Аэлита заглянула к нему сбоку, стараясь ни на секунду не пропускать изменения его лица.
– Как это?
– Ну ты же рассказывала, что ты многомиллионная супер-тётка и нянька. Так вот, у меня же так вышло, что я – главный за то, чтобы все скорее поженились и скорее обзавелись потомством. Ты же знаешь, что я – единственный ребёнок у своих родителей. Господи, ребёнок. С бородой и морщинами. Но там у нас куча братьев и сестёр, и особенно братьев, и как у кого появится какая-нибудь зазноба, сразу бежать ко мне: типа серьёзно-несерьёзно, поматросить или как.
– И тут ты начинаешь пропоганду здорового образа жизни и семейной политики?!
– О демографии, блин, забочусь.
– Но у нас же всегда перенаселение.
– Не в нашем регионе.
– Но в целом.
– Дети – это хорошо.
– Ты что, хочешь, чтобы у нас уже были малята???
Арс вспотел и размотал пучок обратно. Как ни странно, лучше потеть так, с неудобственными для других волосами.
– Нет. Но вон сколько настрогали Птерычи.
– Ой-йо! Кто-то сам в недавности наезжал на дядюшку, обвиняя в безалаберности и бесконтрольности размножения.
– В самом деле, зачем? Опять на меня нашло разруливать чужие жизни, наверное.
– Эх ты, Арсушка-старатель!
Арсен подхватил девушку и, подняв высоко на руках, стал любоваться ею в отражении света лампы.
– А ты совсем не озабочена этим вопросом?
– Нет.
– Как нет? Я не могу жить с женщиной, которая не даст мне продолжения рода. Ивановы стоят на Земле прочно, как тараканы, благодаря многочисленности своего клана.
– Утю. А я не такая. Что же ты, бросишь меня?
Он отпустил её на пол и она села есть наваристый мясной суп, салат из огурцов и помидоров (!) и три шаньги.
– Нет. Но как-то стрёмно.
– Привыкай!
– Вот как становятся подкаблучниками…
– Нее, ты просто идеализируешь своих предков и своего босса! Я вот тоже – единственная умница-дочка. Но в нашей семье нет таких стереотипов. Каждый живёт как хочет, и может.
– Чиполлинка, не сейчас, но потом я поставлю вопрос ребром. Сейчас, может, действительно рано об это думать.
– О-тё-тё! Мы пугаем!
– Но почему ты не хочешь? Потому что я не достаточно взрослый, чтобы позаботиться о тебе и ребятах?
– Ну. И это тоже.
– Ты такая современная.
– Эй! Это было оскорбление?
– Древние люди об этом не думали.
Аэл залпом выпила остатки супа (она просто не могла оставить еду просто так, не приконченной), вытерла тыльной стороной ладони усы, стряхнула крошки со своих домашних шортиков и футболки и приблизилась к мужу, который сидел теперь возле подоконника и смотрел на зимний пейзаж (хотя мало что было видно туманным поздним вечером).
– Обиделся?
– Нет.
– Но ты же знаешь, что в глубине душе я – настоящая страшная стерва.
– Знаю.
– И ты любишь меня?
– Люблю.
– Кто-то нахватался всякой ершистости у дяди. Не надо так. Ты же мой Арсен.
– Ничего я не нахватался. Я всё тот же Арсушка-идиот и дуболом.
– Ну, хочешь, я тебе рожу ребёнка?! Хочешь прямо сейчас?
Он стала активно стягивать свою футболку и далее запуталась в растегивании ненавистного ей лифчика.
– Ну, кто так делает. Дай я.
– Вот видишь. И ты видишь во мне маму? Что такое возможно с этой ходячей катастрофой?
– Ну, моя сумасбродная суматошная матушка родила же меня. Знаешь, какие они занятые чуваки. И то нашли силы и время.
– Я не знала, что ты такой настырный.
– Я не настырный. Просто думы о будущем.
– Как хорошо! Сейчас много молодых людей говорят об этом.
– Я не молодой.
– Но мы же молодожёны.
– Что ты делаешь? Ты что впрямь уверена, что сегодня же свершится сакраментальное зачатие?
– Почему бы и нет.
– Дурочка. Я же просто так спросил.
– Я сделаю всё для тебя. Всё для моего любимого. Ты только скажи.
– И где же наша сильная и независимая?
– Я здесь! Поэтому я так и делаю. Концентрирую всю свою силу и желание!
– Последнее слово мне нравится. Но обожди чуток. Ты слишком напористая. Я же пошутил.
Он бережно отставил её в сторону.
– Охладись маленько.
– Ты меня не хочешь! Тогда я уйду! К Коле!
Аэлита внезапно рассердилась и стала быстренько кое-как натягивать свою одежду, а потом с голыми ногами влезла в унты и пуховик. Арс еле поймал её у самого выхода.
– Странная женщина. И такая юркая, ей богу! Замерзнешь же.
– Я не замерзну! Я вся киплю от злости!
– Ты не можешь кипеть от злости, потому что ты не злая.
– Злая, ещё как злая!
Чтобы доказать это, она со всего размаху топнула по его ноге в шлепке.
– Ай! Больно же!
Аэл тут же скинула куртку и поспешила осмотреть "рану".
– Простии!
– Да, твои тренировки с Калиткой не прошли даром. Тебе бы записаться на бокс. Станешь кмс через полгода, как пить дать.
Иванов сел на ту же низенькую скамеечку, прислонился к стене и нарочито с кряканьем подбросил побитую ногу на ногу.
Аэлита на корточках дула на его пальцы и попутно гладила его "дымевшую" голову.
– Родненький ты мой! Зря ты со мной связался, уже началось домашнее насилие. То ли ещё будет.
– Извинения приняты. Пошли кушать!
Глава 25
Через час примирительно лежат в постели.
– Может, это уже случилось?
– Что?
– Эх, вы, музики! Девичья память у вас!
– А, ты об этом. Нет, конечно, ты же предохраняешься.
– А вот и нет.
– Как это нет.
– Я не люблю пить таблетки. Я не хочу стать страшной и некрасивой.
– Но это препараты нового поколения.
– Вот и пей их сам. Если ты меня бросишь, я умру от горя.
– Дурочка. Пупенкаи так не говорят (целует в плечики)
– Прежде всего я человек.
– Ты что, серьёзно это? Почему мне не сказала?
– Это девчачьи проблемы.
– Но я, всё-таки, твой муж. Выбрали бы что-то другое.
– Я не хочу что-то другое!
– Старые добрые презики…
– Нет!
– Что нет?
– Чтобы я отказалась оттого, чтобы ты в меня вливался!
– Не так уж много и вытряхивается…
– Всё равно.
– А вдруг у меня болячки всякие… Хотя сдавал недавно.
– Молчи!
– Так ты сама была готова и ничего не говорила мне?
– Я не готова!
– Как же объяснить твои скачки ответственности и безответственности, современная моя.
– Не надо меня ругать. Я и сама не знаю, что со мной, как встретила тебя.
– Всё в порядке, тише.
Он накрыл её своим телом и обнял всю, чтобы успокоить.
Всё-таки, она младше меня. Интересно, как справляется Хрисандель? С этой разницей. Я и сам взрослый ребёнок. А она такая мудрая не по годам, что я забываю, какое маленькое существо в ней живёт. Она всё делает по наитию, интуиции и теперь пугается этой несвободы, этой совместности.
– Арсен!
– Аэлита.
– Не отпускай меня.
– Я и не отпускаю.
– Я знаю, что неидеальна, и что ты думаешь обо мне, что я круглая дура, недалёкая такая, что ты смеёшься над моими порывами.
– Я не смеюсь.
– Но это по-честному. Я не знаю, как это объяснить, как показать… Я же не актриса. Но я действительно люблю тебя!
– Я верю. Я тоже люблю тебя.
– Ох, Арсен, если бы ты знал, как я сильно люблю тебя! Если бы я только умела, ты бы понял.
– Не надо мне ничего доказывать. Мне от тебя нужна только ты сама. Этого мне достаточно.
– Ох, Арсен, это правда?!
– Да, ты же единственная королева моего сердца.
– Когда ты говоришь, что любишь меня, я становлюсь такой счастливой, что даже чувствую себя виноватой. Мне кажется, что я самый счастливый человек на планете.
– Не поверишь, но я чувствую то же самое. Только я не маюсь совестью, мне просто хорошо.
– Знаешь, я хочу родить тебе тысячу детей! Лишь бы ты был мною доволен.
– Я что ли деспот какой. Мне от тебя нужна только ты. А ребятишки, они сами решат, что делать, когда появиться, это их дело, их выбор.
– Правда?
– Ну, я так думаю. По идее так должно быть.
– Любимый. Я слишком люблю тебя. Это внешне я такая непутевая и ничтожная. Внутри меня живёт любовь к тебе. И мне кажется, могу ли я это утверждать, это потому что ты тоже любишь меня.
– Так и должно быть у двоих. Каждой твари по паре. Не волнуйся так. Я же с тобой. Я никогда тебя не брошу.
Глава 26
Аэлита. Мой дикий своенравный лучок. С ней надо осторожнее. Есть такого сорта люди: слишком эмоциональные, слишком чувствительные. Это, я дуб-бугай, ничего не могу понять. Мне бы пожрать, посрать и поспать. А она сама в собственном соку варится. Как гребаный Хрисандель. Почему ко мне притягивает таких? Кажись, соционика какая-то.
Он толкнул дверь и вошёл в класс. Но там было пусто. Тридцати учащихся как не бывало. Арсен не успел что-либо сообразить, как его плеча коснулись уже привычные руки.
– Я всех пустил на пикник.
– Как это, зимой?
– Пойдём!
Он покорно поплелся за директором. Они миновали этаж, пошли куда-то направо, потом налево. Надо сказать, Арс не особо интересовался строением этого учреждения. Где ему назначен урок, туда и приходил.
Хрисанф остановился возле большой стеклянной стены. За нею была большая спортивная площадка. Потолок уходил невесть куда. И освещение было почти летнее. Ученики сидели на выращенном газоне и с азартом распаковывали коробки с едой, которые приготовила администрация. Здесь летали большие бабочки, где-то журчала вода и было много других растений в специальных локусах.
– Это наша оранжерея. Ты же здесь ещё не бывал. Не вечно же парту греть. Дети должны резвиться. Там дальше футбольное поле, теннисный корт и танцевальная зона. Но сначала надо как следует подкрепиться. Он протянул другу картонный свёрток.
– Там есть замечательная беседка. Рядышком я посадил Далила сайнс дэй. Они как раз сейчас поспели.
В пакете была нежная утятина, гамбургер, вишнёвый сок и салат со свежими овощами. Большие розовые цветы благоухали практически неуловимым ароматом, придавая комнатному воздуху лёгкую свежесть и свободу.
– Правда, красивые? Моя жена всегда вдохновляет меня. О, у меня попался обед с ряпушкой! Ещё тут банановый смузи и греческий салат.
Агний воодушевленно принялся уплетать свой комплекс, наблюдая за школьниками, часть которых уже устроила игры.
– И часто бывают такие передышки?
– Рандомно. От нагрузки. Или необходимо какое-то обновление. Летом, конечно, лучше. Мы едем в горы, или на реку.
– Как это у тебя на всё хватает время.
– Далила говорит, потому что невыносимый бюрократ и скряга.
– Как она? Она знает, что Корсун приехал.
– Наверняка. Я не знаю, о чём они там переписываются.
Поморщился от неудовольствия и быстренько запил соком Арсена.
– Хотя знаю. Не могу. Всё равно потом тайком перечитываю. Но пока письма не было. А она… Наверное, примерно знает, что он здесь.
– Как ты справляешься?
– Никак. Ревную. Злюсь на неё, на него, на себя.
– Нет. Как ты справляешься вообще, с семейной жизнью?
– Ты чё. Я же примерный семьянин. Я рождён для этого. Ловлю дикий кайф от всего этого.
– Аа..
– Какие-то проблемы?
– Ну…
– Не нукай. Выкладывай. С мелкой своей поссорился? Это бывает. Дело молодое.
Агний беззаботно болтал ногами и довольно ловко отразил мяч, когда тот полетел в их сторону. Послышались мальчишеские крики: "Не надо Сандру Птерычу! Он в прошлый раз за ворота школы отправил, целый час потом искали!"
Хрисанф в ответку бросил: "Сами вы тупые! Ногами надо в футбол играть, а не ртом!"
Арс неспешно впитывал утятину.
– Это от калитинских запасов. Эспешалли фо ю!
– Спасибо. Давно не ел действительно.
– А что девочка у тебя бунтует – это только цветочки. Знаешь, сколько у неё энергии. Кровь бурлит по жилам. Придётся, терпеть, раз любишь. Сам мне об этом вдалбливал.
– Вот ты. Калитка рассказывал нам, что вы познакомились очень давно, когда Далила была ещё маленькая.
– Старый сплетник. Ну да.
– Выходит, она младше тебя.
– Естественно. Ты же знаешь.
– И как ты справляешься?
– А мы сравнялись.
– В смысле она это.. Выросла. А ты остался.
– Нет. Просто привыкли друг к другу. Сначала только узнавали понемножку. А теперь муж и жена.
– Аа.
– Уж не думаешь ли ты, что я её извратил?!
– Нет же.
– Это ты у нас по части малолеток!
– Аэлитка вообще-то припаздывала даже. И я тоже, бракованный был, не популярный. Я же не виноват, что родился на несколько лет раньше.
– Я тоже. Если хочешь знать, это она меня обольстила понемногу. Я, когда встретил её, стал бежать как от чумы. Как от проклятия.
– Почему?
– Потому что понял, что это Она. Она самая. Единственная и неповторимая. Моя судьба.
– Ты фаталист что ли? Люди сходятся-расходятся.
– И я сходился-расходился. А ты допускаешь мысль, что можешь разлюбить Золотареву?
– Нет.
– И я о том же. Не знаю, как у женщин, но у нас, мужиков, сразу же понятно: стукнуло по башке, колокольчики прозвенели, всё – любовь до гроба и далее.
– Ну да.
– Я, конечно, виноват. Что припёрся тогда за Кузьмой.
– Кого?
– Калитку так звали.
– Аа.
– Взбередил её душу. Но я никогда не уверен в её любви. Женщины. Что поделаешь. Иногда мне кажется, что женщины не могут быть однолюбами. Хотя в моей жизни было достаточно примеров… Далила не такая. Она любит какую-то там детскую книжку, кошек, еду, поспать, свои мечты, этого гребаного Искандера!
– Да любит она тебя. Я твою жену пару раз видел, и то понятно. И всем это ясно как божий день.
– Спасибо.
– За что?
– Ну, за это.
– Странный ты.
– Я много лет бегал от неё. Не выдерживал. Приезжал посмотреть. И опять бежал. Она же тогда была ребёнком. Я не мог её вожделеть. Просто это было самое дорогое, что есть в моей жизни. Именно в эту пору я стал иметь привычку забываться с другими. Женщины – мой наркотик. Называй это эдиповым комплексом, хоть как. Как вы там всё утрируете или упрощаете на людишкин манер. Да и какой мужчина устоит перед красивой женщиной?! Скажите, пожалуйста. Именно в то время, наверное, и заделал кучу детей, которых даже не знаю (смутился). Мне было всё равно. У нас есть горничные: Вероника, Ванесса, Виктория. Аэлита, наверное, упоминала, она ведь бывала у нас дома. Так вот, это мои дочери. Кровь от крови моей.
– Бац. Приехали. Ну ты даёшь Хрисанфыч.
Он вспомнил, что Аэл действительно говорила ему, что Далила невзначай проронила, что её старшие малышки совсем не походят на неё. В отца.
– Да. Как-то и в самом деле перестарался. А всё из-за средоточия моей вселенной. Я просто не знал, куда себя девать. Любовь не помещалась во мне. Я был похож на сумасшедшего в те дни.
– У Аэлиты что-то подобное на минималках. Она тяготится бременем нашего брака.
– Ну, что я могу тебе посоветовать, уделяй ей больше внимания. Раз у неё всё это впервые, ей надо привыкнуть.
– И у меня всё, как бы, впервые. Но я не такой энтропийный, как вы.
– Что поделаешь, люди и одинаковые, они же – разные. Мне кажется, мужчине легче показать свою любовь, нежели долгому волосу. Далила терпеть не может, когда я так говорю, обвиняет в патриархате и сексизме.
В ушах Арсена прозвучали взволнованные слова Аэл.
– Хорошо, я приму это.
– Прими. И этого бывает недостаточно. Не знаю, как ты, но меня устраивает, что я низко стелюсь перед моей богиней. Это я тебе вещаю, как будто я – маленький сталин дома. Но в реальности всё с точностью наоборот. Я далилинский паж, клоп, слуга и вообще тряпка. И я счастлив быть её тряпкой.
– Переувеличиваешь. Зная Далилу…
– Ну, она всегда выдаёт себя за жертву абьюза в твоих глазах.
– Чего? Я тут ни при чем. Что дальше-то было.
– Я ещё тогда не отошёл оттого, что случилось с матерью Айтала и Айнара. Поэтому вообще даже не хотел думать о том, чтобы завязывать с кем-то, если не серьёзные, то длительные для меня отношения. Это было табу для меня.
– А она?
– Она не знала обо мне ничего. Просто как случайный прохожий, дядя. Но, разумеется, моё тайное присутствие не могло остаться безпоследственным. Я ненавижу себя за это. За то, что поддался ей и согласился быть с ней. Если бы не я, она бы, может быть, жила совсем другой жизнью.
– Не верю. Птеровна сделала свой выбор.
– В одиннадцать у неё уже начались месячные, хотя она порядком отставала в этом плане. А потом она была, как твоя Аэлита, маялась неизвестно от чего. Ты думаешь, я сразу на неё набросился? Мы женаты всего ничего, мы поженились, когда ей было почти под тридцать. И её девственность была очень проблематичным вопросом, который мы очень долго решали. Ведь не я был её первый мужчина. Тебе везёт. Аэлита у тебя как праздничный подарок.
– Ну, я не виноват, что у неё такие странные принципы. Я, конечно, её тоже боготворю, но чиполлинка считает, что никто на неё и не смотрел, как на особь женского пола, кроме меня.
– Похоже. Чистота отенкая. Она не вызывает у окружающих похоти и грязных мыслей. Только любовь. Далила же – ведьма в седьмом колене. Только подавленная.
– Почему ты её так называешь? Выглядит вполне обычно.
– По одной из версий, женщины такого сорта рождаются под знаком девы. Не зодиак. Это ты у нас Дева.
– Я – весы.
– Прости, не особо разбираюсь в 12-линейном круге. Имеется ввиду, что это девственницы-одиночки в большинстве своём. Но как известно, человеческая природа терпеть не может, когда ей что-то навязывают. Поэтому, в большинстве своём, такие слетают с катушек и пускаются во все тяжкие, то есть становятся гуленами и путанами. Многомужницами, короче. Как и моя Далила.
– Я чёт не сказал бы, что она особо такая.
– На ней стоит подавление. Я думал только моё, но как оказалось, гораздо глубже. Но это уже другая история. В общем, ей если не пришлось, то хотелось пройти через много мужчин, прежде чем она вышла за меня.
– Даже не знаю, что тут сказать. Ну, мы живём в современном мире. Да и ты бегал от неё, как от чумы. Что же ей оставалось делать.
– Вот ты всегда её покрываешь. Поэтому моя ревность усугублена. Она у меня в тысячекратном разе усугублена.
– Ой, как будто сам кырыллыбытынан уол. Многодетный отец. Даже сам не знает, сколькодетный. Так тебе и надо. Скажи спасибо, что она вообще влюбилась в тебя.
– Итак говорю. Так что не думай обо мне, как о каком-то растлителе и чудовище.
– Ты и есть растлитель. Мам своих внебрачных детей.
Агний понурил голову.
– Думаешь?
– Расслабься, бро. Коли б так было, весь наш мужской род был бы проклят во веки веков за наше кобелинство.
– А вдруг так оно и есть? (воспринимает за чистую монету).
– Ладно, расслабься и считай, что это была твоя маленькая демографическая лепта. Некоторые вот не совсем хотят стать родителями.
– Хочет-хочет твоя Аэлитка. Просто слишком маленькая ещё, не подросла. Мы вон сколько созревали с Далилушкой моей.
– Тогда считай, что другие подружки уже тогда были готовыми, так что всё пучком.
– Ну хорошо, так и буду думать сегодня.
Глава 27
Монолог Далилы
Хрисанф любит меня, как тот чувак с жидкими патлами и в очках у Тургенева. Это похоже на мои дурацкие полубульварные книжки. Вот почему он ими зачитывается взахлёб. Потому что сам такой: как художник на эмоциональном выходе, влюблённый не в человека и в реальность, а в самого себя.
Он любит любовь. И ту поэму, которую пишет своей жизнью. Когда меня не станет, он, убитый горем, будет страстно и возвышенно меня оплакивать, привлекая к себе общее внимание своими артистическими выпадами. А потом найдёт какую-нибудь очередную глупую молодицу и, плачась в её трусы, построит с ней отношения, основанные на неприкосновенности моего полусвятого имени, будет сравнивать нас и манипулировать бедным дитём. Так же, как у меня траблы с бессмертным образом Аракелы. История будет повторяться, а он будет упиваться чувствами, которые лелеет, как в колыбели, записывая один лист за другим, по сути создавая хвалебную оду самому себе. Не меня он любит. А то, что он любит кого то вообще. Или думает, что любит.
И, тем не менее, я настолько падшая, грязная женщина, что в его присутствии верю в эту дрянную сказочку и вовсе не считаю её таковой. Я также упиваюсь этой историей и готова отдать ему всё свое существо, лишь бы ему было хорошо. Он говорит, что я надумываю всё своей тёмной головой, которая у меня устроена так, а не иначе, и просит не поддаваться плохому содержанию. И я верю ему и смотрю на него с широко раскрытым ртом, как и раньше. Не он любит меня. Я люблю его. Если это вообще любовь.
Монолог Агния
Всё, что она говорит про меня – горькая правда. А я, как себя помню, пичкался ею до отвала. До коликов. До тошноты и рвоты. До помутнения рассудка. А потом понял для себя, что не хочу так дальше. У каждого своя правда. Далила сама порой сидит в своём рабочем кабинете и жуёт кончик пера. Потом она, как в том мультике, после мощных раздумий для неё, вслух с чувством произносит: "Нет, не так, по-другому должно быть". Сила писателей. Сила творца. И я согласился. Я поверил в это и в неё. У каждого своя правда и свои истории. И их тысячи мириад, даже если они друг на друга похожи, как капли воды. Если бы я был каплей в океане, я всё равно желал бы найти её и слиться воедино. Это как дурная пьеса. Но что поделаешь, это всё на что я способен. Всё что могу дать ей. Самого себя. Такого как есть. С моими жиденькими любовными потугами. Со стороны виднее. "Кто-то зовёт это плевочками, а для кого-то это жемчужины и звёзды". Я думал также. Пока не встретил её. И что с того, что я люблю её, как себя? Ведь я себя ненавидел. Именно, благодаря ей, я стал более-менее гармоничным. Разве это не дорогого стоит? Может, она и никогда меня не полюбит и будет считать, что разбил её хрупкую жизнь. Но я всё равно любил и буду любить её, несмотря на ту всю боль, которую мы причиняем друг другу. И никакая сила не сможет уничтожить мои чувства к ней, никогда. Хотя бы это я могу сказать с точностью.
Монолог Калиты
Ну что вы пристали к Кузьке? Ничего не знаю. И знать не хочу. Задолбали. Это просто бесконечная мыльная сказка про белого бычка. Знаете такие потешки: одно и то же. Просто настоящие король и королева драмы. Тьфу! Ну, конечно, эти идиоты любят друг друга. И вечно подначивают друг дружку, потом сами же страдают. Слава Богу, я давно отошёл от этого глупого пути двоих. Человек рождается один и уходит один. А вся эта легенда о половинках исходит от слабаков, которые сидят на наркотиках, лишь бы чудище одиночества не поглотило их однажды ночью. Тюфяки! Хрисанф не такой. Да и Далила не такая. Ну не знаю. Не имею аналогичного опыта. Могу лишь предположить, что любовь – самая глупая штука в мире. А глупость не лечится. Зато она вертит колесницу жизни, являясь единственным действующим перпетуум мобиле.
Монолог Арсена
А я тут каким боком? Я столько не жил, чтобы выводить всякие аксиомы. Жалкая толстуха (только не говорите Хрисанделю, а то он кокнет меня, или в лучшем случае, слушай пятичасовую моральную лекцию) и гребаный старый хрыч. По-моему, они стоят друг друга. Каждой твари по паре. Закон природы.
Монолог Аэлиты
Тётушка очень своенравная. Это, конечно, тяжело для мужчины с консервативными устоями, который старается это поменять в себе. Но вы не накидывайтесь скопом на дядюшку Хрисанфия! Он, в общем-то, неплохой такой человек, даже прикольный. Просто у него не было мамы и папы. У кого он мог учиться? И у него отшибло память. Есть некоторые, которые охотятся за артефактами, встроенными в него. Много-много лет он жил, как испуганный нежелательный зверь. Потом он встретил Сарданку и его сердце смягчилось. Если это убивает нас, потому что мы становимся слабее, то почему любовь вообще существует на свете? Не отвечай вопросом на вопрос? Ну, тогда, короче говоря, я понимаю его. Мне кажется, одинокие создания тоже имеют право на личное счастье. И знаете, как он это оценил? Многие бы не заметили своего счастья в полноводье повседневности. А он заметил. Так что не судите и не будете судимы. Насчёт Лил сомнений нет. Она же женщина. Женщина всегда любит того, кто её заметил.
Монолог Искандера
Я люблю Далилу. Если Хрисанф испытывает какие-то сомнения, то я ни в коем случае. Загвоздка лишь в ней. Если сердце женщины и в самом деле изменчиво, как погода, то я буду ждать сколько угодно в ожидании весны, которая повернётся ко мне.
Монолог Айтала
Папа суховат, но тётушка – само очарование. Он не мог такое пропустить. И лишь она, я верю, может владеть сердцем моего отца, не причиняя того вреда, какой ему могли и могут нанести другие. Они созданы друг для друга.
Монолог Айнара
Ненавижу их всех, что мочи моей нет!
Монолог Инги
Александр Птерович хочет стать моим приемным. И хочет, чтобы его жена стала мне приёмной. Мне даже трудно говорить так много слов. У меня есть своя семья. Но я хочу сказать спасибо им. Теперь я могу есть побольше и спать в собственной комнате.
Монолог Виктории
Хозяин сказал, чтоб я собирала вещички. А я не могу сказать ему, что хочу остаться здесь горничной. Раньше я так не думала. Я бы с криком уехала в другую страну. А теперь, меня, уже зрелую для модельного бизнеса, берут в неплохое агентство, благодаря связям Кирсанова. Я – старшая среди девочек. И как я могу сказать им, что бросаю их? И как я могу сказать моему работодателю и благодетелю, что не хочу больше носить красивые одежды и купаться в больших деньгах? Я просто хочу заботиться об этом доме и живущих в нём. Глупая, да.
Монолог Вероники
Такие вещи поймёт только тот, кто любит. У любви нет границ и нет кодекса, она универсальна. Так говорит Хрисанф, так считаю и я. Ведь я тоже люблю! Может ли совсем юная девушка так утверждать? Не знаю. У любви нет возраста, нет опытных. Есть только безграничная нежность.
Монолог Ванессы
Есть вероятность, что права хозяйка… Но я больше за сторону Александра. Он умеет объяснять понятия. Сеньорита только сердится, когда не может справиться со своими чувствами. Она очень избалованная и капризная. Клянётся, что никто её так не воспитывал, а сама верёвки вьет из своего супруга. Нет, она мне нравится. Она всем нравится в этом доме, иначе бы мы здесь не жили. Но если любовь – такая странная штука, то мне лучше перекочевать в лагерь Калиты, или строить своё царство-государство. Немного жаль. Ведь я нашла его, своего отца. Но я никогда не скажу ему, что узнала его. Пускай живёт спокойно.
Глава 28
Далила и не подозревала утром, что сегодня произойдёт столько всего.
Она решила слегка улизнуть от своих материнских обязанностей и решила наведаться на работу. Хотя в институт она ходила, мягко сказать, редкими пятнашками на спине леопарда: хочет – пойдёт, нет – Хрисанф прикроет. Бывало даже так, что она не объявлялась на большие лекции в большой лекционной для нескольких отделений и даже с слушателями из сторонних факультетов, потому что, дико в этом признаться, тупо проспала.
Поэтому многие студенты даже чуток обрадовались, что экзамен по биофилософии в конце полугодия будет принимать профессор Кирсанов, а не госпожа.
"Далила Птеровна часто даёт письменное задание, а то вовсе ставит оценку по итогам курсовой. Есть мнение, что при проставлении отметок она руководствуется не столь знаниями экзаменуемого, сколь собственными симпатиями, или ещё проще, исходя из принципа: прилежным – хорошо, пропускающим и непримерным – плохо. Тоска зелёная! Так наш универ никогда не продвинется и не выйдет на международный уровень. Почему ректорат назначил её в качестве ведущего преподавателя по этой дисциплине? Многие ведут гораздо лучше её, а Александр Птерович вообще! Его обзоры и практикумы приходят слушать и смотреть даже уже работающие люди, говорят, некоторые готовы заплатить, чтобы попасть на его лекции. КДП только и знает, что делает из нас дураков. Вот Карине из второй подгруппы вечно ставит пятёрочки только потому, что у неё хороший почерк. Мы анонимно пробовали подать жалобу на неё, но ей опять всё сошло с рук. Наверное, доктор Кирсанов слишком дорожит своей родственницей, так как у них маленькая семья и всячески поддерживает её. Да, и на умных бывает трещинка. Сначала она вроде старается, кидает затравку, заинтересовывает, потом просит конспекты, поверхностно следит за рейтингом, и, видимо, итоги выводит по рандому. Не то чтобы проваливает, но после по корке не поймёшь, кто действительно хорошо изучил философию биологии, а у кого просто опечатка".
Хрисанф обучил её основам данной науки путём конъюгации, что-то от себя, что-то от книг, что-то она сама отыскала, а то и придумала, но муж буквально махнул на неё рукой, потому что Далила входила в число тех, у которых через одно ухо входит, через другое выходит. Тут любые методы бессильны, если мозг, как решето.
Её супруг промажек и поблажек не делает, но и он пары обычно старается не ставить. Получить "три" по его курсам – это обида и боль. Либо студент вообще отсутствовал и выбрал не ту сферу, либо абсолютный ноль. Ведь Птерович так хорошо учит. Однако те экземпляры, кои у него провалились и пошли на пересдачу, потом начинали кумекать в предмете куда лучше многих. Такие дела. И не используя свои "уникальные" способности, Хрисанф может прокачать любого оболтуса, лентяя, хулигана и попросту тупилу.
А всё моя барышня. Мои педагогические зёрна раскрыла именно она. Поэтому я ей настоятельно советую, хотя бы раз в месяц, проводить коуч для нуждающихся, но перстень моего сердца не заморачивается по поводу образования человечества. Не то чтобы я торчу от науки и педагогики, но это то, что у меня хорошо получается.
Агний ещё до зимы нередко заменял жену, так как в то время она была беременна, много спала, уставала, капризничала и так далее, поэтому этот курс вполне привык к нему и был, в принципе, готов к устному экзамену. Уже рано утром Хрисанф подготовил аватара, но поскольку это было ответственно (ведь он несёт ответственность за Далилу), он решил присутствовать самолично, то есть в кабинете рядом и контролировать ситуацию.
Прошёл уже час (студентов было много) и он понемногу стал скучать по семье и дому, как вдруг заметил через маленькое окно своего укрытия кусочек коридора, а в нём жену, которая заглянула в аудиторию так, как обычно всовывают голову в дверь мальчишки из другого класса: озорно налево-направо, чуть ли не высунув язык от удовольствия и собственной неприкосновенности.
Далила? Что ты здесь делаешь? Вчера же сказала, что не пойдёшь работать. Чыычаах. Ах, я готов выскочить отсюда и убежать вместе с тобой на край света!
Исчезла. Терпи, козак, ещё немного.
Он принял ещё пятерых студентов и в том же куске коридора заметил знакомую тень.
Его аватар затормозил и застыл взглядом на одной точке. Один паренёк как раз отвечал на заковыристый вопрос, и ему надо было помогать наводящими, но далее наступила тишина.
Агния как будто поразило молнией в его будке.
Почему я не могу убить свою ревность, как Далила? Просто, как снять ненужную лишнюю одежду?
Но он уже видел, как затряслись его пальцы.
Сейчас он пойдёт к ректору. И изъявит свое желание видеть мою жену, чтобы сделать ей интересное предложение. А она, как раз, по чудесным обстоятельствам, окажется на месте. Разумеется, она не откажется пойти на встречу с известным гостем. Увидев его, она потупит взгляд, налетит на стол или кресло, жутко покраснеет, покроется потом и, сев, то и дело будет любоваться этим ублюдком! А он ещё очки надел для пущей важности. И пиджак с налокотниками и вельветовые штаны. Гребаный хипстер. А Далила будет созерцать его здоровую загорелую кожу, любоваться его крепкими мускулами, широкой костью и мечтать о том моменте, когда они останутся одни! (это предложение, начиная с минимума улетает экспрессивно на максимум).