Дневник Эвиладель

– Я бы даже, посмел заметить, на главном семейном древе, потому как с огромной уверенностью можно утверждать, что это ни кто иной, как младшая дочь Владыки Исильгарда – Эвиладель, – ехидный, заискивающий голос директора Тильвилиуса напомнил, что порчу школы мне ещё не простили.

Самое скверное, что толпа вокруг увеличивалась, я слышала шаги и любопытствующие возгласы. Вскоре я буду вынуждена увидеть лица тех, кто смеётся надо мной, как и тех, кто уговорил меня надеть это треклятое платье, а также лицо чужого дядьки, назвавшего меня фруктом. Он, легко, словно я ничего не весила, снял «зонтик с крючка» и, отнеся навесу до ровной поверхности, отпустил. Подол упал, а я осталась стоять с закрытыми глазами и делать вид, что я «в домике».

В возникшей тишине, я боялась дышать от стыда и страха. Что скажут родные на такое неразумное поведение. Ну почему я не осталась сидеть в своей комнате?! Время шло, ничего не оставалось, как воочию принять всеобщее разочарование.

Мужчина стоял рядом, заслоняя от меня остальных. Он был огромным. Мне показалось, что он закрыл собой весь мир и, не отрываясь, смотрел на меня. Если можно было назвать, написанное на его лице потрясением, то я готова была согласиться, он видел такое впервые. Я оглянулась, позади меня пустая стена. Не могла же она вызвать такой взгляд? Молчание продолжалось, я не знала, что мне и думать. Потрогала щёки, возможно, я испачкалась или поцарапала лицо. Он осторожно отвёл мою руку и положил её ладонью вниз на свою огромную ладошку. Мне было не по себе, к тому же я опять заболела, меня стало знобить. Он понял, что я собралась удрать, раньше, чем я успела развернуться и, схватив в охапку, понёс куда-то, прочь ото всех. Я бросила взывающий к помощи взгляд, но никто из присутствующих не спешил меня защищать, даже старшая сестра осталась стоять с открытым от изумления ртом.

– Сколько тебе лет? – спросил он, когда поставил меня, выбрав для этого одну из пустых аллей парка.

– Я не совершеннолетняя, – ответила я, поправляя злосчастное платье.

– Но уже не ребёнок. И где тебя прятали все эти годы? – задал он вопрос, на который продолжал искать ответ самостоятельно, изучая моё магическое поле и ауру. Так как ответа из моих уст не требовали, я возмущенно молчала, молясь богам, чтобы поскорее уйти.

Магическое исследование продолжилось, и когда незнакомый господин по-хозяйски полез мне в голову, я поставила блок и даже послала встречный, откуда-то возникший во мне контратакующий импульс.

– Что же в тебе особенного…неплохой резерв… есть потенциал к развитию, но ничего выдающегося не вижу… – размышлял он вслух.

– Отпустите меня, – попросила я, когда он вновь остановил мою попытку сбежать, схватив меня за руку. Он посмотрел на неё с осторожностью, словно я была вооружена ножом и, развернув, переплёл наши пальцы. Меня накрыло холодной волной, ледяные потоки незнакомой энергии, словно стянули меня и завязали в узел. Я вскрикнула, вырвалась и убежала, а незнакомец остался стоять в не меньшем потрясении.

Меня не искали… А если бы он меня убил? Обиженная на всех, я не пошла к госпоже Кельде! Почему-то меня продолжали «не искать» так долго, что я уже начала думать, пусть лучше убивают. А не то сама умру от старости здесь, прямо под кустом лесарийской мирославки, скучающая под аккомпанемент напевов, выдуваемых ветром, проходящим сквозь тонкие, светло-зелёные плёнки, кудрявыми завитушками украшавшие тонкие стволы.

– Миру -мир, – пел куст играющий с ветром. А я сидела несчастная и никому не нужная.

Стемнело. Ничего не оставалось, как пробираться в дом словно прислуга, чёрным ходом. Лазать по деревьям, до тех пор, пока не получу нагоняй за прошлый раз, я не решилась.

В моей комнате сидела мама и выглядела удивительно расстроенной.

– Эвиладель, присядь, дочка, – попросила она.

Села напротив неё, сгорая от стыда, согласная принять любое поучение, и вымолвила:

– Мам, я…

Она поцеловала меня в лоб, на миг прижала, обнимая, и, быстро отстранившись, предупредила:

– Сегодня вечером тебя ждут в тронном зале, – и продолжила, вернув себе уверенное спокойствие, – Я поторопила портних. Твоё платье готово. Служанки помогут тебе с новым нарядом и бельём. Не убегай больше.

Вошла Лиси и две мамины служанки, такого раньше ни разу не было, чтобы мне помогали сразу трое. В ванной они скребли щетками мои руки и ноги, наверняка было щекотно, но пришибленная сообщением родительницы я против обыкновения ни разу не дёрнулась и оставалась безучастной пока меня вытирали, сушили, одевали и причёсывали. В моей комнате впервые появилось зеркало, большое, во весь мой новый рост. Я стояла, как кукла, и не сопротивлялась, даже когда меня затянули в платье, такое узкое, что стало трудно дышать.

– Расслабь чуть-чуть шнуровку, она бледная совсем, – велела Лиси, объясняя, – девочке впервые одели взрослое платье.

Белое, посеребрённое бликами тончайших, словно иней, нитей драгоценного диалина, длинное, облегающее фигуру платье расходилось от бедра книзу нежными волнами, словно ноги окутывали холодные воды Севера. Узоры спускались от лифа вниз, утопая в ткани этих волн по обеим сторонам, а на животе и под лифом ткань истончалась, казалось узоры легли на голое тело. Я провела по ним руками, узоры были гладкими, едва заметными на ощупь, такая же ткань была сверху, заканчивалась высоким воротом, как драгоценное ожерелье обхватывающим шею, шла по плечам, переходя к рукавам, тремя нежными волнами повторяющими крой шлейфа.

Я смотрела на прекрасную незнакомку в зеркале, и мне стало совсем не по себе. Трансформация тела не вписывалась в мои представления о проведённом ритуале увеличения роста. Я изменилась слишком разительно: лицо преобразилось, глаза сияли, губы, словно нарисованные краской, стали полней, а подбородок заострился, приближая меня к идеалам красоты, что демонстрировали лишь холсты художественной галереи нашего дворца. Даже волосы удлинились и посветлели, отливая серебром под стать платью. Из вечного ребёнка я превратилась в девушку, не зная как теперь себя вести: я никогда не задумывалась о своей походке, жестах – всё это было не важным, когда меня замечали, только чтобы пожалеть. Изменения оказались новой ответственностью – обязательством вести себя достойно этой внешности.

Мама умела ходить величественно, она даже в наши спальни входила как в тронный зал, а я привыкла лётать, сшибая всех на пути. Незнакомка в зеркале расправила нежные плечи, уверенно подняла голову, её губы слегка обозначили улыбку, когда она решила меня покинуть. Я пошла навстречу неизвестности, ещё не в полной мере ассоциируя себя с дивой, оставленной в зеркале.

Музыка смолкла, моё имя прозвучало на весь дворец. Когда я только приблизилась к залу, обе створки главного входа распахнулись. Я не смотрела на гостей, готовясь принять недовольство отца, я хотела пробежать мимо всех прямо к нему, поцеловать его руки, чтобы вымолить прощенье, закрепив непреложной клятвой обещание быть отныне самой послушной. Но воспоминание о сильфиде из зеркала не позволило мне ускорить шаг, и я как во сне, поплыла сквозь расступавшуюся толпу.

«Да младшая дочь, – успевала мысленно согласиться с тем, что они шептали друг другу. Однако их удивлённый шепот вызывал у меня всё больше вопросов, – Кто красавица? Кому отдадут? Кого отдадут?»

В душе теплилась надежда, что папа не станет отчитывать меня в присутствии гостей, но внутренне я настроилась без слёз принять самое страшное наказание. Какое оно может быть, я понятия не имела, папа меня никогда не наказывал. Пройдя установленное этикетом расстояние, я поклонилась и осталась в поклоне ждать разрешения подняться.

– Подойди, Эвиладель, – разрешил отец.

Я поднялась на тронное возвышение и встала рядом с матерью, не глядя в сторону второго золоченого кресла, установленного для эльфа.

– Высокородные гости, – официальный голос церемониймейстера заполнил зал, – Принцесса Эвиладель ди ла Исиль Дасар дочь Исильгарда получила личное приглашение. Отныне она почётная гостья Повелителя Зари Владыки Име-Эль-Риар Эльфирина Хранителя Светоча Гелиоса Главы Содружества Великой Элинии…

Голос оборвался и, тогда я заметила, что папа поднялся во весь рост.

– Приглашение нашей дочери – это огромная честь для нас всех, – произнёс он. Я папу всю свою жизнь знаю и, по тому, как он сказал, мне не поверилось, что моё приглашение в Име-Эль-Риар и, правда, огромная честь. – Моя дочь будет не просто гостьей, она станет представителем сильфийского народа на земле дружественного соседа, нашего верного союзника. Эльфирин встретит принцессу Исильгарда, отправленную нами в качестве Гран Синта-Маат.

По залу прошлась очередная волна изумления. Я их понимала, высшего титула посла удостаивались мужи за большой вклад в развитие межгосударственных отношений. У нас он пропадал без хозяина пару сотен лет и вдруг его получает младшая принцесса. Но папу это обстоятельство, не смущало, значит, так можно. Он расположился на троне и взмахом руки подал сигнал музыкантам.

В моём направлении двинулась вереница подданных, многие сильфы были мне знакомы, но и они смотрели на меня так, словно видели впервые. Эльфы, не смущаясь, выражали удивление, граничащее с изумлением, один даже пожал мне руку, как это принято исключительно между мужчинами. И мне это понравилось, больше, чем то, что после её обслюнявил какой-то тип в алом камзоле. Когда пожелания успешных начинаний на политическом поприще закончились, передо мной возник золотоволосый эльф с очаровательной улыбкой.

– Вы станете самым ценным приобретением Эльфирина, таинственная Принцесса Исильгарда, – сказал он вместо того, чтобы представиться.

– Очень жаль, – ответила я, порядком уставшая от восхищений мной прекрасной. – Не хотелось бы гостить в подвалах сокровищницы Име-Эль-Риар.

Эльф продолжал улыбаться, хотя его глаза уже смеялись, он оценил мой юмор. Никто всерьёз не верил слухам, что свои ценности золотые эльфы прячут под землёй, как гномы.

– Вы подарите мне танец? – попросил он.

– С удовольствием, – ответила искренне, так как вдруг поняла, что ругать меня никто не собирается. Наказали громким титулом, отправили в гости к эльфам – погощу и вернусь. Чего бы с эльфами не подружиться. Этот был просто очень мил. Моя природная весёлость вернулась сама собой, – А вы не подскажете имя бедняги, которому я согласилась оттоптать ноги?

Эльф рассмеялся в голос, при этом, когда он, всё ещё улыбаясь, глянул в сторону стайки незамужних дев в белых платьях, я услышала дружное «О-о-ох» полное восхищения и, голову даю на отсечение, звук падающего без чувств тела.

– Ноги второго принца Эльфирина в вашем полном распоряжении. Прошу Вас, зовите меня Арис.

– Эвиладель, – я легко перешла на «ты», отвечая на предложенное легкое рукопожатие.

Урокам танцев я предпочитала занятия магией. Всем было безразлично, умею ли я танцевать, до этого дня меня не обязывали посещать официальные приёмы и праздники. Мелодия сменилась, мы закружились по залу. Я с удовольствием отметила, что двигаюсь послушно музыке и партнёру, и ничьим ногам не угрожаю.

– Вы прекрасно танцуете, – отметил он.

– Ой, не говорите, самой удивительно! – откровенно призналась, довольно улыбаясь, чем вызвала очередной приступ веселья у второго наследника престола золотых эльфов.

У нас с наследованием было гораздо проще – назначил дедушка преемника, и пошел отдыхать. Высшим или, как их называли из-за цвета магии Гелиоса – Золотым, повезло меньше. Ритуал «Выбор Светоча», по каким-то причинам, определил хранителем артефакта не первого сына, а второго, и бедняжка первый наследник так и остался, «стоять» в очереди на престол. Третий принц, вальсирующий со мной по залу, естественно стал вторым, а их средний брат Даромир стал главой рода Риар, владельцем замка, древнейшего города Эльфирин, а после взял и объединил все крупные государства в содружество. Папа так удивлялся, когда узнал, что властелином будет военный, которого к управлению мирными эльфами даже не подготавливали.

Совершая обход на носочках вокруг Ариса, вставшего на одно колено, я глянула туда, где должен был находиться его сиятельный брат, и обомлела. На троне высокого гостя восседал тот самый дядька, что мучил меня в парке. Как я теперь понимала, жалуйся на него папочке или нет, эльфу за плохое поведение ничего не будет. Наш танец прервался. Видимо мой испуг был очевиден, так как Арис отреагировал на это оцепенение лёгким пожатием моих пальчиков и, шепнув, чтобы я не робела, повёл меня к трону своего брата. Суровое выражение лица Владыки Эльфирина показывало, что в новом платье, я нравлюсь ему не больше, чем в прежнем.

– Брат, когда ты такой серьёзный, девушки пугаются. Им грозит обморок от одного взгляда на тебя, – Арис продолжал шутить.

– Лишать дев чувств?!… Чему не научишься у младшего брата, просиживая дни во дворце, – это было похоже на упрёк, не мог же их властелин пытаться шутить с таким суровым видом. Но похоже Арис признал сие шуткой и ещё шире улыбнулся.

– В моём присутствии девушки падают от восторга, а не от страха, – это Арис объяснил мне, и тем же доверительным тоном, обратился к правителю: Сделай лицо по проще, а то все разбегутся…

– Я дал ей время привыкнуть к моему…виду, – пообещал главный эльф и посмотрел на меня испытующе, словно спрашивал, понимаю ли я, о чём он. А я не понимала. Если он опять пошутил, то с таким лицом, едва ли, над его шутками посмеялись хоть однажды. Я растерялась, испытывая неприятное чувство, когда не знаешь, чего от тебя ждут. Шепотом произнеся извинения, я решила осуществить угрозу брошенную Арисом, то есть убежать. Немного резковато убрала руку с предплечья второго принца и, сделав поклон с той почтительностью, что в себе в тот момент еле откопала, вернулась на место справа от трона отца.

Вечер был полон волнений: мой первый бал и высокий титул показались изматывающими. Танцы продолжались утомительно долго, тело ныло от столь длительной необходимости держать спину и плечи в «царственной» осанке, ноги устали от пируэтов, висков и телемарков. Арисгар тоже много танцевал, с разными гостьями и местными сильфидами. В прочем, расовых предпочтений у нас в гостях никто не выказывает. Дважды, он одаривал меня красивой, открытой улыбкой. Первый раз я ещё смущалась, а второй – ответила ему тем же. Но видимо перестаралась, и одна пара, свидетели нашего откровенного переглядывания сбилась с такта.

А другой, абсолютно неприветливый брат с равнодушным видом восседал на тронном кресле и кроме как с папой, ни с кем не разговаривал. И желающих его развлечь было не много. Да их, кроме папы, просто не было! Пусть даже новый правитель почитался как герой, спасший целый город от нападения драугров, но о нём слагали больше страшных небылиц, чем хвалебных песен.

Говорили, что рождённый вторым, он, без претензий на корону, посвятил себя военному делу, где не было ему равных, и возглавил эльфийскую армию ещё в очень юном возрасте. Тогда же произошло нападение нежити на город водников Омилсар. Вторжение столь сильного врага, оживших мертвецов с магическими способностями, унесло много жизней в течение нескольких минут, пока вестник с призывом о помощи достиг соседей. И будущий повелитель Зари бросился на защиту, не дожидаясь остальных. Открыл портал в чужие земли, принял на себя основной удар врага и удерживал до прихода своих воинов. Страшно представить, но есть свидетели, которые утверждали, что на обожженном магией теле принца не осталось целого куска кожи, и чтобы не травмировать окружающих видом изуродованного лица, теперь оно навсегда скрыто под личиной амулета Тефиатрана.

Этот артефакт использовали, чтобы придать облику правильные черты, скрывая любые дефекты. А еще с его помощью можно стать двойником любого существа и поэтому их обладателям требовались исключительные полномочия. Особенно по этому поводу страдали стареющие дамы, которые мечтали выглядеть не хуже, чем они были в лучшие годы. Но разрешений скрывать амулетом старость не выдавали. Насколько я знаю возрастные изменения приходилось убирать временными заклинаниями и мазями.

Я смотрела на строгое лицо отважного воина и представляла, как оно должно быть изувечено, если ему не смогли помочь лучшие лекари, и приходится применять магию амулета. Не сразу заметила, что в ответ меня также внимательно изучают. Я вспомнила, что совсем недавно применила магию, чтобы избавиться от своего гномьего роста и подумала, а может и он прячется от нормальности окружающих за маской суровости, как я за образом маленькой девочки. Моё невольное сочувствие во взгляде было принято со вниманием, которое быстро сменилось равнодушием и, разорвав наш зрительный контакт, медноволосый правитель отвернулся, сжав пальцы так, что они, скорее всего, оставили вмятины на золочёном подлокотнике.

Уже за полночь, в полной убеждённости, что улыбчивый эльф мил ровно настолько, насколько страшен его венценосный братец, я испросила молчаливое разрешение мамы, и, смакуя в уме незабываемый танец с Арисом, покинула зал. От переизбытка впечатлений спать не хотелось, вместо своей кроватки я устроилась на кушетке в библиотеке и, стараясь не повредить острыми металлическими уголками книги узоры на платье, придвинула столик и углубилась в чтение.

– Вот ты где? Как знала, что не спишь. Сразу пошла в библиотеку, чтобы поговорить с тобой.

Я с усилием отодвинула тяжеленную книженцию о политическом строе Эльфирина и встала навстречу маме.

– Ты всегда знаешь меня лучше меня самой, мамочка, – улыбнулась её внимательному взгляду, обещая, что в душе я прежняя, её маленькая девочка, изменения коснулись только внешности. Она повела меня к дивану, потянула за руку, предлагая присесть.

– Послушай, Эдель, – мама непривычно использовала моё сокращённое имя. Я всегда хотела, чтобы у меня всё было «длинным», «большим», «высоким», и давно отучила семью от «Эдель» и «Дель». Мама продолжила:

– Завтра ты покинешь отчий дом и начнёшь самостоятельную жизнь. Это не просто – стать взрослой за пару дней, но у тебя нет выбора. Статус высокого посла твоя защита и ответственность передо мной и отцом, перед нашим народом.

– Мама, а зачем он мне? Разве не достаточно быть принцессой, чтобы меня защищали?

– Принцесса не скажет весомого «нет» Владыке Эльфирина, только Гран Синта-Маат другой страны, принятый Верховным Советом вправе отстаивать своё мнение перед властелином. А мы знаем, что времени не достаточно, чтобы научить тебя держать язык за зубами. Но помни, когда собёрёшься открыть рот, Исильгард не развяжет войну из-за девичьей глупости. – Мама замолчала, словно сама испугалась строгости, которую до этого я не получала несмотря на все мои выходки. Она обняла меня и притянула к себе мою голову. – Этот амулет обезопасит тебя на время. Он приглушит сияние силы пробудившейся в тебе, – застегнула со спины тонкую цепочку с кулоном и наказала: Носи его не снимая, пока не лишишься силы или не будешь в полной безопасности.

– Мамочка, а мне нужно уезжать, потому что папа сердиться на меня?

– Нет… Потому, что ты изменилась. Ты такая красивая Эвиладель, что случись это раньше, всё сложилось бы по-другому. С момента твоего рождения мы были уверенны, что ты навсегда останешься в роли нашей маленькой дочери. В силу твоего роста… – мама поправила себя, – из-за твоей необычной внешности тебя совсем не готовили к общению с малознакомыми людьми, я имею ввиду… с мужчинами.

– Что ты, мамочка! Если ты из-за этого расстроилась, можешь не переживать, – твёрдо уверила я, взявшись за её руки и опустившись перед ней на пол, чтобы она привычно погладила мою голову. – Я же слышала, как Катриэлла объясняла Матильдине, что от прогулок под луной до бастардов один шаг. А ещё, Лиси кухарке говорила, если целоваться с мужчиной, можно заразиться позорной болезнью. Так, что целоваться и гулять, как стемнеет, я точно не стану и тебя ни за что не опозорю.

Мамочкин вздох прозвучал полный безнадёжности.

– Мы с папой просим прощения за эту брешь в твоём воспитании. Я посоветую тебе одно: когда ты захочешь узнать больше, найди добропорядочную, замужнюю женщину и подружись с ней.

– Хорошо, мамочка, подружусь, – обещала я.

– Остаток ночи тебе придётся провести на ногах. Я созвала всех столичных портных, чтобы они успели закончить. У тебя не будет недостатка в красивых нарядах, часть будет готова завтра, другие перешлю тебе в Име-Эль-Риар.

Прошу, никаким обстоятельствам не дай себя сломить, живи и сделай всё, чтобы остаться счастливой. Внешность – ценность важная для чужих глаз, магия – возможность лёгкой жизни, но это тоже не главное. Можно жить и без неё. А ты как никто умеешь приспосабливаться к ситуации и быть счастливой. Не растеряй покой терзаниями о несбывшемся и желаемом. Будь осторожна даже в мечтах. Гордись тем, кто ты есть, даже если нельзя будет говорить своё имя другим. Ты всегда будешь нашей дочерью, и ты первая женщина Гран Синта-Маат. Но гордясь, вспомни, как висела на стене, и все смеялись над тобой. И когда снова посмеются – вспомни, что висела на стене и мир после этого не рухнул. Пусть смеётся ханжа, мудрый задумается о причинах, добрый отнесётся с сочувствием, родной поддержит, находясь за тысячу лиг, а мнение прочих не важно.

– Мамочка, значит, я не смогу вернуться после?

На этот вопрос мне ответили мамины слёзы, которые она удержала, пропуская в библиотеку портных, и унесла с собой, не показав больше никому.

Глава 3

Мечты и сожаления об утраченном дефекте

Мою «банду» из мелких родственников к межпространственной переправе не пустили, мы шумно распрощались у дверей комнаты для общих занятий, и, помахав рукой на прощанье цвету будущей сильфийской аристократии, я наказала им папин дворец не разрушать. На что племянники, племянницы и отпрыски знатных семей, призванных ко двору, скорчили грустно-раставательные рожицы, а мой любимый братец, принц Далиантан сказал, что без меня дворцу точно ничего не угрожает и растрепал мою новую причёску, как обычно взъерошив волосы на макушке. Довольно улыбнулась, нисколько не обижаясь, и глянула на него снизу вверх с обожанием Боба, его верного пуделя, о котором я любила слушать, так как собака жила ни во дворце, а в охотничьем доме. Далиантан всегда был моим объектом для подражания. Я сожалела, что я не мальчик и не могу пойти учиться, чтобы стать таким же сильным магом, каким наверняка будет он.

В его сопровождении я пошла к башне алонгационного порта, которая была открыта для отправки гостей с рассвета. За десяток локтей до перехода меня ожидали несколько воинов, два мага из миссии, советник, моя тётя – леди Мединтун, направленная со мной в качестве дуэньи, и горничная Лиси. Брат обнял меня на прощание и наказал боевому магу, которого звали Гилихад, делать безопасным каждый мой шаг и многое другое, которое заключалось в том, чтобы я поменьше куда-либо шагала. Гилихад приступил к выполнению приказа незамедлительно и, как немощную, придерживая меня за локоть, повёл сквозь зеркальную рябь перехода и отпустил только когда убедился, что я твёрдо стою на ровной дороге.

Я с удивлением обнаружила, что мы прибыли не в Име-Эль-Риар, а в столицу тёмных эльфов, город Данхар. Грандиозный вид дворца Нари-Ран описывался в учебниках, как пример наследия могущественных предков менее одарёнными потомками. Это чудесное строение не поддавалось влиянию времени, трансформировалось под стиль современности и отвечало потребностям тёмного двора, который так назвали не по цвету чёрных волос, а из-за магии, запрещённой в других государствах. Хотелось верить, что тысячи лет назад, когда строилось одно из чудес эльфийского мира, дроу не были тёмными, и моя комната, в точности такая, как имеется дома, появиться здесь без магии крови.

Нас встретили у входа. Мужчина средних лет, представился личным камердинером сильфийского Гран Синта-Маат. Заметив смущение советника Баливаса, я не указала моему камердинеру на его ошибку, и он остался с мужчинами, после того как мне предложил следовать за его помощником. Мы пошли по коридору, когда я вспомнила, что не уточнила к какому времени мне явиться на занятие по «введению в профессию», обещанное накануне при разговоре у трона отца.

– Нужно вернуться, – сказала я. Гилихад и Лиси, как очень добросовестные слуги, игнорируя возражения провожатого пошли назад вместе со мной.

Гостей в холле стало больше, они стояли группами, я подошла к той, где находился советник Баливас, и спросила, когда он сможет уделить мне время.

– Принцесса, идите, идите, – спешно отмахнулся он. – Думаю в ближайшие дни не получиться вовсе.

В тот же момент объявили десятиминутную готовность до начала Совета.

– А разве Гран Синта-Маат не нужно присутствовать на Совете? – спросила я.

– Не приведи Великий Златодар! – воскликнул советник, взывая к высшим силам, покровительствующим трудолюбию и усердию.

– Господин Баливас, если принцесса послушает вас сейчас, неподтверждённый титул не защитит её даже в её собственных покоях.

– Но мужчины не потерпят присутствия…

– Плевать на их реакцию. Думайте о её судьбе.

Я не стала медлить, принимая решение. Моя судьба была мне очень дорога, я её никому кроме мамы с папой доверять не собиралась.

– Спасибо вам обоим, – поблагодарила я своего советника и доброго эльфа, который подтолкнул меня к смелому поступку. – Лиси, принеси мне темный плащ, который ты положила к деловой одежде, – моё твёрдое намерение присутствовать на Совете отразилось в голосе, и Лиси, до сего момента имевшая привычку меня останавливать и вразумлять, сразу бросилась исполнять распоряжение.

Нас пригласили в совещательную комнату похожую на большую аудиторию с трибуной в центре и креслами, расставленными для каждой делегации отдельно, и я еще больше восхитилась древней магией дроу: рядом с сиденьем советника находилось место с моим титулом. Я села и, без страха разоблачения, опустила капюшон простого, серого плаща. Украшенные драгоценностями и сложными плетениями головы длинноволосых эльфов выглядели намного женственнее, чем моя с гладко расчесанными волосами, спускавшимися под плащ.

Сильфийская делегация была немногочисленной, нас объединили с горными эльфам и объяснили, что проект резолюции Совета готовит каждая группа и озвучивает после всех выступлений.

Первым слово взял принц Акху-Лонд Этендальс из рода Айсинтуж. Дроу долго и восторженно рассказывал о важности их миссии в совместной борьбе со страшным злом. Оказалось, что мы на пороге войны с какими-то аватарами, а тут ещё на лесных эльфов вероломно напал никому не известный враг, и уже завтра каждое государство обязуется снарядить утвержденное количество магов, чтобы подготовить достойный отпор, в случае повторного вторжения. Я забеспокоилась, а наберет ли папа столько боевых магов и не придется ли ему отправлять моего брата.

Затем лесовики сообщили, что упоминание о подобной угрозе было найдено в хранилище одного из их древних храмов. Согласно первоисточнику нечто похожее случалось далеко в прошлом и называлось Хаш-Армат, что означало «враг внутри». Неделю назад пострадали эльфы Инитрана и Дипритрана, двух самых крупных провинций Леса. Их дома опустели за одну ночь. Всех выживших опросили и результаты опроса представили сегодня в нескольких докладах.

Совещание было очередным и многое из того, что мужчины обсуждали, ссылаясь на ранее известные факты, для меня осталось непонятным. Когда умная комната явила нам фантом воспоминаний очевидца, я слегка приподнялась, рассматривая амитай (так назвали отдельную особь Хаш-Армат), воспроизведённую такой, как её считали дознаватели-менталисты с разума выжившего эльфа, застывшей в момент атаки. Смотреть было очень страшно. Голова с жуткой гримасой и окровавленным ртом превращала фигуру эльфоподобного существа в чудовище. Костяные наросты, словно кривые коренья, десятками рогов не симметрично вырастали из черепа, срастались между собой в пластину и вновь расходились, образуя защитный панцирь. Такие же наросты уродовали спину и руки. Под шеей они заканчивались гладкой серой кожей, которая покрывала два бугорка. Ой! Тут я поняла, что все мужчины разглядывают голую грудь, шлёпнулась на сидение и опустила глаза, мгновенно став пунцовой от смущения. Особь, рисунок которой нам демонстрировали, была женской и полностью обнаженной.

Похоже, это задевало только мои чувства, и, более не глядя на рисунок, я постаралась взять себя в руки, с удвоенным вниманием запоминая названия атакующих формул и героические подвиги лесных эльфов, пытавшихся противостоять малоизученной напасти.

Один из них описывал неуязвимость тела амитай при поражении различными пульсарами. Демонстрируемые магические атаки осуществлялись на манекене и сопровождались подробным объяснением строения панциря, возможности нахождения слабых мест и степеней поражения в зависимости от области попадания заклинаний. Докладчик подвёл к выводу, что магия земли для Хаш-Армат не губительна, выжить свидетелю помогло лишь то, что он использовал потоки Гелиоса, вплетенные во все представленные заклинания. Конец его доклада был довольно нелогичным – страшилища не убиваемые всю ночь, бесследно исчезли, как только рассвело.

Прежде, чем заняться предложениями к резолюции, присутствующим предложили задать вопросы. Золотоволосый боевик уточнил скорость огненного потока при атаке Долийским Копьём. К трибуне для заключительного слова вернулся верховный маг тёмного двора. Остальные по очереди склонялись над подписями к решению Совета.

Ну как же так?! Они не сказали того, что меня так сильно тревожило? Я дёрнула советника Баливаса за рукав, он не отреагировал, тогда я спросила тихонько:

– Скажите…а эти амитай… из Хаш-Армат… эльфов скушали? – мой вопрос, немного отставший от движений голосовых связок, многократно усиленный магией комнаты, нарушил тишину. Нужно было подумать об этом заранее, ведь в аудиториях всегда используется такая магия, иначе на дальних рядах не было бы слышно, что говорят с трибуны, а докладчик не понял бы вопросов.

Количеством не лестных комментариев я превзошла рисунок самки Хаш-Армат. Мужчины разве что открыто в меня не плевались.

– Юная сильфида хочет покормить Хаш-Армат? – с издёвкой спросил кто-то из другой части комнаты. Последовал смех. Смеялись многие, хорошо хоть не все. Сильфийцам, доброму эльфу, водникам и Повелителю Зари мой вопрос смешным не казался. Хотя, когда я вновь подняла взгляд, на лицах соотечественников читались осуждение и злость. А верховный маг заявил, что я перепутала комнаты из-за рассеянности, свойственной женскому полу, при этом сидящий рядом Гилихад опустил руку. Я увидела, что он приготовил для моих обидчиков сплетение какого-то заклинания и совсем притихла.