– Сыновья далеко, видитесь редко, София – хорошая дочка, но у неё молодая, горячая жизнь, а ты ушёл в свои пампасы. Лусии одиноко, это опасная болезнь. Прости, Стефано, у меня небольшой опыт по этой части. Думай сам.
С этими словами он взялся за горлышко большой бутыли с беловатым напитком и налил по маленькой рюмочке. Глотком лимончелло заканчивалась каждая их встреча.
Ужин уже ждал Стефано, но он по заведённой привычке заглянул в зал ресторана и остался доволен – несмотря на поздний час, все столики заняты. Лусия приготовила, как он просил, форель. Нежнейший рыбный запах сказал ему, что она удалась. Не желая нарушать семейный обычай, им же и заведённый, не вести за едой серьёзных разговоров, Стефано отдал должное рыбе, подкладывая лучшие кусочки Лусии, передал ей привет и мешочек чечевицы от Мариуччо, и, когда жена принесла мятный чай с кедровыми орешками, он решился на разговор.
– Лусия, ты часом не заболела?
– Это видно?
– Только слепой и глухой не заметит.
– Я нарушила твой покой, сожалею, Стефано…
– Да не о покое я печалюсь. Что надо сделать, чтобы ты стала прежней Лусией?
– Ты винишься оттого, что мало уделял мне времени? Каждая женщина – Королева своей семейной державы. Сколько бы внимания ни оказывали подданные – ей всё мало.
Она тихо рассмеялась.
– Стефано, ты уверен, что хочешь знать правду?
Люсия была серьёзна, но глаза её поддразнивали. Стефано сделал движение плечами – так хорошо известное ей, означавшее нетерпение.
– Ты был мне хорошим мужем и хорошим отцом для наших детей, у меня нет на тебя обид. Причина моей, как ты сказал, болезни не в нашей с тобой жизни, она, наверно, во мне самой.
Лусия села поудобнее, некоторое время молча рассеянно смотрела на Стефано, и, в какой-то миг преобразилась внешне: подобралась, как бы истончившись телом, и, подавшись в сторону мужа, улыбнувшись, стала говорить мягко и вспоминающе:
– Помнишь, когда мы узнали друг друга, то просто провалились в любовь, в запредельность, где каждый для другого был величайшим сокровищем. Время, проведённое вместе, взрывалось фейерверками счастья. Хотелось вывернуться наизнанку, только бы любимый ещё больше радовался… Было ощущение, что вот-вот откроются тайны бытия… Мы кружились в объятиях мира, и казалось, так будет вечно… Когда чувства стали остывать, родился первенец Марко… И любовь, будто набравшись сил, снова хлынула в наш дом. В другой раз её принесла малышка Софи… Открыли ресторан. Возникали новые всполохи счастья, но они так быстро гасли …
Мне хотелось вновь пережить тот высокий накал, что нёс нас на крыльях вначале. Появились честолюбивые желания: стать хорошей матерью, умелой домохозяйкой, бухгалтершей, наконец. А ты не забыл, Стефано, как в сорок лет я танцевала бергамаску и тарантеллу на празднике города? Ты мне говорил тогда, что я прирождённая танцовщица. Говорил? Я добивалась успеха и, убедившись, что очередную задачу выполнила «на отлично», тут же теряла интерес и намечала новую, чтобы миновав её, бежать дальше.
Стефано никогда не слышавший от своей жены подобных исповедей, сидел молча и напряжённо. Интонации Лусии выражали чувства, которых он не знал. Услышанное входило в него как вода заполняет пустое русло. Сметая всё на своём пути, новая картина жизни устанавливалась стремительно и без его участия.
Остановившись на секунду и взглянув на мужа, который, она и так чувствовала, не пропустил ни одного слова, продолжила:
– Так я пролетела свою дистанцию. Но случилось короткое замыкание: в его свете я увидела, что получилось, и протрезвела. Бег в никуда закончился… Тайны заволокло пеленой – даже в конце я не знаю, в чём смысл моей жизни. Тогда для чего я проделала свой путь? И чем он отличается от пути пчелы или муравья? Мне стал неинтересен мир, который сама же и создала.
Подумать только, Стефано, я продремала целую жизнь! Мне так жаль… Я хочу узнать тот, существующий вечно… по законам, не зависимым от лукавого человека. Если ещё не поздно… Пожалуй, я сказала всё.
Стефано сидел не шевелясь, с закрытыми глазами. Он видел перед собой две параллельные дороги, восходящие в небо, по ним брели два одиноких путника.
– Это только начало Пути, – подумал Стефано, – Вселенная бесконечна. Значит, мы с Лусией обязательно встретимся.
Не забуду Кёниг
Обычно так и бывает: неприятности ищут друг друга, видимо, чтобы атаковать наверняка, скопом. Отпуск и поездка к дочери задерживались по разным причинам так долго, что миновали все сезоны, когда тёплые объятья солнца нежат душу. Так нет же – разгар зимы, холод на моём острове, а на её островке в это время затяжные дожди… затянувшийся ремонт квартиры, и вдобавок лопнувшая где-то внутри водопроводная труба залила весь дом. Соседи разбежались по государственным ведомствам с жалобами. Новый год на подходе!
Не так-то просто лишить мою дочь возможности действовать даже в обременяющих обстоятельствах. Она вспомнила про мужа, работающего в Баден-Бадене. А он, будучи человеком гостеприимным, с энтузиазмом предложил и мальтийцам, и сахалинцам собраться на Новый год у него. Чемоданы с тёплыми вещами и подарками в предотъездную ночь катались по коридору, радовались путешествию и мешали спать.
Восьмичасовые перелёты – это тебе не изюм в шоколаде. Если твоя планида вечно сидеть в самолёте с орущими детьми, набирайся терпения принимать их такими. На этот раз жутко повезло – симпатичная с крепкой попой и тихим, чётким голосом мама, держа у груди всю дорогу младенца шести месяцев, управлялась с тремя другими без единого громкого слова. Они летели по приглашению Президента на встречу многодетных семей.
Дети всё время были заняты играми, и мать безмятежно дремала с младенцем как на недоступном облаке. Хотелось не скупясь назвать маму гениальной, а детей ангелами. Явно началась полоса везения.
В Баден-Бадене шёл дождь, но город был прекрасен и мокрый. Невпопад отвечая встречавшему зятю, я вглядывалась в Чёрный лес, ничуть не уступающий сибирским, а река Оос, присоединившаяся к нам по пути, просто покорила красотой склонённых над ней розовых ив.
Последующая встреча с семьёй, прилетевшей с Мальты, приятные приготовления к встрече Нового года, шумные игры детей кружили всех в весёлой карусели, с самого раннего утра. Неожиданно дети объявили, что я могу использовать последний день уходящего года по своему желанию. Подарок был неслыханный на фоне постоянной занятости и праздничных хлопот. Внезапная щедрость вызвала множество желаний, явно неосуществимых одновременно.
Выбранная прогулка «куда несут ноги» привела к нарядному кафе под названием «Кёниг». С первого взгляда стало понятно, что попала в то место, где любят бывать интересные, самобытные, интеллигентные, может быть, странные гости. Людей почтенного возраста и розовощёких юнцов с экстравагантными подругами отличала живость ума, украшающая лица. В зале шелестел шёпот. Учитывая хорошую акустику, посетители говорили тихо, будто поверяли сокровенное.
Большая старинная люстра, настоящее произведение искусства, окутывала сидящих мягким светом, делая их похожими на оживших персонажей картины. Официанты не ходили, они скользили. И столы расцветали пирожными, украшенными шапочками свежих ягод, струился нежный аромат чая и проносились горьковатые шлейфы кофе.
Чтобы определить заказ, надо пройти через кондитерскую, полную соблазнов. Новички задерживаются здесь надолго. Возможно ли без колебаний из всего великолепия выбрать один кулинарный шедевр?! Задача оказалась сложной. Как кошка, играющая с мышью, я облюбовала вначале пирожное с марципаном, запомнила его название. Но пришлось отпустить добычу. Нечто воздушное, с ягодами красной смородины, заявило о своей исключительности.
По традиции зимних ненастных дней я заказала к муссу горячий шоколад. Удовольствие обострило зрение: люди улыбаются. Мало того, посетители почти все знакомы между собой. Вошла парочка с крошечным ребёночком, которого папа нёс как сокровище. Грациозная мама, чем-то похожая на козочку, тонюсенькими шпильками едва касалась земли. Рядом на коротком поводке вытанцовывал вертлявый пудель. Они привлекли всеобщее внимание. За круглым столом зааплодировали. Радость лёгким касанием затронула каждого!
День явно удался. Жизнь Баден-Бадена включила меня в свою историю. Пусть только слегка, но обмен душевным теплом состоялся. Хотелось делать что-то полезное, стоящее, писать вот прямо сейчас, здесь. Уже толпились в горле нужные слова, волнение захлёстывало, щёки пылали, бушевало желание поделиться всем этим с дорогими людьми с «Прозы. Ру», ощутить их присутствие.
Не забуду тебя, Кёниг!
* * *
После божественного шоколада думалось только о приятном. Небольшой город прославила русская интеллигенция. Приезжали семьями, в окружении друзей, писали восторженные письма. И вскоре встречали гостей. Весь девятнадцатый век модный курорт посещали знаменитые люди того времени. Лихтентальская аллея – место прогулок и встреч слышала голоса Жуковского, Гоголя, Толстого, Достоевского…
Через широкие окна кафе видны старинные здания, существовавшие здесь намного раньше, чем возникла мода на отдых в Баден-Бадене. Очень легко представить эту улицу, наполненную нарядной публикой того времени. Мечтания прервал звонок телефона. С далёкого, запелёнатого метелями Сахалина, голос моей подруги Зои звучал так отчётливо, будто она сидела рядом.
– Добрый вечер тебе и твоим близким! Мне кажется ты сейчас не с ними…
– Да, я в кафе, у меня увольнительная до восьми вечера.
– Хочешь расскажу, как прекрасно встречаю я Новый год?!
– Валяй!
– Я весь день готовила ужин. Только представь – с больными "втулками» топтаться у "мартена" восемь часов! –Тут речь её изменилась, Зоя заговорила возбуждённо, тонким голосом. – Дочь утром обрадовала, что составит мне компанию, Юра позвонил, бывший мой, пожаловался: жена уехала к маме и останется с ней, поэтому ему некуда податься. Ничего не говори, только слушай,
– Знаешь ведь меня. Что ещё скажешь человеку, с которым не можешь расстаться, вытолкать из памяти? – Конечно, приходи!
Каждый день захожу в его комнату, чтобы понюхать вонючую, забытую пачку сигарет. Он ведь сбежал как воришка, боясь моих слёз и своей слабости. Четверть века вместе не разлей вода – это нешуточное испытание. И вот все шесть лет наркоманю. Запах обманывает чувства. Втюхивает его присутствие. Втайне дочь жалеет меня. Вижу по глазам… И вдруг этот звонок!
Овладевшая мной сумасшедшая энергия сотворила чудо. Я пробовала еду и не верила, что это мой собственный шедевр! Телевизионные гуру обзавидовались бы. Всё было готово за три часа до назначенного времени. Ах, как тщательно я оделась и накрасилась. Всю зарплату накануне потратила на новогоднее платье. Ты уже уехала, остановить было некому. Оно такое! Умру – похороните только в нём. Всё было готово и стол сервирован. Даже селфи сделала.
Оба звонка прозвучали почти одновременно: дочь нашла компанию и просила не сердиться, Юра радостно сообщил, что жена вернулась домой, – «прости, что побеспокоил напрасно». Некоторое время я сидела не шевелясь, сердце как будто сдавили: ни охнуть, ни вздохнуть. Потихоньку стала шевелить пальцами. Двигаются!
Поверишь, когда вдохнула – не в полную силу даже – такое счастье нахлынуло. Жива! И воздух оказывается вкууусный – не передать словами. Раздышалась. Встала и зашаркала к кровати. Не дошла, свалилась по пути на диван, лежу и думаю: сдохну или выживу? Если выживу, пойду в соседнее кафе, напьюсь, хоть один раз в жизни… там знакомые «Скорую» вызовут, если что.
И вот уже два часа я в нашем любимом кафе "Соседи". Командировочный присел, бутылку шампанского приканчиваем. Слушаю печальную повесть о сволочи-партнёре, кинувшем его в трудную минуту. Вроде оттаиваю. Вот у него настоящая невезуха: или тюрьма или побег. Другого выхода нет. До смерти жалко мужика. Он говорит, а меня жжёт внутри. Какие бывают сокрушительные удары судьбы! Мой случай – банальная золотуха, как говорила бабушка о пустяковом недомогании. Из-за того, что эгоизм разбушевался, чуть не окочурилась! Ой, похоже, меня развезло… С Наступающим, подруга моя верная! – И отключилась.
Много звонков пришлось сделать в эту ночь, пока не узнала, что не удалось «Скорой» даже с дефибриллятором запустить сердце смертельно обиженной Зои. ««Эгоизм»», – она сказала. Пусть так. Но последнее её желание выполнили.
Не забуду тебя, Кёниг!
* * *
Вот так ушла из жизни Зоя – часть моего существования. Последние годы мы очень сблизились, вместе путешествовали, ходили в кино, снимали любительские фильмы. У нас был ближайший план познакомиться с Бурятией, её уникальной природой. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Источником этого выражения является Священное Писание. В Книге притчей написано: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определённое Господом». Притч. 19:21 … Аминь! Телефонный звонок оборвал нашу дружбу. Существующая в мечтах встреча, напитанная праздничным ожиданием, взаимными рассказами, обменом подарками – застыла и уплыла, захваченная рекой времени…
Моим близким я ничего не сказала. Зою они не видели, я боялась услышать нотки равнодушия. Поэтому с головой окунулась в детские развлечения. Полдня мы провели на ярмарке народных мастеров.
Но вначале несколько раз по горбатым мостикам пересекли реку Оос. Розовые серёжки ив не давали покоя девочкам:
– Ну, бабушка, почему они такие красивые? Кто украшает речку серёжками? Откуда они такие р-о-о-о-о-зовые? Почему ты не знаешь? Ты же бабушка. Тогда сорви нам, мы красоту себе сделаем. Делать нечего, пришлось сорвать несколько серёжек и прицепить к шапочкам, благо я, как всякая бабушка, ношу булавки от сглаза. Пригодились.
Прогуливаясь вдоль казино, рассматривая его и восхищаясь, листая путеводитель узнали: оно считается старейшим в Германии. Немецкая актриса Марлен Дитрих назвала его к тому же самым красивым казино в мире. Она понимала в этом толк, побывав по её собственным словам, во всех казино мира.
Рядом с ним расстилалась огромная лужайка, запруженная народом. Туда-то и направлялась наша компания. "Хочу на ярмарку. Пойдём на ярмарку»! – требовали два родных до боли, капризных голоса.
А вот уж когда попали на неё, то нам, четверым взрослым, пришлось запастись терпением, чтобы выдержать настоящую стихию «хотелок». Одна прилипла к прилавку с деревянными игрушками из капа и с горящими глазами брала то одну, то другую, крутила в них всё, что крутится, задавала множество вопросов мужу и жене продавцам.
В жизни не встречавшие такого живого интереса к своему капу, они разрешили ей выбрать в подарок любую понравившуюся поделку. В результате у нашей Сони оказались лошадь, впряжённая в сани с подарками для детей. Майя как заворожённая продолжала кормить козу морковным и капустным салатом и ела его сама, приговаривая: "Ешь маинькая, ешь моя хоошая – коовкой станешь".
Еле оторвав её от загончика козы, мы благоразумно обошли зону с животными и направились в «обжорные» ряды. Вот где можно было убедиться, как умеют немцы простые продукты превращать в детское наслаждение. Чтобы отдохнуть от вопросов, выбрали картошку, запечённую в виде серпантина на большой палке.
Пока дети молча расправлялись с картошкой, мы выпили глинтвейна, накупили домашних сыров и всевозможных сладостей, поглазели на процесс выпечки деревенского хлеба. Вся ярмарка располагалась по кругу и оставшаяся половина, где сосредоточились продавцы сладостей и игрушек, представляла очередное испытание. Предусмотрительный папа заприметил карусель, а за ним кафе и предложил оба развлечения перед возвращением домой. Зная мою страсть к одиночным прогулкам под дождём, меня отпустили в свободное плавание.
Зять показал дорогу к памятнику Достоевскому. Хоть тропинка была натоптана, я всё-таки вымочила ноги, трава была мокрая от недавно прошедшего дождя. Последующее свидание заставило забыть о мелочи.
Автор памятника Леонид Баранов. Спасибо ему. Долина Ротенбахталь хорошо видна с трёх сторон. Как потом оказалось, она далеко заметна и с трассы. Небольшая фигура как будто идёт по полю. И даже если ты не знаешь о памятнике, тебя привлечёт человек на поляне. Пока идёшь к нему, некогда исходившему окрестности Баден-Бадена, вспоминаешь истинную причину, привязавшую его к этому городу, к казино, преподавшую писателю жестокий жизненный опыт. Фигура теряется в окружающей зелени, становится вровень с тобой.
Фёдор Михайлович, проигравший честно и тяжело заработанные деньги, в том числе деньги, одолженные у друзей, заложивший обручальное кольцо жены, один на один со своим страданием перед нами и небесами. Сейчас лицо его усыпано каплями дождя, которые кажутся слезами…
Мне вспомнились собственные печальные аддикции – к человеку ли, к предметам, способу существования и ежовые рукавицы их жестокого управления. Становится понятно, как тянуло его в роковое место, наполненное всевозможными манящими удовольствиями.
Убранство казино превосходило все мыслимые представления: шикарная мебель, дорогие, мерцающие ткани, изысканные светильники, заливающие богатую разодетую в пух и прах публику. Дамские комнаты и вовсе ослепляли роскошью. Само пространство таило власть над человеком, манило и завлекало, убеждало: ты достоин наилучшего существования.
Как же! За одну удачную ставку можно было купить в этом уютном городке особняк с богатым убранством и обслугой, с запасом денег на всю оставшуюся жизнь. За тем и приезжали люди с авантюристическим складом характера, с верой в счастливую звезду, в исключительную удачу. Русскому характеру это не чуждо. Особенно литераторы подвержены страсти: денег нет, а амбиции зашкаливают, семья ждёт чуда.
Каждый, вероятно, пережил мечту о нечаянном выигрыше, или найденном кладе, мигом решившем все проблемы. Горькое разочарование опыта после мечтательного угара сдирает с человека наив легкомыслия, протащив его по гравию провалившейся затеи. Примеров тьма. Литераторы, чей труд всегда оплачивался не по заслугам и с опозданием, чаще других попадали в долговой капкан и заставляли страдать своих близких.
Под фиолетовым небом, затянутым наглухо облаками с холодной влагой, вид Достоевского в тесном платье, со сжавшимся телом, осунувшимся, страдальческим лицом, неустойчиво стоящего босыми ногами на холодном камне, схваченного скульптором в самые горькие минуты, внушал глубокое сострадание. Казалось, в нём собралась вся тяжесть жизни.
Всё больше проникаясь давно свершившейся трагедией, происшедшей в сверкающем денежном раю и окончательно исторгнувшей гения для иных новых опытов, я представила, как переступит он порог дома, хозяйка которого отказала им в пользовании жильём, как молча (в который раз!) всё поймёт его беременная жена и как безнадёжно и молча будут собираться они бежать из Баден-Бадена нищие, с долгами, с одной только надеждой – на новую книгу "Игрок".
Страсть Достоевского тянулась долго и ранила многих людей, веривших в его писательскую крепость характера от соблазнов. Не он один тонул в чудовищном болоте тяжелейшего жизненного испытания. Толстой не раз наведывался в Баден-Баден, проигрывая вначале свои, а потом и занятые деньги. Брошенная им фраза после проигрыша: «Окружён негодяями… а самый большой негодяй это я», – говорит о полном отчаянии.
…Казино Баден-Бадена давно уступило свою славу Монте-Карло, но сегодняшние завсегдатаи рассказывают: фишки достоинством пятьсот евро никого не удивляют. Жива страсть, испытующая волю человека, не зная устали находит она свои жертвы, крутится игрушка, заманивающая попробовать лёгкий шанс…
Столько лет прошло, но виртуальная реальность, невидимая взглядом, картинка тех лет, вовлекает в переживание: вижу Фёдора Михайловича, плачущего горькими слезами у ног всепонимающей, а потому всепрощающей жены Анны Григорьевны. Утрата обручального кольца в качестве уплаты долга невыносима… Горько возвращаться, обременённым долгами с надеждой на одну только изнурительную работу, – вот результат многолетней пагубной страсти, выразительно воплощённой скульптором.
По Лихтентальской аллее прогуливается и сегодня публика, не изжившая человеческие слабости и попивает для успокоения нервов минеральную воду, я тоже в их потоке: не в силах сдвинуться, стою перед знатоком человеческих страстей, задаю ему немой вопрос: почему он не уберёгся от пагубы, не сохранил здоровье своё и многострадальной Анны? Воспоминание о собственном случае, унёсшим окончательно любовь, здоровье, часть жизни как тень наползло и развернуло давнишнее событие.
Муж, тоже писатель, уже отметившийся в столичном толстом журнале, и подверженный другому пристрастию – алкоголю, был переведён собкором ТАСС в азиатскую республику, где подрабатывал также в областной газете. Там собралась "тёплая непросыхающая" компания с общими интересами.
Время было безденежное, почти как азиатские тощие и редкие дожди. Истративши гонорары на зелёного змия, газетчики расползались по семьям – поесть и отдохнуть. Мы с маленькой дочкой, ещё младенцем, регулярно оставляли в комиссионном магазине какую-нибудь вещицу, чтобы купить самые дешевые продукты: макароны и хлопковое масло.
Однажды, когда отмытый и отдохнувший от возлияний папа вознамерился поработать, дверь открылась, и громко стуча палкой, вошла старая женщина. Я было хотела подставить ей стул, на вид ей было за девяносто, но она прытко опередила меня и обрушила на мужа удар клюкой.
Я побежала в спальню, чтобы обезопасить малышку. Тем временем муж пытался уверить набирающий обороты смерч, что в очередную получку вернёт долг. Нечленораздельно выкрикивая угрозы с матерщиной, ростовщица (вообще-то в газете она работала, кажется с её основания, посыльной), смела клюкой со стола всю посуду с бумагами и пригрозила, что у кассы будет стоять за его плечом.
После ухода ростовщицы состояние истерики перестало быть для меня отвлечённым понятием. Тогда же порабощение слабостями переросло в интерес к роли пришествия Христа для людей. Моё правильное намерение оставить человека, захваченного непобедимой любовью к пьянству, растянулась на много лет. Спаситель даёт уроки и ждёт их усвоения. Поэтому говорится: "Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом».
Ноги и в этот раз привели в кафе Кёниг. Едва я вошла в зал, мне приветливо улыбнулась пожилая фрау, внимательно поглядывавшая в мою сторону в прошлое посещение. Она сделала приглашающий взмах, словно почувствовала, как необходимо мне именно сейчас человеческое участие.
Фрау Кэтрин говорила по-русски, её мать, русская, была замужем за немцем, но дочь научила русскому языку. Сегодня она была с таксой по кличке Эстер. На протяжении разговора она ни разу не отвлекла на себя внимание.
Два часа мы проговорили о многом, что пришлось пережить. Радость многих совпадений сближала нас настолько, что мы поочерёдно прикасались друг к другу. После звонка дочери, не надо ли вызвать мне такси, новообретённая подруга предложила довезти меня на своей машине. Мы решили встретиться в ближайшее время вновь в Кёниге.
Ночью мне снилась фрау Кэтрин с Эстер, идущие навстречу.
Не забуду тебя, Кёниг!
* * *
Дети настойчиво звали меня в Страсбург, пришлось рассказать о фрау Кэтрин и о нашей новой встрече. Я вышла пораньше, чтобы прогуляться вдоль ненаглядной реки Оос, где особенно много старых усадеб. Всегда тянет в места, где прошлая жизнь исчисляется веками. На каждом шагу может развернуться свиток времени и открыть происходящие события, сопоставимые с мирами Кустурицы.
Пока предметы занимают своё место, существует тот мир, где они были притяжением, важной вехой чьей-то жизни. Достоинства зятя во время таких прогулок возрастали невероятно – он знал историю и мог высветить интересный факт. Очередная охапка дров раздувала пламя воображения, погружала в иной мир.
Но, к сожалению, он был всецело занят детьми. К тому же академическая манера разговора немного раздражала. Эмоциональная Кэтрин, напротив, заражала каждым словом. Работа экскурсоводом в Музее современного искусства сделала из неё артистичную рассказчицу. А жизнь, проходящая на сцене города, стала бесценной пьесой, где события следовали сразу в нескольких планах. Стремление побыть с ней побеждало естественную в моем возрасте деятельную любовь к внучкам.
Мы договорились созвониться и встретиться на тропе, ведущей к Замку, рядом с моим домом. По ней я уже несколько раз ходила вглубь леса. Имея запас времени, я прошлась вдоль реки и свернула на тропу у дома. Не торопясь, пробиралась, минуя ещё не прибранный хворост, от поленницы к поленнице, сложенные в разных местах из валежника. Видно было, что не случайный человек придавал им аккуратный, даже красивый вид и накрывал от непогоды плёнкой. Древесный дух, запах палого листа и влажной земли унесли воображение в давние времена, когда этот лес ещё дремал в семенах.
Резкий вскрик птицы вернул реально текущее время: вокруг стеной стоял лес Шварцвальд. Ни тропинки, ни просвета, только высоченный лес. И пропасть тишины. Рука потянулась к карману. Он был пуст. Вспомнила, как обуваясь, положила телефон на полочку. Но не так уж всё плохо. Надо оставаться на месте и осмотреться, может увижу натоптанную лесорубами дорожку.
Пошёл дождь. Похоже, резервный запас времени истёк. Я ощутила волнение. И стала делать от поленницы проходки в разные стороны, пока она была видна. Пыталась кричать, но звук как-то странно терялся в шорохе дождя. Страха не было, а вот неловкость, что заставила Кэтрин волноваться, нарастала. Прислонившись к валежнику, дала себе ещё минут десять ничего не предпринимать.
Свист раздался совсем рядом. Вынырнув из укрытия, я увидела Кэтрин. Её стёганое бежевое пальто было мне знакомо. Поспешив навстречу, поняла, что не удержусь от слёз. Моя подруга была явно встревожена. Всё это время она искала меня. Мы обнялись, постояли немного и решили поход в Замок перенести на завтра. Зашли ко мне за телефоном и отправились в Кёниг.
Народу в утренние часы было непривычно мало, мы устроились на угловом диванчике. Небольшое приключение как будто лишило мой разум крепости. Вам приходило в голову, будто разум нуждается в починке? Он просто такой, какой есть. И вдруг, как упавший чайник, он весь пошёл трещинами. Но что повредило его? Ответ пришёл мгновенно. Это был страх. Страх смерти.
Напрягаясь, чтобы унять дрожь, проговорила всё это Кэтрин. Она заказала чай из луговых трав с мёдом. Не перебивала, не успокаивала. Сказала: что крайне любопытна и хотела бы познакомиться с моими друзьями. Это было то, что нужно.
Душистый горячий чай, словно какая-нибудь аяхуаска, приготовленная в глубине джунглей Латинской Америки, материализовала мою пишущую братию с сайта Прозы.ру. В какой-то момент я увидела их в пространстве зала, щедро освещённого полуденным солнцем.
Пустяковым делом оказалось найти в планшете новогодний коллаж, где они были вместе. Горячась и перескакивая, торопясь, стала рассказывать о каждом. Вероятно, у фрау Кэтрин была развита интуиция, иначе как она угадала моё состояние выговориться.
Отдавать благодарность намного приятнее, чем принимать дары. Мы давно не встречались с Александром, чьим мнением так дорожу. Его стихи часто приходят на память:
Ну, зачем ждать светлый день янтарный.
Полюби ты колкие дожди.
Каждый лист бесценен, календарный.
Не спеши. И прошлого не жди!
Это же о нас сегодня…
Мы долго рассматривали фото порозовевшей от ветра Маруси рядом со спортивным велосипедом. Трудные уроки жизни она проходит. Я молюсь на неё и за неё. «Мочь и хотеть» всегда превосходят «быть и иметь», – можно ли не согласиться с чёткой, исчерпывающей мыслью Марины. Глубокие рассуждения не раз помогали мне разобраться с ситуацией, её рецензии на публикации порой выявляли более значимый смысл, чем вкладывала я.
Рассказываю без утайки фрау Кэтрин, что нередко эмоции к моим друзьям зашкаливают, если смотреть из свода приличий современного человека. А вот Светлана, близкая душа, так не считает: "Самое важное, значительное событие на земле – человеческая жизнь каждого". Она меня, бабушку, называет Людинькой. Выкопала же имечко! Мне оно очень нравится, добавляет искорку радости в привычное существование.
– Покажите мне человека, на которого Вы могли бы положиться в трудной ситуации, попросила Кэтрин.
– Посмотрите на фото женщины в лодке. Это Мария.
Она так убедительно и тепло рассказала о жизни своей замечательной семьи, о друзьях детства, что каждый читатель почувствовал родство. Больше всего мне нравится представлять себя её героиней. Сейчас я найду… Да! Вот оно: "Вдруг ожило давно забытое. Она быстренько придумала для себя историю о том, как лошадь мчится по зелёному цветущему лугу, а она сама, натягивая поводья, привстав на стременах, сливается с ней в едином порыве, становясь молодой, и её коротко стриженые седые пряди превращаются в роскошные шелковистые волосы, летящие по ветру. Один круг по манежу, второй…"
Я тороплюсь: мне близка Алла, она заставляет думать о смысле глубоких вещей, происходящих с человеком. И мы читаем вместе последний опубликованный стих.
Истину – расплескав – собрать невозможно…
Она – исчезает. И редкостно сложно
Хотя бы рисунок тех капель – запечатлеть.
Но мы, расчихавшись в пыли придорожной –
Забыли, как истину чувствуют… кожей.
И даже поверили… в нашу смерть!
Наш ум – запылился. И грозные ливни
Быть может, заставят его стать стыдливым…
"Забыли, как истину чувствуют … кожей" Как это верно, Алла!
Для меня, Кэтрин, все кто сказал точное, верное слово, сказал, как не говорил никто, – навек дорогой и красивый человек. Взгляните на женщину с чёрными блестящими волосами. Рая очень красива. Красивы её мысли: "Чтобы душа не болела сильно, болезни не все просыпались, делай то, что надо сделать."
А это – Георгий, сегодня подходящий момент не спеша рассказать ему о своих заботах. Иногда наваливаются бытовые проблемы и некогда не то что писать, а элементарно выспаться не получается. В это время приходят хорошие сюжеты и нестерпимо тянет к чистому листу. Нет бы бросить все дела и сесть за стол…
Может путнее что-нибудь вышло бы… Так нет же – долг заставляет в первую очередь переделать и решить всё! Может так только у меня заведено? Мне кажется, Георгий прекрасно разбирается в женских характерах – это видно по отзывам. Вдруг он знает, что со мной не так… И скажет… Вам он непременно покажется интересным собеседником.
Сознание гаснет
Неспешно
Секретно
Уходит на цыпочках
Незаметно
Спектакль окончен
Жизнь тоже уходит
На сцене прикончен