7.
Александр не поверил тому, что сказал ему Вася. Он с силой оттолкнул его в сторону и быстро двинулся к сараю. Кто это мог сделать и, главное, как? Взломать дверь, причем сделать это так, чтобы не услышал никто в доме, было крайне непростой задачей, если только, конечно, дверь действительно взламывали. Ну а по-другому ведь туда попасть было невозможно! Ведь он собственноручно закрыл тогда на ключ дверь сарая и лишь несколько минут назад он вытащил этот ключ и отдал отъезжавшим.
– Обе порезаны – и наша, и ваша, – угрюмо сказал Димон, когда Александр подошел к двери.
– Может о камень, когда вытаскивали?
Но одного беглого взгляда на всё это оказалось достаточным, чтобы понять, что виной произошедшему был явно не камень и не какое-то другое случайное стечение обстоятельств. На полусгнившем бревенчатом полу, в самом углу сарая, лежала куча порезанной на куски резины. Лодки не просто были проколоты, они были именно разрезаны, причем разрезаны тщательно, без особой спешки, будто тот, кто всё это делал, делал это, во-первых, с каким-то особым удовольствием, и, во-вторых, совершенно не беспокоясь о том, что кто-то его мог за этим занятием застать.
Александр сделал несколько осторожных шагов вперед. Его рука лежала на ручке револьвера, его взгляд рыскал по пустому темному помещению. Там не было ничего необычного, всё тот же проржавевший садовый инструмент на стенах, всё те же стоявшие в углу моторы, да эти куски резины, которые еще вчера вечером были их лодками.
– Ну и кто это сделал? – процедил он, наконец, сквозь зубы.
– Вопрос не ко мне, – ответил Димон.
– А к кому?
– К тому, кто это сделал!
Александр медленно прошелся в полумраке по всему периметру сарая. Там не было ничего странного. За исключением лодок всё было так, как несколькими днями ранее, когда они заносили их сюда. Он вышел из сарая и осмотрел дверь. Большой серебристый замок всё еще висел на массивной металлической планке, закрывавшую намертво дверь.
– Замок был закрыт?
– Да.
Александр снял его и внимательно осмотрел. Замок был новым и на нем не было никаких следов от повреждений. Тот кто сумел открыть его имел либо превосходные навыки работы отмычкой, либо у него был ключ.
– Где ключ?
Вася подбежал к Александру и послушно отдал ему ключ. Тот взял его, пристроил к замочной скважине и слабо надавил. Ключ с легкостью вошел внутрь. Александр защелкнул замок, подождал несколько секунд и повернул ключ в обратную сторону. С легким щелчком он открылся. Это подтвердило его прежние предположения – внутри механизм замка так же оставался неповрежденным. А значит замок не был сломан.
– Кто сделал это, дядь Саш? – спросил его Вася и в этот раз в голосе его уже слышался страх. Александр не ответил ему. Все так же держа руку на ручке револьвера, он обошел вокруг сарая, пытаясь обнаружить какие-то повреждения. Но повреждений не было, по крайней мере, он не увидел ничего необычного.
– Пап, что происходит? – озираясь, к ним подошла Диана.
– Вот это я как раз и пытаюсь понять.
– Может здесь действительно есть еще кто-то, кроме нас? – тихо спросил его Вася.
Александр пристально посмотрел на него и вдруг лицо его исказилось в усмешке.
– Ну давай мы с тобой попробуем рассудить логически – либо я эти лодки порезал, либо вы, либо они сами тут друг на друга набросились, пока все спали, и на ленты друг друга пошинковали, либо… либо этот сделал кто-то другой. Выбирай, гений, какой из этих вариантов тебе больше всего нравится?!
– Ну… к-к-то-то другой это сделал, наверное…
– Ну… если… к-к-к-к-кто-то другой это сделал… – Александр передразнил его с особой злобой в голосе, – то не кажется ли тебе, что здесь кроме нас действительно кто-то есть?!
– Кажется… наверное…
– Молодец, умный мальчик! С твоими мозгами тебе надо в клуб Менса записаться, если выберемся отсюда живыми, конечно!
– Пап! – Диану пугал сарказм отца. – Давай без шуток. Мне страшно…
– А ты тоже не реви тут! – с каким-то озлоблением перекинулся Александр уже на нее. – Такие проблемы не решаются слезами и трясущимися рученками. Если здесь кроме нас действительно кто-то и есть, то эти все слезы твои и страх это как раз то, что ему и надо! Всё это ему по кайфу, он ради этого здесь всё это и устроил. Но этот фетишист, мать его, должен понимать одну вещь! – последние слова Александр сказал уже очень громко, почти прокричал. Они явно были произнесены не для тех, кто стоял рядом с ним. – Он должен знать то, что тот, кто заставит нас плакать, сам эти свои слезы потом будет хавать! Он будет бегать тут с поджатым хвостом и обгаженными штанами от меня по всему острову, он будет в крови валяться у меня в ногах, прося меня, чтобы я отпустил его из этого мира как можно быстрее! Но я не отпущу! Не-е-ет! Тот, кто захочет играть со мной в такие игры, закончит эту жизнь очень… я бы так сказал интересно…
– Ты бы лучше рассказал, дядя Саша, – тихо заметил ему Димон, – что мы теперь делать будем. Лодок у нас нет, продовольствия осталось на пару дней всего лишь. Мобильник не ловит, по крайней мере у меня не ловит.
– И у меня, – подтвердила слова Димона Диана.
– Как что?! А ты же со своим брательником на берег поплывешь, на тот… к машинам…
– Но ведь лодки…
– А ты без них поплывешь! Пару бревен вон срубишь, задницу свою на них положишь и в путь дорогу, всё как в старые времена! Тебе мотор, наверное, даже не нужен будет, язык у тебя нормально подвешен, похлеще любого винта по воде лупить будет!
Димон не ответил ему ничего на эту реплику. Он стоял неподвижно и смотрел в одну точку перед собой. Александр продолжал с той же желчью в голосе:
– Не хочешь, да?! Неудобно на плоту-то, занозу себе можно в задницу вогнать, да? Да и не безопасно это. Губами-то здесь своими шевелить гораздо проще будет. Или не прав я, а?! – Александр выждал небольшую паузу, давая Димону возможность сказать что-то в свое оправдание, но Димон уже отвечать не решался и Александр снова продолжил, в этот раз голос его уже был серьезнее. – Батьки твоего больше нет, твоя жизнь с твоими розовыми фантазиями осталась позади. Теперь ты взрослый человек, Димон, теперь ты сам за себя. Ты и этот твой… – он, было, хотел сказать что-то, что, вероятно, могло оскорбить Васю, но не сказал, а лишь недовольно покачал головой, – …твой брательник остались одни в этом мире. Совершенно одни во всем суровом нашем наполненном разными гандонами мире, понимаете?
– У… у нас есть друзья, – тихо, еле слышно, выдавил из себя Вася. Он почти сразу пожалел о том, что сказал это, так как реакция Александра не заставила себя долго ждать:
– Ах, друзья у тебя есть, говоришь?! И что, много их друзей-то? Один, два, сколько их у тебя?!
– М-много! – Вася запинался. Когда он сильно нервничал, речь его сбивалась и он начинал заикаться.
– Много… говоришь… Друзья нормальные там, веселые, да? Пивка там попить вечером, в баньку там раз в неделю сходить. Может по девочкам… или… по мальчикам вместе?
Вася не отвечал. Точно так же как и Димон он смотрел куда-то в одну точку перед собой и, казалось, старался даже не дышать. Только в отличие от Димона, который все же, время от времени, приподнимал глаза и бросал взгляд на дядю, Вася не решался делать даже этого.
– Нет у вас друзей, дорогие мои, настоящих друзей нет! Никогда не было и не будет никогда. Почему не будет? Да потому что нормально дружбы, так, чтобы до гроба, не бывает вообще в принципе! Та дружба, которая была когда-то там у кого-то там, фронтовая дружба из книжек Хемингуэя или советских фильмов, это всё бред и чушь! Дружба это иллюзия, образ вбитый кем-то кому-то в голову! Она может выглядеть прочно со стороны, но… но мне-то уж поверьте – это всё иллюзия, любая дружба, доберись она до первого серьезного столкновения интересов, разбивается как ледышка, брошенная на асфальт. Каким бы хорошим друг не был – он продаст тебя и глазом не моргнет. И вопрос здесь не в преданности, а только в цене. Предложи хорошему другу продать тебя за сто баксов – откажется. Двести предложишь – ну, пару секунд-то уж подумает. Тысячу предложишь – долго будет думать. Миллион предложишь – продаст вмиг и в засос тебя еще чмокнет. Мол, спасибо, друг, за то, что ты был! Дружба остается дружбой лишь до первого серьезного испытания. Искушения даже, не испытания. Мне верить можете в этом вопросе. Сколько я в своей жизни таких друзей имел… и они, друзья эти, сколько раз меня имели!.. Запомните главное в этой жизни! Простая истина – даже самый, казалось бы, верный друг, который стоит напротив тебя с пушкой в одной руке и мешком бабок в другой, никогда не отдаст тебе мешок. Никогда! Если, конечно, бабки там настоящие. И дело не в вас и не в друге. Дело в самой этой жизни!
– Всё у тебя как-то мрачно, дядя Саша, – не поднимая головы, тихо, почти шепотом, проговорил Димон. – Не умеешь ты людям доверять.
– А у тебя зато всё радужно, друг, не жизнь, а сплошной гей-парад! Вот только жизнь-то я побольше тебя повидал, дорогой мой, и понюхал ее побольше твоего. Друзей у меня много было, да осталось их мало. Но, конечно, от части и ты здесь прав. Пивка попить с такими друзьями можно, да вот спину свою подставлять не каждому стоит. Семья – вот это другое дело. Семья гораздо крепче дружбы. Она не продаст тебя за деньги. Семья дается тебе с самого рождения и до самой твоей смерти. Бывают бывшие друзья, но бывших родных не бывает! Понимаешь это? – Димон в этот раз не поднял на дядю глаза, но в знак понимания кивнул головой. – Вот ты всё спешишь убраться с этого острова на землю, спешишь порвать с нами раз и навсегда, а ведь все те, кто остался у тебя там, они и пальцем ради тебя не пошевелят, если, конечно, выгоды для них в этом не будет никакой. Они вмиг тебя сольют, используют тебя в своих интересах, потом выкинут, даже не выкинут, а задницу тобой подотрут и сразу про тебя забудут. Тех, кто истинно будет за тебя переживать, там нет. Они все здесь, все на этом острове, все перед тобой! Это мы! Мы твоя семья! Мы всё то самое ценное, что у тебя есть и что когда-либо будет…
– Дядя Саша, да я не хотел обижать, я просто…
– Не дядя Саша мне тут, а слушай сюда! Базарить со своими дружбанами будете, попивая пивко у себя на районе, а меня, если живыми выбраться отсюда хотите, слушать надо. Свобода ваша вместе с лодками закончилась. Теперь будете делать то, что я скажу, понятно? Понятно?!! – прокричал он уже громко, обращаясь только к Димону, как к старшему.
– Да, – ответил он тихим, еле слышным голосом.
– Молодец, что понял! Умный мальчик. А теперь слушайте! И слушайте внимательно! То, что на этом острове есть кто-то еще кроме нас, мы это уже поняли. И очевидно то, что этот кто-то очень хочет нам навредить, да вот только вредилка у него против нас не отросла еще! Подойдите ближе! – Александр кивнул перед собой и все по этой команде двинулись вперед, вставая небольшим кольцом перед Александром. Он заговорил уже тише, так, чтобы слышали только те, кто стоял в этом тесном кругу. – Теперь наша игра будет идти по-другому. Правила изменятся. И правила эти буду задавать я, понятно?
Все в ответ закивали головами и Александр продолжал:
– Проверьте мобильники. Есть у кого-то сигнал?
Все поспешно полезли в карманы, доставая мобильные телефоны. Но сигнала не было ни у кого.
– Это плохо, но ничего. В зоне сигнала здесь только одна вышка и, насколько я помню, она нередко вылетала из-за отключений электричества. Связь может появиться в любой момент и как только она появится, мы сразу сообщим о проблеме.
– Кому? – спросила Диана.
– Петро.
– А если связь так и не наладится?
– Он ждет когда я выйду на связь. И если я долго не буду выходить на связь, он примет меры. У него есть люди, которые умеют решать разного рода проблемы. Еще два – три дня максимум. Если мы не выйдем на связь, он забьет тревогу и вышлет сюда кого-нибудь нам на помощь. Всё что нам нужно – эти три дня продержаться…
При этих словах Диана закусила нижнюю губу, а Димон почесал свой большой вспотевший лоб.
– Продержаться как? – тихим голосом спросил он у Александра.
– Живыми! Лодки не могли порезать сами себя на маленькие тонкие лоскутки. Понимаешь, о чем я?
– Ну так…
– Здесь что-то не чисто. Какая-то игра затевается. Чую это. Зачем он эти лодки так разрезал? Почему сарай просто не спалил? Ведь натуральнее было бы, естественнее! Ну искра там вылетела из трубы, когда печку жгли или кто-то из нас окурок выкинул. Вопросов и подозрений ни у кого не возникло бы. Но нет! Он именно играть хочет, именно ткнуть мордой хочет в то, что он именно порезал, причем на мелкие куски порезал, мол, смотрите, пока вы там свои планы грандиозные задумываете, я тут спокойно делаю всё, что захочу. Да и Миша… неужели вы до сих пор думаете, что он сам мог с собой такое сделать? Вы знали его не хуже меня, на себя руки накладывать он не стал бы никогда. Не из таких он людей! За его смертью кто-то стоит и это я вам теперь точно говорю.
– Кто? – одновременно раздалось несколько голосов.
– Пока не знаю! Но он очень хочет, чтобы наша игра превратилась в его игру. Да вот только свои возможности он уж очень сильно переоценивает. Хочет поиграть? Хорошо, поиграем, да вот только игра с нами ничем хорошим для него не закончится…
– Это всё хорошо, дядь Саша, но что нам теперь делать?
– Всегда быть начеку и всегда быть готовыми! Оружие всегда должно быть при нас! Я почти уверен, что он здесь такой один, неуловимый мститель, мать его, а если он здесь один, то нападать на группу вооруженных людей у него просто не хватит яиц. Мы хорошо стреляем и у нас не дрогнет рука сделать это. Мы сильнее его и умнее. Но одно преимущество над нами у него все-таки есть. Мы не видим его и не знаем кто он, но он… он, я почему-то уверен, знает нас очень хорошо. И он следит за нами. Возможно следит прямо сейчас, возможно сидит сейчас за этим кустом, или за этим! – Александр показал рукой в одну, потому в другую сторону. – Но пока мы вместе и пока мы в обороне, высунуться оттуда он не рискнет. А если уж и рискнет, то закончит свою жизнь о-о-о-чень быстро.
В этот момент со стороны дома подул ветерок. Он принес с собой запах смрада. Александр невольно поморщился. Тело Миши начинало источать уже сильный тлетворный аромат.
– Похоронить его надо. На время, по крайней мере. Уже слишком запах неприятным становится. Мы здесь проведем еще некоторое время и оставить его так было бы неуважительным ни к себе, ни к нему. Потом, когда мы решим все эти проблемы, мы вернемся сюда и заберем его тело.
– А с тем, что в подвале что делать будем? – нервно, переминаясь с ноги на ногу, спросил Вася.
– Охота, как мы планировали ее, продолжаться уже, конечно, не может.
– То есть его все-таки грохнем?
Александр посмотрел на проговорившего только что это Димона.
– Вы батькой лучше займитесь, а об этом моя голова болеть будет. Лопаты в сарае стоят. – Он повернулся к дочери, – Диана, ты со мной пойдешь.
– Куда? – тихо спросила она.
– Туда. Пора парня твоего навестить. Соскучился он без нас. Да и обещала ты ему что-то интересное сегодня, – Александр сквозь силу улыбнулся, – а обещания, как известно, выполнять надо.
8.
В подвале было темно и сыро. Запаха смрада здесь не было, но тем, кто спускался сюда со свежего воздуха, сразу неприятно ударял в лицо запах гнили, смешанный с запахом человеческих испражнений. Александр шел первым, его руки крепко сжимали карабин перед собой. Он старался ступать как можно тише, так, чтобы его шаги были не слышны, но старые доски лестницы предательски скрипели под ногами. Шаг за шагом за ним двигалась Диана. По ее частому прерывистому дыханию он понимал, что она сильно нервничала. Но кто из них в тот момент был спокоен?
– Старайся не шуметь и… и не дыши так громко! – произнес он ей еле слышно, когда ее ноги осторожно ступили с лестницы на поверхность пола. – Я пойду первым, ты за мной. Будь на чеку. Чуть что – сразу стреляй, только осторожней, – он остановился и для доходчивости повернулся к ней, – осторожней, понятно? В меня не попади!
– Хорошо, – произнесла она, задыхаясь от страха и напряжения. Она хотела спросить, что в его понимании за «непредвиденное» могло случиться, но не спросила. Всё это было понятно и без слов.
Вскоре они добрались до закрытой на засов двери, за которой сидел их пленник. Александр остановился и прислушался. Там было тихо, как-то слишком подозрительно тихо. Ни криков, ни слез, ни лязга цепей. Лишь слышалось тяжелое дыхание Дианы, да откуда-то с другой стороны дома доносился слабый звук ударов лопаты по земле. Это Вася и Димон копали могилу отцу.
Александр сделал шаг вперед и прислонился лицом к старым доскам. В большую щель он пытался рассмотреть то, что было по ту сторону стены. Но в темноте не было видно ничего. Тогда он повернулся к Диане и кивнул ей. Та без слов поняла его. Она сделала шаг назад и сняла карабин с предохранителя. Александр осторожно, стараясь не издавать никаких звуков, вытащил засов и начал толкать от себя старую дверь. Он боялся, что она заскрипит, что звук ее, протяжный и жалобный, наполнит собой в любой момент помещение и возвестит об их появлении, но у него получилось сделать это так тихо и осторожно, что дверь растворилась совершенно бесшумно.
– Осторожнее только! – Александр проговорил шепотом Диане и не дожидаясь ее ответа сделал шаг внутрь. На мгновение страшная мысль пронеслась в голове. Ему вдруг показалось, что в этом помещении никого не было, что каким-то образом Андрею удалось выбраться из железных оков и что всё, с чем столкнулись они сегодня, было связанно именно с этим. Но эти мысли были у него только одно мгновение. Вскоре послышался звонкий лязг цепей и через мгновение глухой удар. Что-то рванулось из этой темноты ко входу, но удержанное в последний момент, глухо повалилось на пол. Александр выругался и отскочил назад. Дуло карабина целилось в темноту, туда, где в полутьме на полу что-то шевелилось.
– Отпусти, командир, прошу… – прохрипел из темноты голос пленника. – Никому не скажу, ей богу!.. У меня родители, у меня… у меня… Ты обещал отпустить!.. Ты…
– Сидит, родимый! – Александр облегченно выдохнул. Он снова сделал шаг вперед, в этот раз уже решительней, и дернул вверх язычок выключателя. Комната озарилась желтым светом. Александр осмотрел помещение. От нового букета неприятных запахов и увиденного лицо его невольно исказилось в гримасе. Андрей, на лице которого была уже щетина, с грязным немытыми лицом, с почему-то запачканными в земле или в чем-то похуже руками, медленно уползал от него задом в угол. Его раскрасневшиеся напуганные глаза, как глаза какого-то больного, загнанного в клетку зверька, нервно смотрели на Александра.
– Вы же обещали…
– Обещал, не буду спорить! Но с того момента, Андрюша, много что поменялось!
– Отпустите, а?
– Нет, – с улыбкой и как-то совершенно мягко ответил ему Александр. Его карабин был опущен вниз, и он слабо постукивал себя его прикладом по бедру.
– Ты же обещал, мужик! Говорил дашь шанс мне. Диана!!! – умоляюще обратился он уж к Диане. – Ведь говорил же, а?! Ну ты хоть скажи ему что… ведь это… ведь это уже просто издевательство…
Диана ничего не ответила. Она отвернулась в сторону, но оружие, которое она сжимала в руках, по-прежнему целило Андрею в его измазанную грязью грудь.
– Где ты так в дерьме-то измазался или что это такое? А… вижу, вижу! – Александр посмотрел в угол, где Андрей успел нарыть кучу земли. – Копать решил. И что ты решил тут копать? А?
Андрей не ответил. Он уже совсем забился в угол и взялся за колени обеими руками.
– Убежать хотел, значит… Ну не молчи же. Еще совсем недавно тебя не заткнуть было, а теперь видишь, как будто арбуз целиком проглотил. Хоть что-нибудь скажи, типа хотел яму вырыть и голову свою туда засунуть, как страус, или лучше – нефть пытался найти, ведь русскому человеку без нее совсем сложно как-то живется. Давай смелее! Используй свое воображение. Всё, что ты скажешь или как ты скажешь, совершенно ничего не изменит. Тот уникальный момент истины в твоей жизни, когда любые твои действия и слова не будут иметь совершенно никакого эффекта на твою оставшуюся жизнь.
Александр, видимо, пытался выжать из этих последних минут максимум удовольствия для себя. От напряжения или просто от духоты его лицо раскраснелось и маленькие точки глаз смотрелись на нем как какие-то черные пуговицы на красной рубашке. Андрей же молчал. Он неподвижно сидел в углу и смотрел в землю перед собой. Александр с улыбкой приподнял карабин, прицелился ему в грудь и сделал шаг назад. Быть забрызганным кровью этого существа не входило в его ближайшие планы.
– Отвечай, говорю! – лязгнул затвор и палец Александра лег на упругий спусковой крючок. Он мог бы нажать его в любой момент и вмиг закончить всю эту сцену, но он хотел поиграть с ним в эту игру еще хоть немного. Уж слишком много потратили они сил на этого придурка, чтобы всё так быстро закончить. Он чувствовал себя как какой-то охотник, который целый год готовился к охоте, но который не увидел на охоте ничего, кроме старой утки, которая от слепоты или от глупости плюхнулась в воду прямо перед ним.
– М…м-м-м, – промычал, наконец, что-то невнятное Андрей.
– М-м-м что?
– М…метро копал! – проговорил он и в голосе его, вдруг, послышалось какая-то отчаянная злоба. – Понял?!
Лицо Александра сначала выразило удивление, но вдруг оно растянулось в улыбке и подвал сотрясся от его громкого смеха. Улыбнулась даже Диана. Улыбки не было только на лице Андрея. Он снова опустил глаза куда-то вниз.
– Молоде-е-ц, сообразительный! И инженерные задатки у тебя, судя по всему, присутствуют. Ну и как успехи? Хотел вырыть, и чтобы типа за тобой поезд сюда приехал и увез? Да у тебя ведь и жетона-то нет. У таких людей как ты ничего нет. Паразиты вроде тебя хотят получать всё только на халяву. Всё им с неба в рот, видите ли, падать должно. Да вот только ртов-то много, а деревьев с каждым днем всё меньше и меньше становится.
– Сними с меня это дерьмо, слышишь?! – Андрей приподнял над землей цепь и тут же с грохотом отпустил ее.
Александр кивнул ему головой.
– Скоро мы их снимем, не бойся. Отсюда тебя уже без цепей выносить будут!
Андрей покачал головой. В его красных глазах читалось уже больше злобы и обиды, чем страха.
– Сволочь ты! – проговорил он сквозь зубы. – Таких как ты надо вырезать еще в детстве, чтобы отпрысков себе не плодили… Но ничего… это ничего… не долго и вам пировать тут осталось. И за вами тоже придут!
– Ты думаешь? – голос Александра звучал тихо и спокойно. Видно было, что эти пустые угрозы его нисколько не задевали – Кто придет? Полиция?! – он опустил карабин вниз и он уперся дулом в землю, держать его неподвижно в такой позе было уже тяжело, а разговор его с этим никчемным существом еще не был закончен. – Ты думаешь ты сможешь причинить нам какой-то вред? Нам? Ты?!! Ошибаешься! Твои слова это просто слабые колебания воздуха в этой засранной тобой комнате. Мои же слова это действия. Этим миром правим мы, а не ты, и этот мир живет по нашим правилам. Полиция, судебные органы, средства массовой информации, даже интернет. Всё то, что делают они определяется не желанием спасти тебя, как ты ошибочно полагаешь, а нашим решением. Мы говорим им кого ловить и кого отпускать; мы говорим им, что делать и что писать. Они даже дерьмом поливают нас по написанными нами же для них инструкциям.
Александр протянул в сторону Андрея сжатый кулак, будто пытаясь продемонстрировать ему что-то:
– Сила и власть! Всё это здесь, вот в этой руке. И пока это будет там, я буду неуязвим для тебя и таких как ты!
– Но ведь есть закон, который выше…
– Закон, – проговорил вдруг Александр так громко, что Диана, которая стояла рядом, невольно посмотрела на него с испугом, – мой друг, создан для тебя и для таких как ты! Мы же вне этого закона. Закон здесь, – он прочертил дулом карабина на полу невидимую черту, – а мы здесь. Закон ограничивает тебя, но никак не нас! Мы свободны. Ты – нет! Мы сами выбираем что нам делать и как нам делать. Плохо это или хорошо – это уже другой вопрос, и не совсем к нам. Да и само понятие «плохого» и «хорошего» крайне субъективно и зависит от того, с какой стороны на всё это смотреть. Вы же создания другие. Вы рождены в клетке и в этой же клетке подохните. Над каждым из вас стоит мент с пистолетом и по-другому быть не может. Потому, что вы другие. У вас другие мысли, другие ориентиры, другие системы ценностей, если у вас вообще есть какая-то система ценностей. Лучшее, что с вами может произойти, так это то, что вы случайно срубите где-то легкого баблишка и потом сопьетесь или сторчитесь за год или за два, искренне веря до последнего своего вздоха, что именно такой и должна быть жизнь каждого богатого человека. Пикассо, Хокинг, Достоевский! Эти имена вам даже не знакомы. Для вас это не больше чем звук, не больше чем какие-то словечки, одним из которых почему-то назвали станцию питерского метро где-то там, за Балтами, в сторону Просвета!
Александр опустился вниз, на корточки, в этот момент ему очень хотелось, чтобы Андрей слышал его и понимал.
– Скажи мне Андрюша, правду скажи только, без злобы всякой твоей бесполезной и без страха. Что ты мне плохого можешь сделать? Нагадить мне в подъезде? Да у меня и подъезда-то нет, а к дому моему тебя охрана и близко не подпустит. Полицию на меня натравить? Но ведь они не дураки и не будут гадить в тот колодец, из которого пьют. Понимаешь, о чем я? Драться со мной будешь? И здесь я тебя огорчу, потому, что ты валяешься сейчас в цепях на полу, а я стою над тобой со стволом в руках, – при этих словах Александр поднялся на ноги. – Жизнь твоя может закончиться в любой момент, друг. Твоя история, со всеми твоими приключениями, а их, мне кажется, на почве твоих алкогольных возлияний было очень даже много, закончится в тот миг, как я нажму на вот этот вот спусковой крючок. Или ты не веришь, что нажать смогу?! Смелости не хватит, думаешь?! Испугаюсь?! Или она, может, испугается? Димон, может или Вася или… – он хотел сказать Миша, но вовремя опомнился. – Нет, друг! В тебе нет ничего, что мы должны бояться! Да даже если ты чудом спасешься и выложишь ментам всё, что было с тобой здесь, что тебе крайне будет сложно осуществить в принципе, ты думаешь, у нас проблемы будут из-за этого? Думаешь в тюрьму пойдем, петухами там будем на зоне или кем там становятся всякие отверженные существа вроде тебя? Нет, дружище! Не так всё будет! Проблема решится в этот же день и решится просто и с минимальными для нас финансовыми потерями. В карманах твоей куртки найдут оружие, наркотики, а дома у тебя найдут «Майн Кампф» или Брейвика манифест или флаг Исламского государства. Да и наплевать им всем на тебя будет, общество нам за тебя только спасибо скажет! Никто не принесет мне вреда, Андрюша! Никто! Только время, которое остановить невозможно. Очень жаль, что законы физики и биологии нельзя преступать с такой же легкостью как те законы, которые охраняют твою жизнь. Верь мне, смерть моя будет явно не от твоих рук или рук каких-то подобных тебе существ! А сейчас извиняй! Хотели, чтобы это всё было по-другому, но не получилось! – Александр быстрым движением рук вскинул карабин и направил его дуло сначала в лицо Андрею, но потом опустил его вниз, в сторону сердца, палец быстро лег на спусковой крючок, готовый сжать его в любое мгновение, но вдруг Андрей издал какой-то странный звук. Он будто хихикнул. Не громко, не так, как смеются подростки в большой компании над очередным анекдотом про русского, еврея и американца, а тихо, будто про самого себя.
Александр чуть опустил вниз карабин и удивленно посмотрел на Диану.
– Иногда твой парень меня удивляет! – проговорил он ей и тут же обратился снова к Андрею. – Друг, рассудок ты теряешь что ли?
– Миха… этот твой жирный брательник такой же философ был, да?
– Миха? – переспросил его Александр, не до конца еще понимая, что расслышал сказанное правильно.
– Миха! Или уже забыл, кого с веревки сегодня снимал?!
Лицо Александра сначала побледнело, а потом вмиг приняло какой-то пурпурный оттенок. – Откуда ты знаешь?.. – он вдруг быстро нагнулся вниз и схватился за цепь, которая лежала у него под ногами. Он с силой дернул ее на себя, дернул так сильно, что Андрей невольно подался на пол метра вперед. Но подозрения его были напрасны. Цепь надежно держала его в своих оковах. – Что ты знаешь про Мишу? – он отпустил цепь и снова взял грудь Андрея на прицел.
– Нет больше его, вот что я знаю. Конец твоему жирному брательнику, баста, мать его, финито!
Наступила долгая пауза. Александр стоял перед ним совершенно неподвижно. У Дианы, которая стояла в дверях, вмиг сошла с лица вся краска. Она стояла бледная как смерть, ее руки дрожали уже так сильно, что вероятность того, что пуля могла бы попасть в Андрея, по крайней мере с первого раза, была крайне невелика.
– Но… как ты узнал про Миху? – выдавил из себя, наконец, Александр. В голосе его уже не было той прежней самоуверенности с которой рассказывал он еще минуту назад про мировой порядок и о своем месте в нем. Испуг проник в него через органы слуха и вмиг впитался в кровь.
– Скажи мне такую вещь, батя, – ответил вопросом на вопрос Андрей. Голос его казался Александру теперь уже другим. – Когда ты последний раз брил свою рожу?
– Что?.. – Александру показалось, что он снова ослышался и он даже слегка повернул голову влево, подставляя Андрею свое ухо.
– Рожу брил когда, говорю?
Такой вопрос не мог быть задан всерьез, и Александр проигнорировал его, но рука его как-то машинально провела по трехдневной щетине на лице.
– Ладно, придурок, хватит нести чушь! Хочешь что-то сказать, так говори прямо!
– Ну а если не скажу, что ты сделаешь? – на лице Андрея появилась какая-то странная ухмылка. В сердце Александра снова что-то кольнуло. Спускаясь сюда, он почему-то ожидал, что этот парень выкинет какую-нибудь сцену, но меньше всего он мог догадываться о том, что будет такое. Андрея этого будто кто-то на время подменил.
Александр подождал еще с минуту и сделал осторожный шаг в сторону сидевшего на земле человека. Он хотел ударить его стволом по лицу. Пока не убить, а так, наказать за дерзость и сделать чуть более сговорчивым. И он, наверняка, ударил бы, но… и тут случилось что-то такое, что он никак не ожидал. Андрей с какой-то необычайной скоростью, будто предвидя этот удар, вытянул руку и крепко схватился ею за ствол оружия. Александр не выпустил карабин из рук, но вдруг замер, будто парализованный. Первое мгновение ему казалось, что Андрей хотел вырвать у него карабин из рук и направить его на него, на них, но ничего из этого не произошло. С прежней ухмылкой держал он в руке ствол и смотрел в испуганное лицо Александра. Через несколько секунд он медленно опустил его вниз и прислонил к своей груди.