Мухи
Люди – самовары.
Маньяк – скотина.
Твой поцелуй – наждак.
Какая-то мыльная опера получается в голове моей.
Я больше не буду пить…
И меньше не буду.
Просто не смешивать.
А так нормально.
Где это тридцать второе декабря? Не знаю.
Как я тебе позвоню, когда колокол разбит?
Звонарь спит.
Ух, какая ночь на дворе!
…А что мой маленький плачет?
Не будешь допивать?
Ну и слава богу…
Лишь на рассвете
Патефон из хрусталя,
из роговицы глаза
камыш.
Круги на воде,
словно в небо
брошенный камень луны.
Женщины в кудрях
ласкают ухо
пальцы прибоя.
Корабль зайдёт в этот порт
лишь на рассвете
лишь на рассвете появятся люди
лишь на рассвете
лишь на рассвете была ты прекрасна
лишь на рассвете
лишь на рассвете тебя обнаружат
лишь на рассвете…
Узел трещин
Узел трещин змеями
расползается.
Серой
болью томится
стеклянный веер.
Сарданапал с ордами
со стен пал…
Гордый.
Лай колокольни.
Ты ли
в гробу?
Ночь уже.
Сеет луна
серебро
в чугунные души…
Взойдёт ли?
Сколько в мире этом не
Четыре стены,
Потолок и пол.
Дверь и окно. Ночь за окном.
За дверью скорей всего тоже.
Там ещё ветер и дождь.
Традиции сумрачны.
Гидрометцентр…
Радио нет. Но зато есть блокнот.
Есть метроном, карандаш,
Сигареты и пиво.
В глазах любимой
Я часто вижу в глазах любимой
мне не знакомую тень.
Как будто кто-то идёт по следу.
Как будто кто-то ведёт летопись
наших с нею событий.
Я немного боюсь его, потому что не знаю…
не знаю его намерений.
Ещё иногда мне случается видеть
ужасную холодность
в лицах прохожих…
О, как чудовищна жизнь
уличной правдой своей…
Вот ещё: будто бы серым дождём
утро смывает следы преступлений.
Следы упоительного обмана…
Следы упоительного обмана…
Нет!
Боже мой! Вз�