Рождественские истории. Сказки для взрослых

Не все так плохо

– А я знаю! – сказала Надежда Николаевна. Женщина в старомодном пальто и в платочке на голове.

– Что? Говори мать! – махнули головой гастарбайтеры, и прислушались к ее словам другие пассажиры.

Женщина подняла загадочно брови, одновременно опустив глаза, и сохраняя на лице очень странную улыбку. – Мы попали в четвертое измерение! Или мы все умерли и несемся по туннелю к свету! Надежда Николаевна закончила свою мысль и посмотрела на окружающих.

– Ну, ты мать даешь, ты-то откуда про измерение?! – удивились Славка и Валерка.

– А я, девка умная была в молодости, ох! – улыбнулась Надежда Николаевна и потерла руки. Я и сейчас еще ничего. Я книжки фантастические люблю читать и программу «Необъяснимо, но факт» люблю смотреть. А еще, была такая книга – «Когда камни разговаривают, – женщина хотела сказать еще что-то, но ее перебил Толик.

– Стоп! – закричал он. – Мать, в том, что ты сказала, что-то есть. Мужики, и так, что мы имеем? Скорость невозможная для техники обычного вагона метро. Время не выдерживает ни какой критики, водитель не отвечает, телефоны молчат. Иначе, как сверхъестественным, это объяснить нельзя!

– Ну конечно! – обрадовалась Надежда Николаевна. – Так это все есть! И тот свет есть, и другое измерение! Ученые это же уже давно изучают, и уже много подтверждений нашли! Неужели, мы попали в параллельный мир?! – загадочно, и с удовольствием, спросила она всех и саму себя.

– Ну да, я тоже сто раз смотрел по телевизору, – сказал Юрий Николаевич, перестав взлохмачивать волосы. – И что получается? Если мы едем по темному коридору, а потом увидим свет, значит мы все того, покойники!

– Почти! – постаралась успокоить его Надежда Николаевна. – Пока мы несемся по коридору, то мы еще не покойники! Мы только еще в клинической смерти. Из коридора часто возвращаются! Придешь туда, а тебе говорят, – ты еще не все сделал! Тебе еще рано! Вот и выживешь! Раз, и вернешься!

– А чегой-то мы все сразу?! И почему все в одном вагоне? – удивилась Зина, безвкусно одетая женщина.

– А что все сразу? В день умирает куча народа, а вагон для них, возможно, один! – развел руки Юрий Николаевич.

– Получается, раз мы в одном вагоне, значит, со всеми нами случилось что-то трагическое, и мы, не успев понять, что умерли, очутились в коридоре? – задала вопрос Лиза. – А я не хочу умирать, нужно выскочить из вагона и бежать назад, пока не увидели свет, если свет увидим – все, оттуда уже не выберемся! – воскликнула она.

– Эх! – вздохнул лысый мужчина. – Да туда еще и не всех берут. В свет-то! Говорят, – ты должен исправить свои ошибки! А многие, кстати сказать, не очень и хотят возвращаться! Он возвел глаза к небу.

– А ты бы хотел? – спросил его один из гастарбайтеров, Колян.

– Если бы вернуться в ту минуту, как садиться в вагон, то не хотел! Тогда ладно, лучше вернуться! Там меня дома и Клава ждет, и аванс сегодня выдадут! Сюда и потом успеем! – махнул он рукой. – Но, а если, мы в друг очнемся в склифе?! То это, не очень это здорово! Тогда, уж, лучше здесь остаться! Здесь тоже не плохо, по крайней мере, руки и ноги, и все остальное! – хихикнул мужчина. – И желания…!

Он напряг лоб, посмотрел на девчонок, и утвердительно сказал, – есть я хочу, женщины мне нравятся, чем жизнь здесь плоха?! Лишь бы конец, был, наконец! – хихикнул он. – Вот, я уже и стихами заговорил! Точно мы на тот свет едем! Раньше я за собой ничего такого не замечал. Только цифры чертовы. Всю жизнь испортили, что выходной, что праздник, сидишь и копейку в отчете ищешь! Уж все себе отсидел! И очки нажил! – пожаловался он.

– Да ладно, прибедняться, – посмотрела на него ехидно, безвкусно одетая женщина. Небось, за свою копейку миллионы получаешь?! Чего тебе на тот свет спешить? Небось, по Канарам, да по другим заграницам разъезжаешь? Живи, не хочу! Знаем мы вас – бухгалтеров!

– А что, тот свет?! Мы и там приспособимся, там, нас, таких, уже пруд пруди! Я думаю, освоили уже тот свет наши! – помахал неопределенно пальцем сухонький старикашка, в драповом пальто и цигейковой шапке «пирожок».

– Если в «склифе», да, кому охота инвалидом проснуться? – высказался мужчина с бородой. – А так, пожил бы еще, завтра праздник большой, божественный! Христос родился! А мы помирать! Нет не пора!

– Если не остановимся, и пропадем, то маму жалко! – сказала грустно Марина.

– А мне с внуками сегодня сидеть надо, – всплеснула руками безвкусно одетая женщина.

– А у меня, дом не достроенный, дача, – досадливо махнул рукой мужчина с портфелем, и сделал скорбное лицо.

– А у меня, сегодня праздник! – подумала Лена, и вдруг вспомнила про сумки с салатом и вином. – Кому он теперь нужен? На том свете и не едят, наверное? И вино, тем более, не пьют, грех! О господи, неужели это правда!? Тот свет. Другое измерение. Параллельный мир! Откуда?! Ведь все было обычно! Утро, метро, давка.

– Пора о душе подумать! – сказал тощий старичок, который до сих пор молчаливо стоял в группе разговаривающих, и смотрел то на одного, то на другого. – Грехи вспоминайте, ведь в Свете сначала грехи учитывают. Там все как на рентгене, они там все видят, и ничего не скроешь! Нужно успеть покаяться.

– Ты что делаешь, Толян! – мужчина с толстым портфелем подскочил к «Черной горе», который пытался открыть двери.

– Я не собираюсь здесь сидеть, лучше смыться. Давай вдвоем, Алексей Николаевич!

– А если покалечишься, скорость-то, какая! Такая, что голову срежет, да по стенкам так пошвыряет! Что мокрого места не останется! Ты этого хочешь!?

– Так все равно мы на тот свет летим. Где, наша не пропадала! – подошел к «Горе» гастарбайтер Костя. – Время еще есть, давайте сначала продумаем, как прыгать. А потом уж и того, прыгнем! Открыть-то можно. А что потом?! Ты сможешь на такой скорости выскочить?

– Шарахнем по задней двери, а потом повиснем на поручнях, услышали они чей-то совет.

– По ходу поезда прыгать надо! Меньше удар! – услышали они подошедшего к ним мужчину в кожаной куртке с колючим взглядом.

– Ты сможешь, а бабки, а женщины? – спросил «Черная гора», и Лена посмотрела на него удивленно.

– Мне с ними детей не крестить! – воскликнул мужик с колючим взглядом. Это их проблемы. Он подошел к задней двери, и, хотел было, шарахнут по ней ногой.

– А где конечный вагон? – язвительно спросил мужичок со всклоченными волосами. – Ты уверен, что мы едем туда? Я, вот, совсем запутался, пока туда-сюда ходил. Мне кажется, что мы едем туда! – показал он в противоположное направление. По-моему, мы даже летим вверх или, наоборот, падаем вниз!

Спасение и покаяние

– Свет!!! – вдруг завопил тощий старикан. – Говорил вам, кайтесь, не послушались. А теперь все! Господи прими меня грешного! – завопил он и встал на колени, осеняя себя крестом. – Господи, прости мне грехи мои! – Кайтесь, кайтесь! – завопил бабкам старичок, – может, еще успеете!

– Господи, прости меня грешного! Бес попутал! – воскликнул испуганно мужик, в кожаном пиджаке, и, достав из кармана несколько кошельков, бросил их на сидение, – разбирайте, не нужно мне чужого, век красть больше не буду!

– Боишься, когда страшно!? – грозно воскликнул полноватый мужчина с бородой. – Ко мне, все быстро по очереди! – Я батюшка, я вам могу грехи отпустить, если крещеные, ко мне, и быстро кайтесь, и отче наш читайте! – провозгласил он мощным басом, и, расстегнув пальто, достал оттуда мощный крест. – Прощаю, прощаю, прощаю… – крестил поп отходящих – Дети мои грехи ваши тяжкие, ибо в евангелии они записаны, а вы их не блюли. Но, самый страшный грех это неверие в Бога. Кто из вас в него не верит?

– Верим, верим! – закрестились все.

– Тогда повторяйте! – поп начал читать молитву и все стали повторять его слова, потому что ни один из них молитву не знал до конца. Только первые фразы, – Отче наш…

– Я всегда верила в бога и в церковь ходила! – уверяла женщина с кошелками. За всю жизнь мухи не обидела! А, только, сама обиду терпела!

– А я всегда знала, что что-то есть, – провозгласила Надежда Николаевна – любительница фантастики и посмотрела в окно на приближающийся свет.

Он приближался медленно, от этого можно было понять, что он был очень далеко. Но, вдруг, неожиданно, вспышка света заставила зажмурить глаза людей, сидящих в вагоне. Свет был такой силы, что проникал даже сквозь закрытые глаза, и, поэтому, наши пассажиры несколько минут сидели с зажмуренными глазами, еще и закрытые для верности руками, а когда осторожно открыли их, то увидели, что вагон остановился, дверь его открылась на половину, как будто бы, ее заклинило. И в вагоне запахло гарью.

– Горим! – похолодело у всех внутри.

Лена посмотрела на дверь, в которую уже прорвался Толик, он раздвинул как можно шире створки, упершись в них руками и ногами. И, видно, хотел выскочить первый. Но, туда подскочил всклоченный мужичок, он стал пролезать между руками и ногами парня, держащего дверь, туда же с визгом побежала баба с кошелками, сильно зажав их в руках, и два гастарбайтера, отпихнули и бабу, и мужика, на ходу, шарахнув мужика, чемоданом по голове, и выкинув кошелки тетки. Но, баба была шустрая и нахальная, как танк. Она недолго была вне возможностей выскочить, и, подхватив свои кошелки, снова пошла на абордаж.

Толик оказался пригвожденным к дверям, без возможности двигаться, и лицо его стало бледным. Ему нечем было дышать! Двое гастарбайтеров, не бросая свои чемоданы, лезли в щель, закупоривая ее этим не габаритом, за ним хватая впереди стоящих за волосы, и отпихивая их от прохода, пробивалась женщина с кошелками. Волосы у нее растрепались, а лицо превратилось в огромный арбуз на срезе. Лена посмотрела на оставшихся. Дым заполнял потихоньку пространство вагона, а бабульки, женщина в платочке, молодежь и еще несколько пассажиров стояли у следующей двери и беспомощно смотрели, как дверью овладевают более наглые пассажиры.

– Мужики, будьте людьми! – прокричал парень с «педом». Здесь женщины, старушки, они не смогут выйти, а я один не справлюсь.

Но, вся эта дерущаяся и рвущаяся к двери масса, посыпая друг – друга кулаками, отцепляя от дверей чужие руки, бултыхалась в дверях, как обще-безобразный мякиш, из рук, злобных рожь, и слепленных тел.

Маринка и Валерка позвали Лену и предложили надавить всем вместе на эту массу, чтобы пропихнуть их в дверь. И когда это получилось, дверь вместо того, чтобы пропустить следующих пассажиров захлопнулась! С ними вместе провалился в черноту и Толик, Лена только увидела, как его перевернуло вверх ногами, и все!

Все растеряно посмотрели друг на друга и на просачивающийся в вагон дым.

– Все что ли?! – услышали они раскатистый смех за вагоном. И, как показалось Лене, он был похож на голос Феофилы, той старушки, которая была потолще.

– Все! – прокричал голос Серафимы. – Тебе тринадцать, мне одиннадцать!

– Ну, что я тебе всегда говорила! – захохотал голос за вагоном, моих – больше!

– Будем бороться! – крикнула вслед улетающему голосу Серафима. – За каждую душу!

– Давай – давай! – засмеялся голос Феофилы. Тебе не привыкать. А вообще-то, возьми одного назад! И в вагон через окно влетел парень «Черная гора». Он плюхнулся на сидение и, распластавшись на нем, скатился вниз.

– Это артист, по ошибке! – захохотал голос за вагоном, и все стихло.

– Во, дает! – воскликнула Лена, удивляясь, тому, какой же там за окном вихрь, что парня сначала выкинуло, а потом бросило назад. Это же и помереть можно от такого удара! – ужаснулась она, и подбежала к парню, чтобы помочь ему.

Вместе с ней, к парню подбежал мужичок с портфелем, и стал ему помогать, причитая, – Ну Толик, ты даешь. Я уж за тебя так испугался, тебя раз – и нет! А потом, раз – и ты здесь! Зачем в дверь-то полез?! Тебе больше всех надо?!

– Не делай добра, не получишь зла, – проговорил парень, потирая голову и вставая с пола. – Ишь, озверели, женщин и бабок пропустить не могли. Я – то хотел дверь подержать, а они! Парень, кажется, еще не мог отойти от обиды и еле сдерживал слезы. Он показался Лене, сразу каким-то маленьким мальчиком, которого обидели в песочнице.

– Это что было? – удивился интеллигентного вида старичок. Ты с кем, бабка, переговариваешься? И куда твоя подруга делась? Шустрячка, не погляди, что старая!

– Будет время, узнаешь. Может быть! – ехидно усмехнулась Серафима и распрямила плечи. – А теперь, приготовились, и – раз! Она весело взмахнула рукой, и дверь вагона открылась!!!

Лицемерные старушки

В вагон ворвался свежий ветерок и принес с собой сверкающие и пушистые снежинки.

– Ой! – выдохнули все. – Это что? Конечная остановка?! А мы куда приехали?!

– Выходи, – скомандовала Серафима. – На рождественскую елку вы приехали.

– А они? – спросила Лена, имея ввиду, выскочивших из вагона.

– А они домой вернулись. И поделом! Насильно не осчастливишь! Вы же люди, а Бог дал вам право выбора! Помните? Вот они и выбрали, – проскрипела Серафима.

– Ну да, – неопределенно произнес старичок, пригладив волосы, да они уже у него и сами легли под ветерком и покрылись снежинками. – Шапку в вагоне оставил, свалилась! – сокрушенно сказал он, порываясь вернуться в вагон. Но, вагона позади уже не было!

А впереди перед пассажирами, было снежное поле из пушистого снега! На синем небе вдали сверкало северное сияние, в середине которого, как в хвосте жар-птицы горело пятно яркого белого света. И этот свет так манил, и даже затягивал в себя, что все пошли прямо к нему. Добрый ветерок поддувал и, как будто, облегчал их путь, неся людей как воздушные шарики, лишь немного оторвав их ноги от поверхности.

– Идем дальше! – властно сказали Серафима, и наши пассажиры удивились, как преобразилась старушка. Ее лицо стало молодыми, гладким, глаза сверкали синими огнями, но, главное, она стала почти невесомая и сверкающая. Движения ее были плавными, а тело, почти, прозрачным! И голос! Он стал красивым и звучным. Посреди всего этого чистого, нежного и ослепительно светлого, зимняя одежда бывших пассажиров казалась слишком грубой, и не подходящей для этого места. Сумки Лены и женщины Зины, которую Лена обвинила в безвкусице, да и толстый портфель лысого мужчины, они никак не вязались с этим волшебным светом, елкой, блестками и ощущением свободы. Да и вообще, люди, вышедшие из вагона, были здесь лишними, по существу. Они и сами чувствовали свою тяжесть и грубость по сравнению с тем, что они видели и куда попали. По мере их движения, Свет приближался. Он был очень странный, и его яркость была радостной приятной, но, не земной. И вскоре он занял собой все, а перед глазами путешественников возникла поляна и елка! Высокая, статная, покрытая снежными шапками, украшенная сверкающими шариками и мерцающей мишурой.

– Волшебно! – подумала Лена, разглядывая странные украшения.

Необыкновенные снежные и ледяные птицы с длинными хвостами сидели на ветках елки, маленькие золотые солнышки сверкали из-под веток то там, то сям, изящные серебряные диски месяцев качались и рассыпали вниз сотни бриллиантовых звездочек и качались в такт серебряной музыке колокольчиков, висевших рядом и качавшихся от нежного ветерка. Какие чудесные шарики висели на ветках, ни одного одинакового! А снежинки кружились и кружились. С неба, падал снег пушистый чистый, но холодно не было. Было абсолютно чисто, свежо, светло и спокойно. Все стояли, задрав головы вверх, завороженные этой красотой.

– Нравится?! – спросила довольная Серафима, наблюдая за реакцией своих подопечных.

– Да-а-а! – с восторгом воскликнули все. – Мы такую красоту никогда не видели.

– А я видела, во сне! – вздохнула Надежда Николаевна. – Именно такую! Мне тогда было пять лет! Она задумалась, как бы вспоминая какие-то свои подробности.

– Где мы? – спрашивали все.

– Слишком уж здесь все необыкновенно. Заповедник что ли? – спросил старичок с бородкой.

– В каком таком заповеднике ты видел северное сияние и такой чистый снег? – посмотрел на него сухонький старичок. – Абсолютная чистота, красота и свежесть! Здесь же, даже, следов нет никаких. Если кто-то елку ставил, должны быть следы! – посмотрел он на пассажиров и на Серафиму.

– Правду говоришь! – воскликнул батюшка. – Да мы же сами, как Иисус по воде, по снегу шли, а где следы, посмотрите! – воскликнул он.

Пассажиры оглянулись. Нигде позади, и, даже здесь, где все они толпились, глядя на елку, следов не оставалось! Поляна оставалась пушистой. Валерка с Маринкой попробовали специально помять снег ногами, но, у них это не получилось. Тогда Маринка и Валерка бросились в пушистый снег и стали посыпать себя снежинками. Снежинки падали на них и не таяли, и не портили красивый вид пушистых сугробов. Славка попробовал тоже упасть в сугроб, за ним последовали еще несколько пассажиров, помоложе. Те, что постарше, стали поднимать снег в горстях и кидали его вверх. Их смех, и восклицания раздавались с медленным ритмом, голоса плыли, и поэтому долго доходили до слуха.

Лена тоже села в сугроб, подбрасывая в руке снежинки, и, глядя на их падение. Она заметила, что прилагает усилие, чтобы думать, слышать и говорить. В то же время, радость и красоту момента она понимала очень ясно. – А я тоже так говорю? – подумала она. – Мы куда – а попал – а – али? – услышала она свой собственный голос, который также плыл в каком-то медленном круговороте звука. – Буду молчать, – подумала она. – Так проще. Да, и того, что видели пассажиры и то, что они ощущали, хватало для того, чтобы занять их голову и восхищаться и удивляться в душе.

Удивление

– Владимир Михайлович! Ты что, мне ничего не сказал, здесь съемки, или кастинг? – спросил парень «Черная гора». – Вроде, тематика не та, я пробовался на роль члена солнцевской банды, а тут, какой-то сказочный райский вариант. Ты сам-то чего-нибудь понимаешь?

– Сам ничего не пойму, какой кастинг?! К раю ближе! – стукнул себя по голове мужчина с портфелем. – Вспомни электричку, мы как в космос улетели, а эти психи молились, в грехах каялись. А бабки? Прямо святые! Может правда, из ряда вон выходящие обстоятельства? Завтра Рождество! Помнишь Гоголя? Чудеса! Вот и с нами они произошли. Или мы с тобой спим, и вместе видим сон! Сон перед Рождеством!

– Я в начале, пока в роль входил, как-то не раздумывал над происходящим, и не уловил мелочи, – произнес парень, восхищенно оглядывая вокруг.

– Вот-вот, я и сам не все понимаю. Костюмы, бутафория, елка, да я такого великолепия еще не видел. Может, наши новые миллиардеры так развлекаются!? Во, живут!

Но, все эти предположения, были лишь слабой попыткой объяснить им самим реальными понятиями чудеса происходящего.

– Сейчас бы туфли, бальное платье или даже крылышки, чтобы летать порхать, как все эти снежинки, – подумала Лена, и вдруг, ощутила, что поднялась в воздух!

Да и другие пассажиры преобразились. У них у всех тоже появились крылья, как у бабочек, и было смешно смотреть на крылатого батюшку с бородой и упитанным животиком, на женщин, похожих на пчелок, на Славку, который порхал, не выпуская из рук своего «айпэда», и был похож, за счет наушников, на большую муху!

– Что это? – засмеялась Лена, посмотрев на себя в один из шариков. – Шарик, почему-то стал большим, а мы все маленькими!? Мы сами, как елочные игрушки, как летающие стрекозки! Летаем! – она снова полетела вверх, а потом, распустив крылышки, стала плавно спускаться вниз, как на парашюте.

Как весело было летать и смотреть на других, садиться на ветки елки, качаться на шариках. Люди, как будто, и не удивились такому превращению. Да они просто так обрадовались, что уже не думали о том, что так не бывает. Все упивались порханием, свободой, запахом елки и каким-то восторгом, охватившим их души. К Лене подлетел парень «Черная гора». Они, почти что, столкнулись с ним лбами, подлетев к одной и той же птице из инея.

– Ой! – воскликнули они вместе и весело рассмеялись.

Парень протянул Лене руку, и они полетели вместе к верхушке елки. Сев на один из ее лучей они снова рассмеялись и, посмотрев вниз, весело помахали руками Маринке с Валеркой. Им было приятно летать вместе, это было ощущение детства, радости и какой-то защищенности и безнаказанности. Лена и Толик держались за руки и смотрели вниз на женщин пчелок, на батюшку шмеля, на муравья с крылышками, которым они назвали летающего тощего старичка. Они хохотали, болтали ногами, как в детстве и, казалось, забыли обо всем на свете! И то, что было, и то, что будет, их в этот момент не интересовало, как и больше не удивляла сама странность этого состояния.

– Тебе идет румянец, – сказал парень. И у тебя такое красивое имя! Леночка! И посмотрел на нее так, что в ее сердце поселилось счастье и умиротворение. Та капля беспокойства, которая была где – то в глубине ее души растворилась. И Лена поняла, что теперь все будет хорошо всегда. – Ведь рядом со мной он! – вдруг поняла она источник своего счастья. Толик чмокнул Лену в щеку, а она чмокнула его и, спрыгнув со звезды, они полетели на другую ветку, потом на бирюзовый шарик. Они спускались все ниже и ниже. Потом, схватившись за руки, с другими летающими пассажирами, они стали странной лентой серпантина состоящей из маленьких крылатых фигурок и полетели вокруг елки, ведя вокруг нее хоровод, и запев песню, – в лесу родилась елочка….! Батюшка возглавлял ленту, а лысый старичок замыкал.

– Ну, хватит, спускайтесь! – услышали они звенящий и добрый голос Серафимы.

Все послушно спустились и окружили бывшую бабульку, которую теперь так назвать можно было бы с большой натяжкой, разве только, по привычке.

– Времени у нас не так много! – сказала Серафима, со строгим лицом. – Безразмерная секунда тоже имеет свой размер. Поэтому, полетали и к делу! Стройсь! – крикнула «бабулька» Серафима. – И на сцену, шагом – марш!