Антон: Его не нужно было делать?
Виктор: Не знаю. Но только те, кто возглавлял это движение, стремились, чтобы все было на виду, так сказать “под аплодисменты” (пауза). Но аплодисменты нужны актеру. А в данном случае – это заведомая фальшь. Понимаешь, делается, вроде бы, благородное дело, но с гнильцой.
Антон: Ты выходил на площадь?
Виктор: (С усмешкой). С группой товарищей.
Антон: Они потом тоже были товарищами?
Виктор: Не все.
Антон: Так что, правильно говорили древние: не заставляй человека переносить невозможное – он этого не выдержит.
Виктор: Не дураки были.
Антон: А как же с братством?
Виктор: Отношения между братьями тоже бывают разными.
Антон: Ты с ними сейчас поддерживаешь отношения?
Виктор: Нет – отработанный материал.
Антон: Ну, у тебя и формулировочки.
Виктор: За то, честно.
Антон: Должен сказать, что сантехник ты интеллигентный.
Виктор: Что воспитано, то воспитано.
Антон: Да (пауза). Я научился в этой жизни многому: казаться добрым (пауза), умным.
Виктор: Это очень много.
Антон: (С ухмылкой), Научи, как быть или казаться интеллигентным.
Виктор: Наверно, лучше просто быть.
Антон: Просто быть – это просто быть так воспитанным, и больше ничего. Понимаешь, такая малость.
Виктор: (Стараясь поменять тему). Когда-то было такое выражение – слуга народа. Ты из них?
Антон: Да. Но этой формулировки уже нет. Зачем быть слугой, холуем народа? Ведь, его место в коридоре.
Виктор: А как же быть с сущностью?
Антон: С этим сложнее. Холуй в должности – страшная вещь.
Виктор: А желающих толпы?
Заходят Римма, Анна, Елена.
Анна: (Энергично). Ну, что, ребята, пьем, беседуем, вспоминаем?
Виктор: (Подыгрывая ей). И пьем, и беседуем, и вспоминаем.
Елена: О чем беседуем?
Антон: О чем, о чем. О сегодняшних временах. О том, что сегодня пугачевщина конца 20 века.
Римма: Не поняла.
Виктор: (Объясняя очень доступно). Тогда грабилось, разбивалось, разрушалось.
Антон: (Продолжая). А сейчас: грабится, разрушается и увозится.
Анна: И это мы – культурный народ.
Виктор: Анечка, культура – это, ведь, не только созидание, это и сохранение.
Антон: Мы, как-то, удивительно умеем первое и, совершенно, не умеем второе.
Анна: Ну, почему, почему?
Римма: (Очень четко). Рабы (пауза). Вот почему (пауза). Конец 19 века, а в нашей необъятной – рабство (пауза). У человека ничего нет. Его продают, отрывают от детей, жены, близких, дома (пауза). Ему ничего не жалко (пауза) и никого.
Виктор: (Продолжает). Посмотрите, как возбуждают призывы к равенству и справедливости. Как кровожадны результаты добрых дел (пауза). Освобожденный раб, все равно раб, только очень жестокий (пауза). Воспитывают каждого человека и раба тоже. Только в лексиконе воспитателя нет слов: достоинство, уважение и самоуважение.
Все молчат.
Елена: (Решила сменить тему). Ребята, мы едем на кладбище?
Антон: Конечно (обращаясь к Виктору утвердительно), и ты.
Виктор: Вы хотите положить цветы или отслужить молебен?
Римма: Цветы обязательно.
Антон: Жаль, что Любовь Антоновна ушла.
Анна: Мне кажется, что она пошла на кладбище (пауза). Одна. Без нас.
Антон: Это ее право (пауза). Каждый несет свой крест в одиночестве.
Анна: Крест одиночества и разлук.
Елена: (Продолжая) И отчаяния, и ненужных, тяжких обязательств.
Виктор: (В тон всем) И уныния, и презрения, и обиды.
Конец II действия
III ДЕЙСТВИЕ
Около низкого забора, ограждающего небольшую кладбищенскую церквушку, стоит Любовь Антоновна.
Из церкви выходит Виктор. Увидев стоящую к нему спиной Любовь Антоновну, подходит.
Виктор: Любовь Антоновна, еще раз, добрый день.
Любовь Антоновна: Добрый.
Виктор: Девочки поняли, что вы поехали на кладбище (пауза). Они здесь (пауза). Вы их подождете?
Любовь Антоновна: Конечно (пауза). Они в церкви?
Виктор: Не знаю (пауза). Антон меня затащил туда. Сейчас выйдет. А девочек я там не видел. Может, медленно идут по кладбищу.
Любовь Антоновна: Почему “затащил”? Вам не нравится, находиться там?
Виктор: Я ни во что там не верю.
Любовь Антоновна: А во что там нужно верить? В Бога?
Виктор: Я не верю служителям Бога. Не верю в блеск (пауза). Все истинное и правдивое – проще, тише, спокойней.
Любовь Антоновна: А люди идут, и ищут там утешение, надежду и спасение.
Виктор: И вы тоже?
Любовь Антоновна: Мне нечего ждать (пауза) и некого.
Виктор: У вас, ведь, семья, дети?
Любовь Антоновна: Да. Двое: мальчик и девочка. У них своя жизнь.
Виктор: А у вас своя?
Любовь Антоновна: Для женщины жизнь – это забота: о детях, о любимом, о внуках.
Виктор: Но есть еще жизнь для себя, для своей души.
Любовь Антоновна: Это хорошо, только когда параллельно.
Виктор: Знаете, от вас веет покоем.
Любовь Антоновна: А мне казалось – одиночеством.
Виктор: Одиноки, в общем, все люди (пауза). Только не хотят себе в этом признаться (пауза). Человек рождается и умирает в одиночестве – это знали еще древние.
Любовь Антоновна: (Добавляет). И живут.
Виктор: (Задумчиво). И живут.
Из церкви выходит Антон, подходит к Любовь Антоновне и Виктору.
Антон: Любовь Антоновна, девочки оказались правы.
Виктор: Я это уже сказал.
Антон: Я рад, что мы еще раз сегодня встретились. В такой день (пауза). Мне кажется, что это нужно всем: и вам, и нам.
Любовь Антоновна: А где вы потеряли дам?
Антон: Не знаю. Думаю, что далеко они не ушли.
Любовь Антоновна: За кого вы молитесь, Антон?
Антон: Я не молюсь, я не умею и не знаю, как это делается. Я поставил свечи: за упокой и за здравие.
Любовь Антоновна: За здравие кого?
Антон: За ваше, моих близких, детей (пауза). Не помешает.
Любовь Антоновна: А я за упокой тех, кто тогда, очень давно, выиграл эту кровавую игру.
Виктор: Любовь Антоновна, не народ и не страна – победители в этой войне.
Любовь Антоновна и Антон: (Вместе). А кто?
Виктор: У победителя простое грузинское имя – Сосо.
Антон: (После паузы). Как это ни жестоко, но – правда.
Любовь Антоновна: (После паузы). Душа болит, не в состоянии в это верить, не хочет (пауза), не может.
Любовь Антоновну очень расстроило высказывание Виктора.
Любовь Антоновна: Если вы не против, пойду навстречу дамам.
Уходит.
Антон: Может, правда не всегда стоит того, чтобы ее говорили (пауза). Уж очень жестока.
Виктор: Правда редко бывает приятной.
Антон: Не нужно было (пауза). Понимать – это одно, а, когда тоже самое вслух…
Виктор: Не стоит говорить, что за жизнь есть одна плата?
Антон: Какая?
Виктор: Сама жизнь (пауза). Не обижайся, понимаешь, бывают моменты, когда чувствую, что сердце оглохло.
Антон: Но ты же умный человек: щадить людей надо.
Виктор: Не всех (пауза). И не всегда.
Пауза.
Виктор: А ты что стал верить в высший разум? Но, ведь, он дал человеку интеллект, стремление к познанию и прогрессу. И тут, без критического ума – никак. Неужели Богу нужны оппоненты?
Антон: Если я буду вести себя иначе, меня не поймут.
Виктор: Кто? Кому ты хочешь быть понятным?
Антон: Неужели, тебе нужно объяснять, что каждый выбирает собственный путь и собственные вершины.
Виктор: Ты прав. Только собственный путь совсем не всегда ведет к вершинам.
Антон: Я не хочу навязывать тем, кто окружает меня, собственное, мое личное миропонимание, потому что давно понял: каждый понимает только то, что ему сегодня близко, дорого и понятно.
Виктор: Но, ведь, еще с детства ты с такой тщательностью копил тот невидимый багаж, имя которому – интеллект. Ведь, это твой аргумент: Бог – это запросы сердца, а наука – запросы разума.