19.
На следующий день Петро проснулся с сильной головной болью. Всю ночь он ворочался и пребывал в каком-то сонном полубредовом состоянии. Воображение его разыгралось настолько сильно, что он видел перед собой лицо Ромы, видел окровавленное тело его сына, валявшееся в ногах. Несколько раз воображение уносило его настолько далеко, что ему слышались даже шаги по дому. Будто оба они не канули в небытие, не были погребены там, под тяжелой гранитной плитой на Красненьком кладбище, а остались где-то здесь, в этом доме, в совершенно другой субстанции, будто стали частью его стен, потолков, крыши и даже часов. Пару раз ему даже казалось, что он слышал голос, тихий голос с той самой комнаты, где двадцать лет назад оставили они на полу два бездушных тела. Голос этот будто манил его к себе.
– Вот дерьмо, – жалостливо простонал он посреди ночи, садясь на край кровати. Часы только что пробили четыре утра. – Этот чертов дед! Он что-то знает. И этот придурок со своей газетой… откуда она у него? Кто мог хранить у себя эту газету, если не этот старикашка, который, наверняка, все эти статейки так или иначе связанные с судьбой своего сынишки хранил у себя где-нибудь в ящике?!
Он натянул халат, одел тапки и вышел на улицу. Ранние птицы уже проснулись. Их свист и щебетание выдавливали из его воспаленного воображения все эти жуткие мысли и воспоминания и вскоре он, освежившись и выкурив одна за одной несколько сигарет, смог, наконец-то, сомкнуть свои покрасневшие от бессонницы и большого количества выпитого накануне виски глаза.
Позавтракав, Петро снова решил навестить старика. Вопросов после их последней встречи осталось гораздо больше, чем ответов, и просто так он оставить это уже не мог. В этот раз он подъехал к его дому с другой стороны и остановил машину чуть дальше, напротив одного из высоких каменных коттеджей. Несколько минут, не вылезая из машины, он оценивал ситуацию – смотрел на дом, на двор, на неподвижные занавески на окнах. В этот раз он не заметил, чтобы за ним кто-то наблюдал, но удивительное чувство, снова эта странная отточенная годами интуиция. Петро будто чувствовал каким-то своим внутренним чутьем, что старик ждал его визита, что он догадывался о том, что визит его в прошлый раз был далеко не последним. Однако обстановка вокруг была тихой. Мимо машины, виляя полным тазом, прошла какая-то женщина с сумкой. Петро проводил ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась на ближайшем повороте. Из двора напротив, гордо вытянув вверх шею, вылез большой красно-рыжий петух. Он долгим и пристальным взглядом посмотрел на машину Петро, но убедившись, что этот здоровенный черный объект не представлял никакую опасность для его счастливой брачной жизни, прокричал хриплое «кукареку» и снова скрылся за забором, где ожидали его, развалившись на траве, с десяток кур.
Петро открыл крышку бардачка и достал оттуда травматический пистолет. Он осторожно переложил его в карман и посмотрел в зеркала заднего вида. Никого не было. Он быстро вылез из машины и поспешно двинулся в сторону дома.
– Доброго утра! – он несколько раз стукнул кулаком по деревянной двери. С другой стороны была тишина, но до слуха долетал тихий звук радио или телевизора. Это означало, что старик был дома и уже не спал. – Владимир Петрович, не откажите в любезности, откройте дверь, давеча мы с вами не до конца всё обсудили! – повторил он бодрым и громким голосом. Радио или телевизор внутри замолкли и угрюмый голос негромко, но слышно, проговорил:
– Заходите, коли пришли.
Петро слегка потянул на себя дверь. Рука полезла в карман и пальцы нащупали холодный металл рукоятки пистолета.
– Вы где? – спросил он с порога, желая понять, где находился старик и к какой части дома ему надо было быть максимально внимательным.
– Вперед и направо.
Петро сделал несколько осторожных шагов вперед и остановился. Что-то неприятное пробежало внутри его. «Зачем я только приперся сегодня сюда, надо было взять с собой кого-нибудь помощнее, хотя бы так, для компании», – пронеслась мысль в его голове, пронеслась так ясно и отчетливо, что он хотел уже развернуться и быстро покинуть дом для того, чтобы позже прийти сюда с «компанией». Но это будет уже не то. Не из тех людей был этот старый электрик, которых можно было всем этим напугать. Тогда он точно ничего ему на скажет. Да и этот вариант с «компанией», его всегда можно было оставить как самый последний.
– Доброго утра! – он сделал последние несколько шагов и осторожно, будто опасаясь, что старик может сделать какую-то глупость, выглянул из-за угла. Старик сидел молча за столом, на котором лежала свежая газета. Рядом дымилась струйками пара большая металлическая кружка с чем-то горячим – по запаху он догадался, что это был кофе.
– Заходите, – не отрывая взгляда от стола или газеты проговорил старик.
Петро вошел, но не сразу. Он бегло окинул взглядом комнату, обратил внимание на то, что обе руки старика лежали на столе и только после этого сделал последние несколько шагов к столу. Правая рука держала в кармане куртки пистолет.
– Какие-то новости принесли? – спросил он, впрочем, спросил как-то без особого интереса. По тону его голоса, и по общему виду Петро сразу понял, что старик не очень проникся его рассказами про поисковую организацию и поэтому решил больше не мудрить и начать с главного.
– Роман Евстигнеев. Знаком вам этот человек?
– Нет, – сразу и с тем же угрюмым тоном ответил старик.
– А сын его, Антон?
– Не знаю таких.
Петро покачал головой и неспешно дошел до окна в противоположной части комнаты. Вся эта комната, как и весь этот дом, были таких незначительных размеров, что ему хватило и пары шагов, чтобы упереться в низкое узенькое окошко. Он остановился у него и развернулся к старику. Тот сидел неподвижно и упорно смотрел на кружку перед собой.
– А мне почему-то кажется, что вы все-таки знакомы… Были знакомы, точнее…
– Вам это кажется.
– Отнюдь, если бы не ваши усилия, могилу Евстигнеевых на Красненьком теперь не смогли бы найти даже черные копатели.
Старик не ответим ему на эту реплику. Но по тому, как вздрогнули его губы при упоминании могилы на Красненьком кладбище, Петро понял, что попал в самую точку. Старик знал их и в этом можно было уже не сомневаться.
– Знакома вам эта газета? – помолчав с пол минуты, Петро вытащил из внутреннего кармана курки распечатку газеты, подошел к столу и аккуратно положил ее перед Владимиром Петровичем. Тот хмуро посмотрел на нее и потом молча перевел взгляд обратно на свою кружку. – Конечно знакома, – ответил за него Петро, – сомневаюсь, что осталась хоть одна газета, где что-то говорилось про вашего Витю, которая не сохранилась бы у вас где-нибудь в закромах.
– Что вы хотите от меня?
– Информацию.
– О чем?
– Обо всем! О том, что связывает смерть Евстигнеевых и исчезновение вашего Вити. О том, почему вы, единственный человек с этой планеты, следите за могилой совершенно вам не знакомых, как вы утверждаете, людей.
– У меня нет и не было с ними ничего общего, – старик протянул руку и отодвинул лист бумаги на край стола. – И что Витю связывало с ними двумя я тоже не знаю.
– Поначалу вы произвели на меня впечатление человека разумного, – улыбнулся Петро и опустился на стул с противоположной стороны стола. – Теперь же вы производите на меня впечатление человека, мягко говоря, не до конца правдивого, а то и лживого. Это не правильная манера поведения. По крайней мере со мной. С нами… – поправился он почти сразу.
– Я не знаю ничего про Евстигнеевых, да и знал бы если… вам бы точно ничего не сказал!
– Хамите! Впрочем, я не из обидчивых. Но есть люди, которых всё это уж очень интересует и поверьте, эти люди не всегда так деликатны как я.
Наступила долгая пауза в разговоре. Несколько минут оба молчали. Но лицо старика медленно менялось и Петро, рассматривавший его всё это время, не мог уже этого не заметить.
– Думаете напугать меня этими вашими людьми?! – заговорил он, наконец. Его глаза поднялись на Петро. За эти несколько минут во взгляде его исчезла апатия и появился гнев. – Пойдите прочь из моего дома и больше не возвращайтесь!
– Зачем же вы так, Владимир Петрович! – Петро откинулся на спинку стула. – С сильными мира сего лучше дружить, но никак не ссориться. Со всеми людьми лучше дружить, на самом деле. Что могу сделать я для вас, чтобы вы открыли наконец мне секрет всей вашей жизни – что было общего между вами и Евстигнеевым? По-хорошему пока спрашиваю. Назовите ваши условия. Нужны деньги? Говорите, договоримся. А то ведь, – он медленно достал из кармана пистолет и положил его себе на колено, так, чтобы старик его видел, – и до греха, Владимир Петрович, ей богу, можно дойти…
– По-хорошему, говорит, – старик покачал головой и на лице его появилось нечто вроде усмешки. – Вот оно всё дерьмо-то из вас и потекло наружу! Теперь-то уж точно нет сомнений. А ведь поначалу поверил вам. Думал, действительно будете искать Витю. Впрочем… не долго и верил. Лживая шкура, ее видно издалека. По физиономии видно, по голосу, по всему. Теперь я знаю, что всё это правда. И… верите или нет – на душе легче как-то… – старик вдруг опустил голову вниз и тело его слабо задрожало. Слабый звук, похожий не то на завывание ветра, не то на какой-то скрип ржавой двери, начал доноситься из его груди. Он тихо плакал.
Петро не ожидал такого. Мог ли пистолет вызвать в нем такую реакцию? Вряд ли. Что-то другое было в этом старике, что-то, что точило его изнутри, будто он, Петро, действительно принес ему какие-то известия о Вите.
– Я не хочу вам делать ничего плохого, можете быть спокойны.
– Всё самое плохое вы мне уже сделали. А теперь сделайте хорошее – уйдите к чёрту.
– И что же я сделал? – Петро осторожно положил пистолет обратно в карман, но взгляд его, пристальный и пронзительный, не сходил с лица старика. – Скажите мне, и я уйду.
Старик вытер рукавом выцветшей синей рубашки свои мокрые красные глаза и заговорил:
– Я искал Витю каждый день. Утром, днем, вечером я ходил по городу и расклеивал объявления о пропавшем человеке. Я разговаривал с разными людьми, писал во все организации, под конец я даже купил компьютер с интернетом и пытался там на форумах найти хоть какую-то информацию о нем. Но ничего. Я не нашел ничего. Будто он провалился сквозь землю. Будто испарился. Но сдаваться я не хотел и никогда бы не сдался, если бы не… – тут старик запнулся и слезы снова потекли из его глаз.
– Если бы не что? – Петро так сильно навалился на стол, что тот затрещал под нажимом его локтей.
– Если бы не встретил однажды одного человека в парке.
– Человека? Какого человека? Говорите же! – на одном дыхании выпилил Петро. В голосе его вмиг появилось напряжение.
– Это было лето. Середина лета. Моя жена, Лена, умерла в феврале того года, и я остался один. Я, как обычно, ходил по городу и расклеивал объявления. Ближе к вечеру я сел на скамейку в сквере передохнуть. И вот тогда ко мне подсел он…
– Кто?! – перебил его Петро с нетерпением.
– Парень. Он сел на скамейку, совсем рядом со мной. Меня это сразу показалось странным, было поздно и людей на улице уже не было, все скамейки были пустые. Там, в этом сквере, были тогда только я и он. Несколько минут мы оба сидели молча. Наконец, я спросил его, что он от хочет и он сказал… – Владимир Петрович громко сглотнул слюну, – что у него есть информация, которая будет мне интересна.
– И что это была за информация?
– Он сказал мне, что Витя мертв и что все мои усердия не принесут никакой пользы.
– И вот так сразу вы поверили первому попавшемуся незнакомому мужику?
– Конечно нет. Он был слишком молод для того, чтобы знать что-то, что было так давно. Ему было двадцать с чем-то. Таких шутников, любителей поиздеваться над чужим горем, я встречал уже и до этого. Я спросил, откуда он знает про Витю и он сказал, что пока не может мне этого рассказать. Тогда я спросил его где тело и он ответил, что…
– На Красненьком кладбище? – тихо, с замиранием в голосе, перебил Петро.
– Да, Ореховая аллея, 8Б. Это и есть…
– Это и есть могила Евстигнеевых! Знаю! Но это же бред! Неужели вы поверили на слово этому… парню, которого видели первый раз в своей жизни? Вы, который, как сами же говорите, имели дело со всякими шутниками и не раз, вдруг целиком и полностью отдались… в плане своих соображений, какому-то типу со скамейки, когда он рассказал вам о том, что сын ваш мертв и захоронен в могиле с двумя другими людьми, причем людьми вам совершенно незнакомыми. А как же эксгумация, генетический анализ как же? Не поверю, Владимир Петрович, что вы так доверчивы! Не договариваете вы мне что-то!
– Я ему сказал тогда, что могилу надо будет разрыть и провести анализ ДНК или как это там называется. Но он сказал, что время для этого пока еще не настало.
– Пока? – Петро нервно усмехнулся. – А потом что, лучше копать станет? Земля более рыхлой станет?
– Нельзя, потому что надо было подождать. Так он мне тогда сказал.
– Так чего же ждать? Третьего пришествия или… или когда сам, извините, вылезет? И вы так сразу поверили?
– Не поверил. Почти не поверил. Но на следующий день я поехал на кладбище и увидел эту могилу. Я нашел ее с трудом среди кустов и зарослей высокой травы. Никто не был на ней уже много лет. И вот тогда я начал следить за ней.
– Теперь всё понятно! – проговорил Петро и отвернулся в сторону. Впрочем, понятно ему было лишь то, что этот дед либо полный осел, либо не договаривал ему в этой истории самого главного. – А что это за парень? Помните, как выглядит? Может имя свое назвал?
– Нет.
– Какой-то человек говорит вам, что ваш сын мертв и что тело его лежит в чужой могиле, а вы даже не удосужились спросить кто он такой?!
– Тогда я ему еще до конца не верил.
– Тогда?
– Тогда.
– А сейчас? Сейчас-то что, верите?! – изумился Петро. Он решительно не понимал старика.
– Сейчас уже верю.
– И что случилось между тогда и сейчас, что вас, так сказать, с мысли одной на другую перекинуло?
Владимир Петрович долго не отвечал. Рука неподвижно держала кружку с остывшим кофе. Наконец он поставил ее на стол и тихо, не поднимая взгляда на собеседника, проговорил:
– Я просил его тогда рассказать, кто это сделал. Кто убил моего Витю. Я ему сказал, что я готов буду вот этими собственными руками, – Владимир Петрович поднял свои большие шершавые руки над столом, – вырвать сердце этому человеку и растоптать его ногой прямо на асфальте. Я сказал ему, что я не боялся за это ни пули, ни тюрьмы. Я сказал, что за эту информацию готов был отдать ему всё, что у меня было – дачу, квартиру, машину. Но он не назвал мне тогда имен, хотя… хотя я почему-то был уверен тогда, что он их знал… Он ушел тогда от меня не прояснив мне толком ничего, но прощаясь, он сказал мне одну вещь, которую я хорошо тогда запомнил…
– Что… он… сказал? – Петро снова напрягся и снова стол затрещал под его локтями.
– Он сказал, что когда-нибудь наступит день, когда ко мне придут люди и начнут задавать вопросы про Витю. И вот тогда, – Владимир Петрович замолчал на несколько секунд, будто всё еще думая, стоит ли говорить то, что было у него на языке, – я увижу лица тех, кто убил его! И вот тогда, – Владимир Петрович вдруг оторвал свой взгляд от стола и тут Петро заметил какую-то злорадную ухмылку у него на лице. От этих слов и этого взгляда у Петро всё похолодело внутри, и он быстро поднялся со стула, снова направляя пистолет на старика, – и вот тогда, сказал он мне, на этих людей начнется охота.
Часть 2
1.
В девять вечера вся семья снова собралась за столом. В этот раз уже без Андрея. Александр разлил виски и вино по бокалам и приподнялся.
– За нас! – произнес он торжественно, поднимая вверх свой бокал. Все приподнялись и вскоре по дому разнесся звон стекла. – И за охоту! Что-то мне подсказывает, что в этот раз она будет крайне интересной!
Миша плеснул себе в рот виски и со страстью почти сексуального характера набросился на копченые мясные ребрышки, которые, пуская вверх тонкие струйки ароматного пара, лежали перед ним горой на тарелке.
– Я очень надеюсь, что последний выстрел будет за мной! – проговорила Диана. Ее губы осторожно прикоснулись к бокалу с вином. – После нашего вчерашнего с ним общения, у меня до сих пор не восстановился аппетит.
– Надейся, надейся! – засмеялся Александр. – Ну а вы что молчите, бойцы, а?! – он обратился к сидевшим с хмурым видом Василию и Дмитрию. Те пожали плечами и как-то искоса посмотрели на отца, будто ища подсказки у него. Тот, впрочем, на них не смотрел. Он уже жадно обгладывал кость, пытаясь при этом еще как-то залить себе в рот из бокала виски.
– Грохнем его минут в десять, – сказал, наконец, тот, который был без бороды, Василий.
– А может и того меньше, подтвердил его слова второй, Дмитрий.
Александр повеселел.
– Вот это я понимаю отношение. А, Мих?! – Александр посмотрел на брата. Он помнил, что все прошлые разы, перед самой охотой, у Миши всегда было какое-то опущенное настроение. Чем ближе был час охоты, тем больше ему хотелось бросить всё и уехать домой. Миша каждый раз трусил и Александр знал это. Хоть и кровный брат, но он был сделан из другого теста. – Расскажи нам свои прогнозы!
– Погода хорошая завтра будет, тепло, – чавкая ответил ему Миша. Он, видимо, не совсем уловил суть вопроса, чем вызвал смех Александра и Дианы. Братья же лишь подняли глаза над тарелками и снова опустили их вниз, концентрируя всю свою энергию больше на пережевывании и глотании, нежели на вникании в суть дискуссии.
– Ты с нами, Миша, или ты уже в кровати у себя дома? Не о погоде мы говорим, а об охоте! Или ты еще не понял, зачем мы здесь собрались?
– Знаю, знаю, зачем мы здесь все собрались, Саш, – затряс головой Миша. Он отбросил нервно в сторону недоеденную кость, будто у него пропал аппетит от этого разговора, – я… не знаю, но… давайте завтра всё это побыстрее закончим и по домам.
– Быстрее? Мне кажется, самое ценное здесь это процесс, а не результат. Разве нет?
Миша промолчал в ответ.
– Ну что молчишь?
– Страшно всё это, Саш. Каждый год всё страшнее мне как-то. Думал, что с годами это всё пройдет. Ан нет! Иногда перед сном как вспомнишь всё это, так не то, что мурашки по телу, а волосы на всех частях тела дыбом встают. Аж вешаться хочется!
– Ну это уж ты перегибаешь палку…
– Знаю, знаю… Ну не вешаться, а орать, кричать во всю глотку, понимаешь?!!
– Так покричи, Миш, покричи. Психологи ж рекомендуют!
– Кончать нам надо с этим, Саша. Совсем кончать. Хватит! Не здоровое всё это, Саш… ведь не хорошо всё это… грешно!
– Ну ты даешь, брательник! – Александр громко засмеялся. Голос его разлетелся по всему дому и, наверняка, был слышен даже в подвале. – Димон! – обратился он к брату, который сидел ближе всего к Мише, – а ну-ка плесни батьке еще, а то он так скоро в старца Зосиму превратится! Алкоголь сегодня пойдет тебе лишь на пользу, – Александр нагнулся над столом и потрепал Мишу по плечу, но потрепал жестко, не по-братски, до боли вдавив своими сильными пальцами в его изнеженную рыхлую плоть. – Не бойся, брат, вылечим тебя! Накатишь сейчас и отпустит. Меня, брат, тоже иногда меланхолия одолевает. Но это лечится. При правильном подходе проходит даже быстрее, чем простуда.
– Что бы ты ни говорил, Саша, но людей убивать не здоровое дело, – Миха, морщась, потер свое плечо. – Совсем не здоровое! Раньше не думал так об этом, а сейчас… сейчас уже по-другому думать не могу. Старею, видимо…
– А мы людей с тобой и не убиваем, Мих! То подонки, а не люди. Они сами кого угодно грохнут, если не остановить их вовремя. За такие дела тебе там, на небесах, если ты об этом беспокоишься, только спасибо скажут. Мол, облагородил человечество, спасибо! А что насчет грешков… Не смеши меня. Твоя эта церковь, которая о грешках беспокоится, сама в свое время столько людей погубила, сколько на кострах сожгла, скольких в могилу свела и всё это во имя бога делалось, во имя спасения от грехов. И ведь кого сжигали-то?! Ведь люди-то были достойнейшие, не то что эта… крыса подвальная. Галилео, Коперник, Джордано Бруно, – одни эти имена чего только стоили! А детей сколько погубили, а женщин молодых?! Так что спи спокойно, брат. In Daemon Deus, как говорится. Бог живет в Демоне!
– Не хочу, Саш и… не могу больше… я последний раз, наверное!.. – голос Миши после выпитых нескольких бокалов виски звучал хоть уже и сбивчиво, но до сих пор нерешительно. Видно было, что он боялся брата, и даже в текущем его состоянии слова эти давались ему очень не легко.
– Да ты съел, брат, может что-то не то? Устал, может? Жара такая сегодня была еще. Для живущего в вашем климате вещь непривычная. Голову может тебе подпекло? Иди поспи. Завтра утром встанешь – голова свежая, отдохнувшая, по-другому заговоришь. Первым с ружьем в лес за ним побежишь!
– Не заговорю по-другому, Саш, не заговорю… – Миша начал приподниматься над столом, но его повело в сторону и Димон схватил его за руку. – Сам… сам я… убери руку! – он с силой дернул рукав и направился к дверям, заметно покачиваясь в стороны. – Не хочу больше… не буду больше заниматься этим… делом… – произнес он тихо у самого порога, произнес, возможно, самому себе, но пьяный его язык и тишина разнесли слова по всей комнате.
Братья оставались за столом еще с десяток минут. Они привычно молчали и отвечали на любой вопрос Александра как всегда односложными предложениями. Брат и его семейство были странными людьми, не имевшими ничего общего с ценностями Александра и Дианы. Было в них что-то такое или, скорее, не было чего-то, что не позволило бы им никогда встать во главе семьи. Александр видел это и давно уже понимал, что вопрос нормальных наследников был для семьи вопросом первостепенной важности. Ситуация переломилась в лучшую сторону, когда вторая его жена, та, которая была перед Кати, принесла ему Якоба и Платона, но должен был пройти еще десяток с лишним лет для того, чтобы можно было погрузить их в эту необычную семейную традицию.
– Спокойной ночи! – проговорил, наконец, кто-то из братьев и оба синхронно, будто по команде, поднялись из-за стола.
– Не проспите завтра. И батька! Смотрите за ним.
– А чего смотреть? – спросил у порога Димон.
– Не пил чтобы больше и прочих глупостей чтобы не делал.
– Хорошо, – ответил Вася за обоих, хотя Александру показалось, что ответил он это просто так, чтобы тот отвалил, и вскоре оба брата покинули помещение, оставляя Диану и Александра наедине.
– Ушли, родственнички, мать их! Ну и черт с ними! Давай… за нас! – Александр, уже изрядно захмелевший, протянул бокал и чокнулся им с Дианой. Несмотря на то, что его дочь была женщиной (не совсем очевидная вещь в наше время), она была куда сильнее характером, чем эти слизняки, и он приписывал это тому, что именно его кровь текла в ее жилах.
– И за моего нового молодого человека! – с улыбкой добавила она лишь только их бокалы слабо звякнули в тишине.
– И за твоего молодого человека! – подтвердил Александр, и одним махом опрокинул содержимое бокала в рот. Затем он крякнул, схватил вилкой большой кусок ветчины и целиком засунул его в рот. Через минуту он прожевал его и снова мог говорить. – Малый, как я вижу, – огонь!.. Интересный парень. Было бы мне лет на тридцать поменьше, может быть даже взял его к себе на работу. Ты мне, кстати, так толком и не рассказала, как вы с ним познакомились. Где ты нашла такого кадра?
– Он сам меня нашел, на сайте знакомств!
– Он? На сайте знакомств? – Александр удивился и отложил бокал в сторону. – Раньше ты в клубах знакомилась, теперь на сайтах?
– В клубах опасно теперь, пап. Камеры на входе, камеры внутри, куда не пойдешь, эти камеры теперь везде. Раньше легче было, теперь везде тотальный контроль, полное слежение.
– Ну а эти сайты, разве там нет контроля? Телефон для регистрации, почта там электронная.
– Нет, ты можешь разместить там всё, что угодно.
– Но твоя фотография, твои данные?
– Па-а-п! Ну ты будто из леса вышел! – засмеялась недалекости отца в этом вопросе Диана. – Это же интернет, а в интернете можно делать всё что хочешь! Указываешь любую электронную почту, телефон – берешь любую симку, не привязанную к тебе и указываешь этот номер. Фотографию – скачай фотографию любой девицы в интернете, желательно вид сзади, чтобы лица не было видно и желательно не профессиональную, чтобы не было подозрений, а так, у кого-нибудь из Инстаграмма. И вуаля! Твое второе «Я» готово в своем лучшем виде.
– И что он на это как лох повелся?!
– Еще как! Перевозбудился так, что мне даже страшно стало. Строчил мне сообщения днем и ночью! Такие перлы причем строчил, что прямо в Академию Наук можно было нести. «Тибе», «хачу», «сведанее», или мое любимое «я парень который всегда смотрит в перед»… Только я разместила аккаунт, ко мне там сразу штук десять таких подкатило, но этот… с первых же слов ему не было равных!
Александр удовлетворенно засмеялся. Он было потянулся снова за бутылкой виски, но почувствовал, что выпил уже достаточно и отставил бутылку подальше.
– Красавчик! Разговаривал с нем сегодня, пока вы там гуляли. Почему, говорит, я, а не кто-то другой? Сначала расплакался, потом в философию углубился. Говорит, убивать невинных не хорошо. Впрочем, что он под невинностью понимает, так объяснить мне и не смог. Удивительно, но все худшие стороны человеческой натуры соединились в нем в одном человеке – наивный, тупой, агрессивный… Бывают, знаешь, такие, которых жалко. Смотришь на них и понимаешь, что если бы в другой семье родился, если бы пьяный батя не бил бы его каждый день, если б мать готовила ему еду или хотя бы деньги давала на завтраки, то может и он бы человеком нормальным стал. Этого же нет. Не жалко его. Ни капли! Ты, кстати, что наобещала ему этой ночью, мне прямо интересно.
– Па-а-п! – Диана укоризненно посмотрела на отца. – У нас есть с ним свой маленьких секрет.
– Хорошо, хорошо, – покачал головой Александр. – Это я так, посмеяться больше. Впрочем, расскажи, как он тебя нашел. Почему именно тебя, ведь там много женщин? Ты, надеюсь, не свою фотографию выложила?
– Конечно нет! Ввела в Инстаграмме хэштеги «море» и «закат». Столько сразу аппетитных девушек вылезло. Взяла одну наиболее похожую на меня – темные волосы, стройная, высокая. Вид сзади. Стоит на фоне голубого моря, волосы на ветру развиваются. Сказка, а не девочка. Единственное, перед тем как фотку на сайт знакомств залить, ноги обрезала и слегка горизонт завалила, чтобы понатуральнее выглядело, как будто только сейчас сделала. Всякие мальчики гламурные из Инстаграмма мне как раз и не нужны были, а вот такие «чёткие пацаны» вроде Андрея как раз такую фотку и должны были оценить, так как попа на ней занимает чуть ли не половину фотографии. В общем создала аккаунт, написала там всякой чуши, какой-то институт выбрала, уже не помню какой, увлечения вроде «кино, Камеди Клаб, путешествия», пару цитат добавила, что-то из серии «настоящая женщина не волнуется, а волнует» и фотографию эту воткнула. Сразу сообщения мне повалили. Что не человек, то воплощение одного, а то и нескольких сразу смертных грехов.
– Да? И что писали?
– Первым написал какой-то Роман.
– Абрамович?
– Почти. Амбиций, по крайней мере, не меньше. Кузнецов или Кузьмин… не помню точно фамилию, да она, наверное, тоже выдуманная. Работает программистом, сразу написал какая у него машина, видимо считает, что много зарабатывает. У него, вообще, что ни предложение было, всё про деньги. Повернутый в этом плане.
– И какая у него машина?
– Фольксваген. Какой-то внедорожник. Туарег или Тигуан.
– Ну если Фольксваген, то зарабатывает он не много, скажу тебе честно, – Александр улыбнулся. – И что, не понравился?
– Пожалела его. Пускай пишет программки свои и катается на машинке. Ничего в нем интересного. Обычный придурок у которого немного денег, но который днем и ночью об этих деньгах только и думает. А вот следующий кадр был интереснее…
– Наш Андрюша?
– Нет, Андрюша сразу за ним шел. Витя. Евстигнеев фамилия, вроде.
– Евстигнеев? – переспросил Александр. Он как-то сразу насторожился. Впрочем, это было лишь совпадение, таких фамилий в своей жизни он слышал много.
– Да! Инженером на каком-то крупном заводе работал. Клоун еще тот! Извращенец, который Зигмунду Фрейду даже не попадался! Сразу мне про какие-то свои эротические фантазии начал рассказывать, потом предложил снять коттедж, не удивлюсь, если бы расходы пополам делить пришлось бы. Рассказал мне про то, что сейчас по-прежнему «живет» с девушкой, но тут же добавил, что она его, как мужчину, уже не удовлетворяет.
– Так и написал что сейчас с другой бабой живет?
– Прямо такими словами.
– Краса-а-авчик! Интересно было бы на него посмотреть. Но ты на него, я так понял, всё-таки не запала.
– А не запала как раз потому, что тут-то и появился наш Андрюша со своим «в передом». Пара его фраз и тут я поняла, что это любовь с первого взгляда. Ошибок немерено, русский язык знает хуже, чем я корейский. Я ему не отвечала где-то час, другие мне там что-то писали, я им отписывалась, так он, смотрю, уже на меня наезжать там стал, почему это я, видите ли, тем что не отвечаю трачу его драгоценное время, заставляя сидеть перед компьютером! Хотела его послать сразу куда подальше, но вовремя одумалась, завязала с ним переписку. В итоге не прогадала, всех остальных претендентов вмиг назад задвинул… Вернее в «перед». Там еще много кто писал, какой-то парень толстый начал мне рассказывать про то, как любит он поесть и каких он неимоверных кулинарах способностей. Какой-то художник писал. Тот еще кадр! Рассказывал мне, что живет постоянно в печали и унынии и что само его существование – это «перманентная депрессия». Но с ним вообще как-то у нас не срослось. Тот, я боюсь, мог повеситься и даже до острова не доехать. Да и после Андрея ни с кем другим вести переписку уже как-то не хотелось.
– И что Андрей рассказал тебе на первом свидании?
– О-о-о, много чего! Как выбивался в люди из своего этого Петропавловска. Как подрался с кем-то в туалете строительного магазина, как тетке своей «по щам настучал» за то, что какой-то там другой парень с нормальной машиной ей Айфон подарил.
– Не Роман на Туареге, случаем?
– Может и он, – улыбнулась Диана какой-то уже охмелевшей улыбкой. – Окончательно же мое сердце растаяло, когда он мне начал рассказывать то, что он никогда в своей жизни не сдавался и что он реальный боец по жизни. И тут я поняла, что это наш парень. Такие бойцы нам с тобой и нужны. Так ведь?
– Не знаю, сегодня там внизу он на меня другое впечатление произвел, – проговорил Александр и засунул себе в рот на вилке соленый гриб.