Неоновый огонь. Стихи

«Не ссохлись чтоб мои мозги…»

 
Не ссохлись чтоб мои мозги
(они же – умственные мышцы)
читаю старые стихи,
покуда новые не пишутся.
 

«Не помня побед и утрат…»

 
Не помня побед и утрат,
встречаешь в четыре утра
рассвет в позитивном миноре,
и больше не кажется горем
затворнический карантин.
Ты знаешь, что ты не один.
 

«Мы выбираем…»

 
Мы выбираем
свой образ мыслей.
Радость бескрайняя?
Подленький выстрел?
Добрые волны?
Злая метелица?
Кто чем наполнен,
тот тем и делится.
 

Заповедь

 
Невесёлое время досталось нам,
но чего уж теперь горевать.
Только б целым добраться до старости,
только б с плеч не сползла голова.
 
 
Что б ни делал ты вечером в пятницу,
безответственность сразу сними.
Не отнекиваться и не прятаться
мы пришли в этот суетный мир.
 
 
Ни лекарствами универсальными,
ни карьерой, взлетающей вверх,
ни роскошными царскими залами
от себя не спасёшься вовек.
 
 
Если сердце стучит настороженно
в опустевшей от споров груди,
вспомни заповедь, данную Боженькой:
не суди – да не будешь судим.
 

«Закат истлел, затем рассвет истлел…»

 
Закат истлел, затем рассвет истлел.
Склонились ветви с травами к земле.
И свежесть ворвалась туда, где зной,
и воздух ароматный, как весной,
проник вовнутрь души моей большой.
И дождь прошёл. И стало хорошо.
 

«Проходит день, и он не повторится…»

 
Проходит день, и он не повторится.
Лишь скрипнет под ногою половица
устало и как будто невзначай,
без сахара остынет в чашке чай;
потом, не нанеся стрижам урона,
за окнами закаркает ворона,
и кот соседский в поисках утех
шмыгнёт в кусты бесшумно по воде.
С улыбкою за этим наблюдая,
я разберусь, где будет запятая,
где точка с запятой, в строке какой…
И до рассвета обрету покой.
 

«Время повернуться вспять…»

 
Время повернуться вспять
на Земле не в силах.
Буду мир воспринимать
я – как ты просила:
без усмешки, с прямотой.
Впрочем, я и раньше
в целом парень был простой.
Время всё докажет.
Я не знаю, отчего
это так случилось,
но в ошибке речевой —
тоже Божья милость.
Тайну словно бы таят
взгляды у прохожих:
виноват как будто я,
ты – как будто тоже.
Что же делать? Как же быть
с быстрым жизни ритмом?
Выбор сделан, но судьбы
не перехитрить нам.
 

Одно и то же

 
Здесь у каждого по-своему
жизнь как будто бы устроена.
Только если глянуть строже,
то у всех – одно и то же.
 

«Пора прекрасных розовых закатов…»

 
Пора прекрасных розовых закатов.
И звук любой, исполненный стаккато,
к полуночи почти не различим.
Открыты двери – не нужны ключи.
Свобода действий, планов и желаний,
но пошлость похоронена в чулане,
а мысли рвутся к новой высоте:
принять реальность новую, затем
восстановить внутри, потом снаружи
гармонию пытаться неуклюже,
но искренне, без всяких «не хочу»,
не сомневаясь в истине ничуть.
Абстрактная, казалось бы, картина
выходит. Не зови меня кретином.
Назвать, пожалуй, можешь чудаком,
я с этим званьем, в общем-то, знаком.
 

«Январь: отчаянно кружа…»

 
Январь: отчаянно кружа,
ложится снег на лёд.
Железо разъедает ржа —
рыжеющий налёт
на мокрых лезвиях коньков,
почуявших тепло.
Неважно физике, каков
по цвету мой диплом.
А я по городу иду,
мне тут недалеко:
вот этот дом, вон в том ряду.
Уже подать рукой.
Там непременно ждет меня
прекрасная она.
Я без неё прожил два дня,
и в том моя вина.
Мы с ней в кино пойдём, потом —
под снегом января
гулять, беседуя о том,
о чём не говорят.
И если спросят, почему
так долго шёл я к ней,
скажу: «Наверно, потому,
что быстрых нет путей».
 

«Скажу в защиту женственных начал…»

 
Скажу в защиту женственных начал,
но чтобы никого не опорочить:
мужчина нынче как-то обмельчал.
Не каждый, впрочем.
 

Сюжет

 
Такой вот незамысловатый сюжет,
такой вот сюжет нехороший:
я больше тебя не увижу уже,
меня не увидишь ты больше.
 
 
Я больше тебе не отправлю письма,
и ты не отправишь мне тоже.
Общенья процесс между нами весьма
был и непонятен, и сложен.
 
 
Мы оба неправы и оба правы.
У нас – типа как у погоды:
до мая, увы, не увидеть листвы,
но это лишь в наших широтах.
 
 
Я – самый обычный на свете чудак,
а ты, как принцесса, ждёшь принца.
Такой вот сюжет: не выходит никак
у нас с тобой договориться.
 

«Иногда я хочу быть словом…»

 
Иногда я хочу быть словом,
иногда я хочу быть взглядом,
иногда я как будто сломан,
если Господа нету рядом,
если сам отошёл от Него я
и опять ничего не умею,
если я перестал быть героем
даже собственной жизни своей.
 

«Молчать велит поэту жанр…»

 
Молчать велит поэту жанр
и поглощать прохладу тени,
когда силён полдневный жар.
Но если опустилась темень,
в объятья му́‌зины упав,
поэт вещает вдохновенно.
Держа поэта за рукав,
ему диктует Мельпомена
стихи о том, что вечер тих,
что он меж будущим и прошлым
висит. И этот скромный стих
рассказывает нам о том, что
не видно ни луны, ни звёзд —
лишь пара пожелтевших листьев
лежит ответом на вопрос
и доказательством всех истин.