Бесприданник

Баба Паша. А у нас, Вань, кажный день которая баба щи наварит, которая пироги с капустой испечет. И курочек мы, Ваня, держим, и козу, и кроликов. У нас, Вань, сплошной коммунизм, все общее. Вот и мужика хотим одного на всех. Так что предлагаю я тебе, Ваня, к нам, на хорошие условия жизни и экологию.

Вика. Баба Паша, мы сейчас вопросы пока жениху задаем, а выбирать он потом будет.

Томусик (тянет руку). Можно мне… вопрос? Иван Кузьмич, а что вы сейчас читаете?

Иван Кузьмич. Так… что я читаю? А что я сейчас читаю? (Вдруг.) «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте»! Вот то и читаю.

Томусик (восторженно). Шекспир! Вильям! И я его сейчас! По ночам! Сонеты Петрарки!..

Иван Кузьмич. И об нем слыхал. И рабочего нашего поэта Евтушенку тоже… уважаю. Я вообще всех писателей люблю.

Марго (радостно). Значит, вы и меня должны любить! Моя фамилия Лучезарная!

Иван Кузьмич. Очень приятно. Чернохвостов.

Марго (мягко, внушающе). Чер-нов. Лучше Чер-нов.

Иван Кузьмич. Чернохвостов.

Марго. Ну, хорошо, хорошо. Вам моя фамилия ни о чем не напоминает?

Иван Кузьмич. А о чем она должна напоминать?

Томусик (шепчет). Ну, как же, Иван Кузьмич, миленький, ведь это она! Она и есть! Маргарита Лучезарная! Знаменитая наша!

Иван Кузьмич. Не знаю такую.

Томусик. Тише, вы ее смертельно обидите!

Иван Кузьмич. Зачем мне вас обижать? Я на вас жениться хочу. Вы невесты. Я вам гвоздики принес.

Томусик. Про нее все газеты, телевидение… Двадцать шестой канал…

Иван Кузьмич (с опаской). И тоже замуж хотят?

Томусик. А что же они, не люди? Гении-то наши? Им тоже хочется как у всех, чтоб дача, муж… крышу покрыть, понимаете?

Иван Кузьмич. Но… по закону… муж наследует половину… жены.

Марго (прищурившись). Иван Кузьмич, вы намереваетесь меня пережить?

Иван Кузьмич. Ни в коем случае, уважаемая! Это я так… может, это вы подумаете, что я намереваюсь…

Марго. Нормальный мужчина в нашей стране умирает в пятьдесят семь лет. А моя бабушка прожила до девяносто трех. Вот такие у нас с вами гены, Иван Кузьмич. Вы и так, насколько мне известно, два года лишних уже, ну, сколько вы хотите еще протянуть?

Иван Кузьмич (несколько обижен). Это, как говорится, как Бог даст. Ему виднее.

Марго. С Богом я, конечно, не спорю, а только все наследство в виде домика и собрания сочинений посмертно отдаю в благотворительный фонд Горбачева. Надо же наконец привести всех к единому демократическому идеалу и положить предел всему тоталитарному злу.

Баба Паша. Свят, свят, свят, хоть бы до единого-то не дожить…

Вика. Маргарита Серафимовна, зачем вам какой-то сомнительный фонд, если наша фирма за право наследования оказывает похоронные услуги.

Марго. Похоронные услуги, девушка, мне окажет вся читающая Россия!

Вика. К тому времени, когда вы соберетесь их получить, ваша Россия уже никого не будет читать.

Томусик. Кассандра! Вы пророчите некий апокалиптический ужас!

Марго (оскорбленно). Девушка не знает, кто такая Кассандра.

Вика. А вот и знаю! Это такая Пенелопа, которая всю жизнь дожидалась слепого Геракла!

Марго. Если бы не Иван Кузьмич, я сказала бы: карету мне, карету! Хотя это и не я написала.

Баба Паша. Так вот, Ваня, решайся. Рай там у нас, в Елыпалыно, мужика только не хватает.

Марго. У меня такое глубинное родственное чувство к Ивану Кузьмичу, будто мы знакомы сто лет…

Томусик. Главное, порядочный человек. И начитанный. Будет о чем поговорить долгими зимними вечерами.

Иван Кузьмич. А я, извиняюсь… вы не с телевизором живете?

Томусик (строго). Я глубоко презираю и этот наркотик и тех, кто его употребляет.

Иван Кузьмич. Понял. Это я так, к слову… футбол иногда… бывает.

Томусик. Лучше я вам два билета в филармонию куплю. Мне крышу не надо и свиней забивать тоже, мне муж для духовной радости необходим.

Марго. Ну, что вам рассказать о себе, дорогой Иван Кузьмич? Я генетический диссидент. Моя бабушка была социал-демократка, дедушка – меньшевик. А отец с матерью сражались в свое время с опиумом для народа. Я продолжила семейную традицию, предпочтя общественную деятельность личному счастью. В то время как другие мои коллеги спокойно печатались, рожали детей и строили кооперативные квартиры, я распространяла у себя на кухне «Архипелаг ГУЛаг» и даже провела однажды целую ночь в застенках милиции по причине проживания без прописки в северной столице… А как я боролась за права Сахарова и его семьи! О, это целый роман!..

Вика. Маргарита Серафимовна, вы бы лучше конкретнее. Сколько у вас метров, какая пенсия…

Марго. Какие метры? Вы с ума сошли! Я творческий человек! Я ведь, Иван Кузьмич, представляете, – ни дня без строчки! Уже двадцать томов настрочила, если все, конечно, издать. Но – дорого. Я уж и так все с себя продала и осталась с одной текущей кровлей, только чтобы напечатать свои мысли вслух. Вот такая у меня страсть к издательству себя.

Иван Кузьмич. А… квартиры у вас, что ли, нет?

Марго. Зачем нам квартира в загазованном месте? Мы будем жить на лоне природы. После того, конечно, как вы все покроете.

Иван Кузьмич. На лоно я лучше к мамаше поеду…

Баба Паша. И правильно, Ваня, не сомневайся. Откормим, что нашего борова Ваську.

Марго (обиженно). Мы вам, Иван Кузьмич, духовное предлагаем, а вы прямо какой-то материалист.

Вика. Послушайте, невесты! Еще раз русским языком объясняю. Иван Кузьмич заинтересован в вашем материальном благосостоянии. Что вы, Маргарита Серафимовна, как жена, можете ему предложить? Кроме ваших двадцати томов?

Марго. Руку и сердце.

Вика. Это у него и у самого есть. Вы должны ему дать гарантии, что, если он на вас женится, он не будет ни в чем нуждаться.

Марго. Смотря в чем – «ни в чем»!

Иван Кузьмич. Потребности у меня самые скромные. На завтрак я ем овсянку. На ужин могу тоже. Обед отдаю врагу. В смысле, могу без обеда.

Томусик (радостно). Это мне подходит! (Смущаясь.) Зарплата у нас в школе, сами знаете…

Баба Паша. Эх, Ваня, Ваня… заморят они тебя здесь, а ты мужик еще хоть куда. Тебе б и мясца по праздничкам, и молочка по будням. Куры – свои, гуси – свои, козы – свои…

Вика. Тамара Михайловна, ваша очередь, говорите.

Томусик. Моя?.. Так неожиданно… Я буду волноваться. Если можно, я издалека… Родилась я в семье офицера на далеком севере в Магадане. Папочка мой был исключительно порядочный человек, но погиб при исполнении, и мамочка в молодости лет осталась одна. Ей все говорили, что же вы все одна да одна и ни за кого не выходите, но мамочка отвечала, что и не выйдет, потому что порядочных больше нет, а мне советовала только одно: Томусик, ищи порядочного человека! И я стала искать. В девятом классе я влюбилась в одного мальчика из десятого и написала ему об этом в письме, но он прочел его всем мальчишкам и они стали надо мной смеяться, а мамочка мне сказала: оставь о нем мечтать, он непорядочный, и я его оставила. Потом в институте я влюбилась в одного профессора, и он мне сказал, что бросать жену не собирается, а давай так, будем совмещать, как все. Но мамочка пришла в ужас и сказала, что это ужасно непорядочно, и мне пришлось профессора тоже бросить. Потом я познакомилась на курорте с одним очень порядочным человеком, но он почему-то не захотел на мне жениться, а мамочка сказала: значит, он непорядочный и не стоит о нем жалеть, и мы расстались. А был еще один случай в моей жизни. Ехала я в метро, и один, с виду очень порядочный человек, всю дорогу на меня смотрел. Я естественно подумала, что я ему понравилась, и хотела с ним познакомиться для продолжения романа, но когда мы вместе вышли из метро и остались одни, он почему-то стал отнимать у меня сумочку, а потом резко убежал. И мамочка сказала, что он супернепорядочный человек и чтобы я прекратила поиск. Я прекратила… А тут вдруг прочла объявление про вашу фирму… что вы предлагаете только порядочных людей, и подумала… может, попытаться… в последний раз.