Ричард

21 июля 2012 года, суббота

Поздно вечером позвонил Р.И.:

– Извините, я вас не разбудил, вы, наверное, уже спать легли?

– Да нет, ещё не ложилась, – вежливо соврала я. – А вам не спится?

– Да я всегда ложусь спать после полуночи, а встаю в шесть, – сообщил Р.И. – Я вот по какому поводу вам звоню: несколько стихотворений Сталина, которые войдут в новое издание, надо бы отпечатать.

– Завтра зайду к вам после обеда, – с утра я еду за город, вернусь часам к трём. Заодно принесу вам одну занятную книжку – «Маршал Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления», первый том – как раз о начале карьеры и времени накануне Великой Отечественной войны.

– Я её прочитал ещё когда она только вышла первым изданием в 1969 году!

– Это которое с купюрами? А вот у меня издание 1991 года, которое вы наверняка ещё не читали – со всеми этими купюрами, которые специально выделены курсивом. Их не было в предыдущих изданиях. Надо сказать, очень интересные вещи выбросила в своё время цензура. Нелицеприятные характеристики некоторых военачальников, обстановка в Красной армии в период репрессий. Оказывается, сам Жуков чудом избежал ареста: на него написал донос один его подчинённый, главное обвинение – что он допустил, чтобы жена крестила его дочь Эллу. Представьте себе, что он висел на волоске, но сослуживцы его не сдали. А потом того, кто написал донос, самого арестовали. В общем, всю эту кухню он описывает, и как сам спасал других от арестов. Всё было отдано на откуп партийным организациям. И скажите пожалуйста, при чём здесь был Сталин?

– Я тоже так считаю, – согласился Р.И.

22 июля 2012 года, воскресенье

Зашла к Р.И. за рукописью со стихами. Набралось шесть страниц. Р.И. ругал какого-то грузина, который прислал ему негодный подстрочник – перевод с грузинского на русский язык стихов молодого Сталина.

– Так вы сами переводите их в стихотворную форму по подстрочнику? – изумилась я.

– Вообще-то это делает отец одного моего коллеги, но всё равно мне приходится поправлять, – скромно сказал Р.И. – Я ведь тоже немного пишу стихи.

– Почему-то стихи пишут в основном мужчины, – заметила я, – а женщин-поэтов раз-два и обчёлся. Вот и Андропов тоже писал стихи, и Анатолий Лукьянов.

– Поэт Осенин?

– Да, поэт Осенин. Ну и Иосиф Джугашвили тоже сочинял стихи в пору своей юности. Но вы уверены, что самому Сталину понравилось бы, что печатают его юношеские стихи? Говорят, при жизни он жёстко пресекал все такие попытки. Наверное, он не хотел, чтобы его считали сентиментальным.

– Да, свои ранние работы он не хотел показывать, – согласился Р.И. – Но его ранние стихи высоко ценил знаменитый грузинский поэт, князь Чавчавадзе, который обратил внимание на молодого поэта.

23 июля 2012 года, понедельник

Не удалось с первого раза отпечатать шесть стихотворений: Р.И. обнаружил, что я пропустила последнее стихотворение, решив, что оно перечёркнуто. Пришлось допечатывать. Провозилась до 16 часов. Вместе со стихами принесла Р.И. нарезку из арбузов.

– Кажется, уже пошли арбузы. И совсем недорого – четвертинка большого арбуза всего за 25 рублей. Если вы не хотите заказывать их своему социальному работнику, я могу вас снабжать такими нарезками из Новоарбатского гастронома весь сезон, – предложила я, зная, что женщины, которые прикреплены социальной службой, приносят не больше 4 килограммов продуктов в неделю. Буханка хлеба, два пакета молока, какая-нибудь крупа, – вот тебе и норма! Станет она возиться с какой-то нарезкой!

Р.И. деликатно промолчал и предложил посмотреть фотографии, сделанные на отдыхе в санатории под Белгородом. Судя по фотографиям, санаторий действительно очень благоустроенный.

– Они пригласили меня приехать ещё и в сентябре. В тех краях это бархатный сезон, – издалека начал он, испытывающе поглядывая на меня.

– Обязательно поезжайте, – горячо поддержала я. – Раз уж вам предоставляют такую возможность, нельзя её упускать.

– Я бы с удовольствием поехал туда с вами, – посмотрел на меня Р.И.

– Я бы тоже с удовольствием с вами туда поехала, но в качестве кого? Вы же не согласитесь, чтобы я была при вас только как сестра-сиделка? А по-другому я не согласна, – призналась я.

Р.И. не стал разубеждать меня в том, что его устроит моё сопровождение в качестве сестры-сиделки.

– Но, кажется, у вас есть приятельницы, которые согласятся на романтическое путешествие с вами? При мне вам звонила какая-то дама, с которой вы долго любезничали. Что это была за женщина? – поинтересовалась я.

– Это одна довольно интересная дама, примерно вашего возраста.

– А вы хорошо её знаете?

– Я её знаю довольно давно, но не близко. В советское время она работала в министерстве культуры. И сейчас работает кем-то вроде театрального администратора. Уверяет, что давно меня любит. Кроме того, она говорит, что разделяет мои политические убеждения. И что немаловажно, неплохо готовит.

– Разумеется, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – заметила я и поинтересовалась: – А не может быть так, что она хочет выйти замуж не за вас, а за вашу престижную квартиру в центре Москвы? Говорят, что это добавляет мужчинам привлекательности в глазах некоторых женщин.

– Да нет, у неё есть своя квартира, и дочь её тоже обеспечена жилплощадью, – отмахнулся Р.И. – Недавно она фактически сделала мне предложение. Готова сразу вести меня под венец. Даже узнала заранее, где находится ЗАГС, и в какие часы работает. Но при этом предупредила, что не готова исполнять супружеские обязанности. Тогда я у неё спросил: так вы хотите стать моей женой, или моей вдовой?

– Всё равно стоит подумать над её предложением. Хотя, если вы говорите, что она такого возраста, как я, то она для вас старовата. Ещё лет пять-семь, и ей будет 70, и за ней самой нужно будет ухаживать. А вот женщина лет 40–50 вам будет в самый раз. Можно и молодую пенсионерку. Если она, конечно, согласится быть вашей женой по-настоящему, как вы хотите.

– Мне уже 82 года, – вздохнул Р.И.

– Ну какие ваши годы! Сергей Михалков женился, когда ему было 84, на 40-летней женщине, и благодаря ей прожил до 97 лет, мог даже ребёнка себе завести при желании. Хотя я подозреваю, что это была просто сделка: на самом деле она была при нём не женой, а домработницей, но чтобы потом его сыновья не оставили её ни с чем, он на всякий случай зарегистрировал с ней брак. Наверняка там не обошлось без брачного договора, потому что дача на Николиной горе, где жил старый Михалков, досталась не ей, а его сыну Андрею Михалкову-Кончаловскому.

– Ну, знаете, у Сергея Михалкова, кроме этой дачи, еще много кое-чего было! Он же был советский миллионер! Я думаю, её не обидели.

– Как знать. Во всяком случае то, что он о ней заранее позаботился, делает ему честь.

28 июля 2012 года, суббота

Позвонил Р.И. и сказал, что сегодня День Крещения Руси, и он решил мне позвонить по случаю этого праздника.

– Правда, я не знаю, имеет ли он к вам прямое отношение, но я всё-таки решил вас поздравить с этой датой, – сказал он.

– Как же-как же, самое прямое отношение имеет, – ведь это греческая вера, – заверила я.

– Так ли уж и греческая? – усомнился Р.И.

– Ну разумеется, хотя появилась она сначала в Иудее, но ведь там её отвергли, а вот греки восприняли очень охотно, и первое Евангелие, как вы знаете, было написано на греческом языке.

– Мне всегда казалось искусственным соединение Ветхого и Нового Заветов. Нет ничего более несовместимого, чем Ветхий и Новый Завет, – решил пофилософствовать Р.И.

– Так это апостол Павел их соединил, – ответила я. – Мне тоже его апостольство кажется каким-то искусственным. Сначала он боролся с христианами, а потом вдруг передумал. Говорят, когда не удаётся остановить какой-то нежелательный процесс, его нужно возглавить, чтобы направить в нужное русло. А, впрочем, вы вводите меня в ересь. Но в любом случае для России это было положительное историческое событие, поэтому спасибо за поздравление, – сказала я, умолчав, что сегодня также и день рождения моей покойной матушки. Впрочем, наверное, Р.И. запомнил, что в прошлом году в этот день я приходила к нему отмечать её 90-летие и приносила ему фотографии. У меня была мысль и в этот раз прийти к нему в гости с угощением, но как назло, в Новоарбатском гастрономе не оказалось разделанных арбузов, которыми я обещала регулярно снабжать Р.И., и я решила подождать до завтра. Об этом я и сказала Р.И.

– Ну что же, завтра так завтра, – покорно согласился он.

– А вы смотрели на этой неделе сериал «Галина» о дочери Брежнева? – поинтересовалась я. – Его уже показывали по первому каналу, а я смотрела повтор по «Домашнему».

– Нет, не смотрел. А что, интересно?

– Мне понравился этот фильм. Полное ощущение документальности. Конечно, Галина была пьяница и блудница, но она помогала молодым талантам. Оказывается, она покровительствовала и Лиепе, и Высоцкому. И тот цыган, которого обвинили в краже бриллиантов Бугримовой и Зои Федоровой и чуть ли не в убийстве, оказывается, тоже был очень талантливым исполнителем цыганских песен. Судя по фильму, его дело, так же как и мужа Брежневой Чурбанова, было полностью сфабриковано. Об этом в фильме сказал Чебриков, который навестил Чурбанова в тюрьме, и извинился, что не может помочь, потому что этот вопрос решался на Политбюро, а Политбюро, как известно, не ошибается. И вроде бы через месяц после этого визита Чебрикова сняли и назначили Крючкова.

– М-да, очень может быть, – осторожно ответил Р.И. и признался, что он был знаком с Чурбановым, когда он только что стал зятем Брежнева. Он учился заочно в МГУ, а Р.И. преподавал тогда в МГУ диалектический материализм, и дважды отправлял его на пересдачу экзамена. Все на кафедре были в ужасе, в коридоре останавливали его с круглыми глазами и шёпотом говорили: «Ты что творишь? Ты знаешь, чей он зять?».

– Как-то потом, спустя много лет, мы с ним встретились у одного человека. Это было уже после смерти Брежнева. Он меня узнал, и ничего не имел против. Мы даже выпивали с ним немного, – сказал Р.И.

29 июля 2012 года, воскресенье

Вечером позвонила Р.И. и принесла ему обещанный арбуз. Кажется, очень кстати, потому что когда я спросила, что он сегодня ел, он сказал, что помидоры со сметаной. Хлеба у него не оказалось. Хорошо, что завтра должна прийти социальный работник, которая снабжает его продуктами. В прошлый вторник я застала её у Р.И., и он при мне диктовал, что ему купить: хлеб, соль, молоко и что-то ещё. Значит, она приходит только один раз в неделю. А вообще-то должна приходить дважды. Социальный работник, судя по договору, который он мне показывал, много кое-чего должен делать – убирать, готовить еду, оплачивать счета, сопровождать в лечебные и социальные учреждения. Но, как мне показалось, Р.И. не особенно её нагружает своими поручениями. Ничего не скажешь, хорошая работа! У меня была мысль кое-чего ещё прикупить для Р.И., но в воскресенье все магазины в районе уже оказались закрыты, и пришлось ограничиться принесенным арбузом, который я купила раньше. Но Р.И., кажется, не очень был расстроен, и мы с ним часок поболтали на разные темы.

Я принесла ему первый том «Воспоминаний и размышлений» маршала Г.К. Жукова издания 1991 года, с восстановленным текстом, ранее выброшенным цензурой. Р.И. оценил подарок:

– Да, я читал мемуары Жукова, которые были выпущены при его жизни, в них, конечно, нет всего того, что включено в нынешнее издание.

– Я в восторге от этой книжки, – сказала я. – Я считаю, что Георгий Жуков пишет ничуть не хуже, чем Лев Толстой. Всё-таки талантливый человек во всём талантлив – он был и скорняком хорошим, и военачальником, и писателем тоже не последним оказался.

– Я был знаком с его дочерью Ритой, – опять припомнил Р.И. – Она очень похожа на отца – тоже невысокого роста, но плотная, широкоплечая, крепко стоящая на ногах. И довольно интересная. Меня за неё «сватали». Но тогда у меня уже была Лариса.

4 августа 2012 года, суббота

Позвонила Р.И. и спросила, когда ему можно принести арбузную нарезку из Новоарбатского гастронома, которой я обещала его снабжать. Р.И. сказал, что он сейчас разгребает бумаги, которые обрушились со шкафом в то время, когда он отдыхал в санатории. Мне он не позволил собрать их, а теперь вынужден срочно убирать, так как нужно вернуть какие-то документы, которые находятся под завалом.

Пришла после восьми вечера. Р.И. так и не нашёл нужные бумаги, но решил временно прекратить поиски.

– От меня не очень пахнет пылью? – осведомился он, встречая меня у лифта.

– А разве пыль пахнет? – спросила я.

Кроме арбуза, я принесла Р.И. ещё и свежий бульон из куриных крылышек, хлеб и помидоры, а также ещё одну книгу, которую сама недавно прочитала.

– Что за книга? – заинтересовался Р.И.

– «Русская история в слухах и сплетнях». Но мне кажется, что это более правдивая история, чем та, которую считают настоящей. По крайней мере здесь честно сказано, что это слухи, а не выдают их за правду. В ней всё, начиная от Ивана Грозного до Иосифа Сталина, – сказала я и попыталась распрощаться и уйти домой, чтобы дать Р.И. отдохнуть после безрезультатных поисков, но он усадил меня за стол и стал жаловаться, что некая нахальная дама требует немедленно вернуть ей документы, которые она ему давала, и даже заявилась для этого вчера собственной персоной к нему домой.

– А дама интересная? – поинтересовалась я. – Может быть, документы – это только предлог?

– Дама интересная, но не в моём вкусе. Она, знаете ли, блондинка, а я не люблю блондинок, – сказал Р.И.

– Первый раз встречаю мужчину, которому не нравятся блондинки, – удивилась я.

– У меня, это, наверное, на генетическом уровне, – вздохнул Р.И. – Моя мать была блондинкой, причем типичной ярко выраженной природной блондинкой. Но я так часто видел её в непотребном виде, что каждая блондинка напоминает мне об этом. К концу жизни она практически спилась. Что оставалось делать отцу? Конечно, он разворачивался и уходил к другой женщине.

– А что было раньше – яйцо или курица? – осторожно спросила я. – Может быть, ваша мама и стала пить потому что не могла с этим смириться?

– Ну уж я не знаю, что было раньше, а что не раньше, но отец, конечно, был неравнодушен к женскому полу. И женский пол был от него без ума. Он был красив, молод, занимал высокий пост – был председателем Потребсоюза, ездил единственный в городе на иномарке. Однажды мать заподозрила, что у него роман с его секретаршей, пришла на работу и испортила ей прическу. После этого у отца были большие неприятности, его дело разбирали на партбюро, потом сняли с работы, в чём-то обвинили и даже арестовали, но потом выпустили.

– Может, ваш отец вовсе и не изменял вашей маме с этой секретаршей? Никто ведь со свечкой не стоял? – усомнилась я.

– Виноват-виноват, он сам в этом признался, – со вздохом ответил Р.И.

– Всё-таки вы скорее были на стороне отца, а не матери, – сказала я. – Вот она, мужская солидарность!

– Да, я даже сказал отцу, что если он захочет уйти от матери, то я не буду против. Он, конечно, потом при случае рассказал это матери, она на меня долго злилась за это, – сказал Р.И.

– Ну, это вы зря так, – всё-таки мать есть мать, другой у вас нет. И без вас, наверное, было кому её осуждать.

– Однако же заставить себя относиться к ней иначе я не мог, – сокрушенно ответил Р.И.

12 августа 2012 года, воскресенье

Вчера после обеда позвонила Р.И. и сообщила ему, что купила для него очередную порцию арбузной нарезки. Р.И., видимо, был занят, и сказал, что позвонит мне вечером и скажет, когда можно к нему прийти и принести угощение. Мне это не очень понравилось, ведь у меня, в конце концов, тоже есть дела. Но делать нечего, сидела дома весь вечер и ждала, когда он позвонит мне. Он так и не позвонил, и мне пришлось самой съесть приготовленный для него арбуз, который уже из-за жары стал прокисать, ведь я его купила ещё утром.

Сегодня, в воскресенье, Р.И. мне позвонил утром. Я в это время была в храме, да ещё за городом, поэтому сказала, что не могу сейчас говорить и перезвоню позже. Приехала я в Москву уже ближе к вечеру, позвонила Р.И., он извинился, что вчера прилёг отдохнуть и заснул, поэтому не позвонил. Я в свою очередь, тоже извинилась, что вынуждена была съесть приготовленный для него арбуз, поэтому теперь мне не с чем идти к нему в гости.

Кажется Р.И. не особенно расстроился из-за этого. Но, видимо, мои визиты всё-таки его как-то отягощают. Мы с ним немного поболтали по телефону. Я спросила, смотрел ли он по первому каналу «Апокалипсис-2012».

– Вообще-то передачи такого толка бывают на других каналах регулярно, но чтобы на первом канале битый час говорили о конце света 21 декабря 2012 года – это что-то новенькое. Правда, в конце сказали, что окончание календаря майя может и не говорить ни о каком конце света – просто закончился календарь, но ведь целый час толковали о всяких угрожающих катаклизмах и о том, что они в последнее время участились.

– Кажется, народ всё же к чему-то готовят, вы не находите? – спросила я.

– Очень может быть, – согласился со мной Р.И.

– Всё это периодически повторяется с 1999 года, – добавила я. – Помните, как много разговоров о конце света было в 2000 году, говорили о каком-то компьютерном сбое, который может привести к вселенской катастрофе? Я должна вам сказать, что хотя есть очень много пророчеств о конце света, в Новом Завете прямо сказано о том, что никто не может точно предсказать, когда это будет. Но если ориентироваться на круглую дату от рождества Христова, то это должно быть не раньше 2033 года, потому что рождение Иисуса Христа надо исчислять не с момента его физического рождения, а с крещения, которое произошло, когда ему исполнилось 33 года.

– Я припоминаю, как в 1936 году тоже были разговоры о конце света, хотя мне было тогда всего шесть лет, – сказал Р.И. – Тогда все эти разговоры не приветствовались, но бабушки шушукались. Даже кое-кто рыл землянки и запасался продуктами.

– 30-е годы прошлого столетия были очень непростые, – поддержала я. – Мировой кризис, голод 30-х годов, ожидание войны. Как раз три с половиной года, как сказано в Апокалипсисе. Но кто же был потенциальным Антихристом? Только не Сталин! Скорее, он сумел отодвинуть конец света. А вот если бы Гитлер победил, – это бы точно наступил конец света.

– В то время шла уже война с Японией на Халхин-Голе, – продолжал Р.И. – Кстати, в книге мемуаров Георгия Жукова, которую вы мне принесли, Жуков вспоминает эту войну в Монголии, где мы столкнулись с Японией. Она потом вошла в союз с гитлеровской Германией.

– Но во время Второй мировой войны Япония всё же не решилась вступить в войну, – добавила я. – Мне кажется, большое значение сыграла личность Жукова. В этой книге Жуков пишет о том, что посол Японии после переговоров с Гитлером заехал в Москву и пожелал встретиться с Жуковым, который руководил военными действиями на Халхин-Голе. Советский Союз тогда дружил с Германией, о новой войне речь не шла, но японский посол, видимо, знал больше. Он неспроста захотел познакомиться с Жуковым. И видимо, при личном знакомстве Жуков произвёл на него такое впечатление, что Япония так и не решилась потом объявить нам войну на Дальнем Востоке, хотя это и требовалось от неё по союзническим обязательствам с Германией.

– Наверняка это не решило бы исход войны, – сказал Р.И. – Ведь Япония капитулировала после того, как американцы сбросили две атомные бомбы на Хиросиму и Нагасака.

– Ну, это они сбросили не столько на Японию, сколько на СССР, – не согласилась я. – Если бы японцы начали военные действия на Дальнем Востоке, американцы могли бы и воздержаться. Ждали бы, чем закончится. Но я думаю, что и в этом случае СССР бы победил. Японский посол понял это, глядя на Жукова. Ведь Жуков прирожденный победитель, воин, – кровожадный, беспощадный, но победитель. Поэтому японцы и боялись начинать войну. Хотя сами японцы очень жестокая нация. Вот у нас по самым фантастическим предположениям погибло в войне с Германией 20 или 30 миллионов человек. А вы знаете, сколько японцы истребили китайцев во Второй мировой войне, причем с особой жестокостью? Сорок миллионов!

19 августа 2012 года, воскресенье

Позвонила Р.И. и спросила у него, не возражает ли он против того, чтобы я принесла ему яблоки и мёд, которые просто необходимы в сегодняшний праздник Преображения Господня. Р.И. был не против, и вечером около семи часов я заявилась к нему в гости.

Р.И. в свою очередь тоже приготовил мне подарок – каталог выставки произведений живописи к 70-летию И.В. Сталина, – очень редкое и ценное издание. Пока я его разглядывала, он пустился в воспоминания, так что я засиделась у него до половины девятого вечера. В основном это был монолог примерно следующего содержания:

– В 1957 году я поступил в аспирантуру МГУ. После ХХ-го съезда приём в аспирантуру на философском факультете был приостановлен на несколько лет, и именно в 1957 году вновь возобновился, поэтому конкурс был очень приличный – 4 человека на место. Я перед этим сдал кандидатские экзамены в Краснодаре, и рассчитывал, что их засчитают вместо вступительных экзаменов в аспирантуру, однако меня заставили их сдавать, и по диамату я получил четвёрку. Я уже не надеялся пройти конкурс, но меня зачислили в аспирантуру. Я к тому времени был уже женат, жена не работала, жили мы довольно скудно в Армавире, куда я получил назначение после окончания Московского университета. Я был совершенно неопытным как мужчина, она была моя первая женщина, а вот насчёт того, был ли я у неё первым, у меня до сих пор остались сомнения.

– Мне кажется, женщине довольно трудно скрыть это, – заметила я, но не стала развивать эту деликатную тему. Да и наверняка существует масса способов замаскировать свои грехи, о которых я даже не слыхала.

– Так вот я жил в общежитии для аспирантов, условия проживания были вполне сносные, у меня была отдельная комната, – продолжил Р.И. свой монолог. – Заведующим кафедрой философии тогда был Чесноков. Он как-то заметил, что аспиранты тоже могут читать лекции, и мне дали читать студентам курс «Марксистско-ленинское понимание свободы». Я взялся за него с большим энтузиазмом, привлёк большую литературу, начиная от Сократа. Лекции мои пользовались большим успехом у студентов. Когда я окончил аспирантуру, меня оставили при кафедре, и в виде редчайшего исключения дали однокомнатную квартиру в доме для сотрудников МГУ.

– По-другому они просто не смогли бы вас оставить, – со знанием дела объяснила я, – ведь на постоянную работу они вас могли взять только с постоянной пропиской, а постоянную прописку в Москве можно было получить всего лишь в трёх случаях: женитьбы на москвичке, иногороднем обмене, который тоже был очень затруднён и требовал специального разрешения не ниже уровня замминистра, и последний способ – принятие на работу по конкурсу с предоставлением жилплощади, что, видимо, и имело место в вашем случае.

– Возможно, – согласился Р.И. – Детали мне неизвестны. Факт тот, что я получил квартиру от МГУ, – случай невиданный в истории МГУ для окончившего аспирантуру. Мне уже назначили дату защиты диссертации, и я вызвал к себе жену. Она приехала в первый раз, до этого она не приезжала, так как родилась дочь, и жена уехала из Армавира к своим родителям в Брянск, которые помогали ей с маленьким ребёнком. Так вот я её вызвал, так как надо было решить вопрос с пропиской. Встретил жену на вокзале, привёз в общежитие, а сам побежал по своим делам: на следующий день у меня была назначена защита диссертации. Когда я вернулся в общежитие, всё было перевёрнуто верх дном, жена билась в истерике. Оказывается, она порылась в моих бумагах и нашла письмо от одной девушки, в которой она благодарила меня за помощь и, как она там выразилась, за «ласку». Ну так выразился человек. У нас ничего с ней не было. Мы познакомились в поезде, она ехала в Москву из Новосибирска к жениху. Семейная жизнь у неё не сложилась, и она потом уехала из Москвы. Поскольку у неё не было к кому обратиться за помощью, она позвонила мне – случайному знакомому. Мы расстались и больше никогда не виделись. Но она поблагодарила меня этим письмом. Вот и всё. Но из-за этого произошла такая омерзительная сцена, которая навсегда отвратила меня от моей бывшей жены. Повторяю, она устроила мне эту сцену накануне защиты! Я всю ночь не спал. И я тогда же решил, что никогда не буду вместе с этой женщиной.

– И это письмо стало причиной вашего развода с женой? – в свою очередь удивилась я. – Не перестаю удивляться, из-за какой чепухи люди разводятся. Но раз она так реагировала, значит, она вас любила. Разве нельзя было простить ей эту выходку? Нет, всё-таки вы не Сократ. Он же терпел свою Ксантиппу!

– Очень легко судить со стороны, – вздохнул Р.И. – Вам трудно это понять, раз вы никогда не жили в браке. Но я просто не мог себя заставить жить с этой женщиной. Я её, конечно, прописал в квартире с ребёнком. Я даже нашёл ей работу в Москве. Она была педагог по образованию, и стала работать в очень престижной экспериментальной макаренковской школе. Я исправно платил алименты на дочь, даже больше, чем положено: нужно было платить треть, а я отдавал половину зарплаты. Но она в пику мне подала-таки на алименты, заявив, что всё должно быть как положено, и у меня стали официально вычитать деньги из зарплаты.

– Наверное, она думала, что вы в конце концов всё же вернётесь. Ведь жить-то вам было негде, – посочувствовала я.

– Я действительно сменил несколько съёмных квартир, скитался по таким углам, что страшно вспомнить. Но я ни за что бы не вернулся. Это продолжалось почти шесть лет, до 1966 года. За это время я перешёл из МГУ в Институт Академии наук, проработал там два года, и меня пригласили на работу в ЦК. Там мне наконец-то дали отдельную квартиру – однокомнатную, но очень уютную, на пятом этаже с балкончиком, в прекрасном районе на Дорогомиловской улице у Киевского вокзала. Через год я привёл туда свою вторую жену Ларису. Позднее, после рождения сына Кирилла, нам дали вот эту квартиру в Староконюшенном переулке, где я сейчас живу.

– Сколько лет вы прожили с Ларисой? – спросила я.

– Тридцать лет прожили душа в душу. Она была святая женщина, и всю свою жизнь посвятила мне и сыну. Я, конечно, никогда не думал, что она уйдёт из жизни раньше меня, и я останусь один, – ведь она была на шесть лет моложе.

– А ваша первая жена не предпринимала никаких попыток вас вернуть?

– Как сказать? – задумался Р.И. – После истории с алиментами это вообще стало невозможно. Но однажды она мне позвонила и предложила встретиться. Я пришёл на это свидание. Она мне сказала, что у неё сложились очень напряжённые отношения с соседями по университетской квартире, и она хочет сменить жильё. Не мог ли я ей через ЦК устроить это. Я пожал плечами: наверное, это можно было бы устроить, но почему я должен это делать? На том мы и расстались. Больше я её никогда не встречал.

– Вы даже не знаете, жива ли она?

– Нет, ничего не знаю. И никогда не хотел узнать. С дочерью мы встречались, но я никогда ни о чём её не расспрашивал. Когда я ещё работал в ЦК, дочь вышла замуж за одного дипломата и уехала вместе с ним работать в посольство какой-то страны. А потом мне сообщили, что моя дочь умерла. Я не был на похоронах и даже не знаю, где она похоронена.

– Но разве это так трудно узнать? – спросила я. – Наверное, по фамилии её мужа это всё можно выяснить.

– Дело в том, что я не знаю фамилию её мужа. Я никогда не был с ним знаком, но дочь говорила, что он меня видел. Вообще мой зять очень тщательно избегал встреч со мной. Я полагаю, потому, что я к тому времени попал в опалу.

– Да, видимо, он большой дипломат. Наверное, он и женился скорее на вас, чем на вашей дочери, – предположила я.

– Очень может быть, – согласился со мной Р.И. и тяжко вздохнув, о чем-то задумался. Мне осталось только попрощаться с ним и поскорее уйти. Увы, я не готова была ответить на его исповедь такой же откровенностью.