Глава 19
Пески небольшой пустыни сменили джунгли, бескрайнее море леса, с двумя полноводными реками. Их истоки питал гигантский ледник далеко на северо-востоке. Ингава и Туана привели людей в плодородные равнины. Поселения и городки лепились к неспешно несущей воды Ингаве, небольшие лодочки и караваны парусных судов сновали вдоль течения. Путь из Менантра занял много месяцев, отряд Бустия прошел через северные ворота Старого Адлая, снега и дикари пастухи произвели тягостное впечатление на андланда. Черные всадники на жутких тварях не на шутку перепугали местных охотников и рыбаков. Два десятка воинов Инвентов, сопровождали Бустию в его путешествии.
Многие века после, среди людей севера ходили легенды о великане, с мифриловой шкурой, и его мертвых воинах. В долину, возникшую на месте лавового моря, они спустились, преодолев Седло Тролля. Несмотря на катаклизмы перевал уцелел, и, как и многие века до того, служил природными вратами в непрерывной цепи Тенафарской гряды. Закрытая со всех сторон горными пиками, долина имела особый микроклимат, но люди здесь почему-то еще не поселились. Зато на Западе, вырос огромный город Панчадарма, его они обошли, как и Ур, что встал на юге. Здесь жили бессмертные, переселившиеся из Нижнего Рояла, их Бустия сторонился. Изредка на пути к северным границам джунглей в небе виделись военные катера, приходилось прятаться. Уж слишком сильна оказалась память о черных. Между долиной и джунглями стояли невысокие горы, и пустыня, оставшаяся в том самом месте, где когда-то Манияр вырвал часть гор и тайги для создания свернутого мира.
Далее шла равнина, изредка прерывавшаяся меловыми выходами, торчавшими посреди степей и густых широколиственных лесов. Казалось, здесь когда-то высились гигантские пики забытых ныне гор, что протянулись прерванной цепью от Востока на Запад. Дубравы и буковые леса сменили саванны, а затем и джунгли.
К Зеленому Омуту спустились по реке. Инвенты скрылись в трюме корабля, чтобы не пугать простых людей, а Бустия всю дорогу оставался на палубе, впитывая мягкие прикосновения теплого ветра и жар палящего солнца когда-то родного для него мира. Встречные моряки с удивлением и любопытством оглядывали гиганта, особенно его мифриловую кожу. Люди еще помнили о редком и дорогом металле, что покрывал тело андланда. Опытный глаз Бустии определил, что среди жителей джунглей не мало южан. Почти четыреста лет назад дикари прибились к городам выходцев из-под земли. Тогда же появились первые государства юга. Цивилизация причудливо смешалась с древностью и примитивными формами хозяйства. Элита жила во дворцах, летала на антигравитации, пользовалась развитой медициной, а рядом прозябали тысячи рабов, слуг и просто подданных, обязанных государству податями. Миллионы людей, живущих в глубокой архаике, и несколько тысяч бессмертных, с удивительными знаниями и огромным опытом.
Наследие Сантара пришло в упадок, люди забыли его идеи, и вернулись к привычным для своего рода занятиям. Сильный жил за счет слабого, Бустия брезгливо поморщился. Нет, не стоят они снисхождения, решил для себя андланд.
Древовидные папоротники, и гигантские хвощи разительно выделялись на фоне привычных джунглей. Густые переплетения лиан и плотная изгородь из кустарника, надежно отсекали любого, кто пожелал бы проникнуть в непролазную чащобу Зеленого Омута. Но еще более надежной защитой, от незваных гостей служил уровень кислорода. Воздух, болотистых лесов Омута, был настолько перенасыщен этим газом, что человек физически не мог долго оставаться под непроницаемым пологом гигантских деревьев.
Жители притулившихся неподалеку деревенек, с ужасом рассказывали легенды о жестокой королеве Циании. Из поколения в поколение здесь передавались истории о храбрецах, сумевших выбраться из Омута. О страшных пауках, размерами не уступающих человеку, и таинственном хозяине смертоносных джунглей.
Единственная дорога из красного гранита давно превратилась в грязную канаву, покрытую желто-серыми пятнами лишайников. Обильная влажность, и беспрерывный листопад создали высокие земляные валы, вдоль всего пути. Отчего дорога оказалась зажата между двух косогоров. И все же несмотря на грязь и окатанные валуны, которые временами перекрывали полдороги, отряд преодолел десять километров. Пока не уперся в окаменевший ствол древовидного папоротника. Он упал много сотен лет назад, и перегородил тракт. Южные дожди, поливавшие путников каждый день, принесли еще несколько стволов, отчего образовался высокий вал. За века бурелом собрал тысячи тон веток, листвы и камней с землей. Все это слежалось в пористую, похожую на морскую губку, фракцию, которая легко пропускала воду. Преодолев преграду стремительный поток проносился по каменному руслу, вынося прочь мусор с той части дороги что преодолел отряд. Это скорее всего и служило причиной проходимости древнего пути.
Джунгли закипели, сверху, из сплошного моря зеленой листвы, опускались серые пауки. Толстые нити тянулись от сомкнутых крон, надежно удерживая тяжелых воителей. Шишковатый хитин, полностью покрывал серых, давая им сходство с крабами. Не хватало только мощных клешней. Воины опускались на восемь ног, и тут же поднимались на две задние, более толстые. Отчего весь их вид напоминал рыцарей людей, из далеких времен. В лапах с тремя толстыми пальцами, закованные в броню пауки, держали по несколько коротких копий. Рядом с тяжелыми воинами опустились пауки помельче, разной окраски и комплекции, эти в лапах сжимали сети.
Паучий десант выстроился по краям косогоров и на верху бурелома. Ловко балансируя и цепляясь когтями, пауки шустро перебегали с ветки на ветку в поисках более удачного места для атаки.
Инвенты напряженно оглядывались, их осталось всего десять. Четверо охраняли вход в Менантр, шесть стерегли скакунов оставленных у кромки джунглей. По граниту дробно застучали когти пауков-копейщиков, с брюшками похожими на барабан. Копейщики стояли на двух парах, высоких ног, удерживая длинные копья в оставшихся четырех конечностях, что служили им руками. Вместо щитов они использовали подогнутые между ногами и вывернутые вперед тыльной стороной брюшки, с плоской, покрытой толстым хитином поверхностью.
Новоприбывшие выстроились в классическую фалангу, и перекрыв единственный путь к отступлению, начали медленно наступать. Трехгранные жала длинных копий уставились на чужаков.
В полумраке грязного оврага, бордовым вспыхнули клинки черных. Инвенты разошлись в стороны, строясь в боевой порядок, дело шло к серьезной драке.
В сторону фаланги шагнул трехметровый гигант, выставив вперед удлиненные руки, он выкрикивал.
– Остановитесь жители Зеленого Омута!!! Мы пришли с миром!!!
– Интересно, говоришь, как человек, а выглядишь как чудовище, – отозвался кто-то из бурелома.
Бустия развернулся к изъеденной кавернами куче окаменевших остатков местной растительности. Нечто белое, с щелью вместо рта и огромными, зелеными глазами, приветливо улыбалось незваным гостям. Неспешно, как ходит только хозяин, оно двинулось в сторону Бустии. Ноги существа, лишенные суставов, все время оставались соединены с землей посредством тонких, белесых нитей. От тела, больше похожего на ножку гигантского гриба, отделились две руки, также без суставов. Голову, вернее утолщение на конце гигантской грибной ножки, венчал красный в белую крапину купол. Кожистый, с блестящей поверхностью, он плотно прилегал к голове существа.
– Я и не человек! Я гость из другого мира! – ответил андланд.
– Тогда представься. Коли ты не враг, так открой нам свое имя, – улыбнулся еще шире гигантский гриб.
– Прежде меня звали Гитат, а сегодня мое имя Бустия. Приветствую тебя незнакомец от имени Випула, Отца прекрасного Андланда.
Существо приблизилось к Бустии и задрав голову пристально вгляделось в гостя.
– Приветствую тебя Бустия, в доме королевы Циании, – гриб протянул чурбачок с пятью толстыми пальчиками на конце.
Бустия удивленно уставился на необычную руку.
– Что? Я вроде бы ничего не перепутал, – удивился гриб. – Вы же здороваетесь, пожимая друг другу руки? – спросил он смешавшегося андланда.
– Да, конечно, – спохватился Бустия. Тонкий рот исказила улыбка, а длинная кисть обхватила руку гриба.
– Позволь и мне узнать твое имя, – Бустия отпустил миниатюрные пальчики существа, и сделал знак Инвентам. Мечи зачадили, но строй воины не рассыпали, сохраняя напряженное ожидание.
– О мой дорогой друг, можешь звать меня Миленцием. Прискорбно, что мы познакомились при столь скверных обстоятельствах. Мои друзья так давно живут оторвано от мира, что позабыли о правилах этикета. Я приглашаю вас во дворец моей королевы. Вы наши почетные гости, потому оставьте страхи и сомнения. Пауки вас не тронут, – щель расползлась еще шире в добродушной улыбке.
Воинство Зеленого Омута исчезло так же неожиданно, как и появилось. Только высоко над головами людей, в кронах, зашумело точно набежал разгневанный ветер.
От дороги донеслись треск, и скрежет. Навал, перегородивший тысячи лет назад путь, рассыпался. Сверху показались гиганты паучьего мира, черные, мохнатые они умело скинули вниз широкие полотнища. Шустрые крабы и мощные меченосцы, погнали мусор на белый шелк. Края сомкнулись и гигантский мешок поднялся в воздух, черные пауки намотали свободные концы веревок на стволы, и соединив усилия потащили обломки деревьев и землю наверх. Мешок достиг вершины косогора, перевалился через край и пополз в джунгли. Сотни туго набитых полотнищ, методично вытаскивались из канавы, в которую за века превратилась дорога. Не прошло и четверти часа, как путь открылся. Мелкие пауки еще шныряли под ногами, добирая остатки мусора, а гости уже двинулись следом за приветливым грибом.
– Откуда вам известны обычаи моего рода? – поинтересовался длинный.
– Дорогой мой Бустия, вы удивитесь, но мне хорошо знакомы обычаи людей. Многие века я изучал ваш род. Видите-ли, мой мицелий пронизал почти весь мир, я знаю, что под землей, что на поверхности, и даже немного о том, что скрывает холодный космос. Люди лишь крошечная часть великого разнообразия благосклонной природы. Позвольте и мне спросить вас, – гриб хитро взглянул на длинного.
– Пожалуйста, – слегка поклонился Бустия.
– Вы упомянули о ином мире, что это?
Позади, стальными ботинками по граниту, цокали черные, бегом нагоняя широкий шаг андланда. В то же время гриб весьма быстро и ловко перебирая короткими ножками легко поспевал за великаном.
– Это мир, который никак не связан с Фанарионом. Он находиться за гранью, пеленой. Туда нельзя попасть иначе как посредством специального прибора.
– Прибора? – попробовал на вкус незнакомое слово Миленций.
– Особого инструмента. Который как ключ открывает проходы в иные миры.
– Удивительно, и очень интересно, – гриб не успел договорить, отряд свернул за поворот и перед путниками открылся лесной город пауков. Высокие колонны выстроились длинными рядами к белоснежному дворцу, со множеством круглых башенок, и невероятной красоты парадным входом, лестница к которому вела не менее двух километров. Высоко над головой шуршали оживленные улицы. Перекинутые между деревьями дороги из паучьего шелка, покачивались в такт движению жителей города. Между пролетами выглядывали круглые и яйцеобразные дома и домишки. В окаменевших деревьях попадались огромные дупла. Искусно выточенные в камне балясины, перекрывали большую часть таких помещений, оставляя для обзора лишь вход с резными арками. К каждому такому дуплу подходила дорога.
Бустия задрал голову, сколько хватало глаз, город продолжался наверх, выступая широкими ярусами, или переходя в одну из широких дорог.
Паучья стража пропустила гостей, почтительно расступаясь перед скромным Миленцием. Отряд оставил оружие в приемной, и чужаки прошли в огромный зал.
Глядя на гостей через прикрытые веки, гордая Циания, грациозно полулежала на чем-то очень похожем на диван. Все четыре ее ноги сплетались в удивительный узор, привлекая взгляд идеальными пропорциями. Гладкая чернота кожи правительницы, так сильно выделяла силуэт королевы на фоне белоснежного дивана, что у гостей зарябило в глазах.
Легко оттолкнувшись от белого шелка, Циания села, тонкие ноги сложились в очередной узор, а две пары рук опустились на колени.
От дивана, и низкого столика перед ним, людей отделяла газовая ткань. Настолько тонкая, что Бустия даже не сразу ее заметил. С потолка свисали широкие полосы разноцветного шелка. Подобранные с концов, полотнища провисали, напоминая поймавшие ветер паруса. Гармонично перемешанные желтый, белый, голубой и кремовый цвета, навевали чувство покоя и негу. На изящных колоннах, поддерживающих куполообразный свод зала, выглядывали серо-белые нити окаменевшего мицелия. Стены укрывали собранные в красивые складки шторы, и гобелены, выполненные на шелковой ткани. Среди полей и зелени мелькали образы воинов, и гриба в различных ипостасях. На одном из гобеленов, Бустия заметил изображение человека. К своему удивлению он узнал его.
Толстый ковер покрывавший пол, глушил звук шагов. Огромные цветы, ярко красные, белые и синие, казались живыми, так умело вплели мастера цветную нить в изумрудный холст.
Гости оробели, и даже подались назад, но стража у дверей уже заняла свое место, застыв с зажатыми в руках копьями. Бустия огляделся и заметил еще несколько десятков воинов, под потолком, среди полотнищ, в дверных проемах, ведущих в смежные залы, и позади дивана. Там, на невысоком помосте, накрытом белой тканью, сидели черные пауки, с гладкой хитиновой броней, полностью укрывавшей тело и конечности. Природный доспех лоснился в лучах солнца, точно лакированный. Суровые лица, закрытые мелкой чешуей, не выражали никаких эмоций. Лишь жесткие глаза внимательно следили за людьми, да быстрые руки слегка перебирали тонкие клинки, лежащие на коленях воинов.
– Три десятка – насчитал андланд, стараясь не делать резких движений он склонился перед королевой. Циания ответила легким движением головы. Острый подбородок смотрел прямо на делегацию чужаков, а черные глаза внимательно изучали гостей. Инвенты не сделали даже попытки проявить учтивость к хозяйке города. Горящие глаза черных дерзко встретили внимательный взгляд королевы.
– Ваше Величество, я андланд, а со мной Инвенты! Народ из другого мира! Я ищу ответы на мои вопросы! – помолчав немного Бустия продолжил.
– В ваших краях, за границами Зеленого Омута, ходит удивительная болезнь. Люди прозвали ее Энтария.
Высокий, цикающий звук оглушил Бустию.
– Ты шпион? – перевел Миленций.
– Прости меня о Великая. Не желал я тебя прогневать, – начал Бустия, – я лишь путник, который ищет помощи.
– Королева слушает тебя, – Меленций подошел к дивану, и остановился по правую руку Циании.
– Мой Отец ищет средство, что позволит урезонить гордыню долго живущих людей!
Королева рассмеялась, и что-то игриво процикала.
– Гордыня людей, что за глупости. Их род слаб, они идут к концу. Оставьте человека и через две, три тысячи лет о них никто не вспомнит, – озвучил гриб слова Циании.
– О Ваше Величество, люди не обычный народ. Они крайне живучи, и агрессивны. Погибая сами, люди потащат за собой всех остальных. Нельзя их оставить в покое. Бессмертные должны уйти, а их потомки станут прекрасными рабами, – Бустия вновь поклонился.
– Так, что ты хочешь от меня, путник? – раздался голос Миленция следом за циканьем королевы.
– Дай образец, Энтарии! Мы знаем, что это споры, особый паразит, созданный для человека! – великан быстро взглянул на Миленция, но гриб оставался непроницаем.
Циания резко повернулась к грибу, и о чем-то быстро зацикала, гриб отвечал ей в той же манере. Перевод не требовался, и без слов было понятно, что эти двое спорят. Наконец наступила тишина. Королева приняла величественную позу и застыла, точно вырезанная из алебастра статуя прекрасной богини.
Миленций же подошел к Бустии, и добро взглянув на гостя, сказал.
– Мне не по душе твоя просьба, человек, что скрывается под личиной андланда. Но Циания не видит ничего страшного в том, чтобы мы тебе помогли. К тому же в твоих словах есть доля правды, люди не должны жить долго.
– Благодарю тебя щедрый Хозяин леса…
– Не спеши благодарить, человек, – зеленые глаза, прежде добрые и мягкие, теперь сверкали холодным разумом и расчетом. – Мы тебе дадим то, что ты ищешь, но и от тебя потребуем ответного дара.
– Да…, и что вам… – с расстановкой начал Бустия.
– Королеве нужны люди, а мне знания, – улыбнулся хитрый гриб.
– Ладно. Все что известно мне узнаешь ты.
– Нет. Мне не нужны твои знания. Мне нужно, чтобы мой мицелий оказался в земле Менантра.
– Хм. Хорошо. Я сделаю, то, что ты просишь, – Бустия искал где подвох в просьбе Миленция, но не находил, а потому призадумался.
– Не сомневайся, для тебя и нового мира ничего не измениться. Все будет идти по-прежнему. Меня интересует только Зеленый Омут и его обитатели, – успокоил гриб.
– Я обещал, значит сделаю, – жестко ответил андланд.
– Верю, – улыбнулся Миленций. – Но то мои интересы, теперь о нуждах Циании. Можешь ли ты нам поставлять свежих людей?
– Это сложнее, и вместе с тем проще, – задумчиво ответил Бустия. – Рабами я не занимаюсь, но могу устроить справедливый обмен.
– Например, – заинтересовался гриб.
Циания тоже внимательно прислушалась к разговору.
– У ваших границ есть несколько селений, они бедны и ужасно боятся вашей королевы. Но, как и все люди, южане жадные. У вас есть паучий шелк, и думаю, найдется не мало купцов, что согласятся менять жизнь на ткань. При определенных затратах я смогу наладить взаимовыгодный обмен, между смертными и Зеленым Омутом.
– Попахивает обманом, – с сомнением глянул на андланда гриб.
– Поверь, Мудрый мицелий, лучше немного потратиться и получить союзника среди людей, чем стать их врагами. С человеком можно бороться только скрытно, при всех остальных раскладах, эти твари вас уничтожат. Шелк в обмен на рабов лучший путь.
Вновь зазвенел удивительно неприятный язык пауков. Миленций в чем-то убеждал Цианию. Несколько минут спустя, они умолкли, и гриб коротко произнес.
– Следуй за мной.
****
Инвенты остались в зале, Бустия шагал следом за Миленцием, от которого андланда отделяла парочка черных мечников, позади шли еще двое бойцов, а замыкали шествие Циания и барабанобрюхие копейщики. За просторным залом приемов оказались достаточно тесные коридоры, по крайней мере для Бустия. Абсолютно круглые за исключением пола, они ветвились, вместо ступеней служили горки, одни из которых уходили наверх, другие спускались вниз. Весь дворец состоял из окаменевшего мицелия, полы и стены покрывала разноцветная ткань, помещения отделяли шторы, и гобелены. Редкие окна впускали немного света, потому везде из стен и потолка выглядывали изящные композиции из разных видов люминесцентных мхов и лишайников. Навстречу часто попадались пауки слуги, иногда стражи, или муравьи, которые по преимуществу занимались ремонтом.
Впереди показалась единственная дверь во дворце. Круглая линза твердого как металл полимера, искусно украшенного по периметру резьбой, и паучьей мордой по центру. Изящный палец королевы, щелкнул длинным когтем по выпуклости на стене. Линза-дверь отошла в сторону, погрузившись в толщу стены.
За дверью тянулся ряд комнат, переходящих одна в другую. Стража осталась у входа, а гость и гриб последовали за Цианией. Шарообразные комнатки, казались слишком маленькими после пафосного зала приемов. Здесь во всем ощущалась рука хозяйки дворца. Шкафы повторяли округлые очертания комнат, под потолком повисли особые сумки для вещей, что служили вместо сундуков. Кое где попадались резные столы из красного и черного дерева. Тут не было окон, а стены и потолок укрывали шелка и гобелены, пол устилали ковры. Сбоку промелькнул бассейн, а еще дальше, в последней комнате стояли шеренги янтарных статуй.
Они прошли через спальню, и оказались внутри длинного помещения. Прохладный ветерок коснулся разгоряченного лба гостя. Последняя комната не имела украшений из шелка, не было в ней и мебели, за исключением стола из серебристой древесины, и стула, обитого белым шелком. Бустия обвел взглядом комнату и содрогнулся всем телом. То, что он принял за статуи, теперь превратилось в неподвижные человеческие останки. От многих сохранились лишь кожа и кости, но пленники продолжали жить. Тела, подвешенные на веревках из паучьего секрета, слегка покачивались. А шелковые нити нежно опутавшие руки и ноги бедолаг едва слышно шуршали. Отчего казалось, что узники перешептываются между собой.
Из дальних уголков зала прибежали синие пауки. Они поприветствовали королеву, и выстроившись вдоль одного из рядов янтарных людей ожидали пока Циания выберет жертву.
Тысячи скованных болезнью и прихотью королевы висели рядами вдоль длинной стены. Среди мужчин, женщин и стариков встречались и дети. Как ни странно, но они сохранились лучше остальных. За прозрачной, медовой плотью, отчетливо выделялись чуть менее прозрачные кости.
Даже волосы приобрели желтоватый оттенок, хотя все еще угадывался природный цвет.
Изумленно тараща глаза, Бустия рассматривал живых мертвецов. Особенно взгляд цеплялся за глазные сферы и мозг, который ясно виделся сквозь кожу и череп.
– Где мы? Это лаборатория, или столовая? – с трудом приходя в себя спросил андланд.
– Ну что вы, столовая у нас выглядит иначе, – ответил за Цианию гриб. – Это место для, того, что люди называют алхимией. Здесь избранные получают долголетие. Видите, этот секрет, – гриб ткнул в оранжевую тягучую каплю, неторопливо ползущую по лбу молодой женщины.
– Ага, – отозвался андланд.
– Это нектар, он сладкий на вкус, очень питательный, но главное он дарит паукам бессмертие. Ну конечно при регулярном употреблении эликсира.
– Понятно, но мне нужны споры, а не секреты паучьего долголетия, – осторожно начал Бустия.
– В том вся и шутка, что для одних болезнь, для других бессмертие, – усмехнулся гриб.
– Это и есть Энтария?
– Энтра, так ее звали сто пятьдесят тысяч лет назад. Понимаете ли, мой друг, люди тоже живут много дольше отведенного им природой, но они превращаются в инвалидов не способных к перемещению. Хотя уверяю вас все слышат, видят, и даже понимают. Без должного ухода, они бы уже сгинули, так, что им повезло, что рядом оказались пауки.
Синие вновь разбежались по залу. Один из них копошился рядом, паук ловко соскребал круто изогнутым когтем янтарный пот с тела сильно усохшего мужика. Медовые капли стекали по ворсистой лапе в чашу с узким дном. Мужик тихонько постанывал, а его лицо исказила гримаса наслаждения.
Королева что-то цвиркнула, и грациозно раскачиваясь на тонких, длинных ногах, ушла обратно в спальню.
– Циания предложила вам выбрать одного из бедолаг. Любого, кто окажется вам по сердцу.
– Скажите, а нет ли у вас Нуремана? – неожиданно спросил андланд.
– Нуреманчика? А откуда вы его знаете? – подозрительно глядя на Бустия переспросил Миленций.
– В прежние времена, еще до Тридцатилетней зимы, мы были друзьями. После нас развела судьба. В те времена он правил Куватрой, страной что сегодня находиться далеко на севере.
– Интересно, как оно бывает. Нуреманчик первым заболел Энтрой, сейчас он в покоях Циании. Она привязалась к человеку. Вот только боюсь отдать мы его не сможем, так, что любой кроме Нуреманчика.
– А могу ли я его увидеть? – окончательно обнаглел андланд.
– Тут ответ может дать только королева, она здесь Хозяйка, – Миленций сделал акцент на последнем слове.
Гриб защелкал на паучьем, сверху спустился желтый паучок, присвистнув в ответ он исчез в спальне Циании.
– Как думаете уважаемый Миленций, не опасна ли болезнь для таких как я?
– Ну что вы, нет конечно. Энтра избирательна, она предпочитает исключительно человека. Кстати, если кто выживет, то ведите его к нам, – беззлобно улыбнулся гриб. – Зеленый Омут позаботиться о несчастных.
– Угу, – кивнул Бустия.
Вернулся паучок, гриб выслушал его доклад и жестом пригласил гостя следовать за ним.
Они вошли в спальню, широкая кровать, занимала почти всю комнату. Полупрозрачный полог, кремового колера, предательски открывал бордовое ложе. Тут же, в метре от полога, стояла высокая ширма, шитая золотыми пауками и синими цветами. С легким шелестом Циания сложила ширму, глазам открылась медовая статуя молодого мужчины. Он повис на лианах из шелка, совершенно голый, тугие кольца обхватывали голову и грудь человека, а также щиколотки. Широкие ленты прошли под мышками больного, удерживая основной вес неподвижного тела. Бустия не сразу признал в молодом парне, некогда зрелого Нуремана.
Порыжевшие волосы, прозрачная плоть, огромные глаза, все казалось знакомым, но каким-то не таким. По телу медленно стекали капли янтарного пота, они надолго застревали на кончиках пальцев ног, а потом нехотя срывались в изящное блюдо, установленное прямо под телом.
– Он меня слышит? – спросил андланд, приблизившись к Нуреману.
– И слышит, и понимает, и даже может ответить, если захочет, – улыбнулся Миленций. – Спросите его о чем-нибудь.
– Привет Нуреман, – почему-то тихо произнес Бустия.
Ответа не последовало, андланд удивленно глянул на Миленция.
– Я же говорю тебе. Он может и не желать с тобой разговаривать, – развел руками-чурбачками гриб.
– Нуреман, это я, Гитат, – повышая голос сказал Бустия. – Ты меня сейчас не узнаешь, мой облик изменился, но поверь перед тобой правитель Тульгана.
Снова молчание, только глаза распахнулись и на гостя уставились оранжевые радужки, с черными точками …
– Я столько лет тебя не видел, даже страшно подумать. Сто шестьдесят веков. Тогда, до зимы, я и представить не мог, что мы с тобой переживем эпоху.
Губы янтарного человека шелохнулись, невнятный шепот тронул ухо Бустия.
– Что ты говоришь? – он склонился к Нуреману.
– Докажи …, что Гитат, – разобрал наконец андланд.
– Я знаю, кто разрушил Аналадон, и главное для чего, – подобие улыбки тронуло затвердевшие губы Нуремана.
– Зачем … здесь? – прошелестел бесцветный голос.
– Мне нужны споры Энтры. Мне позволили забрать одного из ваших. Кроме тебя, – извиняясь добавил Бустия.
– Здесь … дочь … Магды, ее …, – голос пресекся, а Нуреман затих.
– Похоже разговор закончен, – гриб выглянул из-под локтя андланда, желая убедиться в справедливости своей догадки.
– Жаль, мало пообщались, – посочувствовал Миленций. – Ну, да ничего не поделаешь. Идем выбирать.
Поклонившись Циании, Бустия вышел следом за Миленцием.
Уже на пороге человеко-хранилища Бустия услышал.
– Она … белая … как … мать, – андланд обернулся, но президент уже затих.
Циания решительным движением вернула ширму на место, навсегда отгородив Нуремана от внешнего мира.
****
Маленькое тельце скукожилось у куста, усыпанного белыми цветами. Мертвое дитя застыло, точно изваяние из цельного куска янтаря. Сквозь медовую прозрачность выглядывали голубые глаза, сердце и мозг. Впрочем, волосы все еще белокурые, хоть и с небольшим налетом рыжины, почти полностью скрывали серые полушария. Бустия не сразу узнал девочку, андланд дважды прошел мимо, пока Даля не открыла глаза. Взгляд сразу же снял все сомнения, на него смотрела маленькая копия Магды.
Випул склонился над девочкой, сухие пальцы, с утолщенными костяшками коснулись влажной кожи. Растирая между пальцами липкую субстанцию, Отец поднес их к носу. Гримаса отвращения скривила губы старика.
– Смертью пахнет, – задумчиво произнес Випул. – Бустия, тело твое. Делай, что задумал, а я призову Харукама, Ульгиза, и Тлакиля. Они доставят людей, для твоих исследований.
– Конечно Отец, – Бустия легко поднял безжизненное тельце и понес ребенка к коренастому дому на холме.
Вокруг зашумели высокие как деревья травы, над головой пролетела птица и истошно вскрикнув исчезла в чаще.
От куста с белыми цветам разлилось благоухание, Випул с интересом смотрел как раздвигается крона, а в сплетении ветвей и листвы рождается юная дева с белоснежными волосами. Детское личико, совсем еще нежное и невинное, набирало краски.
– Новенькая? – прозвучал глубокий женский голос над ухом у старика.
Отец подскочил и выругался.
– Ламина, ты меня когда-нибудь убьешь, – укорил рыжую Випул.
– Она совсем еще ребенок, – удивилась Ламина, не обращая внимание на бурчание Отца. – Ей мама нужна.
– Ну так и бери девчонку себе, ей от роду не больше семи, вырастишь нам богиню смерти, – старик мечтательно заулыбался.
– Наши тела не растут.
– Она не наша, – одернул рыжую старик.
****
Мальчик и старик не отрываясь смотрели на гору. Дед показывал мальчишке, как правильно делать отщеп, и в это время непоседа начал тыкать куда-то наверх. Старик испугался, подумал, что сошла лавина, но ничего подобного. Солнце приветливо сверкало на пике Старого Адлая, а под снежной шапкой, у недоступной пещеры, на самом краю узкого каменного козырька, белел крохотный силуэт горной богини. Дед смахнул слезу набежавшую от напряжения и солнца. Мало кому случилось вживую узреть Великую Мать. Как говаривали прадеды, Далая жила в голове отца. Поселилась там сразу после того, как Адлай превратился в камень.
– Ну ладно, давай, вот так берешь, прижимаешь, и бьешь, – вернулся к обучению старый. – Понял?
– Угу, – закусив губу отозвался малец, – гибкие пальцы мальчика, плотно обхватили биток, кусок мягкой кожи защищал руку ученика от острых краев камня, резкий удар прошел немного в стороне от заготовки.
– Да не так же! Дай сюда, вот, смотри, – старик отобрал кусок кремния, и ловко, почти не целясь отбил острую пластину.
Мальчишка вновь уставился на сверкающий пик, богиня уже исчезла, и гора как будто стала холоднее.
– Деда, а почему мы не можем стать богами?
– Почему, почему? Люди мы. Вот почему.