Алёнка, крепко пристёгнутая ремнём к борту корзины воздушного шара, осталась одна. Обессиленная и опустошённая от страха и слёз, она обвисла на ремне, вцепившись в пряжку побелевшими пальцами. Крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть страшный колодец смерча, она буквально оцепенела, в ожидании ужасного конца. Но, через некоторое время Алёнка почувствовала, что ветер стих, исчез зловещий свист, который так напугал их с самого начала, корзина мягко опустилась на землю. Девочка открыла глаза, с надеждой и опаской посмотрела на небо – оно было безмятежно лучезарным. Она приободрилась и поспешно стала расстёгивать, непослушными от волнения пальцами, пряжку ремня.

– Поскорее надо выбираться из этой чёртовой корзины, пока опять куда-нибудь не утащило, – лихорадочно думала Алёнка.

Наконец, освободившись, от ремня, она торопливо вскарабкалась на борт и, не глядя по сторонам, так же поспешно стала спускаться по верёвочной лестнице, переведя дыхание только тогда, когда твёрдо стояла на земле.

– Ну, вот, теперь можно и оглядеться, – подумала Алёна, поворачиваясь спиной к корзине.

Но, обернувшись, она замерла от удивления. Шар, на котором она прилетела, приземлился прямо в центре огромной площади, вымощенной зеркально гладкими плитами серого цвета с чёрной каймой, поэтому напоминала гигантский лист тетради в клеточку. Посередине площадь была пересечена широкой, красной полосой. Вокруг шара, строго по клеточкам, выстроились – кто бы вы думали? Мыши! Да-да, именно мыши, правда, ростом с трёхлетнего ребёнка. Белые мыши, с большими розовыми ушами и круглыми бусинками глаз, ярко-голубого цвета, с длинными белыми ресницами. Розовую кнопку носа дополняли пушистые усики. У всех мышей на шее были одинаковые чёрные ошейники, на которых написаны белые длинные ряды цифр. На талиях у всех – одинаковые чёрные ремни, на которых висели не то большие чёрные кошельки, не то маленькие сумочки. Каждая мышь

прижимала к себе деревянное копьё, похожее на школьную указку, они

стояли на задних лапках, неестественно, строго навытяжку, как игрушечные солдатики.

– Какие хорошенькие! – восторженно подумала Алёнка. – Ну, прямо, как живые! Интересно, из чего их сделали?

Ей ужасно захотелось потрогать их руками, потискать. Но, она ещё внимательнее осмотрелась вокруг.

– Может это музейные экспонаты, тронешь руками – крику не оберёшься. Или, может, это съёмочная площадка, для какой-нибудь сказки? Куда же это я, в конце концов, попала? Опять киношные штучки? Ну, прямо мне везёт сегодня, не одно, так другое. Сначала, этот шар, откуда он только взялся, а теперь вот это. Но, где же люди? Надо же поскорее рассказать всем, что случилось! – она поторопилась вперёд, собираясь аккуратно перешагнуть через эту забавную, как ей показалось, преграду.

В тот же миг все мыши запищали и ощетинили свои копья. От неожиданности Алёнка вскрикнула и отскочила обратно к воздушному шару. Прижавшись спиной к борту корзины, она с изумлением уставилась на мышей:

– Это, что ещё за штучки! Ничего себе, игрушечки! – рассердилась она. – Они, что, заводные? Или… Неужели живые, настоящие?! И чего это они на меня набросились? Может, испугались?

Вихрь мыслей кружился у неё в голове, она пыталась понять, что же всё-таки произошло.

Алёнка обожала всех животных, без исключения. В посёлке, даже самые злые собаки были её закадычными друзьями. Все коты и кошки, едва заметив её на улице, бежали к ней приластиться. На местной ферме жили несколько лошадей, после трудового дня их отпускали прогуляться, и ни одна лошадь не проходила мимо прежде, чем Алёнка обнимет каждую, приласкает, потреплет шею и покормит хлебом с солью. Стать ветеринаром, чтобы лечить всех животных, было голубой мечтой Алёнки. Вот и сейчас, глаза её загорелись, на щеках вспыхнул румянец.

– Живые, настоящие! Я ещё таких никогда не видела! – она присела на корточки, как обычно присаживалась, заводя знакомство с кошками и собаками.

Добрая улыбка заиграла на её губах, в голубых глазах сияли тёплые искорки, она протянула руку навстречу ощетинившимся мышам, тихо и ласково приговаривая:

– Ах, вы мои хорошие, вы чего такие сердитые? Мои маленькие ушастики, пушистики. И кто это вас обижал, что вы так боитесь? Не бойтесь меня, мои беленькие, я вас не обижу!

Мыши продолжали стоять с копьями наперевес, растерянно хлопая белыми ресницами. Алёнка продолжала наступление, всё так же ласково приговаривая, она обратилась к толстенькому мышонку, который чем-то понравился ей больше всех:

– Ой, какой хорошенький пушистик, ах, какие у нас розовые ушки, какие милые глазки! Ну, иди ко мне, мой беленький, иди, не бойся!

Мышонок ужасно смутился и не знал, куда деваться от столь пристального внимания. Он громко засопел, его уши из розовых, стали пунцовыми. Он не знал, куда спрятать свои глазки, и поэтому уставился куда-то в сторону.

Тут Алёна услышала странный, приближающийся к ней шум. Она выпрямилась и посмотрела в сторону, откуда он доносился. С другого конца площади медленно и торжественно приближалась какая-то процессия. Выстроившись правильным квадратом, маршировали точно такие мыши, которые были возле шара. Посредине квадрата с десяток мышей несли белое кресло, на длинных шестах, в нём восседала большая белая крыса, в пушистой накидке. Когда вся эта компания приблизилась, все мыши – и те, что охраняли шар, и те, которые подошли – разом запищали, постучали копьями и быстро перестроились в коридор, в котором остались напротив друг друга – девочка и крыса, важно восседавшая в кресле.

– Что-то не нравится мне эта противная физиономия, – подумала Алёна, внимательно разглядывая, эту, по всей видимости, очень важную персону.

Крыса, в свою очередь, так и сверлила её чёрными глазками-буравчиками.

– Какая подозрительная крыса, кого-то она мне напоминает, – думала Алёна. – Не похожа она на дрессированную. Вон, так и буравит меня своими глазками, словно что-то замышляет. Странная у неё физиономия, как будто мукой присыпанная, а какая злющая! Удивительно, как это её птицы не боятся?

У крысы, на её сгорбленных плечах, сидели две маленькие птички, похожие на канареек – своим ярким, лимонно-жёлтым оперением. Только хвостики у них были длиннее и пушистее, а на голове топорщились маленькие хохолки.

Вдруг, одна из пичуг, вспорхнула и изящно спланировав, уселась на плечо Алёнки.

– Какая прелесть!

Алёнка сразу повеселела и попыталась бережно приласкать птичку. В этот момент, почти одновременно, птички запели, словно зажурчал ручеёк. В этом журчании Алёнка словно услышала чей-то довольно противный, скрипучий голос.