Хрисанф резко поднялся и вырубил аватар. Вышел из кабинета и направился в сторону недоуменной аудитории. Ещё большая половина присутствующих готовилась к сдаче.
Потекли разные мысли от разных людей.
"Профессор…
Он отключил аватар.
Он без маски…
Он так просто одет.
Обычно он бывает в непробиваемых костюмах, как человек в футляре, в хорошем смысле этого слова. Чтобы одежда скрывала в нём человека, шифровала.
Ах, Александр Птерович, неужели он такой красавчик!
В этой светлой рваной футболке и джинсах он выглядит весьма молодо.
Странный доктор, непонятного возраста.
Что с ним?
Что-то случилось?
Я никогда не видела его чем-то взволнованным.
Да он просто само совершенство, или у меня что-то с зрением из-за перенагрузок котелка.
Почему он всегда старается скрывать себя?
Зачем скрывать всё это?
Непохоже, что у него непереносимость некоторых компонентов воздуха или аллергия.
– Ребята…
Небольшой ответный гул.
– Ребята, мне нужно срочно идти. Обед за мой счёт в столовой, всем оставшимся – по четвёрке, кто против – тому отлично.
Гул увеличился, но Хрисанф уже не слышал, потому что пулей вылетел из зала.
Глава 29
Далила почти была возле дверей своего кабинета, как её нагнал Костя.
– Привет! Как дела пока не родила!
Она хмыкнула про себя: давно это уже было.
– Привет, Коська.
– Слушай! Я к тебе с радостными вестями. Мою работу одобрили и выдали грант! Думаю, для начала я слетаю на юга, а потом три года можно и помусолить.
– Рада за тебя.
Далила потянулась к ручке, но Григорьев заслонил вход, загадочно поглядывая на неё сквозь очки с блестящей оправой.
– Слушай! У меня есть отличная идея! Почему бы нам не поехать вместе? Убежать на пару недель от зимы!
Чегоо? Что с ним не так. Он что, пьян?
Далила недоуменно посмотрела на коллегу.
– Я вообще-то спешу. Только кое-какие бумаги взять пришла и обратно.
– К чему спешки? У тебя же не дети малые. Пошли в буфет, отметим! Или вечером дальше программу придумаем культурную. Как взрослые люди. Для начала в ресторан. А потом ещё в город приехала опера!
Терпеть не могу оперу. То есть могу. Но это для меня как ненавязчивая позитивная комедия. Даже думать об этом смешно.
– Ну вот, ты улыбаешься! Значит, по рукам?!
– Что по рукам? Ах это? Ты вообще о чём, прости, я не догоняю.
Константин удобнее устроился на её дверях, видимо, забыв об их прямом предназначении.
– Что же ты, Далилка… Я же чувства твои проверяю.
– Аа?
– Ты мне нравишься.
– Да пошёл ты!
Она ужасно смутилась. Вот чего она не ожидала с утра от этого зануды и всезнайки. Конечно, не обязательно было так бурно реагировать. Но он застал меня врасплох!
– Хе-хе.
– Костя, извини, но мы кажется не поняли друг друга.
– Хе-хе. Я-то понял. Конечно, ты немного старше. Но я не против. Опыт – это здорово! Ты не думай, что я из-за твоего брата втираюсь к тебе в доверие. Я его очень уважаю, но он тут ни при чём.
– Да ты что.
– А ты – горячая штучка да? Я так и думал, когда читал твои книжки. В них оказывается столько мэри-сью. Знаешь, это возбуждает.
Григорьев внезапно наклонился к ней (ввиду небольшого росту Далилы) и чмокнул в губы.
Она была просто потрясена этой выходкой, что буквально остолбенела. Костя, засчитав это как знак согласия, обвил её своей рукой, как змея, и присосался к ней влажным лапающим поцелуем.
Сначала, на мгновение, в ней проснулся ниндзя, что с ударом с разворота, хотя она и не смогла бы так сделать в реальности. Ей было гадко и противно ощущать на себе чужую кожу, прикосновение его прыщей и угрей (в общем-то, не так уж и много), отрастающая колющая щетина, врезающийся в щеки металл очков, вкус слюны, вкус освежающей жвачки, запах мужского парфюма, геля для душа, дезодоранта, пота, мускуса, похоти и жареного риса. Ей показалось, что его язык заразил её множеством паразитов и что они похожи на двух слизней в тайной листве затемненного брошенного сада.
Во вторую секунду её поразила мрачная меланхолия.
Как ты смеешь считать его уродом и неприятной личностью, когда сама далеко не ушла? Скажи спасибо, что на тебя вообще обратили внимание. Пусть, чтобы приблизиться к великому господину Кирсанову. Пусть из-за корысти. Опустились до твоего уровня. Снизошли до твоего тела. Разве вы не стоите друг друга? Скажи ему спасибо…
Кабинет Далилы был в дальнем глухом верхнем крыле, так что в это время здесь никого не было. Не прошло и трёх минут, как Коська дотронулся её груди и стал сжимать её, как грушу для клизмы, или старинный автомобильный клаксон.
Она всхлипнула от жалости к себе (что могло быть расценено партнёром иначе) и в тот же момент Григорьев летел верх тормашками по глубине каменного коридора.
– Агний?!
– Крошка.
Он взял её за руку и повёл прочь от злочастного места.
Она шла, опираясь на него и стараясь не думать о том, почему он её не убил. Они миновали этаж и пошли в сторону лифта, наверное, вниз, чтобы поехать домой.
– Агний.
– Да, любовь моя.
– Тише. Люди услышат.
Он промолчал.
– Агний.
– Я не сержусь на тебя, детка. Хотя не смогу прикасаться к тебе несколько дней. Пока его дух не выветрится из тебя.
– Агний, я…
– Я понимаю. Я вижу, как тебе было противно. Он сделал это насильно.
– Ты…
– Нет. Пускай подавится своим грантом и отдохнёт на море. Больше он к тебе не полезет.
– Ты был прав.
– К сожалению.
Как я могу ревновать к этой букашке, когда здесь рядом ходит опасность в разы серьёзнее. А ты Далила как будто всё нарочно делаешь! Хотя ты и не была виновата, почему у тебя не хватило гордости влепить ему пощёчину и обозвать вонючкой. Спокойнее, Хрисанф, не показывай ей своё волнение.
Глава 30
– Александр!
– Самуил Виссарионович.
Директор вынырнул из директорской, как будто только и делал там, что ждал Кирсанова. Далила внутри была мокрой от слёз, и понимая, что беседа с администрацией продлится чуть дольше светской, отпустила руку мужа.
– Я пойду в дамскую комнату.
– Хорошо.
Но не налети, пожалуйста, где-нибудь по пути на ещё какой-нибудь праздношатающийся член.
Он цокнул, провожая взглядом супругу, в неудовольствии от задерживающего его служебного разговора.
– Слышал, вы распустили всех с экзамена по философии биологии.
– Не всех.
– Забудьте! Где наша не пропадала.
Моя вот пропадает время от времени, и ты сейчас очень некстати.
– Кстати, я хотел поговорить о Далиле Птеровне, раз выпал мне счастливый случай поймать вас сегодня.
–???
Хрисанф не хотел конъюгировать по мелочам, к тому же сейчас был слишком взбудоражен другим.
– Да, мой дорогой.
– В чём дело?
Ректор животом, спиной и всем корпусом аккуратно заходил ходуном, как большая дрожанковая масса (однако женщинам это весьма нравилось).
– Ох, вы всегда такой прямолинейный, конкретный человек!
– Я спешу. Или, говорите, или потом обсудим.
Самуил Виссарионович жестом сделал приглашение в свой кабинет, намекая, что без интимности не обойдётся.
– Всё пройдёт быстро и гладко! К тому же у меня назначена встреча с одним важным посетителем с минуты на минуту!
– Нет уж увольте.
– У меня есть коньяк!
– А у меня вино в погребе.
Жилка нетерпения у Хрисанфа натянулась до предела и почти звенела арфой.
Надо уводить Далилу отсюда, пока не заявился этот южный принц. Гребаный упырь, пользуется телепортом, как велосипедом: средь бела дня гоняет! Или перед моей дурой выделывается, или ему таперача лень ходить на своих. Спецом сюда намылился, чтоб в общественном месте безпрепятственно возыметь к ней доступ.
– Александр. Вы в курсе, что я вас очень уважаю, ценю. Вы – бесценный кадр в нашем храме знаний!
– Да тот ещё кадр.
Директор, рассыпаясь в громогласном смехе, покачал указательным пальцем, но после серьёзно, практически без того показного чувства юмора добавил.
– Но не Далила Птеровна.
– Так.
– Кумовство… Понимаете, ням-ням, у нас в науке дело неблагодарное. Бесплодное, так сказать. В нашей стране, в нашем регионе это лежит в глубине менталитета, понимаю! Но мы же с вами интеллигентные люди.
– Что ты хочешь этим сказать? (смотрит искоса)
– То, что доктору Кирсановой не место среди нашего дружного коллектива.
– Вот как.
– Может, ей там, стать домохозяйкой? Сейчас многие женщины нашли своё счастье в домоуправлении.
– Она и так хозяйка дома.
– Вот и прекрасно, голубчик!
– Я тебе не голубчик.
– Между прочим, я тебе, раз мы на ты, не своё личное мнение выражаю, а общее. Ты знаешь, что мы не раз получали на неё докладные от коллег и жалобы от студентов.
– Фиговые вы коллеги, как я погляжу.
– Что? Что сказал?
– Далила сто раз предоставляла тебе свою диссертацию. И каждый раз – отказ. Даже обложки не открывал.
– А зачем мне её открывать? То, что там всё плохо, может увидеть блоха с Антарктиды.
– В таком случае, я отправлю её работу в международную ассоциацию.
Дир не хотел портить отношения со светлой головой, можно сказать, с самым топом из топов их альма-матер. Тем более, с тем, у кого собственный бизнес, доходы, кого могут с руками и ногами оторвать в любой НИИ, того, кто, так сказать, сделал им одолжение, снизошел до обывателей, уже долго и плодотворно работая здесь. Но этот волчонок напрашивается! Сам провоцирует!
– Что ж. Вы можете, конечно. С вашими связями. Но поймите одно: вы просто купите ей очередную корку.
Хрисанф даже немного отвлёкся от мрачных мыслей об Искандере.
– Чёртов проныра! Ишь как заговорил. Не ты ли тут выращиваешь армию оплаченных специалистов. Из-за тебя диссертацию Татьяны Борисовны продали тому платнику! А она над ней десять лет корпела!
Самуил Виссарионович покраснел как рак, потом побледнел как зрелая поганка.
– О чём ты, о чём ты? Я спешу, мой дорогой.
Но Агний был по ту сторону чашки терпения.
– Что-то ты рано постарел, как я погляжу. И читать разучился и где подписи ставить не видишь. Если тебе так лень стало, уходи на пенсию, домохозяин. Я выставляю свою кандидатуру в правлении.
Это был уже непростительный шок для почти-экс-директора. Он пошатнулся. Кирсанов никогда не выказывал карьерных амбиций. Его интересовала только наука и преподавание, ему просто нужна была площадка для взвращивания творческих идей.
Хитрый лис. Явил истинную сущность! Конечно, его возьмут с распростертыми объятиями да ещё в ножки покланятся.
– Стой где стоишь. Вдох-выдох. Не надо крокодиловую микроинсультом выбивать. Не стоит того.
Самуил послушно глотнул спёртого душного воздуха. В это время из-за угла появилась Далила, которая, не дождавшись мужа возле гардероба, вернулась за ним на верхние этажи.
– Александр…
– Уже иду, детка!
Теперь апноэ чуть не настигло её. Она готова была провалиться насквозь через всю высотку, и далее через в ад, в другие миры. К директору же вернулась подвижность суставов и тот невольно зачавкал челюстью.
Далила машинально повернулась на 180 градусов и побежала в сторону лифта. Агний схватил её за подол платья, дёрнул к себе, так что она, как фигуристка вернулась к нему бумерангом с тремя оборотами вокруг своей оси. В эту же секунду Хрисанф поцеловал её, не совсем по-родственному.
Прохожие собирали подбородки, сталкивались друг с другом и о стены, роняли очки, учебники, тетради, один студент, ждавший головомойку за то, что лазил в окно общаги с пивом, успел снять Кирсановых на камеру.
Далила оттолкнула его и устремились к боковой винтовой лестнице, потому что из лифта только что вылезла уйма коллег и аспирантов. Агний за ней, забыв о незадачливом боссе.
– Далила, подожди!
Ответа нет.
Тут было малолюдно. Очень медленно поднималась одна 75-летняя Прасковья Тимофеевна, лаборант из криобиологического отдела.
– Далила, не будь такой.
Ответа нет.
Он настиг её в одном из завитков.
– Перестань вести себя, как ребёнок.
Ответа нет.
Она закрыла лицо ладонями, вжавшись спиной в перила. Дальше – только вниз головой.
– Сотри им всем память.
– Нет.
– Я сказала Сотри.
– Зачем? Людям всё равно.
– Тогда вытолкни меня отсюда.
Он притянул её к себе: как бы и в самом деле не выпала. Она вытолкнула бы его (слишком была тесная лестница), но бежать уже было некуда.
– Агний, ты мстишь мне за Коську?
– Нет же.
– Что тебе сказал ректор?
– Ничего особенного, как всегда. Поцелуй меня, а?
Ответа нет.
– Как можно столько времени проводить в институте, и не разу не испытать романтики?
Ответа нет.
– Поцелуй меня, или я займусь этим с тобой прямо здесь!
Прасковья Тимофеевна как раз обходила их, кусая плоские губы.
– Идите в препараторскую.
Далила смогла-таки освободиться из объятий супруга и, сама не веря своей скорости, чуть ли не кубарем полетела вниз по ступенькам. Через два круга, ноги её поскользнулись и она ужасно испугалась, что сейчас упадёт и сломает позвоночник или таз. В общем, так бы и произошло с её неловкостью, но она упала на что-то мягкое и тёплое.
Искандер успел к её падению и предотвратил его, успев телепортироваться, увидев их погоню через воздушный столб.
– Искандер?
– Привет, малышка! А теперь пока! Я должен исчезнуть, пока Хрисанф не зарубил нас.
Она очутилась на лестнице в распластанном платье в виде человека, прилегшего отдыхать.
Некоторые, кто видел, как она сорвалась, тоже испугались, что женщина свернёт себе шею или сломает ноги. Но время как будто замедлилось перед ней и устроило подушечное приземление.
– Агний?
– Пошли уже домой, Алиса, хватит с тебя приключений на сегодня.
Он поднял её на руки и вынес из здания.
Глава 31
При возвращении домой Далила ушла в одну маленькую комнату для сержения (для сердитых) и заперлась там. На самом деле, должен был сердиться Хрисанф, поскольку жена дважды провинилась за день, причём серьёзно, и была поймана с поличным. Она и сама так бы считала, если бы не финт, выкинутый им у всех на глазах, поэтому действительно сильно расстроилась и даже не могла зациклиться на собственных поступках.
Агний пытался к ней тихонько стучаться в дверь, но безрезультатно. Он немного боялся, что она соберёт малость своих вещей и уедет к своим родным, оставив его одного расхлебывать всё, что с ними произошло. Но с другой стороны и его ломоть гордости не позволил ему разломать перегородку между ними и вызвать её на дуэль напрямую.
Пускай подумает. Провинилась она, а в конечном итоге прощения должен просить я. Ты слишком ей потакаешь.
И ушёл в мастерскую.
Далила то плакала, то делала минутные вылазки в туалет, или к детям. Горничные, завидев, что "горячая парочка" разошлась по углам, решили не путаться под ногами и схоронились от гнева хозяев, могущего сразить их шальной пулей, в детской. Правда, девушки приготовили и сложили в холодильник много любимой еды хозяйки, но она на этот раз, к блюдам не притронулась вообще.
Ночью Хрисанф обнаружил, что все его дети так и заснули в общей комнате, никто не уехал к себе и вид даже у спящих был тревожный и усталый. Он проверил работу питомника и состояние эмбрионов, потом по очереди поцеловал старших малышей, которые даже во сне брыкались, как бычки или лошадки.
Такие сильные.
Затем он принёс дополнительные пледы и осторожно прикрыл старших девочек: одна свернулась калачиком на диване, другая расположилась прямо на домотканом коврике, а третью вырубило на большом высоком подоконнике.
Беспокоятся о моей занозе. А ей там хоть бы хны, что люди тут в дискомфорте от её поведения.
Кирсанов недолго посидел на кухне, но не смог допить свой крепкий чай с молоком. Затем, обнаружив, что супруга не ела, не утерпел и побрел на верхний этаж.
– Далила…
Ответа нет.
– Хватит дуться.
Ответа нет.
– Ну прости меня.
Ответа нет.
Он толкнул дверь и та открылась: не заперто. Внутри только слабое освещение, поступающее из-за незашторенного окна.
– Ты спишь?
Она и в самом деле спала, но лицо её не было ничуть отдохнувшим. От кончиков век до висков кожа засохла от солёных подтеков.
Он лёг рядом, но не хотел будить её. Но в этой комнате кровать была небольшая (ведь это была комната для специального одиночества), поэтому понемногу его тело скатилось к ней, и, не выдержав, он обнял её. Далила встрепенулась во сне и перевернулась на другой бок.
– Любимая.
– Я сплю.
– Спи, моя драгоценная.
Утром она несколько отошла от вчерашних своих накруток и, посмотрев на спящего мужа, решила перекочевать в спальню: там всё-таки удобнее спать.
Отосплюсь, может, что-нибудь придумаю.
Она редко вставала раньше него, да и Агний, услышав её пробуждение, не открывал глаз, чтобы проследить её самочувствие, будучи не выброшенным из окна куда подальше.
Когда жена, поправляя сбившиеся волосы, подошла к дверям, он осторожно произнёс.
– Далила, я тоже сержусь вообще-то.
– Плевать. Я ухожу.
– Не разговаривай со мной так.
– Каков привет – таков и ответ.
Она схватилась за ручку, но он уже стоял рядом.
– Не уходи так.
– Как?
– Смотря на меня как на врага народа.
– Тогда сотри всем память.
– Нет.
– Что нет? Ты унизил меня как только мог при всех! И это твой ответ?
– Я не унижал тебя. Я же твой муж.
– Все видели меня.
– Ну и что. У людей есть глаза.
– И теперь все будут смеяться над нами.
– Никто не будет смеяться, глупенькая. Никого это интересует. У людей своя жизнь.
– Вызови Калиту, пускай поможет.
– Нет.
– Что нет?! Что ты заладил одно и то же, как попугай? Или я больше никогда туда не пойду.
– Ты ведёшь себя, как детсадовец.
– А ты – как эгоист! Кто-то тебе не угодил и ты сорвался на мне.
Агний вздохнул и вытянул вперёд и вниз руки со скрещенными друг с другом пальцами.
– Это частично правда. Кроме того, я был немного не себе из-за присутствия сама-знаешь-кого. Я видел его во время экзаменов.
– Так. Поэтому ты решил во всеуслышание опустить меня на глазах у всех?!
– С тобой разговаривать, как!
Хрисанф постучал по дереву.
– Кто тебя опускал?! Я просто был тем, кем являюсь, а не тем, как про нас думают! Мне надоела эта пузырьная фальшь! Вечно держать себя в руках, ходить как по минам!
– Это работа! Деловая среда!
– Ну и что! Никто же не подстраивается там под чужие сплетни!
– Из-за твоей необдуманной, эгоистичной, дурацкой выходки люди будут думать плохо обо мне!
– Кто? Кто будет думать о тебе плохо? Укажи на этого человека!
Они стали весьма ощутимо орать друг на друга, и хотя дом был большой, была вероятность, что их услышат другие присутствующие.
– Все, все! Все будут думать! Далила встречается с Кирсановым!
– Господи, прости! Мы и так встречаемся, мы живём вместе, если ты забыла!
– Они будут думать, как он такой-растакой встречается с такой-сякой!
Она крикнула это ему в лицо и заплакала от злости. Он ужасно испугался (как всегда бывало с ним в такие моменты) и притянул к себе.
– Всё-всё. Прости меня. Ладно? Ну что мне для тебя сделать?
– Сотри им всем память.
Силы её покинули, поэтому она просто топила слезами его грудь. Он крепче прижал её к себе и не знал, что сказать больше, чтобы не сделать ещё хуже.
Она вскоре утихла, но потом, сославшись на головную боль, ушла от него в спальню.
Глава 32
Далила проснулась вечером и обнаружила, что её организм обезвожен и проголодался. Если бы они не были в ссоре, он бы принёс ей трапезу прямо в постель, или бы вытурил её отсюда прямо на кухню, где бы на её глазах приготовил какое-нибудь интересное блюдо.
В эту минуту Хрисанф вошёл в спальню.
– Проснулась, соня. Хочешь кушать? Я испеку вкусные блины?
– Ну… Давай.
Война войной, а обед вовремя.
Она поплелась за ним в столовую и наблюдала, как он наскоро соединил муку, яйца, молоко, взбил тесто и вот уже на сковороде зарумянился сытный толстый блин, на золотистую поверхность которой муж положил кусочек сливочного масла. Агний быстро окружил место вокруг её части стола вареньем, икрой, сметаной, моментально нарезал салат из овощей, колбасу, сыр, лук и ещё другие компоненты, чтобы она по вкусу могла заворачивать их в свои блинчики.
– И себе тоже.
Хрисанф не заставил ждать, и через несколько минут сидел напротив и уплетал с ней на пару весьма поздний завтрак.
– Как дети?
– Уже спят.
– А Виктория, Вероника, Ванесса?
– Сегодня ложились в своих комнатах.
– А вчера?
– Вчера все скопом спали в большой детской.
Далила хмыкнула.
– На то и детская.
– Не иронизируй, тебе не идёт.
– Что хочу, то и делаю.
– Молодец, возьми с полки пирожок.
– Что-то не вижу. Здесь другие мучные изделия.
Агний осторожно засмеялся, чуть что готовясь подавить смешок.
– Хочешь, приготовлю. Только без дрожжей. Чтоб быстрее.
– Нет, спасибо.
– Вкусно?
– Ага.
– Сытно?
– Да.
Она встала и пошла в туалет. Когда возвращалась, чтобы пройти мимо в спальню, Хрисанф позвал её.
– Пойдём со мной, я покажу тебе кое-что.
– Я иду спать. Уже поздно.
– Это не займёт много времени.
Далила нехотя последовала за ним. Она всё ещё была не в духе, но ночью акустика была лучше и лишний раз кричать ей уже не хотелось.
Он привёл её в лабораторию.
– Ну?
– Иди сюда. Поближе.
– Что это?
– Анализы. Я прохожу ежегодный профосмотр.
В пробирки с синей жидкостью шла автоматическая подача реактива, и содержимое окрашивалось в жёлтый цвет.
– Ну и?
– У меня есть антитела ко многим болезням, поэтому происходит такая реакция.
Она это знала. Он сказал, что это для медосмотра, но, скорее всего, перепроверяется, чтобы опять стать донором антител. Хрисанф регулярно сдавал всё, что можно сдать, если потребуется, да и в клиниках прям тряслись от ликования, завидев его. После получения его донорских пожертвований больные, буквально, вились волчком от энергии и успешно выздоравливали, считая при этом очень тяжело больных. Далила не очень поощряла эту его благотворительность, но её супруг объяснял это тем, что у него давление поднимается и чувствует себя неважно, если не будет заниматься этим.
– Я в курсе.
– Благодаря такому устройству, у меня хороший иммунитет и отличное здоровье. Не знаю, отчего у меня так. Но из-за этих факторов, я подвержен старению несколько иначе, чем другие. Хорошо сохраняюсь.
– Что-то ты не очень весел, говоря это.
– Из-за чего плясать, когда это предмет зависти и непонимания. И стресса для тебя.
– Я поняла, а теперь покеда.
Он остановил её, и взяв у себя кровь из вены, поместил её в маленькие прозрачные стрипы.
– Гляди.
– Это конъюгат?
– Да. Дай мне немного твоей крови.
– Нет. Я не люблю. Больно.
Она заартачилась, слегка позабыв о том, что держит позу.
– Не бойся. Я же умею делать это, не причиняя боли и неприятных ощущений. Можно с пальца, неважно, только капельку.
– Возьми с дёсен. Они у меня всегда кровоточат.
– Рот, пожалуйста, предоставь моему рту.
Хрисанф выжал, как и обещал, совсем чуть-чуть и замер над пробирками.
– Сейчас.
Жидкость с его материалом окрасилась в ярко-лазурный цвет. Агний ввёл в раствор разведенную кровь Далилы, и цвет тотчас изменился на ярко-жёлтый.
– Вот видишь.
– У меня что, гепатит?
– Нет же. Видишь реакцию?
– Такая же как и в предыдущей.
– Я хотел этим показать, что твоя грусть постепенно пройдёт и сменится радостью. Ночь длится не вечно.
Далила посмотрела на него. Муж сейчас был похож больше на учёного, чем на супруга.
– Но мне самому открылось только что кое-что.
– Что?
– Я сам, как ночь и печаль, а ты – мой день, моё солнце. Без тебя моя душа темно-синяя, глухая, мрачная и беспросветно одинокая. Но как ты упала на меня, сама же видела, всё окрасилось в золото, тепло и счастье. Мы сменяем друг друга, как день и ночь. Ты грустишь из-за меня, я радуюсь из-за тебя и наоборот.
Агний обернулся к ней и вновь превратился в ласкового и нежного.
– Запомни это. Когда ты есть в моей жизни, тогда только и я живу. Без тебя меня нет.
Он выглядит уверенным в своих словах. Решительно. Но он не обнимает меня. Хочет, чтобы я первая подошла к нему.
– Так ты выработал антитела и на меня?
– Конечно. У меня очень дружелюбный организм.
– Ну, иди ко мне тогда, сцепляночка ты моя.
– Это ты иди ко мне, бунтарка!
Лёд растаял.
Глава 33
После в спальне.
– Можешь идти к себе в кабинет.
– Почему?
– Я же неприкасаемая теперь.
– Как-нибудь справлюсь.
– Не надо себя насиловать.
– Какой же я на фиг муж, если не могу выполнять свои супружеские обязанности.
– Когда-то и ты постареешь. Тогда уже смешно будет, если будешь также сильно стараться.
Агний сложил свою голову на её ноги.
– Наверное, я просто стану трепетным стариком.
– Как это?
– Мы уже не сможем заниматься многими вещами, но я всегда буду относиться к тебе и к нашим отношением трепетно.
Далила тихонько засмеялась, поглаживая его волосы.
– Это уже смешно слышать. Но приятно. Два старика, относящиеся друг к другу с трепетом!
– Круто же.
– Хи!
– Далила.
– Да.
– Ничего не хочешь мне сказать?
– Я люблю тебя.
– Я тебя тоже, детка. А ещё?
– Прости меня, что позволила случиться всей этой гадости с Коськой.
– Извинения приняты. За него не беспокойся. Я немного почистил в его голове, так что вслед за его признанием, он получает: "Да пошёл ты!" и покорственно уходит.
– С ним всё в порядке?
– Был максимально тб-шним. Но как можно послать человека, который признаётся тебе в любви? Ну ты даёшь. Бедный Коська.
– Ты конъюгировал с ним?
– Иначе бы запульнул на Марс.
– Что ты там увидел?
– То, из-за чего мне захотелось запульнуть его на Марс.
Он не хотел упоминать ей об её отвращении к чужому мужчине, к себе, её комплексах и самому лишний раз не хотелось вспоминать, как его зеницу ока безалаберно лапали, как туалетную бумагу в общем сортире.
– Не боись. Выдам ему ещё три гранта, но он отныне не подойдёт к тебе с аналогичными "запросами".
– Как ты?…
– Вчера связки и жилы как будто онемели.
Он не хотел ей жаловаться, но даже сейчас ему было неудобно дышать и двигаться.
– Дай я сделаю массаж.
Далила стала просто по сантиметру легко проводить пальцами по его окаменевшему телу. Это случалось и раньше, если они сильно ссорились, и особенно, если это было связано с кем-то третьим. Очень трудно ему было после этого расслабиться. Он поначалу вообще не говорил ей о своём подобном физическом состоянии, но, разумеется, это было заметно, когда живёшь в одном доме и спишь в одной постели.
– Так больно?
– Нет. Больно, когда не прикасаешься ко мне.
– Я сниму твою одежду.
Он помог ей себя раздеть.
– Ты – красивый.
– Да брось. Вовсе нет.
– Ты красивый и когда одет и голым красивый.
– Хочешь, буду так всегда ходить?
– Дурак! Перед детьми что ли.
– Аа, точно. Ну, малята не поймут, маленькие ещё. А в питомнике и сами голышата. Но Виктория и другие… Решат, что их барин вообще того.
– Не возбуждайся. Лежи. Отдыхай.
– Как это не возбуждайся. Не могу. И не пристало. Я хочу быть хорошим мужем.
– Не в том смысле! Я же всегда так говорю. Как мои родные. А ты всё никак не можешь привыкнуть. Ты как нерва на ниточке. Успокойся, дыши ровно.
Как понять это чудодействие? Далила, живительная сила, бегущая по моим сосудам. Только вчера, только недавно чувствовал себя дохляком, неживой материей, как будто всё во мне остановилось, ни вдоха ни выдоха, ни света ни радости. Таас. И казалось это навсегда. Еле шевелил губами, как будто со скрипом поворачивал голову на звуки ветра, когда возился в ангаре. И время остановилось, когда она спала и не желала меня видеть. А когда заплакала, все мои внутренности оборвались, я превратился в пыль и улетел в космос.
А теперь я – лесное чистое озеро, незамутненное ни одним огорчением, не знающее ни капли гнева, только что родившееся, свежее и полное счастья. Всё вокруг существует, где-то рядом, тоже радуется, возится, но здесь я только с ней, с моей Далилой купаюсь в лучах самого нежного солнца.
Как ты можешь так легко менять моё агрегатное состояние? Из глухого камня превратить в жидкость. Из неподвижной старой мельницы, теряющей каждую секунду деревянные крылья, я становлюсь гибче ягуара, гибче стебля одуванчика.
В наших водах плавают красивые разноцветные рыбки, изумрудные лягушки и нежные розовые лотосы и кувшинки.
Я таю и млею настолько, насколько это может позволить себе мужчина.
– Ну, ладно, хорош! Ступай в свой кабинет!
– Далила. Я слишком люблю тебя.
– Молчи. Сейчас ты, как наркоман в тумане. Потом скажешь. Почему ты такой странный?
Хрисанф присел на кровати и с удовольствием зевнул.
– Не знаю. Это ты так на меня действуешь.
– Ты говорил, что тебя тошнит, когда твои женщины имеют контакт с кем-то ещё, кроме тебя.
– Меня и сейчас мутит. Но я весь против правил собственного существа.
Это правда. Агний зачастую предпочитал безобязательственные полуодноразовые отношения не из-за его якобы казановского стиля, а скорее из-за того, что его однолюбие и моногамность не могли быть для него подтверждены ни обстоятельствами, ни чувствами.
Люди свободны. И вольны выбирать кого угодно. И зачем им я.
– Агний. Ты сам же поступаешь, как я в институте. Пробуешь то, что тебе не нужно. Если ты останешься со мной этой ночью после всего, что я наделала, ты просто превратишься в лужу блевотины из-за моей отравы.
Хрисанф задумался, хотя, если честно, после сеанса Далилы ни о чём высоком, сложном и далёком он не то, что не хотел думать, но просто не мог. Его переполняла гармония, простота, удобство и, если можно так выразиться, любовь ко всему, включая самого себя.
– А что прикажете делать? Повесить тебя на суку, сушиться на семи ветрах, привязать к хвосту дикой кобылы, полоскать в холоде семи рек? И что после мне останется? Оболочка и труп? Демон? Благодарю покорно! Мне нужна моя неидеальная жена. Пускай она делает мне больно. Но как я могу запретить: любят её другие, что поделаешь. И я люблю. А раз люблю, то любимая женщина не может быть для меня противной. Что и требуется доказать.
Он одним гибким прыжком очутился возле неё.
– Ну, Агний! Это ты, что хочешь, то и делаешь.
– Кажется, мне это нравится.
– Агний, если завтра ты превратишься в мокрую тряпку, то я предупреждала.
– Да-да. Прости, что тебе достался такой слабак.
– Ты не слабак.
– Думаешь. Мм…
– Я уже ничего не думаю… Милый.
– Наконец-то, истинные проблески твоего ума.
– Ты издеваешься.
– Нет. Просто я сам хочу постараться стать лучше для тебя. Чтобы у тебя не было сомнений в моей любви.
– Таким способом?…
– Так зарождались планеты. Старый доброй способ.
Глава 34
Хрисанф по обыкновению проснулся рано и достал из тумбы одну из книжек жены.
Почитаю. Сегодня утром все планы отменяются, побуду со своей любимой.
Через час.
– Что ты, чёрт побери, делаешь?
– Проснулась, солнышко! Можешь поспать ещё, рано, только седьмой час.
– После всего этого ты читаешь мою книгу?
– Конечно. Как говорится, на закуску.
– Господи. Делать тебе нечего.
Далила проворчала и перевернулась на спину.
– Как ты?
– Наверное, я стал мазохистом. Великолепно себя чувствую. Обновлённым и полным сил!
Он отложил чтение и накрыл её тёплым одеялом.
– Хочешь что-нибудь?
– Рановато для меня что-либо хотеть.
Агний рассмеялся.
– Не об этом! Что-нибудь из еды.
– И это рановато для меня.
Хрисанф вновь взялся за книжку и открыл в том месте, где загнул уголок листа.