– И даже ты? – поздно было прикусывать язык, сказанного не вернешь назад. Хорт замер, а я уловила пробежавшее сомнение в глазах.
– Не бери в голову, я сама не знаю…
– А не боишься, если соглашусь?
Его лицо оказалось как-то слишком близко к моему, как и он сам, нависнув над мной; лежавшая на макушке ладонь плавно сползла вниз, по плечу, спине, задержавшись на талии. Золотые глаза потемнели, завораживая своим хищных блеском. Лицо Хорта склонилось, придвинулось – я задержала дыхание – и его нос потерся об мою щеку: сердце взорвалось.
– Спокойной ночи, Вася.
Горячее дыхание обожгло ухо, как и соблазнительный глубокий голос, оставив после себя жар на моих щеках. Златоглазый, заправив прядь мне за ухо и улыбнувшись, оставил одну, удалившись из палатки. А я чуть не взвыла, закрывая пылающее лицо руками, присев на корточки.
Что. Это. Сейчас. Было?
И почему этот… этот волколак так ведет со мной? А главное…
– Я что, влюбилась?
Глядя сквозь приоткрытые пальцы в сторону входа, ожидала, что он сейчас или вернется, или я сорвусь за ним следом. Спокойно, Вася, дышим глубже, это ничего не значит, это все из-за разговоров Кощея и мой длинный язык. И вообще…
Додумывать не стала, резко поднявшись, и откинув с глаз рыжие волосы, повернувшись к выходу спиной. Кощея я спасла, моя миссия выполнена. Быстренько здесь заканчиваем, возвращаемся в замок, а там Барона в руки и домой, без всяких вопросов. В привычную, нормальную, без магии и сказочных персонажей жизнь.
Но почему, тогда, я не верю самой себе?
В какой-то мере я принимала участие в историческом событие, наблюдая как устанавливался мир между двумя народами. Как подписывались документы, и как Кощей заверял их магически, требуя от участников по капле крови.
День начался с того, что меня разбудил отец, бесцеремонно ворвавшись и, встряхнув, поторапливал собираться, хотя я и так не раздевалась. Пока пыталась сообразить, что произошло и не нападают ли на нас, мне успели принесли миску с кашей, которую чуть ли не буквально запихнули в рот.
– Давай, Вася, нас ждут великие дела!
– Да… блин… уф… Хватит! Что случилось?!
Отставив кашу в сторону, вытерла остатки со своего лица, гневно смотря на отца, который был слишком шебутным и куда-то все спешил. Вот пока не объяснится, я не шелохнусь! Может, он мне жениха нашел, как и грозился! Вон как глаз лихорадочно блестит.
– Цари назрели, будут подписывать мирный договор с Ханским Станом. То есть, с твоим ненаглядным Хаганом в главной роли, – пропустив мимо ушей его примечание, быстренько привела себя в порядок, и первая вылетела из палатки, притормозив на выходе.
– Ну и народу…
Количество людей со вчерашнего вечера резко выросло раза в три, разделившись на два фланга: наши и ханы. Все нервные, настороженные, руки с оружия не опускают, смотрят друг на друга словно видят в первый раз. И главное тихо!
– Занятное зрелище, да?
Кощей неслышно появился за моей спиной, и я заторможено кивнула, все еще пытаясь оценить масштабность картины. Меня взяли под руку и спокойно повели между двух огней туда, где в окружение вооруженного кольца и пыхтящего дымом Горыныча сидели три царя и Хаган, а Хорт держал по длинному листку в каждой руке. Завидя нас, все ожили, встав со своих мест.
– Ну наконец, только вас и ждем!
– Кощей, будешь отвечать головой.
– И чтобы без обмана!
– Здравствуй.
Из всех этих реплик была рада только последней: Кощей отпустил мою руку, я подошла к Хагану, несколько неуверенно улыбаясь этому парню – нет, мужчине, который сейчас представлял свой народ. Взъерошенный, потрепанный, со следами засохшей крови на одежде, он стоял подобающе своему статусу – с поднятой головой, расправленными плечи и уверенным взглядом, который смягчился, когда я подошла. Моя же улыбка угасла, когда глаза опустились на перевязанную руку, что неподвижно висела вдоль тела. Из-под кусков ткани торчали колышки – для фиксации, видимо. Заметив куда я смотрю, Хаган, не изменившись в лице, спокойно произнес:
– Все в порядке, – прикусив губу, подняла взгляд на него. Улыбнулся, – Шрамы только украшают мужчину.
– Но не переломанные кости и разорванные мышцы.
– Ты преувеличиваешь, холын од минь. Приступим.
Бросив взгляд на Кощея и словив его одобрительный кивок, отошла в сторону, чтобы не маячить перед глазами. Всего лишь час и вот, четыре стороны подписали договор о мире, все еще не веря в произошедшее. Только Кощей, сделав себе копию свитка, был доволен как никогда.
– Поздравляю вас с новым витком в истории. Сделайте лица попроще, все же теперь между нами наступил долгожданный мир. А то обниматься заставлю.
– Кощей!
Но именно после его слов напряжение испарилось, пусть и не до самого конца. А потом все закрутилось, все стали спешно собираться, и мы остались рядом с Хаганом и его войском, где во главе, восседая на коне, на нас смотрел знакомый мне воевода. И на этот раз в его глазах не было враждебности.
– Мы еще встретимся?
Когда подошла моя очередь прощаться, я чувствовала себя неловко, печально и не знала, какие слова подобрать. Пнув камешек под ногой и плюнув на то, что здесь такое может и не принято, обняла хана, сдерживая непрошенные слезы. Отчего-то я уже знала ответ на свой вопрос.
– Чи үргэлж миний эхнэр байж чадна10, – Хаган отстранился первый, глядя на меня серьезно, – Дороги судьбы неизвестны, но если на то будет воля богов, то обязательно встретимся. Спасибо за все.
Переведя взгляд с меня на Кощея с Хортом, Хаган последовал к своим. Забрался на коня и, крикнув что-то, направил войска обратно. Домой. И даже не обернулся на прощание. На душе стало серо, и я смахнула предательскую слезу с ресниц. Видя мое состояние, никто не рискнул подшутить: в молчании так и вернулись к лагерю. В нем же и последовали домой.
И вот, через трое с половиной суток, показались стены кощеевского замка. Царь Горох и царь Гвидон покинули нас сразу же, как только оказались на своей территории, то есть на территории Руси: бегло-сухо попрощавшись с нами и они разъехались по своим царствам. Я думала, что и Берендей в скором времени от нас отстанет, но нет, он лишь отправил свое войско дальше, а сам, без охраны, доехал с нами до конца. Что было крайне подозрительно, но Кощей молчал и был всецело занят своими мыслями. Горыныч еще на подлете махнул нам рукой, пообещал заскочить, но ему, как он поведал, нужно срочно лечить нервы. Короче, пить полетел. Я ж говорила, дракон-алкоголик – горе в семье, то есть в царстве. По правде говоря, боялась, что и Хорт отправится восвояси, но мои опасения не сбылись, и тот остался до конца: хоть и не забыла про тот случай в палатке, этого момента мы не касались и вели себя как будто ничего не произошло. Лучше уж так.
Если вспомнить мой первый и последний визит сюда, то местность после возвращения Кощея заметно изменилась, став более оживленной – одна деревня чего стоила! Раньше там призраки были, да несколько домов, а сейчас вокруг замка расположилось как минимум тринадцать домов с огородами, посевами, со скотом и своей жизнью. И с живыми, главное, людьми. Которые, завидя нашу процессию, выбежали во двор, оказывая всякие почести. В частности, конечно, Кощею. А мы так, за компанию. Нам даже каравай вручили на белом полотенце, круглый, румяный и горячий, что мне вдруг захотелось его пожевать. И пока мы шли через деревню, я все сверлила взглядом этот несчастный хлеб в руках Кощея. Он даже обратил на это внимание, но каравай не отдал.
Возле замка мы спешились, наших коней забрали конюхи, а Кощей, распахнув дверь ногой, произнес: «Добро пожаловать! Ноги вытирайте только.» Отошел похоже, шутить начал. И ожидаемо, что за порогом нас встречал дворецкий и две горничные, и все, на удивление, живые. Берендей, увидев Аннабель, на секунду опешил, решив, что у него двоится в глазах, особенно после того, как они синхронно поздоровались. Я же почувствовала удовлетворение, что не только со мной такое произошло.
– Зал готов и накрыт к вашего приезду, господин.
А это уже дворецкий. Доложил, сопроводил, поведал про обстановку – все мирно, все тихо, лихие люди сами обходят стороной. Красота. Кроме одного.
– Где мой Барон? – окинув зал с накрытым столом, и не обнаружив своего кота, по-детски топнула ногой, глянув на Кощея – дворецкий благополучно слинял.
– Тебе какого именно? Западного или нашего? – улыбнувшись, Кощей занял место во главе стола. По левую руку от него сел царь, а меня, по правую, усадил Хорт, сев рядом.
– Мне…
– Кощей, я не против твоего гостеприимства, но предпочитаю сразу переходить к делу и не тратить время. Я все еще жду ответа!
Берендей меня не по-царски перебил, не притронувшись к еде, и глядя при этом на Кощея, который налил себе из графина, потом нам – компот похоже, вишневый, – наложил себе в тарелку еды и только после этого ответил, очаровательно улыбаясь, откровенно издеваясь:
– Так это надо у моей дочери спрашивать. Она у меня взрослая, самостоятельная, языкастая, вот пусть и решает надо оно ей или нет.
– Ты хочешь, чтобы женщина сама решала за себя? Ты же сам сказал про замужество!
Простите что? Замужество?!
– Не сказал, а тонко намекнул, – как ни в чем не бывало, Кощей улыбнулся нам, а мне очень хотелось дотянуться до него и замучить как следует расспросами, – Василиса, не надо прожигать меня взглядом, все равно не получится. Лучше ответь: ты хочешь замуж за царевича? Младшего, правда. Не факт, что трон унаследует, но все же полноценная царская кровь и плоть.
– Какой еще царевич? Какой младший? Кощей, на что ты меня вновь подписал?!
Допустим глава 15
Шел третий день после нашего возвращения, а я метала и метила. И не икру, а молнии. Самые настоящие. Ибо сами виноваты, довели!
– Кощей, ты не думаешь, что ее пора остановить?
– Зачем? Ты посмотри, сколько энергии она нам выработала! Да я полгода могу на ней прожить! Кто ж знал, что ее сила растет в прогрессивной форме?
– То есть, разрушенный замок тебя не смутит?
– Ну, это да, это лишние траты, время, опять ковры подбирай… Доча, ты заканчивай уже! Подумаешь, слегка тебя сосватал. Но ведь царевич!
– Кощей, твое же бессмертие тебе в одно место…!
Молния пролетела левее от того места, где прятался мой «любимый» отец, и срикошетила в стену, на которой дырок было – аж сыр позавидовал бы. Молния вышибла новую, и осколки стены посыпались на пол, уничтожаясь невидимым уборщиком.
– Да плевать мне на царевича, как вы могли ПОТЕРЯТЬ моего кота?!
– Господин. Госпожа, – молния из моих рук по инерции полетела в говорящий голос, и только через доли секунды поняла, что полетела то она в ни в чем неповинного дворецкого! Я успела только ойкнуть, когда та прошла сквозь тело Гендюса. Тот, даже не вздрогнув и не изменившись в лице, продолжил, – Прибыли царь Берендей с сыном. Велеть накрыть в малом зале?
– Да не, пусть сюда идут. Должны они знать, на что подписываются.
Последняя искра выстрелила в перевернутый стол и на этом я выдохлась: навалилась слабость, голод и некая опустошенность.
– А я тебя предупреждал, – сил огрызаться на Кощея не было, позволяя усадить себя в кресло. Сзади неслышно возник Хорт, – Я тобой, конечно, горжусь, но запомни: бесконтрольные выбросы чреваты последствиями. Не остановишься – умрешь.
– Угу.
Поникла. Перед глазами плыло, но это не помешало увидеть, как Аннабели, со скоростью звуковой ракеты, убрали мои разрушения, привели все в порядок и даже накрыли на стол. А потом мне сунули под нос пиалу с очередным восстановительным зельем.
– Давай, пей. А то бледнее меня.
– А ты не завидуй.
Выпила. Скривилась – почему все самое полезное такое отвратительное на вкус? Подождала пока желудок уляжется, потом встала, но меня все же повело: Хорт подхватил первый, прижав к себе. На его лице не было и тени улыбки, скорее наоборот – сама серьезность и внимательность.
– Спасибо.
Пришлось отстраниться из его теплых рук, а то некоторые в спину сопят. И вовремя – дверь распахнулась, и в зал вошел Берендей с сыном. С тем самым, который в медведя оборачиваться умеет. Не знаю, насколько это интересно, но у меня вон, целый волколак под боком. И этот самый волколак собственническим жестом задвинул меня за спину, от чего я аж обомлела. Вот тебе и… романтика. Но ладно, со спины он тоже красивый, будем разглядывать «потенциального жениха» из тыла. Пока Кощей, в своей привычной манере, вешал мучные изделия на уши гостям, я разглядывала худого царевича, который выглядел лет эдак на двадцать-двадцать пять. Максимум двадцать семь. То есть, где-то в районе моих лет. И явно пошел он в свою мать, ибо от Берендея достались только жесткие каштановые волосы в короткой стрижке. Сам худой, лицо худое, глаза, разве что, красивые, голубые; нос-картошкой, тонкие губы, одет нарядно, но явно чувствует себя неудобно, и нервничает – пальцы ломает. Это ж какой тогда медведь?
«Наш волколак его завалит. А вот насчет Берендея уже другое дело, даже я с трудом его одолеваю.»
Мы уселись за стол, я с Хортом – по левую сторону от Кощея, царская чета – по правую, переглянулись, да приступили к еде. На сытый желудок оно всяко лучше соображается. Не так убивать хочется. Но рано или поздно все заканчивается, а его царское величество уже весь извелся, буравя суровым взглядом Кощея. Вот только сомневаюсь, что существует хоть что-то способное пронять Его Бессмертие.
– Пора к чему-нибудь да прийти, Кощей, – начал Берендей медвежьим басом, – Времени я дал. У меня – купец, у вас – товар, я не против породниться с сильнейшим колдуном Руси.
У меня дернулся глаз от его речи; внутри вновь начало все закипать. Возможно, это отразилось и на моем лице, или Кощей уже достаточно хорошо меня выучил, но получила толчок ногой под столом.
Улеглось.
– Ты же знаешь, мне твои земли и золото даром не нужны, наш род слабеет, и скоро не будет берендеевских медведей. А у тебя дочь с колдовской кровью, авось дети сильными выйдут! Старшой-то у меня все никак не обзаведется детьми, а мне внуки нужны! Соглашайся, все в доле будем, я тебе еще разных вещиц подгоню!
Так, я сейчас его сожгу ко всем драконятам! И пусть потом на меня хоть Гринпис обидится за вымирающий вид медведей! Внуков ему подавай! Сильных, крепких, с магией, и чтоб в медведя сразу… Да женитесь тогда сразу на них! Вот я тебя сейчас…
Меня ткнули с двух сторон одновременно, вновь сбив настрой. Я бросила хмурый взгляд в сторону Кощея, но тот, пригрозив пальцем под столом, занялся дипломатией. В то же время Хорт накрыл своей рукой мою ладонь – теперь досталось и ему. Да только стоило заглянуть в его золотые глаза, как гнев сам собой отступал. Что не отменяло факт того, что Кощею я все же припомню.
– Это все, конечно, чудно, но у нас горе, не для празднований, – трудом оторвалась от глаз Хорта.
– И что же у вас произошло?
– Тут такое дело… семейную ценность украли. Реликвию можно сказать! А без него никаких свадеб не будет, – у меня начали округляться глаза от сказанного. Что. Он. Опять. Удумал?
Берендей же нахмурился, бросив взгляд на притихшего сына, который смотрел в свою тарелку.
– Говори, что нужно достать и откуда – сделаю. А там свадьбу сыграем.
Кощей расплылся в плутовской улыбке, от которой мне стало не по себе. Совершенно. Нутро просто орало о новой подставе со стороны «дорогого» отца. Хорт сильнее сжал мои пальцы, а я поискала глазами то, чем можно было бы запустить. Массивная селедочница оказалась очень кстати.
– Да ничего сложного. Всего лишь Баюна. Нашего родового фамильяра.
Я ухватилась за посудину, подтянув к себе, а Берендей стал мрачные тучи: даже его сынок наконец поднял глаза, глядя на Кощея с неким ужасом.
– Умыкнули его за границу, небось голодом морят. А нам без фамильяра никак. Сынок твой справится с нечистью заморской?
Я замерла с поднятой селедочницей: этого стало достаточным, чтобы Хорт перехватил «орудие мести» и вернул то на место. Я же смотрела то на довольного в край Кощея, то на смурного Берендея, то на побелевшего царевича, который явно не ожидал такой подставы.
– Что, нет? – театрально вздохнув, колдун начал накладывать на хлеб красную икру, – Да ты не волнуйся, мы сами управимся. За месяц. Наверное. Может два – дорога не близкая, земли обширные, люди пришибленные, да и нечисть дикая. Но как только, так сразу!
– Кощей! Ты меня за дурака держишь?!
Буквально заревел царь, багрея и меняясь в лице; медвежьи черты явно лезли наружу. Даже собственный сынок отодвинулся от греха подальше. Кощей лишь сверкнул зрячим глазом, и Берендей тут же сдулся, залпом выпив из кубка.
– Вы не забывайтесь, Ваше Высокородие, – моргнул и откусил кусок от бутерброда. Прожевал, – Возвращайтесь к началу зимы, два месяца, думаю, нам хватит. А там спокойно обсудим.
– Пес с тобой, Кощей.
Задерживаться не стали, после трапезы сразу же вскочили на коней и отправились к себе; Кощей разве что платком вслед не махал. Стоило им скрыться, как его игривость спала и перед мной стоял уже другой человек. Постучав пальцем по носу, позвал за собой, и мы вновь вернулись в зал, где уже прибрали, оставив только голый стол и стулья. У меня было много вопросов, но Кощей, махнув рукой, уселся на свой трон – мы заняли свободные места.
– Объясни, зачем был нужен весь этот фарс со сватовством? Только честно! – решив взять быка за рога, а точнее Кощея за корону, задала вопрос напрямую, все еще негодуя.
– Именно что фарса ради. Не хочешь замуж за царевича – не иди. А Берендея надо было растрясти, – не скажу, что меня такой ответ порадовал, но поворчать мне не дали, – А вот то, что Баюна похитили – правда. Есть подозреваемые у меня на этот счет… Так что, Вася, завтра утром начнем готовиться.
Я уже предчувствовала не только новые приключения, но и новые проблемы на свою рыжую голову. Поэтому, вцепившись в край стола, тихо и по-доброму зашипела.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что мы поедем черт знает куда опрашивать всех твоих подозреваемых?..
– Нет, конечно, достаточно мне просто заявиться, и все приползут сами. Это у нас народ недоверчивый, сначала прибьют, потом «здрасти» говорят. К Яге бы еще заглянуть… А ты, лохматый, здесь останешься: а то стоит только отвернутся, уже территорию помечают.
И так выразительно посмотрел на меня, что не понять двусмысленность слов было невозможно. Жаль, что посуду убрали!
Собираться же мы начали сразу: Кощей пояснил, чтобы попасть на границу, надо было проехать Лукоморье, перейти Угрюм-реку, пройти Три Двенадцатое царство и, собственно, граница. А там уже и басурмане, только западные, аристократичные.
– Это у нас царь собственноручно забор может покрасить, а там с этим строго. Поэтому и жиреют.
После кратких нравоучений Кощей отправил меня прогуляться, а сам закрылся в своей лаборатории, даже несмотря на то, что мне было жуть как интересно, и, вообще, я ему еще не отомстила! Но на мои угрозы и пинание двери не реагировал, а после: «Разрешаю ей нарвать цветов», Хорт, заливаясь смехом, поволок во двор. Голуби, клевавшие хлеб, должны были разлететься, но, посмотрев на нас, курлыкнули да и продолжили свой ужин. Я аж рот открыла от такой наглости, но позабыла сразу же про лабораторию.
– А ну-ка, гуля-гуля-гуля…
Вас когда-нибудь осуждал голубь?
Вот, казалось бы, птица-птицею, создание глупое, в частности помойное, бактериальное, наглое и, простите, срет, где не попадя. А тут на тебя смотрят как на дебила, и смотрит серое чудо в перьях! Внимательно так, осталось только крылом у виска покрутить.
– Писец, не голуби, а орлы прямо! Нет, ты видел, как он на меня посмотрел?!
– Скажи спасибо, что еще не сожрал.
– … Хорт, постой, ты серьезно?!
– Пойдем уж… цветы рвать.
Посмеиваясь, он ухватил меня за руку и повел за собой. Нет, я в начале посопротивлялась, пригрозила покусать, но в итоге сдалась – а смысл? К тому же, эта наглая мохнатая морда неопределенного возраста действительно нарвал цветы с чей-то клумбы, вручив торжественно мне.
– Даже не могу вспомнить, когда мне дарили сорванные цветы с чужой клумбы. Но приятно, спасибо.
Даже несмотря на простоту, ромашки радовали глаз и душу. Промелькнувшая мысль «А стоит ли возвращаться домой?» подпортила настроение, и силой воли загнала ее в дальний угол. Не сейчас. Вот вернем Барона, тогда подумаю. Вот обещаю.
А пока я улыбалась рассказам Хорта и грызла яблоко, наблюдая за жизнью кощеевской деревни. Простые радости бытия.
Следующее утро, зевая и прикрывая рот ладонью, встречала на пороге замка, где мы с Кощеем прощались со всеми. Причем, отец умудрился толкнуть какую-то проникновенно-торжественную речь, которую можно было охарактеризовать как «живы будем – не помрем». Но народ, собравшийся проводить своего «барина» в долгий путь, залюлюкал, нажелал скорейшего возвращения, а два подростка вручили нам провиант. Сразу видно, Кощея, несмотря на его репутацию, местные любили и уважали. Хотя, может они и не люди вовсе, если вспомнить их изначальное призрачное состояние.
– Ну что, Вася, в добрый путь.
Пока Кощей давал последние указания, я осталась с Хортом вдвоем, несколько неловко глядя друг на друга, пусть и с улыбками. Вот кто бы подумал, что этот мужчина станет…
«Кхе-кхе!»
Ой, сгинь, будь добр!
Словно прочитав мои мысли, Хорт усмехнулся, наклонившись к моему уху.
– Если понадоблюсь – просто позови, и я обязательно приду.
Его шепот заставлял и смущаться, и краснеть, и ликовать одновременно. Протянув руку к его лицу, коснулась пальцами щеки, осторожно поглаживая грубую кожу.
– Обещаешь?
– Обещаю, – тут же прозвучал его голос, и я, каким-то образом, почувствовала незримую связь между нами после этих слов – тонкая, но прочная нить василькового цвета.
– Признаться, мне даже неловко вас прерывать, но нам пора.
Деликатный голос Кощея на миг заставил дрогнуть нить между нами, но она только упрочнилась; мы отстранились друг от друга, а губы Хорта, поймав мою ладонь, прикоснулись в вежливом поцелуе.
– До встречи, – блеск волчьих глаз, в глубинах которых намек на обещание чего-то большего. И молчаливый кивок Кощею.
Лошади нас уже ждали и, хотя опыт обращения с ними у меня так и не задался, я кое как забралась в седло с первого раза, но с чужой помощью. И мне даже не потребовалось руководить: лошадка послушно сама последовала за конем Кощея, как обученная собака, мне оставалось лишь держаться за поводья и не упасть с нее.
Назад я так и не оглянулась.
Некоторое время ехали молча: я разглядывала пожелтевшую местами местность, лошади спокойно брели сами собой, а Кощей, видимо, ушел в себя, в раздумья. Поэтому его вопрос застал меня врасплох, и я чуть не свалилась.
– Так тебе, значит, это лохматый по душе? Можешь не отвечать, и так видно. Немного удивлен, но нисколько не расстроен.
Я хмыкнула, но сомневаюсь, что он это услышал.
– Ты так говоришь, словно свое благословение даешь!
– А почему бы и нет? – он полуобернулся ко мне, подмигнув зрячим глазом. Корона на его голове даже не шелохнулась, точно приклеенная, других объяснений у меня нет. Да, и свои черные чешуйчатые доспехи он не сменил, – Я может тоже внуков хочу! Знаешь ли, я не молодею с годами.
– И сколько же тебе лет?
– Вот давай не будем о грустном.
Наши лошади поравнялись, и я могла видеть улыбчивое лицо колдуна. Колдуна Всея Руси? Все может быть. И, пока мы наконец были наедине в спокойной обстановке, да и Кощей явно был расположен к беседе, задала один из важных для меня вопросов:
– Кем была моя мама?
Он не удивился, а значит ожидал этого. Я смотрела на него, тот – в небо. Вздохнул и мечтательно произнес:
– Самой лучшей из женщин. Она была такой же рыжей, язвительной, доброй, умела постоять за себя и добиваться своего. При первой нашей встрече набросилась на меня с кулаками и потребовала портал обратно. Еще и ногу мне оттоптала.
Я же уцепилась за слово «портал», складывая в своей голове два плюс два. И, заметив мои умозаключения на моем лбе, Кощей их подтвердил.
– Да, она сюда забрела почти, как и ты. И я до сих пор рад этому.
– Тогда, что произошло дальше? – язык не повернулся сказать «почему вы меня отдали?»
Отец сник, закрыв глаза и переживая вновь воспоминания. Я его не торопила, погладив лошадь по гриве, ощущая жесткий конский черный волос под рукой; тот шевельнул ушами пару раз.
– Обострилась ситуация с ханами, участились набеги, в приграничных лесах взбаламутилась нечисть… Марина была беременна тогда тобой, и я решил, что на ее родной земле вам будет безопаснее. Сражения выбили меня из колеи, а когда ханы отступили, я осознал, что не мог снова открыть портал. А через пару дней ощутил, как связь, связывающая нас с твоей матерью, оборвалась. И я до сих пор не знаю, что с ней произошло, и как так все получилось.
Он посмотрел на меня, и в глазах отразилась вековая боль – та самая любовь, которая только в книжках может быть. Мне бы подобрать слова, но они не находились, а Кощей продолжил, следя за дорогой и поворачивая коней на другую тропинку.
– О твоем рождении я тоже не знал. Когда же удалось открыть портал, то твой след уже простыл, а моя магия в вашем мире не действовала на людей. Я был опустошен, зол и в отчаянии, и только поэтому меня вскоре поймали ханы.
– А как же Барон? То есть Баюн? Насколько помню, он всегда был со мной, а ты говорил, что он вроде как семейный фамильяр?
Он лишь хмыкнул, махнув рукой.
– Только ему об этом не говори. Конечно же, немного приврал, но в благих целях. Баюн самостоятельное существо, и, как истинный кот, принадлежит сам себе. Мне весьма интересно, как он нашел тебя, но у него свои тайны, которые лучше не пытаться выведать.
– И что, он не смог постоять за себя и дал себя украсть? – необычность моего кота – он все равно мой! – немного удивляло, мозг же все еще считал его обычным пушистиком.
Кощей в ответ развел руки в стороны.
– Неизвестно, с кем и с чем он столкнулся, пленить чарами можно любого. Но, если мои предположения верны, то его не должны были еще переправить через море.
Море?! Какое еще море?
Но Кощей замолк, подстегнув коня; вслед за ним и моя лошадка набрала скорость, и тут мне уже пришлось вцепиться в поводья основательно. Не хотелось бы слететь!
Пейзажи хоть и не мелькали перед глазами, но и разглядывать их было особо некогда. Да и местность была однообразной: с протоптанной дорогой между полями с редкими кустарниками, которые сменились небольшой лесистой чащей. Мне казалось, что на нашем пути будут дома или деревня, но вплоть до позднего вечера было глухо, и лишь когда окончательно стемнело, показались крыши домов и частокол вокруг деревни. Местная охрана, завидя ночных гостей в лице нас, не особо обрадовалась, но стоило Кощею назвать себя, и нас пропустили, закрыв снова ворота. Правда, теплоты на лицах сторожей не прибавилось, зато быстро отыскался трактир – небольшое деревянное здание с синей черепицей на крыше. Оставив коней на попечение полусонного мальчишки-конюха, вошли вовнутрь, в нос ударил запах спиртного вперемешку с ароматом еды. При нашем появлении немногочисленные посетители дружно оторвали головы от стопок и хмуро глянули в нашу сторону, задержав взгляд на короне Кощея. И некоторые даже начали прикидывать в уме ее стоимость. Может сказать, чтоб спрятал ее от греха подальше? Но что-то сомневаюсь, что меня послушают…
– Здравствуйте, уважаемый, – Кощей, сияя вежливостью и, успев подмигнуть местным девицам, обратился к здоровенному мужику-трактирщику. Тот так же, хмуря брови, смотрел на нас, – Нам бы поужинать и комнату побольше.
– Из еды у нас есть картошка с овощами, да суп с хлебом. И пиво.
Так себе ассортимент, но запасы провизии в дороге надо беречь. Главное, чтоб не отравили. Мы заказали по тарелке картошки и стакану воды – пробовать местный алкоголь как-то не рискнули. Поели молча и под пристальные взгляды посетителей; местная девица попыталась пристроиться к Кощею, но тот, в своей манере, отшутился, сказав, что дочь не одобряет. Я в этот момент чуть не подавилась, но эффект был достигнут – от нас отстали. А вот арендуемая комната оказалась маленькой, с одной кроватью и колченогим стулом рядом, на этом все разнообразие мебели и заканчивалось. Не густо, но содрали с нас, подозреваю, хорошо. Кощей, вошедший первым, создал световой шарик, щелкнув языком.
– Будем надеяться, что хоть тараканов нет, – меня аж передернуло. Не доверяя одной только щеколде, он наложил какое-то заклинание на дверь, – Так надежнее будет. Что ж, можно не раздеваться, поэтому предлагаю ложиться.
Я с сомнением оглядела кровать, на которой с трудом поместятся двое, да еще и одеяло одно. Штопанное-перештопанное. Кра-со-та. Но пока я думала, Кощей, как был в сапогах, так и лег с краю, завернувшись в одеяло. Свет тут же погас.
– Эй!
– А я предупреждал.
– Подвинься! – отыскав кровать на ощупь и не заработав синяк, легла, ощущая жесткий матрас под спиной. И холод без одеяла, – И одеялом поделись. Все лучшее – детям!
– Ты уже давно не ребенок. И не сопи как недовольный еж.
Последующие дни пролетели в седле, отчего я натерла все, что можно было и нельзя. Мы пускали коней и рысью, и в галоп, а мимо проносились пейзажи, деревеньки, яблочные сады, поля и мелкие речушки. Ночевали как придется, и не всегда в кровати, радовало лишь то, что нас не накрыло дождями, а Кощей умел разводить костры.
– А мы что, к местному царю не заскочим? – не сказать, что я прям горела желанием, уже видела некоторые лица, но все-так интересно.
Кощей хмыкнул, поворачивая на импровизированном шампуре-ветке два куска мяса. Аромат просто божественный!
– К Гороху мы заскочим на обратном пути. А то еще сердце у него прихватит, от радости. Вообще, чем мы дальше от царей, тем им спокойнее будет. После обеда покажется Угрюм-река.
Он, видимо, хотел что-то еще добавить, но передумал: надломил ветку с мясом и передал одну часть мне. После быстрого ужина заночевали прямо под открытым небом возле костра, под подаренным покрывалом от жителей одной из деревушки. Колючее, правда, но теплое. А к обеду, как и сказал Кощей, мы достигли Угрюм-реки.
Спокойная и широкая, она медленно текла и даже как-то беззвучно. С расстояния можно было заметить ее необычный темный цвет с легким туманом над водной гладью; покатый берег, на котором не росла трава, а земля была серой и безжизненной. Противоположный берег лишь краешком виднелся вдали, не говоря о том, что переплыть реку весьма сложно. А может даже и вовсе невозможно. Правда, и переправы как такой не видать. Слишком тихое и зловещее место, аж ужас наводит.
Мы спешились, ведя коней на поводу на расстоянии метров пяти от берега. И да, вода действительно была темной сама по себе, не черная, а просто темная. По коже пробежали мурашки и я, вздрогнув, отвела взгляд от реки, сделав несколько шагов назад.