Не хочу быть героем. Дивьи люди

Я бы подумал, что спьяну показалось и, прикрыл рот, до готового сорваться «чё за хрень», чтобы не разбудить товарища, но странная иллюзия не проходила, кроме того в неё добавились новые персонажи – люди в длинных одеждах, похоже женщины. Их было не меньше сотни. Целая процессия в сопровождении высоких фигур с факелами с обеих её сторон приблизилась, проявляясь из тумана размытыми пятнами, под аккомпанемент мелодии отдалённо напоминавшей церковное пение.

Не доходя до края поляны, факелоносцы останавливались друг за другом, продолжая слаженное исполнение длинной, торжественной песни. Женские голоса смолкли, их строй рассыпался по поляне маленькими светлыми точками. Они двигались как яхты подгоняемые ветром. Некоторые, наталкиваясь друг на друга, бродили боковым шагом вдоль края поляны, словно вдоль непреодолимой стеклянной стены, другие успели подойти к шатрам и вот уже самые шустрые из них скрылись за матерчатыми стенками.

Совсем рядом со мной прошла высокая женщина с длинными чёрными волосами. Я не мог разглядеть её лица, но мне стало жутковато, так как показалось, что эти женщины были лишены чего-то. Точно! С расстояния меньше пяти метров я не увидел глаз. Вот, одна из них вытянула руку в попытке ориентироваться на ощупь, но двигалась по какому-то навеянию, как будто ей и не нужно видеть. Могло ли её вести что-то вслепую? Возможно, иначе как объяснить то, что сделав ещё несколько шагов, она, не задев босыми ступнями ни одной натянутой верёвки от палатки, прошла мимо меня.

– С закрытыми глазами, – вздохнул я, немного расслабившись, – «Что здесь происходит? Надо будить Палыча!»

Но тут видимо очередь дошла до палатки моего старшего товарища. Небольшая фигурка наклонилась под низкий вход и грациозно (я бы сроду, так не смог), исчезла под брезентовым пологом.

Я сделал не больше двух шагов в сторону Палыча, как моё внимание привлекло движение рядом. Я оглянулся, успев заметить, как женская фигурка протягивает мне руки.

– Что за беспредел? – уверен, что я проворчал это вслух от негодования, готовый к обороне. – А это ты, – узнал я убежавшую от нас утром девчонку.

– Нашла! – пропел знакомый голос, как только я вполз внутрь.

– Можешь объяснить, что тут твориться?

– Конечно, расскажу всё, что знаю. – Лунный свет, едва пробиваясь сквозь ткань палатки, позволил различить только край белых зубов – она улыбалась. – Я верила, что вы придёте. Я вас признаю, – с этими словами она открыла глаза и взяла меня за руку.

Я слегка опешил и тихо повторил, что тоже её узнал. Не успел я договорить конец этой фразы, как моя рука в её пальцах стала гореть огнём. Я попытался вырвать руку, но что-то в темноте, словно железом сковало наши ладони. Мне оставалось тщетно пытаться дёргать невидимые оковы, вместо этого дергая в разные стороння девчонку. Под натиском ещё большей боли я замер, наблюдая как жидкое пламя разливается по венам и освещает красным светом соединённые руки.

Глядя на спокойствие девушки, я сначала подумал, что это она причина моих мучений, но когда красный свет, исходящий от рук, достиг её лица, я заметил испуг, скрытый за упрямым взглядом и мелкие капельки боли, проступившие испариной на лбу.

– Что это было? – потребовал я объяснений, как только с обычной легкостью мои пальцы освободились от оков. Рука больше не светилась, я повернул её туда-сюда – не обгорела, на пальце осталось что-то. Я опять развернул кисть. Точно! Простое гладкое кольцо на безымянном пальце! В душе похолодело. Я знаю, что оно могло значить, и я не был с этим согласен. В голове пронеслось обычное: «Что за хрень?»

Я чувствовал, что готов как ураган снести эти тряпочные крыши и бежать куда подальше, когда ненормальная девка приложила палец к моим губам призывая молчать и, подвинувшись совсем близко, прошептала у самого уха.

– Богиня благословила нас. Почувствуйте её благодать, – она наклонилась ниже и протянула руки к моим…ногам (признаться, я привык к другому началу прелюдий). До того как я понял, что она делает, я оказался уже разутым и без носок. Как только я встал босыми ногами на покрытую травой землю, ярость, рождённую во мне минуту назад, странным образом сменило чувство полного восторга. Я захлебнулся пьяным счастьем, на этот раз мелодия захватила меня целиком. В полной прострации, я потащился куда-то вслед за девчонкой, ощущая невероятное блаженство: мне нравились предрассветные нежные краски неба, мягкий ковёр травы казался тёплым и невероятно приятно прохладным одновременно. Меня не смущала толпа людей вокруг, было безразлично, что я до этого не танцевал ни разу и даже не умел, я сделал несколько шагов в сторону, остановился и проследил взглядом за движениями моей партнёрши в этом странном танце. Мы действительно двигались в танце. Она смущенно улыбнулась, отошла на два шага, вновь приблизившись ко мне, и лёгким прыжком оказалась в моих руках.

– «Как пушинка», – подумал я, кружась с ней по поляне, с изяществом достойным сцены Большого Театра. – «Во! Как я, оказывается, умею?» – удивился, когда по примеру других пар мы исполнили какое-то невероятное па.

Среди танцующих, я заметил Палыча. Меня уже не удивило, что мужчина в его почтенном возрасте, мог так лихо поспевать за всеми. А танец тем временем набирал обороты, мелодия как будто оживилась и все мы, чему-то улыбаясь, образовали круг и, держась за руки, сначала двигались парными прыжками внутрь круга и обратно, а потом понеслись быстро-быстро сквозь пространство под сцепленными руками, поднятыми вверх, словно в игре «Ручеёк». И действительно это была скопированная детская игра, как только мы достигли конца колонны, мы встали и подняли руки, за нами тотчас, выросла цепь из пар, а наша пара, вновь, оказалась первой. И мы побежали сквозь строй. Меня посетило щемящее ощущение глубокой радости, я давным-давно позабыл о существовании такого легкого чувства восторга. Всё, что было до этого момента: неприязнь к народным гуляниям любого рода, обретённое с трудом самообладание и задетое вновь обретённым кольцом гордость перестали иметь какое-либо значение.

Я вновь увидел Палыча, он тоже смотрел на меня и улыбался, открывая все свои вставные коронки. Такая детская улыбка на морщинистом лице выглядела как-то очень глупо, я не сразу понял, что улыбаюсь точно также. И я хотел так улыбаться и хотел прыгать в этом танце вместе со всеми.

Мы снова образовали огромный круг и встали близко друг к другу, лицом внутрь круга. Боковыми шагами хоровод закружился вправо и вскоре, разорвавшись посередине, разомкнулся. Выстроив одну линию, все участники танца сделали несколько шагов на восток и остановились.

Лес отступил ещё дальше и поляна за палатками, где мы танцевали, теперь простиралась во все стороны доступные взгляду, а навстречу нам из-за горизонта вставало яркое солнце. Мне по привычке захотелось прикрыть глаза. Странно, но, глядя на ускоренный восход светила, я не испытал в этом необходимости. Восходящее солнце, словно позволяя всем нам полюбоваться на свою утреннюю нежность, не мешало зрению. На огромном золотом диске различались объемные, как в «Три Дэ», образы Девы с нежными овалом лица, контуром шеи и плеч, обрамлённых копной волос рядом с ликом бородатого мужчины. Они выглядели, как живые, я уверен, что она кокетливо повела плечом и улыбнулась, обернувшись к спутнику.

«Что это со мной?» – Я почувствовал, что готов разрыдаться вслед за большинством прослезившихся на поляне людей. Девушка в синем платье, рядом со мной смеялась и плакала в то же время. Когда первые лучи Солнца достигли края поля, мы вытянули сцепленные друг с другом руки вперёд и шагнули навстречу ласковым лучам, затопившим всё вокруг. Кольцо на моём пальце засверкало новым блеском. Я разглядывал свою руку, словно никогда не видел её раньше. Металл сочетал несколько оттенков, они расходились по нему как масленые разводы семи основных цветов и образовывали неповторимый рисунок. Насчёт неповторимости я тут же передумал – у моей пары было точно такое же, но уменьшенное в размерах кольцо.

– Всё получилось! Я так счастлива! – тихое признание, сказанное в искреннем порыве, по тону предполагало понимание, но его как раз и не было.

– Счастлива? – Дурман, заполнявший мою голову рассеялся и до меня стал доходить смысл происходящего, – Дурдом какой-то. Теперь растолкуй, что тут было. Наркотик или коллективное программирование?

– Вы признали меня на «Ладушкиной поляне».

– И что? Это мне всё объясняет?

Девушка, опять смутилась и опустила глаза, не найдясь сразу с ответом,

– Но… об этом…все знают… – выдавила она.

Однако я её тут же перебил, так как вспомнил о втором «Заботушке».

– Палыч! Он ведь где-то рядом был! – Я огляделся по сторонам, чтобы увидеть, как счастливый Палыч держит за руку миниатюрную блондинку. Он стоял, выправив осанку, и смотрел, на свою «избранницу» не отрываясь, даже не заметил моего приближения.

– Тоже попался? Они ведь ничего даже не объясняют!

Я посмотрел на его пассию с упрёком. Она только улыбнулась и отступила от нас, напомнив нам о деликатности ситуации спокойным взглядом и приподнятой бровью. Мы оба, не сговариваясь, продолжили диалог шёпотом:

– Миша, настоящая Венера, загадочным образом, оказалась в моей палатке…

– Я надеюсь ты хоть не брякнул, что-то типа, я тебя признаю? – пресёк я его дифирамбы, только, чтобы услышать,

– Я признался, что она та, о которой я полжизни грезил.

– Давай уже выходи из транса. Посмотри, что на треклятой поляне делается!

Народу столпилось больше тысячи, радостный смех, поздравления, поцелуи и признания в любви со всех сторон.

Его «Венера» вернулась к нам и сунула свою ладошку, в готовую принять её ладонь Палыча. Я шептал, продолжая его вразумлять:

– Кольцо на пальце появилось?

– Да! Это вообще чудо какое-то. Сначала я подумал, что сгорит рука, но жар прошел за мгновение, только потом кольцо заметил.

– Ну, всё, Дед, молодожен ты теперь!

Я ожидал возмущения, и оно последовало, но не в адрес предполагаемого брака, а в сторону моего обращения к нему,

– Какой я тебе дед? Мне до пенсии ещё шесть лет!

– «Да, точно за «Деда» снова «Sorry», – а вслух спросил, – И не страшно тебе было, ведь ты её до этого ни разу не видел?

Дама его сердца сделала пару шагов и, посмотрев на Палыча, опять улыбнулась, приглашая следовать за ней. Я, не отставая, брёл рядом и слушал,

– У неё голос как песня, а как она красива при свете дня оказалась!

– А если у неё семеро по лавкам? Ты и этого знать не хочешь?

Сергей Павлович принял задумчивый вид, продолжая шагать вслед за своей избранницей. Маленькая, в меру округлённая фигурка принадлежала женщине бальзаковского возраста. Мы с Палычем не сговариваясь, прошлись опытными взглядами одним и тем же маршрутом: крепкая спина, сглаженные бока, попа, и оба пришли к конкретному, общему выводу: «Рожала, сто процентов». После чего Палыч сделал глубокий вздох и заключил:

– Если и так – воспитаем, поди.

– «А ну его! Не маленький, сам разберётся!» – махнул я рукой и, отстав от них, побрёл бесцельно от одной пары к другой.

На краю поляны, куда повели моего недавнего знакомого, пары подходили к огромному камню похожему на алтарь, бормотали что-то и счастливые скрывались за деревьями. Другие не торопились расходиться, а громко выкрикивали названия каких-то незнакомых мне городов или сёл.

– Есть кто из Перунов Града? – спросил громко молодой парень. Не слышал, что ему ответили, только он продолжил: – Я внук Авдотки и Корнея Селивановых. Мать просила передать им поклон, у нас всё хорошо…

Дальше я не расслышал, так как оставил потомка Селивановых и пошел назад к палаткам, за которыми осталась часть утренней процессии. Моё внимание приковали высокие фигуры застывшие ровным строем вдоль невидимой стены, которую не смогла преодолеть примерно половина женщин. Эта толпа прелестниц, сиротливо пристроились за мужчинами с потухшими факелами. Словно отделённые от праздничного настроения, царившего в центре, женщины смотрели с сожалением и завистью на воркующих влюблёнными голубями счастливцев.

Мне стало неловко, от того как я несколько минут назад, у них на глазах, скакал по поляне, горным архаром.

Как ни странно среди обладателей шатров, тоже нашлись одиночки и теперь, после того как смолкло одурманивающее пение, они покидали спальные места, озираясь по сторонам, словно не могли поверить, что всё уже случилось без них.

Я прошел мимо палаток, приближаясь к строю мужчин на краю поляны и понял, что зря я их за мужчин принял, и за людей тоже. Все они были выше двух метров ростом, крепкого телосложения, в светлых длинных одеждах похожих на плащи. Узловатые пальцы, державшие факелы, заканчивались длинными, тёмно-коричневыми когтями вместо привычных ногтевых пластинок, а лица, покрытые бледно-серой кожей имели сглаженные черты, по два отверстия для дыхания и только намёк на нос. Длинная линия рта и отсутствие губ делала их больше похожими на рептилий, чем на человека.

– Не смотрите на них, так пристально, пожалуйста. Вы можете оскорбить их своим повышенным вниманием.

– Кто они такие? – спросил я у подошедшей ко мне «невесты».

– Это стрихшы – стражи Храма Лады. Они приводят нас к женихам и обеспечивают порядок исполнения ритуала.

– А вот, кто всё это затеял! Мне нужно поговорить с ними. Эй! – крикнул я и подошел вплотную к одному из змеемордых стражей порядка, показал на кольцо, – Я не согласен. Заберите его назад!

Чудище, стоящее передо мной, мгновенно изменилось: шея выпрямилась и оказалась полметра длинной, от чего существо стало почти трёхметровым в высоту; вторая рука, взметнулась и зависла, угрожая мне оружием, которое я не успел рассмотреть; серый плащ распахнулся, обнажая крепкие куриной формы ноги, поддерживающие массивное туловище, заканчивающееся длинным сильным хвостом, а то что я первоначально принимал за серый бархатный плащ, оказалось двумя кожистыми крыльями. Гигантский мутант змеи и летучей мыши открыл пасть, верхняя и нижняя острые как лезвия пластины, вместо привычных человеческих зубов, сомкнулись, огласив округу щелкающим громким звуком, затем опять разомкнулись и чудовище зашипело.

Напугаться я как-то сразу не сообразил.

Блескучая штука в когтистой лапе ящера показался несуразной вещью и сильно портила его животную ярость, намекая на цивилизованность обладателя, а глаза смотрели с таким видом, будто он потревоженная на насесте курица и это сходство с наседкой развеселило меня неимоверно. Я расхохотался в голос, веря, что ещё нахожусь под кайфом от какого-то наркотика, и вижу новую галлюцинацию.

Люди, проходившие рядом, отреагировали иначе. Вслед за моей «невестой» они упали на колени. Те, кто был ближе к нам, постарались отбежать перед этим на безопасное расстояние и там, так же как и другие, раболепно склонили головы.

Монстр сделал шаг и нацелил остриё оружия в мою грудь. Грозно так и ощутимо больно. Хохотать как-то сразу расхотелось, и я замер в нерешительности, – «А вдруг, это не глюк?»

Моя партнёрша по танцу, бесшумно и легко как бабочка, поднялась с колен, обошла меня спереди, встала вплотную передо мной. Странная, похожая на посох хрень осталась прислонённой ко мне над её головой. Неожиданно как для меня так и для разозлённого ящера она сказала:

– Простите его, Великий Страж Лады. Он пришел к нам из четвёртого мира. Их культура давно утеряна. Позвольте ему жить. Я и моя семья ручаемся за него, он не доставит вам больше неприятностей.

Ящер опять зашипел, но это шипение меняло интонации и прерывалось на отдельные различные по продолжительности отрезки, что делало звук похожим на речь.

– Да, мы будем ждать вашего решения в нашей деревне, – согласилась моя заступница.

Маленькая, отважная девчонка, была намного ниже меня и тряслась неимоверно всем телом, но не отступила до тех пор, пока ярость моего оппонента не улеглась. Он прошипел ещё что-то, опустил оружие, затем, сложив свою длиннющую шею, и застыл, как и другие подобные каменным изваяниям фигуры, прикрываясь серым бархатом своих крыльев.

Мы остались стоять неподвижно. Я успел посмотреть на её макушку и ядовито подумать, что низенькая заступница едва прикрывает моё сердце, когда она понемногу приходя в себя, тихо сказала:

– Шаг назад и… можно уходить. – Осторожно повернулась, взяла меня за руку и потащила подальше от стражей.

Я отыскал брошенную Панычем палатку и, взяв сумку, отметил, что мой товарищ был пожалуй единственным, кто от радости забыл свои вещи, трава на месте убранных шатров успела распрямиться не оставив и следов ночёвки.

– Сейчас поблагодарите богов и скажите, что мы будем жить в Чуди и, тот час, покинем свадьбу! – наставляла она меня, пока мы стояли в очереди «на распределение». Впереди, какой-то малый, шедший со своей парой, произнёс: «Благодарим за дар! Мы помним наши корни. Я веду жену в свой дом.» Он и его девушка поклонились и освободили нам место у самого основания каменной глыбы.

– Мне тоже самое сказать?

– Скажите, что идёте в дом жены, – шепот девчонки в ответ.

«Как бы не так!»

Подойдя к серому камню, я вообще хотел отказаться от «чести» с ним разговаривать, но потом подумал, что сопротивляясь, я только затягиваю своё возвращение в реальность и честно признался,

– Назад домой, как там у вас называется Явь? Пусть так! Домой короче, к нормальным людям.

– Выберите Чудь, прошу Вас…мои родители…как же они?

– О мамочке с папочкой раньше надо было думать, когда в палатку ко мне пробиралась! Ты не переживай если со мной собралась. Я один ухожу, чтоб ты знала, – добавил я, для ясности.

– Вы спаситель, как вы не понимаете?! Беда уже скоро случится… – и она замолчала, потому, что как и я заметила, что на серой поверхности валуна проступили рельефные буквы. Я смог прочитать: «Иди с ней»

– Ты видишь надпись?

– Да! Боги приказывают Вам идти со мной! – готовые скатиться слёзы подтвердили её возмущение, сама же она больше не проронила ни слова – молча, проигнорировав невероятность только, что случившегося явления, она пошла прочь от камня.

– Мне не надо приказывать! – крикнул я вслед девчонке, однако на мои слова отреагировал странный камень. Буквы расплылись, но через секунду я уже читал другое: «Смерть». Слово неприятной змеёй заползло в мой мозг, вызывая ещё большую сумятицу в голове. Я гладил застывшие каменные буквы, а за спиной все замерли в немом ужасе от происходящего. – Чего уставились, как на покойника, у меня вроде какой-никакой выбор есть! – огрызнулся я на них. Я понял, что должен остаться. Так нужно кому-то, кто может искривлять гранит как воск.

Я не стал сразу догонять обиженную девушку, а поплёлся следом на расстоянии. У первых деревьев она остановилась и протянула мне руку. «Значит мир!» – подумал я как детсадовский пацан – оказалось мера предосторожности с её стороны. Деревья больше не отдалялись. Как только мы миновали первые из них, людские голоса с поляны стихли. Я обернулся. Позади нас была только небольшая полянка, окруженная лесным массивом и никаких признаков народного гулянья. Тонкие пальцы сразу отпустили мою руку. – «Боялась, что потеряюсь! А в глазах тлеет огонёк обиды. Что же не выскажет ничего?»

Между деревьев пролегала тропа, я не хотел снова читать скрытые упрёки и опять пошел позади за уверенно шагавшей девушкой. Шел и не мог поверить, что это всё происходило со мной на самом деле. Взрослый мужик, попался в какую-то странную сеть событий, как кролик. Не может быть! Через несколько шагов, даже умудрился внушить себе, что возможно, я сплю, но размечтавшись, налетел на ветку и понял, что больно-то по-настоящему.

– Мы точно к твоей деревне выйдем? – решился я поговорить.

– Да, с поляны можно уйти в любую часть нашего Мира.

– А в наш?

– Не так просто, нужно разрешение.

– А есть ещё другие миры? Кроме твоего и моего?

– Конечно, мы ещё два знаем и не дай Род Вам там оказаться. Навь – это мир мертвых, а Ляд место нечисти и Богов.

– Какой странный ряд ты выстроила. Разве положено после нечисти богов упоминать?

– Нечисти везде полно, там особенно. Ляд имеет благодать, нечистым только этого и надобно. Благодати там много, вот Боги и перестали нежить прогонять. Наверное, поняли что бесполезно. Я же сама ещё там не была, не знаю как правильно, говорю, как все.

Шутку я оценил, кто из людей на том свете был, назад ещё не вернулся.

– А вы, как и мы, люди значит? – Мне стало любопытно, куда нас выведут гонимые девчонкой «гуси».

– Мы потомки Богов. Наши народы проживают изолированно. Раз в год Богиня Лада открывает Пути в другие места, навестить родственников, в храм сходить. И на Поляну, конечно, чтобы освежить кровь своих дочерей. Только некоторые из нас могут попасть на Поляну. Сначала выбирают самых достойных одиноких девушек в каждом селении.

– Только девушек? Мне кажется там и зрелые женщины присутствовали?

– Возраст не важен, если благословенного кольца на пальце нет, можно всю жизнь пытаться его получить. Ночью за два дня до праздника, все плетут папоротниковые венки и опускают их в воду.

– То есть это типа конкурса, у кого венок лучше? – уточнил я.

– Думаю, что можно это назвать конкурсом. Ведь есть победитель -избранная. Мне было страшновато, когда нам сказали зайти в воду и ждать. Сначала наши венки стояли в реке как привязанные, и не уплывали вопреки течению. Мы были по колено в воде, а старшие на берегу. В полночь, только три венка, отнесло к центру и на них раскрылись белые цветы. Они понравились Богам…

– Что за чушь, – я не удержался. – У нас тоже думают, что цветок папоротника можно в ночь Ивана-Купалы найти.

– Ивана и Мары? У вас тоже их чествуют?

– Ивана-Купалы, день, тот же, а праздник, вроде как языческий, у нас не отмечают. Знаю, что некоторые купаться ночью ходят, совсем наивные цветы папоротника ищут. Кстати, учеными давно доказано, что папоротники спорами размножаются, зачем им цветы?

– Цветёт папоротник, я сама видела. Я не знаю, чему они «учёные», но если бы мой венок белыми цветами не покрылся, меня бы не выбрали. Как говорят, раньше девушки даже из еловых веток венки делали и те цвели и очень красиво, – привела она очередной довод и умолкла, окончательно обиделась на моё недоверие.

– Ладно, в вашем мире всё цветёт, иначе действительно непорядок, всё как попало, а растения как принято. Правильнее чтобы у меня кругом, куда не глянь, «научный шок» был, – на её лице отразилась тревога (искала признаки шока). Я решил сбавить сарказм, ей он был не знаком, это как с ребёнком философию Канта обсуждать. – Не обращай внимания на мои слова. Что дальше-то было?

– Родные меня поздравили, нас троих дома кормили очень вкусно на следующий день. Меня немного пожурил тятенька, за то, что я убёгла, он про Вас слышать не хотел. А мне нудно было вам переход обеспечить.

– Вот спасибо! – съязвил я. А она не обратив внимания продолжала:

– Следующей ночью, в назначенный час мы втроём подошли к Началу Пути, как только услышали пение стрихш пошли за голосами. До поляны нас сопровождали две дюжины Стражей, потом нам дали указание закрыть глаза и, дальше, мы пошли, доверившись судьбе.

– Ничего не видя, – убавил я романтизма. – А почему ни все на поляну попали?

– Остались те, кто жульничал с венком или кто пошел, если его не выбирали. Порой ходят просто посмотреть и себя показать. Мужчины по своему желанию шатры ставят. Их тоже ни всех выбирают. Кроме того это способ сходить в гости, ведь где Начало Пути открывается всем ведомо.

– Как ты смогла найти с закрытыми глазами именно меня? Ты тоже жульничала, подглядывала?

– Этого нельзя было делать. Стрихшы могут заморочить взор и увести туда, откуда нет дороги назад. Единственное, что я могла сделать, чтобы найти именно Вас это сильно захотеть. Я слышала, что это срабатывает. Нам мама рассказывала, – она продолжала свой неторопливый рассказ и пока мы шли по лесной тропинке, я с интересом выслушал историю:

– Старшая дочь Лады Мара была невероятно красивой смертной девушкой. Её любви добивались даже Боги, но она полюбила простого лекаря-травника. Девушка не могла сама ему признаться, а Иван (так звали юношу) не представлял, что может быть достоин любви дочери Лады. Так, они жили рядом, и тайно страдали. Однажды, когда Мара шла за водой, её заметил Чернобог и выкрал, унёс в Царство Нави. Там не распространяется власть Лады. Он издевался над Марой, добиваясь таким способом её ответного чувства страсти. Даже мёртвые, бездушные слуги Чернобога не смогли терпеть издевательства над девушкой, они сжалились над ней и помогли бежать. Чернобог узнал об этом очень скоро и выслал вслед за ней злых Пекельников. Каждый дух нёс с собой страшные болезни, но вселиться в тело дочери великой Богини злые духи были способны лишь через её людские слабости. Первым к Маре приблизился Дух Чумы. Под видом Красна Молодца предложил Пекельник Маре помощь и защиту, но она отвергла её и близко не подошла. Вторым догнал её дух Падучей, завлекал красивой одеждой, да безделушками. Девушка отвернулась от него и убежала прочь, где её поджидал третий Дух-Кромешник. Он обернулся болезным старцем и улёгся на тропинке. Не смогла пройти мимо больного Мара и предложила злому духу свою помощь. Как только дух коснулся Мары, он проник в её тело, чтобы его разрушить, но обжегся о чистое, любящее сердце и поспешил скрыться, покинул тело. И Мара не умерла.

Но даже за короткое время своего мерзкого присутствия он успел забрать её красоту и ослепил девушку. В абсолютной темноте бедная Мара брела несколько дней, думая только об одном, сказать о своих чувствах любимому Ивану, и эти мысли помогли ей найти селение рядом со своим домом. Она прошла по улице до самой крайней избы и, открыв дверь, вошла в неё. Юноша спал на своей кровати. Девушка, подойдя к нему, ощупала его лицо и, взяв за руку, призналась, что нашла своего любимого. Юноша, услышав её голос, проснулся и, не выпуская её руки, сказал о своей любви и стали они в ту ночь мужем и женой. Он не отказался от обезображенной и слепой возлюбленной и прижимал к своему сердцу. Вмешалась Богиня и увидев настоящую любовь подарила им Луну. Там они и живут теперь.

– Получается, что эта легенда легла в основу того, что я назвал бы просто «Ярмаркой женихов»?

– Это не легенда, а наша история. А свадьбы на Ладушкиной поляне необходимы. Как дочери Лады мы выбираем себе мужей, полагаясь на зов сердца и благословение Богини, на месте, где находилось селение Ивана, рядом с Храмом Лады.

– А тебя случайно не Марой назвали?

– Нет, Меня Есенией зовут.

– А меня Майкл, – брякнул я опять по старой привычке, и сразу предложил, – зови Михаил, если так удобнее, для твоего консервативного слуха.

– Ладно. Михаил, действительно лучше.

Тропинка стала шире и через некоторое время мы вышли к окраине села. Заприметив нас, издали, на главной улице собралась толпа жителей. Есения тяжело вздохнула и приостановилась, желая пропустить меня вперёд, но потом передумала и быстро зашагала рядом.

– Не смотри на них с видом обреченной на вечный позор. Если хочешь, мы им ничего про наши с тобой дела не скажем. Сначала с твоими родителями поговорим.

– Может, маменька с тятей что присоветуют?

– Вот и ладненько. И не вешай нос! – брякнул я, а она задумалась, то ли как нос не вешать, то ли вспоминала, когда это незаметно для себя его повесила, словом заморозилась девчонка не на шутку. Я сжалился и пояснил, – Просто улыбайся! – Затем принял вид счастливого жениха.

Под громкое «Счастья Молодым!», восторженное и приятное моему мужскому самолюбию «Вот так богатыря Сенька себе выбрала!», мы шли по широкой улице.

На окраине, дома были совсем ветхие. Большинство низких соломенных крыш накрывали глиняные постройки. В центре тоже было не многим лучше – развалюшки с почерневшими, деревянными стенами. Усадьбы выглядели огромными, расстояние между соседними домами удобнее измерять гектарами, чем метрами.

– Моя двоюродная сестрёнка, побёгла нашим докладывать, что мы вдвоём идём, – указала Есения, кивком головы, вслед убегающей девчонке.

Дом Есении был одним из самых больших, но казался недостроенным из-за пустых оконных проёмов левого крыла. Во дворе нас встретила целая ватага малышни, я бы подумал, что попал в детский сад, настолько один ребёнок был не похож на другого.

– Со всей деревни набежали?

– Мы все здесь родичи.

Я посмотрел на черноглазую девочку с толстыми косичками, потом на рыжую, потом на белобрысую. Разномастная родня выкрикивала поздравления, читала наперебой стишки и смеялась.

– И что все эти дети твои сёстры и братья?

– Три сестры, а те двоюродные и троюродные, вон и племянницы с племянниками.

На крыльце родители предложили нам откушать хлеба с солью и проводили сквозь строй таких же разных взрослых родственников, теплых объятий и килограммов брошенной в нас пшеницы, в большую горницу с расшитыми занавесками, настоящими резными лавками и огромным столом.

Стол ломился от простых народных блюд, я узнал холодец и котлеты и с удовольствием подумал, что нормально поем впервые за два дня, но не тут-то было. Нас усадили за отдельный, совершенно пустой стол, напротив всех. За накрытый стол уселись только мужчины. Кроме хозяйки гостям разносили напитки ещё две женщины, схожие с ней внешне, как я понял сёстры, пришедшие на помощь. Впрочем, на них троих никто не обращал внимания, за то меня без конца поздравляли с тем, что я выбрал их посёлок и стану частью их компании, а сами, не предложили глотка вина или на худой конец чая. Себя они поздравляли с тем, что впервые за последние двадцать лет в их деревне свершился вышний брак. Я сравнил себя с куклой на капоте советской семёрки – сидел и тупо, лупал на них глазами.

Одни мужики… И им было очень весело.

Я с опаской ждал пьяных криков «Горько!» – боялся напугать молодую девушку, вызвать отвращение от присутствия совершенно чужого мужика в роли её мужа, но их заменили бесконечные поклоны гостям. В итоге я устал садиться и соскакивать, просто стоял и кланялся при каждом обращении ко мне.

– «И чего я тут кривляюсь, на забаву гостям?» – Ответ пришел не вызывая сожалений, – «Есения». Я почувствовал, как я ей был здесь нужен. Похоже, она больше не рассчитывала на моё пожизненное пребывание в роли мужа, молча, обреченно опустив взор, переносила грубые замечания о никчёмности женщин, кажется, готова была вечно садиться и соскакивать по первому слову старших и, от этого, выглядела ещё более беззащитной.

Пир длился не один час, когда Есения наконец получила разрешение покинуть своё место и, улучив момент, отвела родителей в сторону. Она шепнула им пару слов и скрылась вместе с ними в соседней комнате.