Кошачий Бог. Антиутопия

***

Десятый день 3020 года. Оттепель или весна? Не угадаешь. Наст жесткий, любопытные котики поранили лапки, да и сама прорезала термокостюм, а рубить снег надо, освобождаться из плена. Солнце показывается часто, высыпаться не успеваешь, снова день. Работать и работать.

***

Оставить машину внизу – неописуемая глупость. Следовало прорубить въезд наверх, а теперь броди по талой воде, чтобы нажать аварийный сигнал. Пробовала вверх по течению поискать выезд на высокий берег, но снова увязла. Перетаскала все полезное, что можно было снять. Девяностый день 3020 года. Привыкаю к мысли, что нам никогда не выбраться к цивилизации. Природа жива, котята плодятся. Это и радует, и беспокоит. А кто еще выжил там… ниже по течению. Может быть, там и не было крысиной чумы, а что-то другое случилось?.. Почему Академик ориентировался на север, тайгу, океан, но никогда не посылал воздушную разведку на юг. И сейчас не послал.

***

237 день 3020 года. Подготовка к зимовке почти закончена. В глубине леса, по краю бобрового ручья нашлось место для хижины, защищенное от ветра. Тропа волчицы к логову усеяна цветными перьями, зимой они славно поохотились. Какие-то очень крупные, мне неведомые, птицы, явно не куропатки. Щенок часто прибегал в стан, виновато тыкался в колени, тянулся к Норе, но неизменно получал наотмашь лапой и убегал. Любовь, понятно, важнее, инстинкты верно работают. Нора держала служебную стойку, сосредоточенно и грустно смотрела вслед. Наплодятся волчата и нас съедят.

3021 год. Уже перезимовали. Или просто было теплее, проточный ручей не замерзал. Приспособилась готовить на углях все, что звери мои добудут. Перебазировались к берегу, обустроились. Волчица старая, рожала с трудом, но обошлось. Лишь бы успела выкормить. Хотя Черныш копия овчар, в Нору даже характером, ластится к ней, и девчонки ничуть не дичатся, они же родились в мои руки.Утром ныряла к машине, сигнала уже нет. Надо оставить эту затею, уже не испытывать костюм на прочность, а хорошенько выспаться, пока есть возможность. Вести записи тоже не вижу смысла. Нас не найдут, а звери читать не умеют…

17. Главный конструктор

Ученый совет не пришел к единому знаменателю, руководители разлетелись по своим направлениям, оставив решение о северной плотине до следующего слета. Таяние ледников уже подтопляло рабочие площади, предложения о сбрасывании избытка воды путем надреза канавок лазером по гребню плотины принято не было, а сейчас опасно, уже негде разместить технику и людей.

Главный конструктор вернулся домой, ему была понятна тайная причина торможения Академика. Поток смоет место погибшей фермы, где он надеется достать биоматериал ненаглядной для клонирования, даже запрещенного. Конструктор не мог представить маман погибшей, воображение рисовало ее привычно смеющейся, любовно мурлыкающей с кошачьим племенем на одном языке. Умом он все понимал, но душа не принимала такой развязки. Что ж это такое – душа, о которой неустанно твердила маман? Исследования на эту тему быстро иссякли, неотлагательных проблем было больше. Оставленное на потом, никогда уже не будет доведено до логического конца.

Он приказал роботу покинуть кабинет, но тот возражал, перечисляя инструкции, требующие произвести уборку перед началом работы… «Заткнись», – сказал он по привычке общения в браке, и сам удивился, что робот замолчал, но не покинул старого кабинета. Они не только следят, они еще и думают, что разумнее живых существ. Не хватало еще бунта искусственного разума. Он достал свою ДНК-метку, предварительно включив защиту от всевидящей сетки, отправил робота провести дезинфекцию нового кабинета.

«Вирусняк им в систему», – пошутил бы Пашка, виртуозный сисадмин и хакер, надоумивший его завести тайный сервер для зеркального сохранения информации КБ и личной связи.

Когда родители впали в депрессию после сокращения, именно он предложил ему выкупить домик в деревне для предков, рядом с его дачей. Техногенные катастрофы начались давно и с мелочей, когда Петровича списали на пенсию и взяли новоиспеченного менеджера, который нечаянно перепутал рубильники, направив на поселковые сети напряжение 380 вольт. Сгорели не только трансформаторные подстанции, отопительные котлы, бытовая техника. Несколько домов по деревням сгорело! Жители рассосались по родственникам, дачники матерились, но никто не приехал разбираться, строить жилье, ставить бетонные столбы вместо деревянных, протягивать новые провода. На районном складе объединенной электросети материалов не было.

Коммунистический тупик – называлась эта двадцати пятикилометровая дорога, упирающаяся в храм на берегу полуострова. Пашкин малый локальный объект на три фазы, математика синусоиды, переменный ток и нейтральный провод, хитро подключенный к мимоидущей воздушной линии электропередачи, это независимость. Реальная автономия. Это же просто электрические цепи, для них закон Ома применим так же, как и для остальных. Дорогущий высоковольтный кабель не просто окупился, а сыграл историческую роль. Пашка ничуть не сомневался в том, что местный тракторист, помогавший рыть траншею через заброшенное поле, прекрасно понимал назначение. Конечно, он не пропускал уроков физики в восьмом классе, и природное чутье на выгоду его никогда не подводило.

– Не боись, никто не проверит, а я тебя к газу подключу в обход счетчика. Глухомань, надейся только на себя. Я вот думаю еще ветряков наставить… так, на пожарный случай. Подскажешь? И не вздумайте печи ломать, житуха здесь скользкая, парень.

Благо, что батя в свою бытность на секретном заводе собирал по его чертежам экспериментальные движки. Новые руководители продали-перепродали территорию и уникальные цеха, мастеров отправили на пенсию, сократили. Новый жилой комплекс построили на радиоактивном могильнике, в двадцатых годах двадцатого века еще не знали, чем это опасно, а потом просто забыли о месте, а ветераны войны и труда все помнили, только молодые хозяева верить им не хотели. Батя с Пашкой с удовольствием экспериментировали, каждый по своему профилю, но с неизменной пользой для будущего. Что за нелепость приключилась с другом и соратником? Привычка предупреждать грядущие беды подвела? Спасая мир, всего не предусмотришь, увы…

18. Старый кабинет

Конструктор отодвинул книжную стену библиотеки, вошел в тайная тайных. Пашкин сервер работал в спящем режиме, словно хозяин жив. Он хотел проверить направление потока, если северная плотина рухнет, дабы рассчитать последствия катастрофы. Здесь хранились утраченные данные по старым объектам. В поиске программы для расчета прочности он наткнулся на иконку скайпа. В контактах Пашка с Масяней на плече продолжал смеяться, маман гладила котят царь-кошки, Макс охранял, чтобы большие котята не подбирались к кормящей малышей мамке. Вокруг них, плотно сгрудившись, дышало кошачье семейство.

«Наверно, я схожу с ума», – подумал он, автоматически выдвинул ящик стола, достал сигареты, закурил и тут же закашлялся. Вернувшись к компьютеру, он догадался, что видеокамеру забыли выключить, это, вероятно, последняя автозапись. Маман заканчивала расчесывать косы, начала заплетать их. Когда у нее были косы, он был маленьким, а интернета еще не существовало… Остальные контакты из прежней жизни не в сети. Он с трепетом нажал кнопку видеозвонка и замер… Ее рука вздрогнула, потянулась к экрану…

– Ма-а-а-ам! Ма-а-а-ам! Ответь!

– Да, сынок, я здесь… – ответила она охрипшим голосом, – здесь мы, здесь! Почему нас не искали?! Мы ушли на юг – пятьсот примерно километров – по руслу высохшей реки. Здесь есть вода, жизнь, растительность, звери… Машина затонула, я вся пообносилась, палатка тоже не вечная, прилетай скорей. Нам нужен дом, большой сборный дом прихвати…

– Какой дом, мам, я вылетаю за тобой!

– Сынок… нас много, нам нужен дом, семена, препарат.

– Мама, милая, будет полная эвакуация… В вашем направлении хлынет поток, если плотина не выдержит. Сколько душ у тебя? Кошки и Нора?

– Нет… гораздо больше… И еще, они дикие… Я не могу бросить их на погибель.

– Я нашел тебя! Ты даже не на берегу… Это остров, просто большой остров. Я поднимаю спасателей. Не бойся, все будет быстро, заберем всех.

– И волков, и зайцев, и бобров? Каждой твари по паре… Предупреди экипажи о гадюках, они сейчас опасны, проинструктируй, уверена, никто не помнит, что это за зверь!

– Все будет хорошо, веришь мне?

– Верить человеку – дело пустое, я верю Богу и нашему ангелу-хранителю. И пусть мы доживем до вашего прилета.

– Расчетное время: два часа тридцать пять минут. Конец связи.

– Засекаю. До встречи.

19. Незапланированный визит

Непродуктивное заседание вызвало недовольство потерянным временем. Академик вернулся к прерванной работе над анализом крови. Сегодня он попросил у доктора свою биохимию, решил проверить старыми методами результаты, рассчитанные на современном оборудовании. Затем пришла идея сравнить данные с теми показателями, что были до употребления эликсира долгожительства. Он знал, что в домашней лаборатории они где-то хранятся на бумажном носителе.

По мнению экспертов, совокупность химических реакций обеспечивает размножение, сохранение целостности организма и механизма энергетического обеспечения процессов в клетках. Все это прекрасно, но есть что-то тайное, запустившее механизм долгожительства. Он решил начать с ручного подсчета тромбоцитов под микроскопом, не обращая внимания на голос из ленты новостей, обязательных к прочтению. Высчитав норму, сначала привычно записал на бумаге, чтобы дома проверить.

Дома ждал Васька, которому было безразлично, что никакого нормированного рабочего дня быть не может для думающего ученого, как и понятия выходных. Все оповещения касались северной плотины, споры о методах и решении проблемы он почти и не слушал, смотрел поверх голов на демонстрационный экран, не возразив докладчикам, закрыл обсуждение отказом.

«Главный конструктор… Главный конструктор».

Да это же сын Ненаглядной, и он догадался о причине отказа. Что ему понадобилось, что трещотку из новостей заклинило на его должности? «Обязательно к прочтению!» Академик с легким раздражением оторвался от размышлений, открыл шифрованный канал связи. А доктор упрекал его в отсутствии эмоций. А он просто перестал удивляться…

– Главный конструктор поднял в воздух эскадрилью спасателей, не оповещая иные службы, охрану городка оставил без прикрытия. Какие будут указания?

– С кем имею честь? – Вопрос привел в замешательство, послышалось сопение…

– Кто на связи?

– Охранник.

– И что вы охраняете? Взлетную площадку?

– Нет, я город охраняю.

– Каким образом вы охраняете город? Кто вы? Химик, биолог, генетик, технарь?

– Нет же, я охранник, отслеживаю перемещения всех служб, техники. Прошел сигнал на мониторе, что взлетели, а заявку не подавали.

– Кому подаются заявки?

– Главному конструктору подаются заявки на вылет спасателей. Я их фиксирую, передаю в информбюро.

– Тогда я не понимаю, почему меня отрывают от дела? И зачем вы передаете в информбюро?

– Так положено, оповещать службу новостей с разрешения вышестоящих, чтобы не сеять панику.

– А вы не можете дифференцировать ситуацию?

– Не могу, не имею права, я же не специалист. Просто охранник.

– Очень интересно, что у вас нет специализации… А начальник у вас имеет ученую степень?

– Я и есть начальник, и охранник. Я тоже старожил, я знаю порядок. Так что же делать? Объявить тревогу или полную готовность?

– Объяви аврал, чтобы все работали в институте, а не по домам. Так что, старожил, и поисковики на Север улетели?

– Нет, Академик, на Север ушел наблюдатель, остальные на Юг – эвакуаторы, зоологи, почвенники… Говорю же, полностью эскадрилья снялась с места.

– Главный конструктор с ними, значит, не надо паники, оповещения запрещаю. А кто вам такие инструкции дал?

– Господин директор.

– У нас есть господин? И даже директор?

– Был же… Я просто старожил, поэтому решил сначала вас спросить. Вы же распорядились забрать ферму. Как знали, что чем-нибудь накроет, не чумой, так другим, не тогда, так сейчас… Жаль Ненаглядную, она для всех была ненаглядной, кто помнит.

– Так ты, деревенский? Почему в охране, тебе прямая дорога на агрокафедру. Иди домой, считай, что сдал дела, оповещение давно на автоматике искусственного разума. Назначаю тебя экспертом. А мы-то монархов мучаем, чтобы вспомнили вкус настоящего хлеба, овощей…

– Я и так дома работаю, а с кафедры меня поперли, сказали, что нет соответствующего образования. А я весь от земли, от сохи, меня учить не надо, как хлеб сеять, как испечь…

– Сплошной формализм, а не наука… Стоит ли удивляться обрушению цивилизации?

– Да, Академик, формализма больше, чем науки, неужели вам, городским, этого не было видно? Любой мужик это шкурой чувствовал, что нельзя так насиловать природу.

– Послушай, а где ты живешь? Могу я тебя увидеть?

– А приезжай, мы у старых ворот живем, увидишь сторожку, проходи через нее. Мы землю-то расчистили, сад-огород развели за оградой, жена пирожков напечет.

– Как так?! За оградой? И не страшно было начинать?

– А чего страшиться-то? Жизни? Что ж мы ее не видели, что ли? Будем рады, приезжай, Академик. Давно я хотел поговорить с умным человеком. Поэтому и вышел на экстренную связь. Приезжай, вон кошки умываются, гостей ждут.

– Какой маршруткой к вам лететь?

– Да никакой, пешком иди, не бойся. К нам отродясь никто не прилетал, нет здесь даже малой посадки.

Академик спустился в наземный гараж института, сел за руль автомобиля утилизаторов, не объясняя ничего, приказал открыть ворота и следом отправить по всем улицам просто уборочные машины, без химобработки.

20. Встреча

Сын выпрыгнул из тихолета, коротко обнялись, он протянул пакет, предложив быстрей переодеться.

– Мам, сначала, как юбку, продень через себя, потом сам костюм, а с бахилами я помогу, когда будешь готова.

– Там перекуси с дороги, я стол накрыла, сынок, – радостно защебетала она. Из хижины вышли Миляуси и Макс, следом выскочила Удача – сразу на плечо, узнала, соскучилась.

– Какой стол, мам? Эвакуация уже началась, – ответил он, удивленно осматриваясь. Под раскидистым деревом лежали бревнышки, он присел, увидел чипсы, похрустел. Царь-кошка подошла к нему и каркающим «мау-мар-мар-мау» обругала его, а кот терся у ног, просясь на колени…

– Что Милка говорит, мам?

– Матерится, спрашивает, где ты шлялся, непослушный ребенок? А что ты так торопишь, я думала ты погостишь… Что это за юбка? Не держится совсем.

– Это дезинфектор, грубо говоря, ее потом на ДНК-тестирование отдадим. Что так долго, мам? Что ты говорила о диких зверях? Где они?

– Вокруг, ты не делай резких движений, им это не понравится. Посидим, поговорим, они привыкнут. А где команда твоя?

– Тоже вокруг, вокруг острова, в воздухе, в реке. Сканируют, пробы берут, клетки сгружают, скоро подгонят.

Маман вышла из хижины изумленная, хвосты потянулись за ней, она присела на другое бревно.

– Какие клетки, сын? Для транспортировки? А ты препарат привез? Немного успокоительного и все обойдется без стресса для них.

– Да, вот, разведи, сама прикормишь?

– Сама попробую и потом прикормлю… Значит, меня проверять будут… Это понятно. А вот ферма? Она цела?

– Нет… Ожидается, что северный поток смоет и мегаполис, и нашу дачу, и этот остров окажется ниже предполагаемого уровня воды. Надо начинать, мам…

– Погоди, почему нас не искали? Если у нас нет дома, куда ты хочешь нас эвакуировать?

– Странные вопросы, когда так мало времени… Домой, в институт. Хочешь, поговори с батей, с другом…

– Домой? В каменные джунгли или в зоопарк? Там нет земли, зелени, детки не выживут… Они родились на свободе, привыкли к охоте, природа здесь живая, пойми.

– Я все понимаю, мне уже докладывают, что с восточной стороны непроходимый лес. Совсем диким, не знаю, кто там у тебя есть, оставим плавучий переход… хочешь воздушный навесной мост от берега до берега, спасательные плоты, еще что-нибудь придумаем. Мы улетим, здесь еще останутся спасатели, они уже базируются на безопасной стороне, обнаружена флора и фауна, свойственная данной геологической эпохе. Но оставлять вас там опасно, мы еще не знаем кто и что там, возможно, есть и люди-звери. Сама понимаешь, что можно ждать от безграмотных. Поэтому, даже не проси. Где твои дикуши?

– Попрятались… сколько на сборы?

– Два часа – это предел. Начинаем прикорм. В полете уже будем решать с Академиком, где вам разместиться на первое время. В таежном центре уже выходят из изоляции, расширяют владения, и мы можем попробовать.

Маман со слезами на глазах посвистела Нору, она вышла с волчьей тропы, Щенок чуть не сбил с ног от радости. Она присела у логова, Черныш, Белка, Стрелка радостно лизали ладони в прикормке, Акела понюхала и хрипло рыкнула на нее, она ждала потомство… Щенок лизнул любимую, но получил лапой по морде.

Она посвистела, приглашая на прогулку, Нора, Щенок и повзрослевшие волчата потрусили за ней. Она поставила миску, они жадно вылизали лакомство. Когда большие клетки были погружены, она вернулась к Акеле со шприцем снотворного. Взгляд старого немощного зверя был страшен, она бы предпочла гибель вместо утраты свободы. Ее поместили в одну клетку с любимым. А бобры рано утром ушли всем семейством. На разлапистой макушке сосны передрались две белки и годовалая сиамочка. Никто не мог взять верх. Сетка накрыла макушку дерева, подрезала ствол, тихолет опустил на поляну добычу, драка прекратилась лишь тогда, когда уколы подействовали.

– Это они из-за чипсов передрались?

– Скорее всего, я их на ветке сушила… рыбные запасы на зиму.

– Мясо угря содержит высококачественные жиры, белки, комплекс витаминов и минеральных элементов.

В ответ она промолчала.

Вереница летающих объектов, набрав высоту, выпускала вертолетные лопасти, брала курс на северо-восток и исчезала быстро. Маман оглянулась на поляну, шагнула в салон, оставалось совсем мало места, сын указал на надувное кресло, подал корзинку с царь-кошкой и котятами, уложил к ним Макса, сам сел напротив и тут же уткнулся в планшет, повторяя вслух цифры координат. Она поерзала, усаживаясь удобнее, что-то кольнуло в спину, наверно, к одежде прицепились сосновые иголки.

– …дело превыше всего, – донеслось до ее сознания, утопающего в ослепительно-белом свечении.

21. Мужик

Трава проросла из-под бронированных ворот юго-восточного контрольно-пропускного пункта, разбила бетонные швы брусчатки. Стальная дверь проходной была открыта, Академик прошел через скрипящую вертушку и вышел в сад. Лохматая большая собака ласково смотрела ему в глаза, провожая к идущему навстречу хозяину.

– Фу, свои, – рявкнул фермер собаке, ответив Академику крепким рукопожатием.

– Да, он кроткий, даже не тявкнул, как тень за мной.

– Вот-вот, как тень. Сторожевой кобель, пойдемте, сад-огород покажу, потом обедать в дом.

– Хозяин, постойте-постойте, разве нет забора за садом?!

– А на что он нужен? Еще много надо перепахать, чтобы нормальное поле засеять. Тут, видишь, Академик, одними руками не управишься. Уже несколько поколений обжились, так сказать подзаборное поселение.

Академик опешил от суровой простоты.

– Ты, что же не понимаешь, что основной закон изоляции нарушил? Неужели тебе никто не говорил, что при пандемии нужна полная изоляция. Никто никогда в институте не работал?! Дети, внуки?!

– Да, Бог с тобой, мил-человек, все работают, пилюли таскают, только скотине трава и сено нужно, а земле – навоз. Жена моя по своим студенческим конспектам детей учит, диссертацию защитила, основная программа начального обучения работает! Я не враг себе, понимаю. Ставь забор в четыре метра, крепкий, чем не изоляция от помойных крыс? Так их уж всех вывели, чего паниковать-то?

– Нет, сударь, вы не понимаете, что такое вирус… Хоть и по недомыслию, но вы преступник.

– Вот те на… – выдохнул хозяин… – порадовать хотел людей. Я-то думал, есть же умный человек, все понимает. Пойдем, пирожков попробуешь. Не бойся, все стерильно, по-вашему.

Девушка на скотном дворе доила корову, овцы блеяли, куры кудахтали, гуси с шипением топотали за ними. Кошки из открытого сеновала выскакивали, гордо несли придушенного мышку с предупреждающим рычанием: моя добыча.

– Откуда скотина завелась?

– В деревне без скотины нельзя, я всех с фермы забрал, соседи помогли с транспортом.

– Разве есть расчищенная дорога по земле?

– Когда в Рассее дороги были? Отродясь не было. По воздуху.

– И где же они приземлялись? Тут, на скотном дворе?

– Угадал, Академик. А ты вправду академик? А то может просто дежурный оператор? Уж очень прост, даже глуповат. Ничего о жизни не знаешь.

Академик удивлялся на каждом шагу.

– А дома деревянные сам строил?

– Сам лес пилил, корчевал, благо техника сейчас на высоте, бери да пользуйся, еще железных роботов-дровосеков набрал. Живи и радуйся. Чтоб не сдохнуть, пилюли глотаю, а то каюк хозяйству. Академик, пойми, хороший человек, вот мое дело, а дело превыше всего, говорите вы, городские жители. Первое – закон выживания, а изоляция ваша – лишь один из методов избежать заражения. Ты сам-то как представляешь? Вот семью забрали, дали этот бетонный короб, а как в нем всем разместиться? Только задохнуться, как в клетке. Я не кобель, чтобы жить в конуре. Нам жаловаться некому, мы не привыкли ждать чудес от государства, лишь бы не мешали. Руки-ноги-голова – все есть, соображай, мужик, коли семью завел. Мы взяли овчара, вышли осмотреться. Да, мусора нанесло много, но под ним земля – моя земля.

– Мудро, но не умно.

Академик пребывал в недоумении, надо было поднять по тревоге все отделы химзащиты, но его провели за большой стол, накрытый белой скатертью. Рослые загорелые женщины краснели, поднимая на него глаза. Он узнавал в них аспиранток, вокруг бегали дети разных возрастов. Вот и хозяйка вошла с подносом пирожков с капустой и яйцом, от разносолов закружилась голова.

Как мужику удалось сохранить такое чудо из прежней жизни?! Светило школьного образования в академии оказалась прекрасной домовитой женщиной. Далее она завела деловой разговор о личном времени сотрудников, необходимости предоставления творческих дней и отпусков, о легализации семейного хозяйства, официальной помощи в дальнейшем очищении территории вокруг городка. Все доводы были разумны, что введение запрещающих мер недопустимо. Это требовало утверждения монархом, а как им это преподнести, соображений не было. Деревенская учительница рассмеялась. Она дала простой совет, как убедить клонов, которые генетически помнили вкус натуральной пищи.

– А вы угостите их пирожками, монархи сразу разберутся, что такое хорошо, а что ересь, – рассмеялись вокруг.

– Сермяжная правда, пожалуй, на вашей стороне, – улыбнулся впервые Академик. – Это чудесно, действительно, прекрасно. Но как вы представляете, что такое отдых для ученого? Наука процесс непрерывный, тонкий, даже во сне случаются открытия.

– Вы полагаете, что все в академии сплошь ученые? Есть исполнители, причем весьма посредственные. Таким нужен отдых, да и вам полезно отвлечься от микробов, вдохнуть полной грудью любви, даже жениться по старинке.

– Извините, я не обсуждаю личные дела. Я был женат, был любим…

– А я говорю отвлеченно, образно. Я преподавала литературу в прежней жизни, очень полезный опыт для возрождения нравственного начала. А сейчас заводят какие-то мифические кафедры, игнорируя стихи, музыку, прозу. Откуда взяться чувствам, если лишить человека поэтического восприятия? Я могу разработать элементарный курс, доступный восприятию даже технарями. Все великие первооткрыватели чувствовали красоту звука, математическую точность ритма, гармонию в цвете. Не знаю, вдохновляло ли это на открытия? Возможно, отвлекало, чтобы иначе посмотреть на загадку. Любое построение начинается с наброска. Дети должны рисовать, после музыки заниматься арифметикой. Развитие от простого к сложному. Что тут мудрить?! Не переутомятся мозги. Хорошее развитие для ума и для души!

Академику нравилась жена крестьянина, ему нравились старожилы, долголетие сохранило человеческие ценности, интересы, здравый смысл.

– Вы интересный собеседник, просто некогда подумать. Тут северная плотина зависла как Дамоклов меч. Если ситуация видится проблемной, вам ее и решать. Разве я командир? Я не брал на себя таких полномочий. Мне хватает ответственности предупредить возможные источники инфекции, тысячу лет разгребаем горы мусора, а там, несомненно, народилась новая гадость. Я ведущий сотрудник, но в своей микробиологической области, только и всего. С введением программы искусственного разума канцелярской работы не должно возникать.

Всякий сотрудник на своем месте начальник. Мы старожилы, давайте, оставим старосветскую иерархию. Первоначально академия не имела опыта обучения, для Научно Исследовательского Института были иные задачи. Честно скажу, что мои дети не получили достаточного образования, чтобы возглавлять островки баз. Пандемия не разрешала передвижения в город для обучения. Просто я мог дать им пакет собственных знаний, план заданий и могу строго спросить. Да и некого было посылать тогда из молодых, а они рвались из-под отцовской опеки.

– Да, – подтвердил хозяин поселения за оградой академии, – надо северную стену укрепить тройным кольцом. Поставить такие барьеры, чтобы волнорезы гасили удары и направляли поток в сторону от городка. Как раз завалы размоет, скажи там своим умникам.

– Умники наблюдают, докладывают. Зачем мне докладывают? Это не моя тема, что я тут могу знать? Все инженеры-прочнисты интенсивно просчитывают задачи. Их, полагаю, немало.

– А все-таки, Академик, скажи секрет, почему эскадрилья полетела на юг?

– Вы не поверите, я понятия не имею, что генеральный конструктор решил проверить там?

– А, знаешь, Академик, люди тебе верят, ты должен управлять новым миром, ну зачем нам эти клоуны?

– Не клоуны, а клоны, они монархи, они не преследуют личной выгоды. Вот ты, крепкий хозяин, мудро рассуждаешь, но к управлению тебя лучше не пускать. Вот по хозяйству тебе цены нет, ты практик, но не правитель. Правитель обязан держать равновесие разно-действующих сил, видеть правильный вектор.

– Что мне тут не понять? Человек не скотина, не зверь, которые природе подчиняются. Прикормили кабанов, потом пропала пища, вот тебе и эпидемия. Расплодились зайцы, значит, волки придут, расплодятся больше, чем пищи в лесу, к человеку полезут, заразу подхватят, лисам передадут, вот тебе и равновесие, и гармония. Очень разумно, читал я про естественный отбор. А человек, если сам меры не знает, то его только силой и властью укротить можно. А ты власти не хочешь, а вот-вот грызня начнется, что мы старожилы мест не уступаем молодым, а они бы накрутили. Только, веришь, чем моложе волк, тем зубы-то острее.

– Поэтому и завели монархов. Мы еще старые беды расхлебываем, не до вольностей. Да и пора мне. Я отвлекся, так отвлекся, отдохнул как на даче в прошлой жизни. Не волнуйтесь, барышни, в накладе не останетесь, я думать буду.

Хозяйка протянула руку на прощание, он по старинке приложился к ручке, поцеловал. Хозяин крепко обнял его на прощание, спросил на ухо: «Детей не хочешь поцеловать?»

– Ты молодец, мужик! Спасибо от всего сердца.

– Что ж, на Бога надейся, а сам не плошай. Еще деды так говорили.

– Да, Бог на небе, только беды сверху сыпятся.

– Знать, заслужили. А Бог… он же в душе, с ним в мире надо жить. Заезжай, не стесняйся, дети рады будут. Я провожу, Буран, место!

Академик шел следом, чувствуя, как горят уши, как безнадежно ласково провожают его глаза молодых женщин, мечтавших иметь статус жены академика, не желающих думать, как стать ненаглядной для окружающих, ближних, партнеров.

Старожилы – хозяева подзаборного поселения не злились на академика, сделавшего исключение для красивой соседки по деревне. Ее сын был генеральным конструктором, тайком наладил воздушное сообщение еще до великой трагедии. И батю пристроил на экспериментальном заводе академии. Академик любил Ненаглядную, неудивительно, что выполнял ее капризы. А его семья жила привычной жизнью, никому не завидуя, честно жили своим трудом.