Дракон всегда прав

Глаза защипало от сухости. Слёз не было. Безысходность. Остаётся одно – ехать к Алексу и молить его пощадить Радика.

Снова замелькали перед глазами знакомые лица. Блондинки. И сейчас Мирзе стало по-настоящему страшно. Он понял, что девушку похитил не Алекс. А раз не Алекс, то… Алекс обязательно узнает, что он, Мирза, летел в самолёте и преследовал девушку в аэропорту. Узнает, найдёт и не пощадит. Драконов лучше не бесить.

Мирза продолжал сидеть на кресле зала ожидания. Страх удавкой стягивал горло. Что-то заухало, захлопало.

Мужчина, забыв, что в Хивернии драконы не летают, рванул что было силы.

Сбивая на ходу, врезаясь в других пассажиров, он бежал к выходу. Ему казалось, что его пятки уже лижет горячий огонь драконьего пламени. По ступенькам скатился чуть ли не кубарем.

Люди в аэропорту шарахались от этого странного мужчины с выпученными глазами, слипшимися волосами. Его безумный взгляд пугал.

Он выскочил на улицу. Порывистый холодный ветер обжёг лёгкие. Летя сюда, в Хивернию, Мирза забыл, что в этой провинции господствует вечная зима.

Но от морозного воздуха ему неожиданно стало жарко. Теперь он уже летел по заснеженным улицам. Одна туфля застряла где-то в сугробе, он скинул другую, чтобы было удобнее, и голыми ногами ступая по ледяному асфальту, бежал сам не зная куда.

Неожиданно Мирза увидел открытую дверь подъезда. Старушка волокла тяжёлую сумку. Сгорбленная, она второй рукой поддерживала платок, закрывая лицо от мелкого как дробь снега.

– Я вам помогу, – крикнул он и, практически вырвав из рук женщины сумку, заскочил вовнутрь.

Кто сказал, что люди не двулики? Страх вытаскивает из-под сознания спрятанного зверя, того, кем был человек до разделения на простых и сложных. Прошло не одно тысячелетие, пока человечество не разделилось. Простые устроили бунт, заявили, что они находятся в униженном положении. И людям позволили жить самим. Человек ушёл на самые плодородные, богатейшие своими природными запасами земли. Но воспользоваться этим барским подарком люди не сумели и превратили некогда цветущий край в ледяную безжизненную пустыню.

Мирза выпустил своего зверя. Это был волк, загнанный за флажки. Он без разрешения проскочил в прихожую, бросил на пороге сумку.

– Сынок, спасибо, а теперь уходи, – женщина сняла платок, повесила пальто. Окинув взглядом дрожащего от холода и ужаса человека, махнула рукой. – Проходи на кухню. Сейчас напою тебя горячим чаем, а ты мне расскажешь, что с тобой случилось.

Мирза активно замотал головой.

***

Блондинки вернулись в аэропорт, когда Мирза уже его покинул. Запах страха шлейфом тянулся на улицу и обрывался за стеклянными дверями. Восстановить картину при помощи магии не представляло возможности.

Они стояли на морозе, в одних белых сверкающих комбинезонах, а под ними плавился снег.

– Что будем делать? – спросила одна из девушек.

– Пытаться вести себя, как он. Он был в панике. Кто-то или что-то его напугало. Иди, повтори его путь, – ответила вторая.

Первая девушка зашла в здание аэропорта. Иглой пронеслась она по зданию, оставшись незаметной для неосведомлённых. А потом на сумасшедшей скорости переместилась на улицу.

– Ничего. Здесь я останавливаюсь, – констатировала она.

– Так ты скорость-то смени. Тебе нужна скорость человека, а не дракона. Давай ещё раз…

***

Алексу нельзя в Хивернию. Он это знал, но и сидеть на месте уже не было сил. А завтра ему надо предстать перед Великим Драконом. Как он явится взору Великого, если внутри у него нет спокойствия. Внутренний предаст, всё расскажет. Великий не любит слабаков. А то, как он повёл себя с Машей – самая обыкновенная человеческая слабость. Такое не прощается.

Молодой человек сел, задумался. А может, ну его, это правопреемство. Родители расстроятся, но не проклянут. Кира отвернётся? И что из того. Ладно, главное – найти Машу, а там видно будет.

«Вот впервые за последнее время у тебя умные мысли появились, – неожиданно подал голос бескрылый. Он всё это время подозрительно молчал. – Алекс, направь в Хивернию нюхача. Драконы там бессильны в человеческой ипостаси. А оборот запрещён».

«Пожалуй, ты прав…» – неожиданно согласился Алекс и тут же обратился к другу:

– Макс, ты же можешь попасть в Хивернию в образе кошки. А?

– Алекс, ты совсем от реальности оторвался? Ты где видел на улицах человеческих городов спокойно бродящих ирбисов? Меня же сразу изловят и зоопарк затолкают в лучшем случае, а в худшем – на шубу пустят. Лучше Серого попроси.

Но и Серый тоже отказался: «Ты думаешь, что люди настолько глупы, что не отличат волка от собаки? Подавай Мирзу в межпровинциальный розыск».

– В розыск? На каком основании я его подам в розыск? За слежку? Он не похищал Машу, это видно по видео. Я не знаю, что ему надо было от неё, но он не похищал, – Алекс развёл руками.

– Алекс, открой мне доступ в твой кабинет. Я сам подам, – в голограммном окне было видно, что Серж сидел у себя в кабинете. Серая форма полицейского очень шла ему. – По крайней мере, узнаешь, куда делась твоя красавица. А Мирзе потом выплатишь компенсацию.

– Может, Машу тоже в розыск подать?

– Не стоит. Если замешан кто-то из драконов, они спрячут её так, что ты найдёшь её глубокой старухой. Мы сделаем это позже. Ты же знаешь, что дядя Киры – начальник нашего департамента, и ради любимой племянницы он готов сжечь собственную лапу.

***

Маленькая уютная кухонька. Простые шторки в мелкий цветочек. Схожего мотива посуда. Старушка – маленькая, но крепенькая, суетится около плиты.

– Сынок, ты не переживай. Не найдут тебя здесь эти зверюги. А сын… Подлец твой сын. Ты на меня не обижайся, ты, видно, хороший человек. А сын – подлец. Зачем он девушку обидел?

– Не мог он, бабка, понимаешь, не мог. Оговорили его, обманули. У нас там знаешь как: посмотрел, дыхнул, и ты делаешь всё, что прикажут.

– Кому надо было твоего сына оговаривать? Он дорогу кому-то перешёл?

– Перешёл. Эду, другу Алекса, перешёл. Из-за Розы всё, из-за Розы. Бабка, налей, что ли?

– Ты чего удумал? Напьёшься, станешь глупости творить, – покачала головой бабка, но полезла в шкафчик под подоконником, где у неё стояли всякие настойки.

– Сердце болит. Не выдержит оно. Бабка, не выдержит.

За окном прозвучала сирена. Мирза вскочил, метнулся в прихожую, приложил ухо к двери. Тишина.

– Почему мы не как эти твари? Почему нет у нас их слуха? Тише, бабка, не шуми.

Но бабка была глуховатой. Она прошаркала до двери:

– Ты чего там, сынок, говоришь?

– Тише, бабка! – его глаза бешено сверкнули.

Старушка впала в ступор. Какой-то чужак, которого она по доброте сердечной приютила, на неё поднял голос, да ещё и в её собственной квартире. Старушке было уже столько лет, когда перестают бояться даже собственную смерть.

– А ну, выметайся! Сейчас полицию вызову.

Мирза, застыв около двери, растерялся.

– Прости, бабка, прости! Не выгоняй. Мне некуда идти. Понимаешь, бабка, они поймают меня. Они не умеют прощать. Это же звери!

Как не вовремя зазвонил телефон. Мирза, обогнав бабку, схватил его:

– Бабка, иди в комнату. Я уйду. Утром уйду.

Из кухни потянулся запах гари. Засвистела противодымная сигнализация. С потолка полилась вода.

Мирза, обезумев, метался из одного угла в другой. Он хватался то за нож, то за кухонный молоточек, то за разделочную доску. Плитка дымилась. Сигнализация ревела. Вода лилась. В дверь забарабанили: «Макариха, открывай! Что там у тебя?»

– Не дамся им живым, не дамся! Не на того напали. Радик, сынок, я ради тебя! Будь ты проклята, Роза! – слова сыпались, как горох из дырявого мешка.

Бабка, старясь не задевать обезумевшего мужчину, на цыпочках пробиралась к плите. Надо было срочно убрать злополучную сковороду и проветрить кухню. Хорошо, что вода с пола сразу всасывалась в канализационные канавки, расположенные под плинтусами.

Шум за дверью на какой-то миг смолк. За окном послышался скрип шин.

– Мирза, мы предлагаем вам сдаться добровольно. Откройте дверь. Встаньте напротив с поднятыми руками, – раздалось из-за двери.

Мужчина метнулся к окну, но в тот же миг яркий луч прошёл сквозь незатейливые занавески и устроился жёлтым блином на стене. Боковым зрением он увидел, как старушка схватилась обеими руками за сковороду. Что это было: инстинкт самосохранения? Рефлекс?

Он словно видел себя со стороны в замедленной съёмке. Рука, сжатая в кулак, на скорости полетела в старую женщину. Кулак врезается в сковороду. Сковорода ударяет по лицу. Голова женщины резко подаётся назад, ударяясь затылком о дверную ручку-столбик. Женщина, постояв с секунду, начинает сползать, очерчивая свой путь кровавым следом.

Мирза посмотрел на свою горящую руку. Он не чувствовал боли. Потом перевёл взгляд на старушку. Снова на руку. Он не слышал рупора. Не видел прожекторов. Миг застыл и превратился в вечность. Медленно, словно ноги были из каучука, он опустился на колени, провёл рукой по лицу женщины.

– Бабка, ты чего, бабка? Вставай давай, слышишь, бабка! Не делай из меня убийцу, бабка! Ну, милая, ты же как мать? – слова путались с рыданиями. Слёзы застилали глаза. Он поднял её голову, нащупал трещину. Потом поднёс к глазам свою ладонь, окрашенную в ярко-красный цвет. – Бабка, ты не шути так. Как же так? Ты спасла меня, а я… Бабка, слышишь меня, бабка, миленькая, ну пожалуйста! – бормотал он.

В дверь послышались удары. Мирза аккуратно уложил старушку на пол. Вскочил. Схватил со стола нож.

– Мирза, мы предлагаем вам сдаться! – раздаётся уже из прихожей.

На кухню влетает боец в камуфляже так же быстро, как и нож входит под ребро. То ли от страха, то ли от желания бежать, а может, за помощью, Мирза бросился в объятия бойца.

Лезвие, не успев выпасть из неглубокой раны, под углом проникло в лёгкое.

В маленькой кухоньке нет места для спецназа. Да и врачам негде расположиться. Носилки поставили в коридоре. Бойцы пытаются уложить старушку. Её лицо безмятежно.

– Есть у неё родные? – Серж уже здесь. Он беседует с соседями.

– Макариха одинока была. Добрая. Всех бездомных кошек и собак кормила.

– А чего же дома их нет? – таких людей оборотни отмечают. Верят, что их души потом в тело двуликих переходят.

– Так старая была. Всё говорила: «Вот помру, а им каково будет? Подумают, что бросила. Стара я уже животину заводить».

Доктор суетится около Мирзы. Тот ещё дышит.

– Капитан, – он обращается к Сержу. Кто там Серж по званию – какая разница, но надо же как-то к нему обращаться. – Капитан, в себя приходит. Но не жилец. Спрашивайте что надо, если успеете.

Серж отпускает свидетелей. Склоняется над Мирзой.

– Ты слышишь меня, Мирза, ты слышишь? Где Маша?

– Я не… – еле слышно шевелит губами Мирза.

– Мирза, успокойся. Радика не дали кастрировать. С ним всё хорошо. Тебе надо жить ради сына.

– Я не… Машу… – слова даются с трудом.

– Мы знаем, что ты не похищал Машу. Ты видел, куда она делать? Видео с камер уничтожено. Где Маша?

– Запа… Радик, прости… – голова безжизненно поворачивается в сторону. На лице застывает счастливая улыбка. Наверно, радость за сына.

4. На абордаж

Мерно тикают ходики: скрип-скрип, скрип-скрип. Какой странный звук у этих ходиков. Мягко качается колыбель. Верно, это мама её качает. Или папа? Голос знакомый, убаюкивающий, успокаивающий, подавляющий, направляющий. В общем, властный, от которого внутренности сжимаются в пружину и сразу хочется всё наперекор сделать, чтобы нервы пощекотать.

«Спи, моя девочка, спи. Уже всё позади. Опасность миновала».

«Алекс?»

Сквозь забытьё всплыло это имя. Почему Алекс? Разве папа – Алекс? Нет, папа не Алекс и Алекс не папа. Стало смешно.

«Спи, ни о чём не беспокойся. Я с тобой».

«Алекс, ты со мной? Где ты со мной? Зачем ты так?» – мозг словно троится: одна часть за мужчину вещает, вторая ему отвечает, а третья анализирует. Так и свихнуться недолго.

«Спи, моя девочка, уже всё позади. Ты будешь жить, ты справилась».

«Я ненавижу тебя! Ты разрушил мою жизнь».

«Я создам новую. Всё позади. Спи. Ничего не бойся».

«Урод бескрылый, мне надо домой».

«Не ругайся, дорогая. Я обязательно заберу тебя, спи».

«Мне надо к себе домой, я хочу к маме!»

«Ничего не бойся, отдыхай».

«Ты меня слышишь? Или только себя?»

Но в ответ повисла тишина. Осталась одна треть мыслей. Две другие куда-то испарились, словно их и не было.

Маша попыталась пошевелить рукой. Окаменелые пальцы не хотели сгибаться. Лоб покрылся испариной. Девушка провела языком по верхней губе.

Внезапно её внимание привлёк звук открывающейся двери.

– Ты уверен, что с ней всё в порядке? – голос отдавал металлическим звоном. Смутно знакомый.

– Сэр, она точно идёт на поправку. – а этот совсем чужой, хриплый, словно простуженный.

– Так объясни мне, наконец, что это было? Почему она умирала?

– Обычная аллергическая реакция. Отёк Квинке, сэр. У людей такое бывает. Например, на яд пчелы.

– Ты говорил, что этот препарат безопаснее.

– Ну да, он обладает паралитическим действием только для двуликих.

– Я не про паралич спрашиваю. Если бы её парализовало, ты был бы уже скормлен акулам. Я же спрашивал тебя, как он влияет на людей?

– Лёгкая аллергическая реакция: слезотечение, расслабление мышц, усиленное газовыделение. Как она погранца, а? Того чуть не вырвало.

– Погранца… Да там самолёт фактически уделали – никто рвотные позывы сдержать не мог. Как пилоты штурвал не бросили, диву даюсь… – голос замолчал. Где же она слышала этот голос? Не так давно. Разговор возобновился: – Отёк как там его, это что?

– Это аллергическая реакция. Я не думал…

Быстрый стук в дверь, и третий голос встревоженным тоном проговорил:

– Сэр, полиция, приказывают остановиться.

– Какая полиция? Мы в нейтральных водах.

– Межпровинциальная. Говорят, что у них разрешение на осмотр судна. Обвиняют в похищении чужого трофея.

Металлический голос, который откликался на «сэр», смачно выругался. Выдав тираду, обратился к собеседнику:

– Как он нашёл нас? Ты проверял на ней артефакты?

– Сэр, вы же знаете, что в Хивернии магия молчит. Мы посмотрели, что могло быть артефактом, но не нашли, разве только браслет… Но он не снимается.

Маша почувствовала, как чужие руки трогают её запястье.

– Дракон тебя за ногу, рубин великого дракона! – «Сэр» отпустил руку девушки. – Я ухожу. Где люк? Скажешь, что девушку как племянницу тебе всучил неизвестный. Будет лучше, если меня здесь не найдут.

– Не забудь закрыть люк, иначе потонем вместе с трофеем.

Затоптали где-то над головой, засвистели, закричали.

Высокий поджарый молодой платиновый блондин вышел в коридор, достал из кармана платок, вытер им пот на лбу, скомкал использованную вещь и кинул под порог. Наступил ногой, словно хотел его вдавить в пол. Несмотря на поспешность своих действий, он не выглядел испуганным.

– Где люк? – спросил он у одного и матросов.

Быстрым шагом продолжил путь в том направлении, куда ему показали.

– Отдел по борьбе с контрабандой. У нас санкция на досмотр судна, – послышалось почти над его головой.

Мужчина продолжил свой путь. Свернул за угол, оттолкнул ногой бочку, мешавшую на пути. Остановился, покрутил циферблат часов, установил большую стрелку на двенадцать. Тонкий как стилет луч вырвался из-под стрелки и уткнулся в обруч скинутой бочки. Бочка словно была сделана из бумаги – сложилась вдвое, упав на пол прямоугольником. Мужчина сделал шаг в центр фигуры. Вдруг его закрутило, словно неведомая сила ввинчивала в пол.

Там, под полом, он скинул серые шорты, стянул через голову рубашку-поло. Оглянулся, ища, что здесь могло быть лишним.

В подполе лежали рыболовные снасти, стояло ведро, в стены были вделаны крюки, торчали гвозди. Шум снаружи приближался. Надо было торопиться. Парень стал откидывать предметы, пытаясь понять, а к месту ли они здесь.

Неожиданно его взгляд упал на розетку. Обычную электрическую розетку прошлых времён.

 «Приколисты, они бы ещё сюда модем провели», – подумал было он, как вдруг хлопнул себя по лбу.

– Приколист это я! – и с этими словами он схватился одной рукой за розетку и стал её прокручивать против часовой стрелки, а второй рукой упёрся в стену.

По всей видимости, механизмом давно не пользовались. Он заскрипел, но с места не сдвинулся. Шум приближался.

Тогда мужчина направил луч циферблата на розетку. Она задымилась. Щёлкнула. За спиной послышались шаги, и кто-то прокричал:

– Полиция, всем оставаться на местах!

Люк открылся, внутрь хлынула вода.

Парень вытянул руки над головой, соединил ладони и нырнул в солёную жидкость, прошептав: «Он не бросит свой трофей, а мне свидетели не нужны».

Полицейские остановились, увидев, как стремительно прибывает вода. В пробоине мелькнул длинный хвост, сверкнув стальным блеском.

– Тонем! – закричали где-то рядом.

Полицейские попытались рвануть к пробоине, но отломился край обшивки, и вода широким потоком отбросила их назад.

За двенадцать часов до этого

Алекс мерил шагами библиотеку. Он то подходил к стеллажам и что-то там искал. То хватал одну из книг, жадно вчитывался, но, словно пресытившись, отбрасывал её и снова возобновлял свой путь.

«Запа… Западня? Запах? Запас? Запал? Запаять?» – пытался он расшифровать слова, сказанные Мирзой перед смертью.

«Можно я? – вдруг он услышал робкий голос своего бескрылого, который до сих пор странно молчал. – Запад. Магия подала знак, очень и очень слабый. Она умирает на Западе».

Умирает. Как это умирает? Кто ей позволил умирать? А он? Она подумала о нём прежде, чем умирать? Так вот почему его браслет «молчит». Этого не может быть. Она не должна умереть! Не имеет права! Она! Его! Трофей! Он! Ею! Не успел! Воспользоваться! Так нельзя! И вдруг на него накатила апатия, словно не она, а он умирает.

Алекс подошёл к окну. Там, внизу, волны лизали стены древнего замка, маня и зачаровывая. Зачем ему жить, если она умирает? Сердце словно передавило дыхательную трахею. Воздух перестал поступать в лёгкие. В горло будто воткнули кость. Глотать невозможно. Перед глазами расползался туман. Он смотрел и не видел. Сердце колотилось о рёбра. А в мозгу реквиемом звучали слова: «Жизнь догорает, как свеча, и скоро будешь ты ничья. Зачем, куда я без тебя…»

«Э, Алекс, я так не играю. Ты, конечно, можешь умирать, а я-то здесь при чём? Я ещё толком не жил…» – заскулил бескрылый.

Но мужчина словно не замечал его скулёж. Он смотрел на линию горизонта. Как жаль, что он инвалид бескрылый. Инвалид. Алекс до боли сжал кулаки. Нет, он не заставит Машу рожать ему наследника, если только она этого не захочет. Крылья даются от любви. От истинной любви.

Маша, Машенька, милая девочка. Самая прекрасная девочка на земле. Его девочка. Только его. Великий Дракон, прими от меня любую жертву, только спаси Машеньку. Умоляю тебя, Великий Дракон. Зачем мне твоя мощь и твоё могущество, если её нет со мной. Пусть она простая человечка, но она дороже мне, чем вся чешуя на моей шее. Маша, милая, родная, только живи. Я никуда тебя больше не отпущу. О, Великий Дракон, прими мою жизнь…

«Слышь, Алекс, очнись. Как же ты её не отпустишь, если сигануть с окна хочешь? Ты в курсе, что самоубийство не прощают драконам? Не хочешь жить, иди в полицию по борьбе с тёмными силами», – бескрылому было страшно, что вот так бездарно, без боевых побед и славных турниров, может оборваться его никчёмная жизнь. Пусть и никчёмная, но всё-таки жизнь.

– Слышь, тварь, которая хочет жить. Ты можешь определить хоть примерно, откуда сигнал? – спросил он вслух своего собрата.

С минутной слабостью было покончено. Бригада белых драконов направлена на патрулирование квадрата, откуда исходит сигнал. Они должны были найти и передать точные координаты. Тогда Алекс сможет направить потоки своей магии и помочь девушке выкарабкаться.

Его драконы нашли источник сигнала вовремя. С последним вздохом вошла магия.

Алекс чувствовал, как его силы истощаются: слишком большое расстояние, слишком много требуется энергии. Друзья ни на минуту не оставляли своего товарища. Они наблюдали, как лицо теряет краски, губы белеют, дыхание сбивается, рубашка намокает от пота, сознание уползает. Жилка на виске через раз пропускает удар…

– Алекс, очнись, держи себя! – волшебные капли под нос ненадолго приводят в чувство. —Алекс, дракон тебя за ногу, не отключайся, Машу потеряешь и сам пропадёшь! Бескрылый, ты жив ещё? Алекс, – Макс почти рычит. Он превратился в ирбиса и рвёт руку друга.

Рука свесилась, и яркие голубые капли драконьей крови с золотым вкраплением вырисовывают незамысловатый узор на полу.

– Алекс! – лупил его по щекам Эд. – Макс, хватит заниматься кровопусканием. Он всё равно не чувствует боли. Алекс, унеси тебя дракон, если ты сейчас умрёшь, я твою Машу отымею во все возможные дыры! Ты слышишь? Мы с Максом её по кругу пустим! Алекс! Ты обязан выжить! Ей без тебя не жить! Алекс! Кто придумал эту хренову любовь! – в отчаянии зарычал Макс.

А на полу в голубой, как небосвод летним утром, крови скакали золотые звёздочки драконьего огня. Они шипели, затухая и наполняя воздух ароматом свежести и жасмина.

***

Маша ещё не знала, какая беда приключилась. Она только-только пришла в себя. Значит, у неё был отёк Квинке. То есть, в спрее или мази содержится арахис. Это единственное, на что у неё такая сильная аллергическая реакция.

– Ах, какой чудной сон! – воскликнула она и чуть было не захлопала от радости в ладоши.

А сон и в самом деле был чудесным. Ей казалось, что душа отделилась от тела, пролетела сквозь трубу и уселась на потолке. Смешно, но душа действительно сидела на потолке. Вверх тормашками. То есть попа души приклеилась к потолку, а голова свисала вниз. Маша видела своё тело. Оно спокойно лежало на какой-то кровати. Его тормошили, к нему подключали провода, и тогда душа еле удержалась на потолке. Словно магнитом тянуло вниз, обратно в тело. А потом… Потом тело окружил огонь. Маше казалось, что от неё останется горстка пепла, но, как ни странно, огонь не сжигал бренную плоть. Человек в белом халате делал укол, ставил капельницу, при этом он «проходил» сквозь огонь, не замечая его. И вдруг огненная петля схватила душу за тонкую шейку и, шипя, нагло и грубо втолкнула в тело. Маше даже показалось, что огонь проворчал: «Влезай!» И всё, на этом видение закончилось.

Маша с трудом села на кровати. Посмотрела на капельницу. Мгновенно ей поплохело от вида иглы, торчащей из вены. Перед глазами поскакали мушки. В носу засвербело. Тело покрылось потом. К горлу подступила тошнота. Она закрыла глаза. Нащупала иглу. Вытащила её из вены. Руку согнула в локте.

В комнате стало темнеть. Маша обернулась к окну.

Круглый иллюминатор наполовину был закрыт водой. Корабль тонул.

Девушка подбежала к двери. Дёрнула. Дверь не поддалась.

– Люди, спасите! – закричала она.

Наверху где-то топали, кричали, бегали. Но никто не торопился её спасать. Свет погас. Девушка взглянула в иллюминатор. За ней оттуда наблюдали два выпуклых глаза с продольным зрачком. И где-то на подсознании она догадалась, что это он, тот, с металлическими нотками в голосе.

– Что происходит? – недоумевал Алекс, глядя в голограммный экран.

Он видит, как полицейский катер останавливает белоснежную яхту. Пока шли переговоры с экипажем, отряд быстрого реагирования забрался на борт с другой стороны. Его белые драконы кружат над яхтой. Он не позволил им возвращаться. Полиция могла прекрасно и без них справится. Да ему хотелось всё знать из первых уст.

Самому лететь не позволил врач, которого вызвали друзья.

– Батюшка ты мой, – тот самый врач, что лечил Машу после покушения на её честь. – Если ты сейчас полетишь, то рухнешь вместе с вертолётом в море. Кто тебя доставать оттуда будет? Чего тебе там делать? Дай полиции спокойно работать. И так твои драконы им все мозги уже вынесли.

«Я говорил тебе, рвать надо было, а потом уже отпускать», – читал нотации бескрылый.

«Вот умеешь же ты опошлить момент. Как я мог её порвать? Она доверилась мне. Я хочу красиво, чтобы запомнила на всю жизнь».

«Она и так запомнила бы. Зато желающих на неё было бы меньше. Зачитать список претендентов на девственность?»

«Отвали, бескрылый. Привезём сюда, и подарю ей красивую ночь любви», – Алекс улыбнулся счастливо.

«Я буду папой… Алекс, прикинь, я стану папой. Она снесёт мне наследника», – мечтательно произнёс бескрылый.

Вертолёт стоял наготове. Как только Машу найдут, вылетит сразу. При его возможностях доберётся за десять минут.

Он смотрел, как белоснежные, словно лебеди, его драконы кружились над яхтой, тревожно крича. Судно медленно, но верно уходило под воду.

– Это трансформер? – Алекс стал прокручивать изображение. Но нигде не видел ни лопастей, ни крыши корпуса, ни искусственных жабр.

– Алекс, они тонут, – услышал голос старшей отряда. – Мы сможем удержать яхту на поверхности, но не более семи минут.

«Полетели, быстрее!» – запаниковал бескрылый.

– Куда? – кинулся за ними врач.– Алекс, ты сам пропадёшь и её не спасёшь!

– Хорошо, я не сяду за штурвал! Но я должен лететь, – пошатываясь, не успев до конца восстановиться, прижав рваную руку к груди, он пошёл тем быстрым шагом, каким домой идёт пьяница, налетая на углы, сшибая препятствия.

–Мы с тобой! – Макс и Эд рванули за другом.

За штурвалом сидел пилот. Алекс сел на место второго и отдавал указания. Набрав высоту, не думая, что может погибнуть, если не выдержат шестерёнки, лопасти разогнались так, что стали невидимые.

Рыбы и медузы хозяйничали в коридорах, заплывали в открытые каюты. Команда сидела в лодках. Полицейские, обернувшись псами, вытаскивали за шкирки тонущих. А потом, запрыгивая на борт полицейского катера, отряхивались.

– Где девушка? – рычал Серый на капитана.

– Какая девушка? Кто мне возместит стоимость яхты? Остановили, утопили! – капитан в который раз оглядывал спасённых и в душе благодарил Великого Дракона, что ему не дали утонуть. И он уже успел забыть ту клятву, которую давал, когда молил о помощи. А клялся рассказать правду полицейским, только если останется в живых.

Корабль последний раз выдохнул воздух и, выпустив пузыри на поверхность, скрылся под толщей воды. И лишь рей торчал над поверхностью.

– Маша, где Маша? – Алекс смотрел, как реют драконы над спасёнными, не останавливаясь и не хватая никого.

Драконы проносились так низко, что людям приходилось пригибаться, закрывая голову руками. От взмахов крыльев колыхались воды.

– Где девушка? Последний раз спрашиваю по-хорошему, – продолжал полицейский свой допрос.

– Я не понимаю, о чём вы, – ответил капитан. Он потянулся, расправляя затёкшие плечи. В этот момент лодка, в которой он сидел, качнулась, и он, не удержав равновесия, полетел кувырком в воду.

Последнее, что почувствовал капитан, как что-то липкое обхватило его ногу и потащило сквозь толщу воды.

– Её нет среди спасённых. Алекс, вы уверены, что девушка была там? – спросил начальник полицейского катера по рации.

– Она до сих пор на яхте. Я это точно знаю, – Алекс посмотрел на свои часы. Крошечный рубин на цифре семь слабо поблёскивал.

– Если она была там, то уже успела наглотаться воды. Сейчас прибудут водолазы. Алекс, она человек. Человек не может так долго находиться без воздуха под водой. Мне очень жаль…

– Я пошёл, – Алекс рванул на груди рубашку и шагнул к двери.

Сейчас вертолёт висел точно над шпилем яхты.

– Ты далеко собрался? – спросил Макс.

– За Машей.

– Алекс, ты не бескрылый, ты безмозглый, – и Макс в последний момент оттолкнул друга от открытой двери. – Ты погибнешь, Алекс, не дури.

– А как я буду жить, зная, что ничего не сделал, чтобы её спасти? Мой бескрылый не сможет без неё. Бескрылый, ты чего молчишь? Макс, пусти!

– Алекс, как вернёмся в город, сходи-ка ты на ринг. Я устал сегодня с тобой драться. Ну почему ты влюбился? О, Великий Дракон, за что ты отнимаешь мозги у влюблённых? Алекс, тормози, там уже Эд. Смотри.

И точно, словно по волшебству, яхта начала подниматься над водой. Она приподнялась, удерживаемая фонтаном, который выпускал кит.

– Лети за ним! – скомандовал Алекс пилоту.

Это зрелище надо было видеть! Над гладкой лакированной поверхностью океана летит яхта. Кажется, что его днище приклеено к чёрной блестящей спине огромного кита. Белые наконечники волн врезаются в такой же белый рисунок боков животного.

Берег словно волной тащило. Оставалась совсем небольшая полоса, когда налетели белые птицы – драконы, вцепились в борта и втащили половину яхты на песок. Судно встало на мель, накренившись одним боком к воде, словно смотрелось в неё как в зеркало.

Маша почувствовала, как судно перестало останавливаться в своём падении. Каким-то чутьём она понимала, что вокруг неё вода. Вернее, вода везде, кроме той комнаты, в которой она была закрыта. Плакать этому или радоваться, девушка не знала. С одной стороны, пока воды нет в комнате, ей нечего опасаться. С другой стороны, кислород всё равно рано или поздно закончится, и тогда она умрёт от удушья. Пока она рассуждала над тем, что ей предпринять, судно вдруг поползло вверх. Сквозь иллюминатор ворвался солнечный свет.

Девушка прильнула к иллюминатору. Что это? Как это возможно? Яхта летела в окружении тысячи радужных брызг…

Девушка уселась обратно на постель. Ей мутило. Вестибулярный аппарат никогда не был её сильным местом. Вдруг яхта резко рванула вверх. Душа подскочила к горлу и медленно отползла в коленки, и притаилась где-то там под суставом. Ноги отказывались подчиняться.

Внизу зашуршало и остановилось так резко, что тело девушки по инерции слетело с кровати и, пролетев, врезалось прямо в дверь.

Маша некоторое время посидела на полу. Бока болели, дверная ручка пришлась прямо под дых. Лоб встретился с косяком. Потом девушка поднялась.

За дверью послышался топот. Удары в дверь. Ручку подёргали.

– Маша, открой. Ты меня слышишь? Маша, это я – Алекс, – взволнованный до боли знакомый голос лезвием полоснул по глазам.

Девушка дёрнула за ручку, но та не поддалась.

– Привет, Алекс, что случилось? – к Алексу подошёл высокий светловолосый мужчина.

– Мишак, Стас, а вы что здесь делаете? – Алекс посмотрел с удивлением на подошедших.

– Так то, что у тебя пропал трофей, только ленивый не обсуждает, – сказал второй.

Мишак, Стас и Алекс примерно были одного роста. Три молодых перспективных дракона: как три головы одного тела. Только Алекс выделялся на их фоне смуглой кожей и тёмными блестящими волосами.

– Мы считаем себя причастными ко всей этой истории. Как-никак, я вёл переговоры с нотариусом, а он…

– Помню, помню. Раз уж вы здесь, то ищите, как запечатали дверь.

А тем временем по ту сторону двери Маша подошла к иллюминатору. Что-то ей подсказывало, что как только отворится дверь в каюту, так сразу закончится её беззаботная девственность. И если Алекс не был причастен к этому похищению, то будущее точно не обойдётся без его участия.