– Эй, как ты обращаешься с бумажным сокровищем?!
Он поспешил вложить закладку, которую сам нарисовал.
– Кто-то давил комаров с кровью на свои сказки, гнойнички от воздушной болезни и прочие козявки.
– Ээ! Это давно было!
– Я видел в прошлый раз, как ты отложила в одну статью из внутренней поверхности ногтя. Ты всегда так делаешь.
– Фу, какая гадость.
Далила несильно кинула в него одной из небольших подушек. Агний поймал и положил под голову.
– Не мешай мне. Спи. Видишь, я просвещаюсь.
Тогда она бросилась на него и стала давить своим телом.
– Ты нарочно!
– Нет, по-правдашнему! Решил освежить память! Сама же говорила, что тебя никто не читает, так что можно писать что заблагорассудится. А оказалось, что фанаты и вовсе недалеко оказались. Может, назначу Константина вице-президентом твоего фан-клуба?! Он замечательно разбирается в деталях! Ну за что ты меня бьёшь!
Далила вырвала у него книжку и спрятала под кровать.
– Не надо.
– Дай!
– Нет! Смотри на меня!
– Не буду, а то отвлекусь! Ну, дай докончить! Ты же знаешь, что я терпеть не могу так, на самом интересном месте!
– Нет! Ты намылился, потому что в тебе азарт проснулся: что же такого пишут, раз люди портятся.
– Ну, Далилушка! Пусти! Не виси на мне, ты тяжёлая!
Они ещё чутка поборолись, но потом он сдался и лёг отдыхать рядом с ней.
– Просто капризная не могу! Кто тебя так избаловал!
– Тот, кто вечно меня донимает: ты.
– Неужели я?!
– Кто ж ещё.
– Ах так!
– Так-так.
Агний мечтательно оперся о свой локоть.
– Видно, этого недостаточно.
И он решил пропустить регулярную утреннюю тренировку: это в сто раз лучше бодрит и укрепляет!
После.
– Я люблю так утром.
– Я тоже. То есть с тех пор, как ты со мной.
– Хорошая девочка.
– Айка, не говори так.
– Ладно, просто: моя хорошая.
– Ты думаешь, Григорьев надумал про меня всякое?
– Три короба с пирожками-сюрпризами.
– Я позорю тебя?
– Чем?
– Ну, тем, что пишу. Некоторые же знают про моё хобби.
– Скажешь тоже! Я этим горжусь!
– Ты и в самом деле ненормальный.
– Я возьму три книжки и поставлю их за стеклом у себя на работе в институте.
– Да пошёл ты!
– На мгновение я ощутил себя Костей.
– Я каждого пошлю, кто будет себя по-дурацки вести!
– Он вот так тебя поцеловал?! Вот так? И у тебя покраснело возле губ и даже возле носа и подбородка!
– Ты мне всю жизнь об этом напоминать будешь?!
– Конечно, сама виновата.
Поскольку она действительно обиделась, ему пришлось обнять её, как обычно обвив своим телом, как в кокон и так полежать полчаса.
– Я же знаю, почему ты это сделала. Умом понимаю. Если бы я состоял только из ума, я бы сказал: нормальный чувак. Я бы хотел, чтобы у тебя был такой мужчина: интеллигентный, со средней зарплатой, маменькин сынок, уважает старших, книголюб, учёный, да и внешне вполне ничего, зря ты так. Просто он неженатик, нельзя же думать, что одинокие люди нелюди какие-то. Вполне годный. Но тут (указывает на своё сердце и на её сердце) отказывается принимать. Чисто антоним всему предыдущему. Говорит, не прикасайся ни к кому кроме меня, будь только моей. Странно да. Знаешь, как правильно, как должно. А на практике, как в твоём стишке: картошка опять.
– Я бы дала тебе обещание, что больше никогда не буду вытворять такие непотребства. Но ты знаешь меня лучше меня. Лучше мне не стоит тебе врать.
– Не стоит.
– Но я всё равно буду. Я далеко не такая хорошая, как ты.
– Ну, ничего. Взялся за гуж – не говори что не дюж. Придётся мне, как следует гамбаттеновываться. Но это уже стиль моей жизни, не ново. Постараюсь.
– Можно я просто скажу, что мне больше всего нравится ни с кем-нибудь, а только с тобой.
– Можно.
– Агний!
– Что?
– Хватит этого снобизма!
– Просто я набивал себе цену, а внутри ликовал.
– Правда?
– Нет.
– Ну Агний!
– Внутри я даже боялся ликовать. Вдруг ты передумаешь.
– Я уже привыкла к тебе.
– Это комплимент или удар ниже пояса? (начинает рефлексию).
– Это вот так.
Далила слегка оторвалась от его объятий, но тут же обняла его всем телом.
– Мне не удаётся объяснить это, как ты. Мне кажется, что я чувствую всё это, что ты мне даёшь?
– Но я тоже чувствую, глупышка!
– У меня это не так прокачано, как у тебя. Может, поэтому я пишу много смешных постельных сцен.
Как объяснить это откровение? То, как доверяется тебе любимый человек. Тайну двоих. Эти маленькие осторожные шаги и за одну наивную смелость получить тысячу чудесных мгновений. Эту робость и открытость, застенчивость и требовательность. Всё без остатка. И всё целиком. Нетронутую нежность и первобытную устремленность.
Я не могу. Это невозможно выразить словами.
Но она всегда хочет поймать розовых коней за хвост и украсить ими полотно. Что ж. Мне нравятся эти позывы.
Глава 35
Агний взял себя за шкирку к одиннадцати часам, и, как Мюнгхаузен, вытащил себя из постельного гнезда. В это время Далила, как следует не спавшая утром, заснула прямо, когда он намылился к третьему заходу.
С неё хватит, такая простая, тэбэн да кербет!
Он решил быстренько смотаться в институт, чтобы прояснить вопрос с прошлым экзаменом. Они с женой держали игнор пару дней, так что наверняка их там потеряли. В ту секунду, когда Хрисанф, разруливши (естественно) все свои дела, выходил из деканата, на него набросился, как всегда, выросший из-под земли Самуил Виссарионович.
– Профессор Кирсанов! Душенька!
– Ну чего тебе ещё Сэм.
– Александр Птерович, яхонтовый вы мой! Пожалуйте сюда, я вас чаем угощу! Как раз Маринка заварила!
Увидев, что они с экспрессией директора привлекают излишнее внимание, Агний нехотя вошёл в кабинет ректора.
– Пожалуйста сюда, на мягонькое! Марина, горяченького и нарезочку ну!
Самуил поставил ладони ребром в воздухе, совершая движения как по разделочной доске.
– Ой нет! Я очень спешу, право.
– Профессор! Любимый вы мой профессор!
– Хватит уже.
Дир присел на краешек дивана, пока его ценный кадр в его кресле пригубил чёрный чай без сахара и молока (всё-таки после Далилы, как после марафона, а то и больше АТФ).
– Александр! Сашенька! Я просто не знаю с чего начать!
– Просто говорите уже.
– Мне сообщили, что когда в правлении, ням-ням, прослышали о вашем самовыдвижении…
– Ух, сороки.
– Та вообще! И вышли на вас… На тебя, родненького моего! Вы отказали!
Хрисанф лениво пробурчал.
– Наадалаах этэ.
– Ох, Птерович! Вы так бегло изъясняетесь на местном!
– Это родной язык моей жены.
– Кстати, о госпоже Кирсановой!
Агний сделал жест рукой, показывающий абсолютное нетерпение.
– Ну, дорогой мой! Я думаю, я не могу не выразить своё мнение! Тем более, когда прояснились некоторые моменты!
Странный профессор в недовольстве посмотрел в окно, где пролетел толстый снегирь.
– Ай-яй-яй! Александр Птерович! Вы же в курсе, что моя Аполлонида Гроциановна тоже старше меня? Нет, молчите, прошу вас! Если женщина старше хотя бы на день! (экспрессивно вытягивает кончик мизинца) То это уже катастрофа! Всё! Ты под каблуком (запрокидывает глаза и артистично опрокидывается на спинку софы). Уж я-то знаю! Вот я! Вроде деловой серьёзный человек! Руководитель, так сказать. А как Гроциановна мною крутит? Кто собачку нашу, Эллу, выгулять в шесть утра?! Я. Кто какашки за ней, извиняюсь, в пальто, нагибаясь, чтобы швы трещали голова гудела? Я (сильно тычет себе в грудь). Важное заседание проходит в центре. Звонок. Апочка хочет, чтоб я гумуса натаскал на дачу в обед! И это бросив, наклав, на все дела!
Самуил Виссарионович отдышался и пустил галстук свободнее, залпом опустошил свою стопку с коньяком.
– Но на самом деле я так хоть сто лет! Можете смеяться надо мной. Вот молодой, я тоже, между прочим, был очень конкретным и упрямым, как вы!
– Вы и сейчас очень конкретный (Хрисанф расслабился).
– Было такое время: лезли все ко мне, нагнетали как могли. То не этак. То не так! Ну я тоже человек! Рассердился значит. Ухожу, говорю, в монастырь! Как в сказке. Тут Апа за меня и взялась как следует. Вытряхнула всю дурь, огрела мощно, всю мою родню подтянула! И вытолкнула вон в коридор с дипломаткой! Кто, говорит, если не ты! Иди и не сачкуй! Ну я и пошёл! И вот уже сколько лет.
– Мы любим вас, Самуил Викторович.
– Так что, Саш, мы же понимаем! Люди же. Это вы сами с Далилой Птеровной нас запутали своими редкими отчествами! Бывает! Чего не бывало.
Разумеется, дир рассыпался перед Кирсановым из-за его отказа в новой должности, но, честно говоря, ему стало яснее, почему его работник столь трепетно выгораживает её. Он искренне предполагал кумовство, а оказалось гораздо проще.
– Ну и вы меня простите за бесцеремонность.
– Александр Птерович! Мы же с вами друзья!
– Просто я выхожу из себя, когда речь заходит о моей дражайшей супруге. Даже когда хорошо говорят – на стреме, а когда критикуют – то мочи моей нет.
– Ну это…
– Да.
– Я читал её работы. Ту часть, где вы ей не помогали. Ну мы же учёные всё-таки. Я тоже доктор, между прочим, разбираюсь в почерках.
– Несомненно.
– Но, простите меня нижайше, я ни коим образом. Ни-ни! Только чисто профессионально. Это сыро. Там, куда вы хотите направить её диссертацию, возможно, другие взгляды, не буду спорить. Но здесь это, ещё раз извиняюсь, совсем как будто не то.
– Вы делаете мне больно.
– Сашенька! Голубчик! Ну хотите, я заверю, пропущу, сегодня же?!
– Нет, мой дорогой. Я хотел предложить вам другое.
– Что же, радость моя!
– У вас уже наверное был профессор Корсун?
– Искандер… Собирался, но что-то не подошёл в прошлый раз. Как раз в тот день, когда у нас тут была жара!
– Да же.
– Сам не понял. Такой мега… Мега талант! И попросил аудиенции у меня. Я просто в недоразумении!
– Корсун хочет открыть свою школу. Да, здесь, в нашем городе. И он хочет, чтобы Далила стала у них ведущим специалистом по философии биологии.
– Что???!!!
У Самуила Викторовича сразу же изменилось выражение лица. С южной экспрессии он метаморфировал в северного флегматика.
– Мировоззрение поменялось?
– Это как же… Постойте. Птерович, вы это допустите?!
– Вы верно поняли. Я его терпеть не могу. Без обиняков, Искандер влюблен в мою жену.
– Что?! Это когда… Как же так?
– Так-так.
Хрисанф поблагодарил за чай и встал.
– Прошу одобрить временный перевод, если профессор объявится вновь.
– Это как же… Нет, подождите!
– Вы же в курсе всего. Корсун очень продвинут во всём, что касается технологий. Он запросто обработает её материалы.
– Аа.
– Да не зависайте вы так. Я и сам думал, что с нами у неё ничего не проклюнется. Так что, давайте. Успехов.
Агний неспешно прошествовал к выходу, но у дверей обернулся к своему начальнику.
– И. Я вернул Татьяне Борисовна её дисс. И мне кажется, её новая статья по генетике найдёт хороший отклик. Всё-таки она – моя бэквокалистка. А как вы знаете, я – знатный кум. Мы же номер готовим для корпоратива. Виссарионыч, так что внимательнее. Салют!
Хрисанф не только вернул стыренную работу, но вменил девушке авторство своих некоторых новых открытий по генетике растений. Кроме того, узнав от Далилы, что у коллеги долг по ипотеке, закрыл все её кредиты и купил целый этаж в той новой высотке, которую подарил жене, чтобы она научилась распоряжаться недвижимостью, чтобы влаживать в свои книги. Во всё это время Далила спала.
Глава 36
Возвращаясь, Хрисанф решил что-нибудь купить по дороге домой.
Далила, наверное, проголодалась, возьму что-нибудь вкусненькое.
Он остановил машину у одного магазинчика, где продавали разнообразную свежую выпечку и сладости.
Было как раз обеденное время, поэтому пришлось занять место в очереди. Агний думал купить такой хлеб, куда вкручены мясо и сыр, для жены, кусочек пудинга для себя и яблоки, запечённые в тесте, для обоих.
Тут его кто-то довольно сильной рукой толкнул в спину.
– Дядюшка!
Уже не оборачиваясь, ему стало немного неловко, что Аэлита зовёт его так.
Ладно, если бы не Далила, хоть горшком называйте, всё равно, но теперь я с ней, и как не стараюсь, что-то не особенно торчу оттого, что она может услышать, как ко мне обращаются.
– Аа, это ты старушка. Ну как оно.
Аэл засмеялась и вынула из кармана маленький кошелёк.
– Место встречи изменить нельзя! Дядюшка, можете мне занять немного?! У меня самой Аделина одолжила как раз, когда на ночном были, а я зашла сюда, встала в очередь и забыла, что у меня денег-то нет!
Хрисанф снисходительно хмыкнул: что и следовало ожидать от неё.
– Встань передо мной и бери что хочешь.
– Но я… Люди смотрят (громким шёпотом, поскольку в магазине громко играет праздничная музыка).
– Ну и что. Это наша булочная.
– А? А почему тогда ты стоишь тут?
Агний посмотрел на вереницу впереди с выражением "и в самом деле Почему?"
Он отошел в сторону и поманил ладонью одного парня в ровном чистом фартуке.
– Алгыстаан. Можно мне…
Он перечислил, что ему нужно и ещё раз перебрал в уме, всё ли верно, потом поставил перед продавцом Золотареву, и тот записал в блокноте, что ей нужна бутылка ситро и кровяная колбаса (хаан) (там продавали и другие блюда).
Работник не заставил себя ждать и уже через несколько минут вручил Кирсанову и её спутнице бумажные пакеты со снедью. Вообще-то, они, разумеется, видели, что пришёл хозяин, и были вполне готовы его обслужить, примерно зная его вкусы и запросы соответственно времени суток, но порой Александр приходил, как обыкновенный посетитель, как будто не считал себя владельцем, и тогда к нему специально также не навязывлись: как хочет.
Они стояли на украшенном гирляндами крылечке и слегка задержались, так как у девушки был входящий сначала с одной работы, потом с другой, потом от заждавшегося Арсена, затем от однокурсников, которые не терпели возражений, приглашая её сегодня вечером в караоке-бар.
– Ох, твой телефон сейчас загорится, наверное.
Аэл суматошно пыталась засунуть моби во внутренний карман пуховика, заодно стараясь не уронить свои покупки и путаясь в лямках рюкзака.
– Наоборот! Он почти разрядился от холода!
Хрисанф, наблюдавший за этими какафоничными движениями, не выдержал, одним хлопком устроил рюкзак на спине, засунул туда пакет с едой, и быстро застегнув молнию куртки до самого подбородка, поправил ей шарф.
– Как жить будешь вообще? Такая копуша!
– Что ты, дядюшка! Я очень расторопная! И очень умелая! Простой сейчас зима и слишком много одежды!
– На, возьми мой телефон, а этот можешь сдать в макулатуру.
Агний вложил свой моби в карман её пуховика.
– Дядюшка, ты что!
– Бери-бери. И захлопни свой рот, а то видишь, твой голос замерзает в воздухе, и как в том мультике растает к лету и будет звенеть повсюду, пугая всех.
Аэлита вытащила телефон босса Арса.
– Я не могу. Это же ваш!
– Я там всё своё снял, он чистый, можешь спокойно пользоваться. Хорошо держит заряд, хотя бы этим пригодится.
Он вернул смарт девушке.
– Арсен что, вообще не заботится о своей жене?
Аэл улыбнулась и зашагала с ним вниз по лестнице.
– Очень заботится! Дядюшка! Он мне такое колечко подарил недавно!
– Даже.
– Такое! С камушками!
– Ты – Золотарева. По фамилии должна купаться в драгоценностях.
– Я и купаюсь! Арсен – моё настоящее богатство!
– Садись, я подвезу.
В машине немного молчали, но когда дом Иванова был уже близко, девушка не устояла.
– Дядюшка Хрисанфий.
– Ну чего тебе ещё.
– Ты не обижай Лил.
– Сарданку?
– Да.
– Она жаловалась тебе?
– Нет, не в этом дело.
Аэлита внезапно посерьезнела, когда он остановился в их дворе.
– Я звонила тётушке, но она не отвечала.
– У неё часто режим полёта.
– Я знаю. Но когда был включён, Лил не брала трубку. Она никогда меня не игнорит. Ведь я очень занятая. Мне и некогда названивать кому-либо.
– И ты решила, что она чем-то огорчена.
– Скажите, что это не так.
– Сейчас с ней всё в порядке.
– Слава Богу!
Аэл собралась выходить, но голос Кирсанова её остановил.
– Ты что, угрожаешь мне, старушка?
Он посмотрел в её глаза и не обнаружил ни тени той ребячливой радости, что сверкала в ней до этого разговора.
– Ты о чём, дядюшка, я не понимаю.
– А ну не отворачивайся от меня.
Зелёные глаза внимательно сосредоточились на его взгляде. Они были и задумчивые и непроницаемые.
Так вот ты какая. Маленькая женщина. Этим вы меня и берёте. Такая пигалица и. Далила не такая, поэтому, может, я люблю её. У неё нет этого, что есть вот в этой и во многих других. Она постоянно врёт и это у неё совершенно не получается. Она не может выразить глазами свои чувства. И вообще может выглядеть не так, как про неё можно подумать. Может, я просто не хочу усложнять свою жизнь, и мне не нужны вот такие женские мистификации и козни. Вот эта передо мной: рот говорит одно, глазки намекают и подстрекают совсем другое. Пусть неосознанно. Багира. Кошка. И как мне к этому относиться?
– Если ты такая хорошая, то почему не побежала помогать своей подруге?
Аэлита, всё-таки, была просто девчонкой. Она моментально побледнела и её веснушки стали резко очерченными, а губы заалели, как будто их накрасили.
– Дядюшка, я!..
– Ты-ты. Когда люди по-настоящему обеспокоены состоянием дорогого человека – они не медлят. Они находятся рядом.
– Так ведь я…
– Работала. Молодчина какая. А что если бы Далила свалилась с высоты. С координацией у ней неважно (вспоминает её легендарный спуск в институте). Ты бы потом ей фрукты принесла загипсованной в больничку?
– Дядюшка… Я не знала.
– Зачем приносить. Ты бы там и дежурила, наверное.
– Так что-то случилось что ли?!
Хрисанф продолжал наседать.
– Обязательно должно случиться что-то, чтобы Золотарева явилась народу? Кто-то ведь крестной назвался нашей четверне. И вот Далила не в духе, детки мои малые орут, горничные не справляются, весь дом в какашках и слезах, я бегаю из пункта А в пункт Б и не совсем не успеваю за всем творящимся бедламом.
– Так было разве?!
– Так каждый день, между прочим.
– Дядюшка, говорите напрямую!
Эта не заплачет. Крепко стоит.
У Аэл в голове пронеслось.
Никто в мире не увидит меня слабой кроме Арсена. И он бы не видел, если бы я не становилась сама не своя с ним. Чего добивается дядюшка Хрисанфий? Он сердится на меня? Я ведь просто была обеспокоена тем, что тётушка не выходила на связь.
– Ладно. Иди домой.
Аэлита вышла из машины, но потом её голова всунулась обратно через водительское место.
– Дядюшка, если ты обидишь Лил – будешь иметь дело со мной!
Её лицо стало по-прежнему озорным и задорным и вроде как она говорила в шутку. Улыбка мелькнула и на устах Агния, однако внутри он немного насторожился.
– Ваше высочество, помните, что мы с вами родственники.
– Помню-помню!
– Не раздумывай отныне. Приходи к нам, когда угодно. Наши двери всегда будут открыты для тебя.
– Даже если никого не будет дома?
– Да.
– Хорошо.
– Мы с Далилой ссорились. Но это вечные перебранки между супругами.
– Ой, это меня не касается, простите!
– Аэлита.
– Дядюшка?
– Ты меняешься. Ты же знаешь об этом.
– Нет. Я такая же! Почему вы расстроились, дядюшка?! Я что-то не то сказала?
– И очень многое.
– Что же?!
– Мне пора. Жена ждёт давно.
– Дядюшка, стоп! Что случилось?! Я глупость какую-то вытащила из себя?
Хрисанф помониторил, как глаза девушки меняют оттенки зеленого, как в водовороте омута.
– Аэл, прости, но я не могу принимать твои слова за букву закона. Даже если ты отенкай. Мы же друзья. Ты – крёстная моих детей.
– Отенкай-пупенкай! Мне надоело слышать это. Я это я!
– Вот и не забывай об этом. Даже если отенкай. Докажи мне.
Он уехал, внутри себя произнося как молитву.
– Я не могу бояться её. Даже если подвергаю свою жизнь угрозе. Это же Аэлита! Аэлка! Однако, она превращается. Арсен, ты хорошо позаботился о ней.
Глава 37
Хрисанф занёс покупки на кухню и стал заваривать свой любимый кофе – для себя, и просто воду – для жены. Далила была немного спросонья и в ожидании позднего завтрака, или уже обеда, копалась в телефоне.
– О, мне Аэлита звонила оказывается (обнаруживает пропущенные).
– Хочешь какао?
– Капельку можно ага.
Она отставила интернет, поскольку муж уже накрыл на стол и положил рядышком с её интересной ватрушкой и яблоками в тесте драконий фрукт.
– А груши в тесте бывают?
– Конечно, я испеку тебе вечером. Как раз накупил фруктов по дороге.
– Как прошло? Помирился с директором?
– Да, мы теперь с ним товарищи по счастью оказались.
– Почему?
– Просто влюбленные дураки.
Далила заинтересовалась, поэтому Агний в подробностях рассказал об полуартистическом выступлении руководителя.
– Мм.. Я знаю Аполлониду, то есть видела пару раз, она всего на три года старше его.
– Он сказал, что это неважно. В смысле цифровая разница.
– Хмм…
– О чём думаешь?
– Ни о чём. Я не могу думать 24/7/365. Так просто о мелочах, что взбредёт.
– Виктория, Ванесса, Вероника уже ели, как я посмотрю.
– Да, они кушали.
– Как там… Тебе удобно?
Она вышла с ним в коридор и устроилась на большом подоконнике, чтобы немного понаблюдать клонящееся к закату скромное зимнее солнце.
– Ну. Они не дают никогда мне повода сердиться на них. Они же делают всё по дому и вместо меня выполняют материнские дела.
– Я бы не сказал. Малыши так любят тебя.
– Нет, тебя. Ты же у нас папа-нянь-наседка.
– Нее, они меня лупят, как только завидят, наверное надоел хуже горькой редьки. В прошлый раз Урсула так запульнула в меня непочатой пюрешкой, что у меня шишка выскочила на макушке.
– Где?
Далила пощупала его голову.
– Уже нет давно.
Взамен он прошёлся по её спине, тазу и бедрам.
– Ничего не болит, крошка?
Он чувствовал себя виноватым, что из-за него она могла пораниться, убегая на винтовой лестнице. Он бы и сам предотвратил её падение, но Корсун, конечно, сделал это деликатнее.
Проклятый показушник.
– Нет. Я же говорила. Со мной всё в порядке.
Хрисанф немного озаботился своим беспокойством, и стал пальпировать её ткани на предмет малейшей царапинки или внутреннего повреждения.
– А здесь как? Как твои кости? Ты как всегда игнорируешь приём кальция.
– Вот там немножко.
– Где?
– Там.
Он отстранил её от себя и скрестил руки на груди.
– Далила, не отвлекай меня. Человек на полном серьёзе, а ты.
– Потому и.
– Что потому и?
– Ты хочешь меня?
– Задай что-нибудь посложнее. Когда это я не хотел тебя, что за дурацкие вопросы!
– Тогда лучше осмотри там. Ну же! Не куксись! Посмотри на меня!
– Нет, нет и нет!
– Вот видишь, ты не хочешь меня!..
Агний тут же притянул её к себе.
– Ты нарочно это делаешь. Чтобы я не думал о нём.
– Знаешь, если бы я понимала в науках, как ты, может быть, мои книги стали бы интересны для читателя. Но я пишу на избитые ванильные темы.
– Ванилька – это самая лучшая вещь на свете! Печенька моя.
– Я знаю. Но я не могу написать всё, что приходит мне в голову. Остаётся только что остаётся.
Хрисанф сбегал на кухню за второй огромной кружкой крепкого кофе.
– Я вот на днях тоже решил написать книгу!
– Сто рецептов беляшей на бездрожжевом?
– Нет же!
– Отрывной календарь огородника?
– Нет!
– Лечим ревматизм дома просто и эффективно?
– Ну, Далила! Вечно ты меня так! В ежегодном валовом такие книжки, между прочим, дают здоровскую прибыль.
– Ага-ага.
– Ты можешь смеяться, но мы с Калитой всё равно будем выпускать такую продукцию.
– Рыбные пироги.
– Ыррр!
– Природная косметика.
– Ыы!
– Как стать успешным.
– Да!
– Как перестать заморачиваться и начать жить.
– Конечно!
– Секс для чайников.
– Не для чайников, а доступная камасутра. Вот ты иронизируешь, а она сейчас в топе лидеров продаж. Мы собираемся переводить её на 6 иностранных языков.
– Ну, хорошо, что на этот раз?
– Эдакий талмуд: Как любить свою жену.
Она спихнула его с подоконника в возмущении.
– Конечно! Это так трудно! Прогнозирую, эта штука станет бестселлером у таких же самовлюбленных идиотов как ты!
Хрисанф смущённо потирал колени.
– Да не злись ты! Я ещё не придумал, что там будет, это тебе не тысячи способов приготовлении пиццы.
Он прижал указательным пальцем лоб, как будто весь в умственных потугах.
– Но я уверен в концовке: там будет вроде: я так и не нашёл ответа на этот вопрос.
Далила кинула в него декоративную ценную вазу с изображением журавлей. Супруг ловко подхватил сосуд и бережно установил на тонком высоком треногом столике.
– Дурак! Зачем же тогда выбирать такую тему!
– Ну, потому что это занимательно, интересно и актуально на все времена. Я распишу её в подробностях на мильон страниц и в конце так философски. В общем, мужики поймут и я стану авторитетом для них.
– Да ладно, размечтался.
Агний, подавляя смешок, вновь залез на подоконник, и, остерегаясь очередной "катапульты", осторожно обнял её сзади и опустил свою голову на её плечо.
– Ну ты и засранец.
– Если без шуток, о чём бы я написал в самом деле для души? Только о тебе.
– Не пытайся подкупить?
– А сколько ты стоишь, сердце моё?
– Бесплатно, разумеется.
Он нежно повернул её лицо к себе и поцеловал.
– Далила Птеровна сделает всё, чтобы я души в ней не чаял.
Глава 38
Аэл с грохотом ворвалась в прихожую.
– Арсен!
– Что случилось, где пожар.
– Моя кровяная колбаса!
Она жестами хаотично показывала парню, чтобы тот заглянул в её рюкзак.
– Я тут поскользнулась в подъезде и упала прямо на спину, и там что-то взорвалось!
Арс расстегнул молнию и обнаружил, что это разбилась стеклянная бутылка с ситро, размочив бумажный пакет со снедью.
– Ох, какая жалость! Ведь я так хотела угостить тебя хаан!
Он действительно давно хотел отведать это блюдо, и отчасти оттого, что испытывал сомнения в том, что сможет его приготовить, даже если купит на рынке.
– Не волнуйся, чиполлинка, раздевайся, переодевайся, мойся, а я уберу осколки, кину твой рюкзачок в стирку, а колбасу сполосну под краном.
– Господи! Я думала, что взорвала её!
– Сама-то в порядке?
– Глупости какие! Я никогда ничего себе не повреждаю, на мне всё заживает как на собаке, только в тыщу раз быстрее! И просто это молодость!
– Ну, ладно, не кричи мне в ухо, иди в ванную.
Через несколько минут они уже наслаждались стряпней Арсена: картошка с мясом по-домашнему, салат якутский, оладьи, чай с молоком и маленькие рогалики, внутри которых при выпечке кладут карамельки. Хаан положили кольцами на плоское блюдо для суши и роллов.
– Мм, вкусняшка!
– Точно-точно.
– Я опять встретила дядюшку в магазине, и оказалось, что это их булочная на той улице с красными фонариками.
– Да, босс заядлый шопоголик, видимо.
Он уже относительно спокойно относился к взаимоотношениям гребаного Хрисанделя и луковички его сердца.
Что ж. В случае с этим странным конъюгатом в моём случае кажись лучше всего не париться и пустить всё естественному течению. Что касается Аэлиты. Ну, Птерыч – однолюб и Далилолюб конкретный. А она… Ну не её это типаж. Для неё он – что твой портрет Джоконды, искусство, а не человек. К тому же, Хрисанф трясётся над безопасностью своей семьи, так что не будет связываться с отенкаем больше, чем как с женой своего подопечного и крестной своих детей.
– Знаешь, дядюшка говорил мне какие-то непонятные словейки.
– О чём?
– Я совершенно не поняла. Ты же в курсе, что я тупая в доску.
– Аа, о Далиле, наверное. Он всегда так оды о ней строчит.
– Нет, сначала он рассердился на меня из-за тётушки.
– Рассердился?
– Ну как, не то чтобы рассердился. Расстроился. Я не поняла его слов, но зато видела, что его лицо поменялось и глаза стали грустными.
– Ой. У Птерыча глаза живут своей жизнью. Не очень-то принимай их буквально. Он сам не любит их за это. Бубнит, что вечно они его подводят.
– Вот и подвели.
– Так что сказал-то?
– Ну, помнишь про звонки Лил? Дядюшка Хрисанфий сказал что-то вроде, что я вату катала, а надо было заботиться о своей подруге. И ещё что-то… Много чего. Но у меня в ушах как будто звук отключили. Бу-бу-бу. Я, переспрашивая, орала: что?! Что?! И он уехал. Наверняка решил, что со мной и разговаривать не стоит.
Аа. У тебя, лучок мой, кажется, встроенный защитный фильтр.
Он и раньше не раз был свидетелем того, что Аэл пропускает мимо ушей, что для неё неважно: сплетни, заговоры, проклятия, нытье – в общем всё негативное. Можно было даже обидеться на неё, ведь она могла натурально не помнить, о чём ей наговорили, и посчитать, в каком-то смысле, бесчувственной.
– Не вижу проблемы. Думаю, не обязательно вслушиваться в каждую молекулу его речи.
У меня не так. Ну что ж, мы с моей золотинкой – разные.
– Считаешь? Я просто злюсь на себя за такое тугодумие! Дядюшка наверное расскажет Сарданке, что не надо ей со мной водиться, потому что я недалёкая.
– Ты у меня Аэлита премудрая и распрекрасная.
– Правда?
– Для меня так.
Аэл от восторга кинулась к парню и вцепилась в него, что твой клещ.
– Арсен, так хорошо!
Позже. Перед сном.
– Вспомнила. Дядюшка пробубнил, что я меняюсь. И я что-то возражала…
– А сама как думаешь?
– Я же расту! Все люди меняются каждую секунду: эволюция.
– Тогда придерживайся своей точки зрения и не слушай никого. И меня тоже. То есть можешь и не придерживаться этой точки зрения и менять её каждую секунду. Ведь мысли тоже растут и развиваются.
– Ты говоришь витиевато, как дядя!
– Да, походу заразился его занудству и умничанию.
Утром.
– Чиполлинка, ты здесь? Ты что, проспала?
Аэл лежит ничком и старается глубоко, ровно дышать.
– Что с тобой, крошка?
– Тяжело.
– Ты заболела?!
Переворачивает девушку личиком к себе, чтобы вызвать скорую.
– Аэлита!
– Всё хорошо.
– Я сейчас! На боку! Так легче будет.
– Стой.
Остановился.
– Мне никогда не бывает плохо. В смысле, моему телу. Разве что из-за тебя, когда ты меня не любишь.
– Я всегда люблю тебя, золотце моё.
– Всё такое тяжёлое, как будто я из свинца и неживая. Но это пройдёт скоро. Иначе я не я.
– Я зову врача!
Он бросился на кухню за телефоном, но тут в дверь позвонили. Набрав номер скорой, он открыл дверь.
Тутти собственной персоной стоял перед ним.
– Я к Аэлите Вячеславовне Золотаревой.
Арс застыл с трубкой. Незнакомец прошествовал мимо него.
Почему все лезут в мой дом без спроса, без конца и без начала?
– Таки да. Мне придётся забрать её с собой. Здесь недостаточно условий. Он поднял на руки вялую девушку и также, мимо Иванова, вышел вон.
Глава 39
– Это, наверное, был Тутти.
– Кого?
– Вундеркинд Тутти, гениальный Тутти.
– Что ещё за Тутти?…
– Вот ты как-то проронил о магии, и я всегда отнекиваюсь от неё, потому что больше по части конъюгации. Этот гребаный упырь – физик. А Тутти… Тутти как раз твой любимый волшебник.
– Он не мой любимый. Кто это вообще?
– Тот, кто унёс твою жену.
Арсен сжал губы и замолчал. Хрисанфу стало жаль своего ученика.
– Ладно, не унёс. Это просто его работа. Он возможно устроился инструктором отенкаев, которых хотят привлечь к службе.
– Я просто хмырь. Я ничего не сделал. Позволил забрать её.
– Почти на 89 процентов уверен, что с ней всё в порядке, так что не беспокойся. В их организации насчёт безопасности всё честь по чести. Прилично. И не вини себя так сильно. Скорее всего, это его воздействие, если ты, как говоришь, как в рот воды набрал и просто следил за происходящим. Арсушка – довольно языкастый брошка ты. Не верю, чтоб не отпустил какую-нибудь очередную смачную штучку. Или это только меня можно оскорблять как попало.