в автобусе – это полновластный хозяин положения на своём рабочем месте. И когда этот самый хозяин, точнее хозяйка, обилетила меня, я таки успокоился и сумел встать так, чтобы двигаться приходилось как можно меньше.
Практически на всех маршрутах есть такая точка, после которой салон транспортного средства становится много просторней. Именно этой точки я и ждал. Мне уже не терпелось поскорее сесть и поставить сумку на сиденье.
В автобусе почему-то было очень шумно, пассажиры галдели громче обычного. Оглядевшись, я с удивлением заметил, что вокруг, за исключением двух-трёх человек, одни только школьники. Это меня немало позабавило и заставило улыбнуться.
Школьники вышли возле школы, что вполне логично, и в автобусе наконец-то стало просторней. Теперь можно было сосредоточиться на мыслях. В голове с утра вертелась строчка, которую я никак не мог продолжить. Мне хотелось написать новое хорошее стихотворение. Поэзию я полюбил вполне себе серьёзно после расставания с Ларой. Типичная история.
Размышляя над этой дилеммой, я чуть было не проехал свою остановку. Я люблю ходить пешком, поэтому оставшийся до бабушкиного дома отрезок пути преодолел без особых усилий и с явным удовольствием. По дороге я вспоминал, как когда-то маленьким мальчиком катался в этих местах на велосипеде. Помните, я рассказывал, как у меня его украли?
Вот из-за угла показался сарай, старый забор, калитка… Глянув в щель над калиткой, я увидел сидящую на крыльце бабулю.
– Кто там? – настороженно спросила она.
– Это я, Женя, – ответил я, заходя во двор.
– Ты один?
– Один.
– К родителям заезжал?
– Да. Тебе от них привет.
– Ну давай тогда пить чай, сейчас поставлю чайник.
Бабушка часто вспоминала прежнюю жизнь, когда ещё дедушка был жив. Царствие Небесное ему и всем почившим сродникам!..
Да, раньше всё было по-другому: я был маленьким, деревья – большими, проблем не было вообще. Потому что я их не выдумывал. Фантазировать любил, не спорю, но фантазии были детские, чистые, светлые. Я очень рад, что в детстве мне доводилось проводить летние каникулы в маленьком подмосковном городке. Наверно, именно поэтому сейчас среда мегаполиса на меня давит и мне не очень комфортно подолгу в нём находиться и хочется поскорее оказаться на природе. В то же время, как любому другому молодому человеку, мне сложно обходиться без молодёжной компании, поэтому задерживаться у бабушки надолго я не стал.
Уже прошло около полугода, а точнее, месяца четыре, как мы начали общаться с Настей. И вроде бы нам было интересно вместе, но предыдущие отношения никак не забывались. Видимо, Настя чувствовала это.
– Слушай, – сказала она как-то, – а почему ты до сих пор не получил водительские права?
Меня этот вопрос вогнал в ступор. Я замялся и какой-то дурацкой шуткой перевёл разговор на другую тему. Настя мне подыграла. Она была очень милой, но я понимал, что мы с ней совершенно разные люди. Я видел, что ей нужен был солидный ухажёр, а во мне она видела некую отдушину, спасение от одиночества. Со мной она была совершенно раскованной, открытой, говорила всё, что думала, не боясь, что я ханжески покручу пальцем у виска. И это было взаимно.
Как только я вышел из бабушкиного дома, мне пришло сообщение от Насти. Она писала, что у неё возникли срочные дела и встречу, которую мы планировали провести в тот день, придётся отложить. Я выдохнул, потому что понимал, что она, несмотря на всю взаимную лёгкость нашего общения, – птица не моего полёта.
Больше мы с Настей не виделись, а через пару месяцев я от Коли узнал, что она вышла замуж. Я не сильно переживал, хотя неприятный осадок всё же оставался.
Глава 21
Большая перемена
Ну вы понимаете, как я себя чувствовал. Первые серьёзные отношения, не самые короткие, которые должны были стать единственными, закончились, а следующие так и не начались. На молодого человека, разменявшего свой третий десяток, подобное обстоятельство, понятное дело, имеет сильное влияние. Я бы, конечно, мог сказать, что мне, простите, пофиг, но бессмысленно обманывать себя и вас. Другое дело, что я старался не зацикливаться на этом, что, впрочем, не очень получалось.
Соль в том, что мы сами загоняем себя в плен плохого настроения. Но есть очень хороший, эффективный рецепт избавления от уныния. Для того, чтобы его не было, этого уныния, нужно всего лишь помнить об абсолютном добре, которое во всех смыслах выше всего земного.
Я чувствовал некоторое одиночество, но я понимал, что моменты одиночества нужно ценить. И я их ценил. По крайней мере, старался, потому что в эти моменты можно целиком погрузиться в молитву, то есть в безмолвный разговор с Богом. В общем, как говорится, молчание – золото.
С Аркадием, Витьком и вообще со всей нашей дружеской компанией мы, как и предполагалось, виделись всё реже и реже. Тем более, что кое-кто из парней собирался жениться.
Из школы я ушёл, потому что понял, что переоценил свои физические и моральные возможности. С Антоном Павловичем и Семёном Владимировичем особого прощального мероприятия мы устраивать на стали.
В аспирантуру я тоже поступать не стал. Может быть, зря, а может, и нет. Пока не знаю. Время покажет.
Часть накопленных за год денег я доверил Коле, а остальное решил потратить на отдых. Давно хотел съездить на море в Сочи.
Оставив юность и начало молодости за плечами, я отправлялся в свободное во всех смыслах плавание. Меня ожидало лето, пляж и небольшие приключения.
…
Мы сидели в лодке, я и моя новая знакомая, симпатичная девушка по имени Марина. Ей недавно исполнилось восемнадцать. Мы уже были знакомы пару недель, и это было потрясающее время… Назавтра Марина уезжала домой.
Я отпустил вёсла, и мы просто любовались летним южным закатом. Темой обсуждения была некоторая нелогичность и сложности в отношениях полов.
– Ну мы же женщины, – сказала она и мило улыбнулась.
«Как это удобно, – подумал я, – оправдывать все свои оплошности одним этим фактом».
А вслух сказал:
– Это я понимаю, – и тоже улыбнулся. – Только вот почему такая умная и красивая девушка приехала на юг одна?
– Здесь… – она сделала паузу, – у меня нет времени на серьёзные отношения.
– Ну не ври. Не времени у тебя нет, а желания. Уж давай называть всё своими именами, не нужно этих маскировок.
– Понимаешь, у каждого бывают такие периоды, когда человек зацикливается на чём-то. Это что-то его не отпускает и мешает развиваться, жить нормальной жизнью. Это я про тебя.
– Ну так вот я как раз и не зацикливаюсь.
– Зацикливаешься. Просто ты зачем-то убедил себя в обратном. Или сделал вид, что убедил.
– И что же делать?
– Расслабиться и получать удовольствие.
Легкомысленность, которая сквозила в словах и движениях Марины, манила и отталкивала одновременно. Но больше всего меня поражали и подкупали её открытость и честность. Она сказала, что дома её ждал парень и они должны были скоро пожениться, но если ей встретится выгодный «вариант», то она с лёгкостью бросит своего жениха. Ну вот откуда берётся эта удивительная ловкость дельца нового поколения у таких невинных с виду девочек?
– Мой милый друг Женя, никакая это не ловкость. Эта банальное желание прожить жизнь красиво.
Глава 22
В свои двадцать два
Двадцать две главы – это в каком-то смысле двадцать два года моей жизни: смешной, грустной, временами бесцельной, местами отвратительной, часто банальной, словом, странной и непонятной даже мне самому. Многое было, но ещё больше ожидается впереди.
В этой главе не будет описано почти никаких новых событий, потому что все они – дела будущего. Здесь я поразмышляю словами последнего мимолётного героя этой повести и таким образом подведу некий промежуточный итог.
…
Я сидел на железнодорожной станции и ждал свой поезд. На платформе толпились отъезжающие и провожающие, загорелые и довольные. Накануне я проводил Марину. Я спросил себя, доволен ли я тем, к чему пришёл в свои уже двадцать три года, доволен ли я проведённым в Сочи временем – и тут же ответил утвердительно. До прибытия поезда оставалось минут пять, и я понимал, что через эти пять минут сказка закончится, карета превратится в тыкву, а я так и не стану прекрасным принцем на белом коне. Но опять же – я старался не зацикливаться на этом, а также на том, что моя Золушка непонятно где, и вообще пока не очень ясно, существует ли она.
На этот раз я купил билет на нижнюю полку. Когда поезд тронулся, вагон оставался наполовину пустым. Нет, я не пессимист, наоборот, в данном случае пустота – синоним благосклонности судьбы.
Единственным моим попутчиком (обе верхние и боковые полки оказались никем не заняты до самой Москвы) стал пожилой на вид мужчина с видом мудреца. У него не было ни усов, ни бороды, ни лысины – типичных атрибутов умных людей – но почему-то он мне показался далеко не глупым человеком. Почти всю дорогу я молчал и с интересом слушал многослойную тираду. Старик (хотя, по его собственным словам ему едва перевалило за сорок) вещал:
– В первую очередь, если Вы не возражаете, молодой человек, я бы высказался о политике. Вот на мой взгляд, в стране должен быть хозяин. Тот, кому действительно не всё равно. Кто будет чётко руководить процессами и контролировать исполнение обещанного. Потому что, как показывает история, бояре и прочие союзы страной правят неумело. То есть каждый тянет в свою сторону. Бывает, конечно, что получается договориться, но люди такие люди… Им всегда всего мало, им нужно что-то новое, оригинальное. Как в Европе или в Америке. И каждый считает себя центром Вселенной.
Второе, о чём я хочу сказать – это демография. Россия – катастрофически непропорциональная страна. Нас мало, а земли много. Парадокс. А почему? Я не буду напоминать, что аборт – это убийство, а просто скажу о тех людях, которые хотят иметь детей, да не могут. Ибо бесплодны.
Третье. Люди слишком много болтают. Если подумать о том, какое количество слов, фраз и предложений мы печатаем и отправляем посредством мессенджеров каждый день, то можно представить, сколько среди нас несостоявшихся писателей и сколько книг могло бы появиться на свет, но так и не появилось. Хотя, это, наверно, только к лучшему.
Мы больны. На всю голову. И если мы хотим вылечить общество, необходимо реорганизовать, в первую очередь, систему образования и медицинскую сферу. К примеру, как вырастить морально и физически здорового ребёнка, когда, приходя в школу, он испытывает стрессы разного рода: шум, хамство сверстников, «уравниловку» в плане способностей по причине огромного количества учеников на одного учителя и прочее? То же самое касается поликлиник: очереди (ибо врачи зачастую не справляются с таким количеством пациентов) и вечные споры в коридорах.
К чему я веду? А вот к чему. Каждый день нужно быть готовым к переходу в лучший мир. Неожиданно? Ну и пусть. Не бойтесь думать о смерти, Вы же всё равно умрёте. Все умирают.
Мировоззрение тех, кто живёт «в кайф» – какое-то… одноразовое, что ли. Потому что эйфория от увеселений (с принятием «расширяющих сознание» веществ и без) – не вечная. Но человек не всегда это понимает и зачастую делает то, что вредит ему самому, другим людям, окружающей среде или – и то, и другое, и третье одновременно.
К некоторым фактам мы, можно сказать, приучены с детства, мы к ним просто-напросто привыкли. Например, услышав про невесомость, мы не удивляемся этому великому явлению. Между тем, если задуматься, то непременно приходишь к мысли, что невесомость – это ничто иное, как… чудо! В самом деле, Вы только подумайте: наша Земля и все остальные планеты, звёзды и прочие космические тела абсолютно непостижимым для человеческого ума образом висят в пространстве, двигаясь при этом по заданным орбитам! Или вот уже на протяжении не буду говорить какого количества лет (потому что никто точно не знает) падают в неведомую бездну. А может быть, наоборот, летят куда-то вверх. Невероятно…
Он задумался ненадолго, потом продолжил:
– Дорогого стоит взаимовыручка и взаимопомощь. Человек не может, не должен жить для себя. Он не создан для этого. Жизнь «для себя» непременно ведёт к эгоизму, гордыне, самолюбованию, а дальше… Дальше человек обрастает другими грехами: раздражением, гневом, развратом и пр. И выбраться из всего этого совсем не просто. Жизнь становится бессмысленной. А телевидение, радио и газеты, которые во всех смыслах попали в социальные сети, только усугубляют ситуацию.
От всей этой мишуры спасает настоящее – то есть не современное, а классическое – искусство, и в частности, поэзия. Крутое стихотворение – это как красиво сыгранная партия в шахматы.
Конечно, стихами сыт не будешь, и всем нам, и лирикам, и физикам, приходится думать о материальном благосостоянии. Но финансовая независимость не равносильна несметным богатствам. Финансовая независимость – это просто когда ты не занимаешь деньги на текущие расходы, а берёшь из собственного бюджета. При этом твой бюджет не обязательно с шестью (семью и так далее) нулями. Конечно, эти нули никогда не помешают, но ведь вот в чём беда: никто не хочет много работать. Все хотят сразу жить красиво. А для того, чтобы жить красиво, не мешает помнить, что не так уж и трудно заработать первый миллион. Трудно правильно им распорядиться.
И ещё: никогда не приступайте к делу, если все необходимые ресурсы не приготовлены. Нельзя рассчитывать на авось…
Старик замолчал. А мне подумалось о том, что, кажется, всё это я уже где-то слышал.
– Вот Вам сколько лет? – последовал неожиданный вопрос.
– Двадцать два, – почему-то вырвалось у меня, как будто не было моего последнего дня рождения.
– О… Прекрасный возраст. В свои двадцать два я не слышал то, что сейчас слышите Вы…
А вообще у нас перебор во всём. Нужно быть проще, поменьше думать о вещах. Вот раньше одежда носилась годами, а теперь чуть что – сразу дырка. Ширпотреб. И в то же время я не понимаю людей, которые покупают слишком дорогие вещи. Они как будто не слышали о гигантских наценках перекупщиков.
Вы думаете, это зависть? Нет и ещё раз нет. Я не завидую, и Вы не завидуйте. Никогда и никому. Мы же не знаем, какова настоящая жизнь другого человека, и зачастую представляем то, чего на самом деле нет.
Старик опять задумался, а я молча «переваривал» информацию.
– Пока сердца людей гложет эгоизм, ненависть и прочие отрицательные эмоции и чувства, на этой планете не будет мира…
И что самое интересное, каждый видит этот мир по-своему. Представьте себе: семь миллиардов трактовок реальности… И это только сейчас. А сколько уже было и ещё будет?
…
Так говорил мой попутчик, имени которого я не знаю.
Напоследок попрошу вас, читающих последние строчки этой повести, прислушаться ко всему вышесказанному, а также пожелать всего доброго мне и всем молодым людям, достигшим двадцати двух (трёх) лет.
С Богом.