– А пусть так будет всегда, а? – попросила Любимая между поцелуями, и Творец заверил её, что ни за что убирать только что сотворённое не будет, даже если весь Совет в полном составе явятся по его душу!
Умиротворённая, в обнимку с любимым, Мария заснула безо всяких сновидений. Жизнь реальная была настолько невероятнее её самых смелых мечтаний, что сны, дабы не показаться пресными, не решились нарушить её покой.
Наш Демиург глядел на спящую Любовь и не мог наглядеться, вдыхал её аромат и не мог надышаться ею. И он не спал. Никогда не спал. В их Параллели спали лишь те, кто не мог путешествовать по Мирам в реальности. Во сне они перемещались частично, тело оставалось на месте, а разум блуждал, где хотелось и моглось. Бо с самого своего появления частенько перемещался по Мирам, доводя Давшую жизнь до белого каления. Его неугомонная натура была постоянным источникам её тревог и переживаний. Благо, чувство Родства не подводило, и Давшая жизнь всегда с лёгкостью находила правильный путь к нему, приходя на выручку. Вот и сейчас она каким-то образом, находясь за сотни миллиардов лет, лун, солнц и Вселенных, узнала, почувствовала его смятение, неуверенность, может быть, гнев, и пришла на помощь. Яблочное варенье! Как тонко и как умно. Только оно могло успокоить, вдохновить, очистить сознание и напомнить о доме. Особенно радовала мысль, что банка была не простой, а очень даже особенной, выполняя функцию телепорта, сколько варенья не съешь, оно не закончится, постоянно пополняясь из дома. Чем не повод для радости? Круговорот варенья в природе во всей красе.
За окном рассвело, Мария с удовольствием потянулась и открыла глаза, наткнувшись на полный Любви взгляд Бо. Они надолго выпали из ритма жизни, наслаждаясь друг другом, чудесным утром и ласковым солнышком, но когда многострадальная дверь снова была атакована нетерпеливым гостем, и Творец, и его Любимая были готовы к труду и обороне.
l1
Глава
15
Хмурый мужик с властным лицом надменного вершителя судеб, в нетерпении истоптал весь периметр перед дверью, переполошив местных жучков-паучков, столетия пробиравшихся в дом именно этим путём. Им на помощь бросился давно бодрствующий юноша, открывая дверь непрошеному, но, конечно, долгожданному гостю.
– Благословлён тот дом, в который пришёл гость! – проговорил он всеобщую формулу гостеприимства, приглашая хмурого мужика войти.
Недовольно поджав губы, гость вошёл, не удостоив юношу ответом и с порога потребовал:
– Зови так называемого Создателя. И побыстрей. Я тороплюсь, у меня ещё куча дел.
Юноша не удержался от ёрничества, низко поклонившись и подобострастно проговорив:
– Сию же секунду, уважаемый.
Лицо гостя расплылось в довольной улыбке, не заметив иронии юнца, именно так с ним и надо разговаривать, ласково и периодически кланяясь до земли. Барским движением он поторопил юношу. Тот выпрямился и громким шёпотом, проходя мимо отца сказал:
– К тебе пришёл так называемый уважаемый.
Хмурый мужик отлично расслышал слова юнца и нахмурился ещё больше, что «за шутки такие?!», вперив взгляд в подходящего Творца.
– Я слушаю тебя. – спокойно проговорил Бо.
Начало разговора явно не понравилось хмурому, грозно сдвинув брови так, что над переносицей образовался не хилый такой горный массив из морщин и впадин, он процедил:
– Это я тебя слушаю. До меня дошли слухи, что здесь, в этом доме нашла пристанище ересь. Ты хулишь жрецов, а значит, хулишь Создателя нашего. Я – верховный жрец и не могу допустить распространения ереси на нашей благословенной земле! Если ты не покаешься и будешь продолжать хулу, подвергнешься наказанию и последующему изгнанию. Признай свою неправоту и поклянись в верности Создателю нашему! Покайся!
– Создателю вашему я верен однозначно и безо всякого. – иронично улыбаясь, ответствовал, собственно, сам Создатель. – А вот насчёт жрецов, что-то я не уверен. Врут они много, а мне лжецы никогда не нравились.
Мужик аж побагровел от наглости этого выскочки! Каков нахал! Смеет обсуждать неприкосновенные деяния жрецов! Ну, лгут, бывает, не без того, а кто без греха?! Безгрешных на земле нет, это каждый младенец знает.
Творец совершенно запутался в мыслях этого человека, такого беспорядка не было даже у грациозной воровки, а она умудрялась думать обо всём одновременно.
– Кто ты такой, посмевший сомневаться в чистоте самих жрецов?! – пророкотал верховный жрец, брызгая в гневе слюной и прочими жидкостями, имеющими место на лице по причине излишней упитанности.
– Создатель я всего сущего. – не повышая голос и не делая резких движений, ответил Бо.
Верховный жрец, сделав над собой усилие, постарался успокоиться и сменить тактику. В созидательную природу Творца он не поверил, но опасался наличия «высоких связей в структуре власти Рима, или он просто душевнобольной.» Эта мысль жреца была самой чёткой и легко читалась, остальные же вид имели довольно расплывчатый.
– Ты утверждаешь, что создал этот Мир? – медленно по слогам произнёс верховный жрец, внимательно отслеживая реакцию на свои слова.
– Утверждаю. – легко согласился Бо, тоже внимательно читая мысли оппонента. Слово «душевнобольной» очень его заинтриговало. «Что же люди делают с душой, между прочим, мною подаренной, такого, что она потом болеет?!» – думал он, но это так и осталось для него тайной, потому что мысли жреца перескочили на более важные вещи, а именно, как можно его, Создателя, использовать в целях личного обогащения.
Творец саркастически подумал, что по крайней мере, насчёт выживаемости людей, он может не беспокоиться, эти мало того, что выживут, так ещё и в прибылях окажутся.
– А доказать можешь, что ты Создатель? – проникновенно спросил верховный жрец.
Видя непонимание Бо, он доверительно к нему наклонился и посоветовал:
– Ну, чудо какое-нибудь сотвори, преврати эту вазу в золото! – жрец указал пальцем на вазу, наполненную прекрасными цветами.
Творец искренне расхохотался:
– Забавно ты себе это представляешь, но должен тебя разочаровать, вещи в золото превращать у тебя получается значительно лучше меня. И доказывать я никому ничего не буду. Точка.
Лицо верховного пошло пятнами от ярости, но он снова обуздал себя. Создатель всего сущего невольно зауважал жреца за самоконтроль, решив, что впредь будет стараться развивать его и в себе, машинально призвал яблоко и захрустел им прямо у верховного на виду. Тот, почуяв грандиозные барыши, сразу сделал стойку и залебезил:
– И не надо, о Создатель! Я и так верю, всегда верил и верить буду! Проявлял бдительность – это да, но только в целях всеобщей справедливости и благоденствия!
– О, как загнул! – восхитился Бо. – Жаль, что так на самом деле не думаешь, а то цены б тебе не было. – добавил он про себя.
Верховный жрец собирался с мыслями, чтобы что-то предложить Создателю, наверняка, на взаимовыгодных условиях, но их прервали. Кто-то легонько постучал в окно. Заинтригованный Творец отдёрнул занавеску и встретился глазами с милой старушкой, стоящей на носочках, в попытках заглянуть в комнату.
– Здравствуйте. – вежливо поздоровался он, с удивлением разглядывая великовозрастную гостью.
– И тебе не хворать. – отозвалась старушка, и прищурившись, спросила: – Ты что ли будешь Создатель?
– Я. – кивнул Бо.
– Ну, хорошо. – старушка тоже кивнула и развернулась, чтобы уйти.
– А ты чего хотела-то? – в след ей прокричал озадаченный Творец.
– Да так, убедиться. Возраст уже такой… сам понимаешь… вдруг показалось, что в соседнем доме Создатель всего сущего, а самой-то как разобрать, правда или нет? Вдруг болезнь какая душевная подкралась незаметно? Вот я и… – путано объяснила старушка, улыбаясь беззащитной улыбкой. – Ты это… обращайся, если что… – добавила она после паузы и снова развернулась к своему дому.
– Если что? – как эхо повторил за ней Создатель.
– Ну, может помощь понадобится, или вдруг пирожка какого захочешь. – лукаво блестя глазами, пояснила старушка и скрылась в своём доме, вокруг которого, словно его обнимая со всех сторон, росли яблони с потрясающе красивыми плодами. Каждое яблочко было, как произведение искусства, сочное, хрустящее, наливное. Бо удивился, как это он так близко, практически у себя под носом, не видел такую красоту? Он вылез в окно по пояс, разглядывая окрестности, чтобы больше не упустить ни одной приятной подробности. Вдруг Творец уловил еле слышимые чувства ребёнка, прятавшегося за занавесками в доме напротив, он умирал от желания поиграть, побегать, покричать, выплеснув энергию, накопленную за ночь, но старался вести себя тихо изо всех сил, «чтобы только не помешать Создателю». Это так растрогало Бо, что он приготовился переместиться к ребёнку и лично разрешить шуметь, играть и даже петь, и в тот же миг кто-то громко забарабанил в дверь.
Творец, мгновенно переместившись, оказался возле нее и быстро открыл. На пороге застыл мальчик с занесённой для стука рукой.
– Ты чего расшумелся? Всю улицу переполошишь. – строго глядя на нарушителя, проговорил он.
– А утро давно наступило! Нечего им бока валять, работать надо! – дерзко заявил мальчишка и с независимым видом зашёл в дом.
– Я пришёл познакомиться с Создателем. – сказал он. – Меня зовут Илья. Вот.
– Иди-ка мальчик, поиграй пока, не мешай нам с Создателем серьёзные дела обсуждать! – вмешался верховный жрец, окончательно потерявший терпение, то старушенции разные отвлекают, то малолетние сорванцы, видишь ли, знакомиться прибегают. Никакого порядка и субординации!
Мальчик незамедлительно показал жрецу в ответ язык, но настаивать не стал. Потом, так потом, какая в сущности разница? В конце концов, он никуда не спешит. С этими мыслями, расположившись за столом и выложив из сумы все свои сокровища, а было их там немало, Илья последовал совету верховного и начал играть. Творец же, став невольным свидетелем его проказы, еле сдержал смех, такая забавная моська была у мальца с высунутым языком.
– Я слушаю тебя. – сказал Творец жрецу, намеренно напомнив начало их разговора, но тот был стреляный воробей и никак не отреагировал, занятый подсчётами будущей выгоды.
Бо морщился от досады и про себя посмеивался, считывая мысли и эмоции верховного. Досадовал на то, что были они низки и меркантильны, а смех у него вызвало опасение, «как бы так называемый Создатель не пронюхал всю глубину, ширину и прочие, конечно же, выходящие за рамки обычных, параметры моего гениального плана обогащения».
Наш Творец с большим удовольствием пообщался бы с той милой старушкой, или даже ребёнком из соседнего дома, чем с этим хмурым надменным человеком, думающим, что всё в этом Мире покупается и продаётся. Так думать может только очень глупое и бессмысленное, в сущности, существо, и зачем в таком случае с ним говорить?! Крупицы мудрости на дороге не валяются, их надо собирать по одной денно и нощно, а не тратить Время на досужие разговоры, рассудив таким образом, Бо передумал:
– Впрочем, нет, давай-ка ты изложи на бумаге свои предложения, а я на досуге их прочту и дам тебе знать, если что… – протянул он, с удовольствием воспользовавшись словесной конструкцией добродушной старушки.
Верховный жрец понял, что его фактически просят уйти, а по простому, – выгоняют, но возразить не решился, вдруг этот юнец и правда Создатель?! Он сухо кивнул головой на прощание и ушёл, пообещав себе в скором времени вернуться, и это обещание не сулило обитателям дома ничего хорошего.
Творец подивился про себя скрытой злобе и жадности верховного, при том, что доброта и самоотверженность тоже присутствовали, причудливо уживаясь в столь противоречивом человеке. Вообще почти все встреченные люди были донельзя противоречивы, это каждый раз сбивало с толку. Даже чтение мыслей не помогало. Он видел сущность людей, каждого человека в отдельности, и она была прекрасна, гармонична и почти совершенна, но их мысли… Что больше всего удивляло Бо, каждый из них знал, как надо, как правильно, но это совсем не мешало им думать иначе. Некоторые даже испытывали какое-то изощрённое удовольствие от своих неправильных дум, мол, вот я какой на самом деле плохиш.
l1
Глава
16
В комнату заглянул сын, прерывая ход мыслей, его перепачканная в варенье физиономия не оставляла сомнений в характере занятия, которому он посвятил последние полчаса, а может, даже час. Он покрутил головой в разные стороны и громким шёпотом поинтересовался:
– Этот хмурый грубиян, надеюсь, уже ушёл?
– Ушёл, но обещал вернуться. – в ответе отца прозвучали предостерегающие нотки.
– Надеюсь, он заблудится. – искренне пробормотал юноша. – А что это за мальчик, у него тоже мама больна?
– Это Илья, он пришёл со мной познакомиться. – пояснил Творец.
Только что упомянутый мальчик, резво вскочив, был уже тут как тут.
– Моя мама здоровее самых здоровых и умнее самых умных! – непререкаемым тоном заявил Илья.
– Очень рад за тебя и твою маму, – невольно подражая манере отца, сказал юноша, улыбаясь. – Она, конечно, знает, что ты здесь?
– Конечно! – ответил мальчик и, для пущей убедительности, кивнул.
Последующий диалог остался для Бо за кадром, так как из спальни вышла Мария, целиком завладев его вниманием. Он просто не мог оторвать от неё глаз, да и не хотел, честно говоря, её плавные движения завораживали, блеск глаз и губ пленял, и он сгорал от желания прижаться к ним губами и пить её дыхание.
– Что это с Создателем? – удивлённо прошептал Илья, когда увидел выражение лица, с которым Бо следил за каждым движением Любимой.
– А. – махнул рукой сын Творца. – Он всегда такой, когда на неё смотрит. Любовь у них. А она сейчас наоборот нормальная стала. Наконец-то. Ты бы её видел перед тем, как они окончательно соединились… без слёз не взглянешь. – объяснил он, как мог.
– Страшное это чувство – Любовь, оказывается. – сделал вывод мальчишка.
– Понимаешь, тут не всё так просто. – заметил юноша. – Будешь варенье? Вкусное!
– Давай вкусное. – запросто согласился Илья, и они замолчали на то время, пока лакомились яблочным вареньем.
– А что там сложного? – поинтересовался мальчик, покончив с содержимым своей тарелки и вылизав дочиста ложку.
– Где? – не понял сын Творца.
– Ну в Любви этой. Что там сложного?! Один любит другого, и все дела. – как маленькому объяснил Илья.
– В целом-то, конечно, да, но… Хотя ты прав. И уклоняться от неё трусливо! – вдруг твёрдо произнёс юноша, как будто бы самому себе.
Илья немного помолчал, а потом совсем по-взрослому вздохнул и, обращаясь к Создателю, гораздо громче, привлекая внимание, сказал:
– Пойду я уже, у тебя ж, наверное, дел невпроворот. Я тут живу неподалёку, через три дома по улице. – Илья махнул рукой по направлению на северо-восток. – Ты заходи, если что…
Он быстро и аккуратно собрал свои вещи со стола и вышел за дверь, аккуратно её прикрыв за собой.
– Он правда приходил только познакомиться? – изумился сын Творца.
Бо хохотнул и поделился информацией:
– Ты не поверишь, он хотел, чтобы Давшая ему жизнь давала мне советы! Опасался, что я тут «наворочу по неопытности», – это его формулировка. Забавный малец. Хороший очень. Впрочем, если верить мыслям, его «мама – это что-то!» Не исключено, что я воспользуюсь его щедрым предложением. – задумчиво пробормотал он, снова утонув в глазах Любимой и надолго выпав из реальности.
– Очень может быть, что вмешательство мамы Ильи придётся кстати, особенно если и дальше события развиваться будут таким образом. – пробормотал сын Творца, неодобрительно наблюдая за парочкой.
***
«Прошли годы, десятилетия, века, и люди привыкли к соседству с Создателем. Он перестал быть чем-то из ряда вон выходящим и некой диковинкой, перестал казаться великим и непостижимым, люди стали воспринимать его, как само собой разумеющееся, нечто обыденное и скучное, типа дождя по четвергам. И однажды пришла она, самая первая. Первая в череде многих и многих недовольных.
– Ты создал нас для страданий и боли. – сказала она. – Ты не даёшь нам ни чудес, ни спасения, только дурацкие утешения, что всё будет хорошо, и надо просто захотеть. А захотеть не так уж и просто! Зачем ты создал нас?! – закричала она и первой кинула в него камень.
Нет, были и другие, благодарные, щедрые, добрые, сострадательные, понимающие, что Свобода воли – это не пустой звук, осознающие, что каждый – хозяин своей жизни, что надеяться на дядю, тётю, Создателя, ничего самому не делая, малодушно и бессмысленно, глупо и даже в каком-то смысле преступно. Они, конечно, были, но мало, катастрофически мало. Их голос был еле слышен в толпе недовольных, тех, кто её поддержал. Камни летели со всех сторон, разбивая в кровь плоть их Создателя.
– И что ты нам сделаешь? – бесновалась толпа. – Ты ничего не можешь, только обещать! Ты глуп и немощен!
Телесные раны Творца легко и быстро заросли, регенерация – великая вещь, но раны, нанесённые душе кровоточили. Душа его болела, и вот тогда ему открылась тайна слова, не дающая покоя много лет. Он стал душевнобольным. Благо, что его не заперли в четырёх стенах и разрешали свободно перемещаться по городу…»
– Лю- би- мый! – Мария каждый слог выделяла прищёлкиванием пальцев, привлекая внимание Творца. – Ты здесь? Всё хорошо?! – забеспокоилась она. – Я уж было подумала, ты заснул.
– Да-да, всё хорошо, Любимая. Просто задумался. – пробормотал Бо.
Она нежно провела рукой по его щеке, привлекла к себе, жарко поцеловала и, озорно блестя глазами, умчалась переделывать кучу домашней работы, совершенно счастливая и довольная жизнью, мимоходом помогая прийти в себя возлюбленному.
«Привидится же такое! Тьфу-тьфу-тьфу!» – думал Творец, переводя дух. – «Этого никогда и ни за что не будет, потому что не будет никогда! Во-первых, я не так уж и немощен, я многое могу, но не буду. Пока. А во-вторых, люди не на столько злобные и неблагодарные существа, чтобы издеваться над своим Создателем, тем более, что захотеть по-настоящему совсем нетрудно! Надо просто приложить усилие, и жизнь станет лучше!»».
– Какая-то нивалшебная эта шкашка, дедушка, – дожёвывая конфету, заявила Леночка. – и даже нимного глусная!
Она капризно надула губки и прошепелявила:
– И дай мне лучше ещщщё конфетку! А то мне шовшем-шовшем шпать не хочица! Ну нишколички!
– А это не сказка, солнышко! Так все и было на самом деле. Честно-честно! Ну, может, не совсем так, а может быть, и совсем-совсем не так… Но ты лучше никому не рассказывай, ладно? – просительно протянул дедушка.
– Ладна, – отмахнулась Леночка, а после, встрепенувшись, твёрдо заявила: – тогда ш тебя целая колобка конфет! Идёт?
Творец ей заговорщицки улыбнулся и ушёл. За конфетами.