Время Индиго

Концентрация синего

Как здесь хорошо! Хо-ро-шо! Тихо. Прибрежные волны шуршат галькой, вздыхают, затягивают следом за собой мелкие камушки, вновь выбрасывая их на берег. Я счастлив.

Семен с Антошкой собирают ракушки. Петька заплыл подальше от берега, забрался на большой валун и прыгает в глубокую воду. Не знаю почему, но у меня совершенно нет страха по этому поводу. Мальчишка будто родился в воде! Это его стихия. Море благоволит детям. Оно их любит! По-особенному, трепетно.

Да и я начал острее чувствовать стихию воды. Вода ласкает, наполняет силой, уверенностью. Она нежна, как женщина. Прикосновения легки, но требовательны. Отдать все свое, раствориться и получить взамен целый Мир! Стать частью его.

Кто я? Ручей-река-море-океан. Океан солнечного света. Океан любви и тепла. Дети в белых одеждах бродят по берегу, по горизонту плывет очертание яхты. Судно движется на меня. Медленно. Я могу контролировать сердечный ритм, частоту дыхания. Вздох – волна набегает. Выдох – уходит в пучину. Вдох. Выдох. Вдох. Даже если меня здесь не будет… Даже если я растаю… Выдох. Через сто, двести, тысячу лет! Было – Будет… Времени нет. Время везде, как вода: дышит, живет. Здесь и сейчас… И я часть его.

 
                                               * * *
 

– Оег, смотри, боошая рАкушка, – Антошка проглатывал букву «л», но сладостно рррычал на звуке «р».

– Не мешай, – Семен постарался отвлечь малыша от дяди Олега. – Видишь, он счастлив, как ребенок.

– Я тоже ребенок. Оег, просыпайся. Ах, какая рАкушка.

 
                                               * * *
 

Реальность врезается кормой яхты в берег. Я открываю глаза. На мокром песке стоят: Антошка, Сенечка и Петя. Мои мальчишки. Моя окружающая среда. Мое счастье и любовь!

 
                                               * * *
 

Пацаны нашли укромное местечко, чуть повыше береговой линии. Скальные породы закрывали с трех сторон от ветра. В небольшом гроте развели костерок. Огонь потрескивал, требуя очередной порции пищи.

Живое море дышало. Дуга горизонта, чуть опускаясь по краям, сливаясь с небом, отчего казалось, что вода перетекает в воздушный океан, а облака превращаются в морскую пену.

Мы сидели вчетвером и провожали солнышко спать.

Первым уснул Антон. Сеня переложил его на надувной матрас, обнял брата, свернулся вокруг него, и тоже уснул.

– Хорошо, что баба Маша одеяло взять заставила. Я еще отказывался, – Петя вытащил из объемной сумки плед, укрыл мальчишек.

– Ты будешь дежурить со мной у костра? Где-то там, заблудилась лодка и не может найти берега. Огонь нужно поддерживать всю ночь. И наш костер, как маяк поможет путнику вернуться домой.

– А дров хватит?

– Угу, натаскал, заодно и берег почистил. Палки разные, водоросли, бутылки пластиковые. Скажи, зачем люди гадят там, где живут?

– Не знаю, возможно, просто не успели убрать. Привыкли все оставлять на завтра.

– На завтра? Завтра наступит и превратится в сегодня. А взрослые опять все перенесут на потом. Так больше нельзя делать.

– Почему?

– Потому что нам всем нужно торопиться убрать за собой и за теми, кто сорил до нас. Веками!

– Веками? Ну, ты хватил.

– Конечно. Иначе, какой мир мы оставим ему? – Петя обернулся и показал на Антошку. – Кристаллики такие нежные, их еще вырастить необходимо. В любви.

– Кристаллики, это кто?

– Дети будущего. Вот, например, Антон, умеет рисовать двумя руками одновременно разные картинки. Он телепат. Умеет гармонизировать энергию вокруг себя. При сильном желании даже изменяет свойства предметов. Аура у кристалликов должна быть чистой, как драгоценный камень.

– Тогда кто вы с Семеном?

– Мы? Синие. Взрослые называют нас индиго. И Ася индиго.

– А я?

– Ты наш учитель и ученик. Зеленый. Только очень странный, цвета морской волны.

– Почему?

– Потому что цвет меняешь, когда твоя фантазия берет над логикой верх. Ты же писатель, помнишь?

– Не все. У меня такое чувство, что я раздвоился.

– Так и есть. Старое все ушло. Вернее, ты сам от него отказался. А новое нарастает, как кожа после ожога. Ты меня прости, Олег.

– Простить? Я люблю вас, родненьких.

– Хорошо, что любишь. Только ты не кровный родственник. Я тебя в метро нашел, когда ты память потерял. Лечил, как мог. Извини, пришлось внушить, что ты нам дядя. Потому что без поддержки взрослых нам еще не справиться.

– Обман? Манипуляции? Зачем?

– А что? Для писателя сумасшедший дом лучше? Сеньку и меня в детдом? Только потому, что без родителей остались и можем влипнуть в какую-нибудь историю? А Антошку в Америку продать на психологические опыты? Лекарства испытывать на ребенке будущего? Всякие там синдромы дефицита внимания. Да? Нам учиться нужно. Учиться защищать и беречь любовь, как энергию. Не предавать ее. Нам необходимо быть вместе, чтобы восстановить планету после тех, кто привык гадить. Восстановить сознание планеты. Быть частью ее, а не микробами, которые готовы сожрать все что двигается и ползает.

Петька соскочил, закружил вокруг огня, бросил в костер несколько пластиковых бутылок. Те лопнули, расплавились. Сизый дым, запах паленой пластмассы. На фоне неба аура Петра будто пылала темно-синим заревом с золотыми всполохами по краям.

– Вы что, инопланетяне?

– Успокойся, мы обычные люди и нас много. Мы ваши дети и дети Земли. Ты видел фотографии планеты с Космоса? Какого она цвета?

– Голубая.

– Именно! Мы индиго, концентрация синего. Просто еще не выросли. А вы, закостенелые взрослые, еще не до конца понимаете, что ваша эра уходит. Ушла. Начало конца намечено на 21 декабря 2012 года. Новая точка отсчета, не больше. Но и не меньше.

– Так что, в декабре нас не станет? Всего ничего осталось.

– Глупости. Понимаешь, это просто переходный период. Помоги встать на ноги, достичь зрелости. Прими нас как есть.

– Я-то приму и помогу, обязательно помогу. А остальные? Толпа восстает против тех, кто не похож на нее. Ты не боишься?

– Я знаю. И не вижу препятствий. Я мятежник, и потому достигну цели. Ты говоришь, толпа? Все меняется, научись отвечать исключительно за себя, и дай право сделать то же другим. Нас много, очень.

Кто я?

Я с удивлением рассматривал худющего четырнадцатилетнего паренька. Какой гибкий и одновременно жесткий стержень должен иметь подросток, чтобы выстоять, удержаться, не сломаться и выйти победителем в этом жестоком мире?

Судьба меня свела с детьми неординарными, с удивительным чувством со причастия ко всему, что их окружает. Они сильнее, безусловно. Но я, то им зачем? Неужели действительно нужен?

Значит, так тому и быть. Дети не просто приехали на это место. Что их тянуло к морю? Что должно произойти? Когда?

Я провел рукой по голове, поправляя сбившиеся от ветра волосы. На руке сверкнули часы…

Всплыла четкая картинка. Петя надевает на мою руку тяжелые, золотые часы. Захотелось тут же расспросить его об этом. Обернулся. Никого?

Неужели пошел к берегу? Странно, что я не заметил.

– Пееетяя… – крикнул, свернув ладоши в рупор, чтобы лучше слышно было.

Ответ на незаданный вслух вопрос, получил минут через пять. Причем голос прозвучал рядом, из темноты.

– Ты звал? – мальчишка будто растворился и был еле виден на фоне фиолетово-синего горизонта. Он стоял у самой кромки утеса и пытался разглядеть что-то там, вдалеке.

– Не стой на краю, упадешь, – я так испугался, что не спросил, где он был и почему не сразу ответил.

– Лодка, – Петька указал в сторону моря. – Пожалуйста, разожги посильней костер. Тот, кто на веслах очень устал и берег ищет.

– Скажи, – я присел к тлеющему огню, бросил на головешки пару пластиковых бутылок и засыпал сверху сухими водорослями. – Откуда эти старинные золотые часы? Почему они стоят?

Странная штука наше сознание. Мы хотим слышать только то, что хотим услышать. Вон он сказал что-то про лодку и про то, что люди на веслах устали. Но зачем мне это? Гораздо важнее разжечь ярче костер. Как ни как, теплее станет. И светлее. Часы на руке можно вновь разглядеть. В свете огня они будто чужими стали. Даже не знаю почему? Раньше я не прислушивался к своим ощущениям. Жил и жил себе…

– Разве? Они идут. Ты просто не замечаешь, – мальчишка ответил уклончиво и на мое предупреждение об опасности совершенно не отреагировал и от края пропасти не сделал ни шагу. – Слышишь звук уключин?

– Нет. Только шум прибоя.

– Частота ритма другая. Плывут… Сейчас для них понятие время отсутствует. Есть только расстояние до нашего маяка…

– Может, спустимся, встретим?

– Сами к берегу пристанут. Поддерживай огонь.

– И все же, откуда часы?

– Часы отца, по наследству достались.

– Где твои родители?

– Погибли в автокатастрофе. И все рухнуло! Меня Семен спас. Я же домашний был…

– Зачем ты их мне отдал?

– Подумал, спрячу в рюкзак, или себе на руку надену. Отберут. Или в кутузку посадят.

– Почему?

– Почему? Чудак человек. Антикварные часы у подростка – легкая добыча и лишние подозрения. А вдруг украл где?

– Логично.

– О чем еще хочешь спросить?

– Кто я?

– Хороший человек, писатель. Утром книжку твою отдам, прочтешь. Может, что и вспомнишь. А больше я о тебе ничего не знаю.

– Я о тебе тоже, – это был настоящий мужской разговор. Я встал.

– Давай знакомиться, – мальчишка протянул руку. – Петр Романович Подопригора. Мама уроженка этих мест. Из Тамани. Отец – сибиряк, у магнитной горы на хуторе родился, где речка Веретено силы набирает.

– Веретено? Странное название.

– Там стрелка компаса крутится, как веретено. И речка вертлявая время на нитку накручивает.

– А меня зовут… Олег. Остальное расскажу, как вспомню. Лады?

– Лады. Слушай, ты только не забывай, для всех мы твои племянники. Я уже и документы сделал через местных. Так что запомни, Рябина Олег Владимирович, есть на этой земле у тебя три любимых племянника: Рябина Петр, Семен и Антон Романовичи.

– Антон и Семен настоящие братья?

– Мама одна, отцы разные были. Пап Иванами звали. Ради конспирации, я малых тоже на свое отчество записал.

– И на мою фамилию. А коли так, то я за вас в ответе.

– Как отвечать собираешься?

Этот парнишка не переставал удивлять. Надо же какое чудо-юдо народилось. Мужик настоящий растет, рассудительный.

– Тебя с Семеном в школу к осени определю. Антошку в детский садик.

– По поводу Семена, согласен, – Петька был как никогда серьезен. – Он два года потерял. Когда с Антошкой в детдом попал, не до учебы было. С братом нянчился. Поэтому четвертый класс в детдоме всего за год окончил.

– Что значит – всего? Если ему десять, или одиннадцать, то это нормально. Даже очень хорошо.

– Нормально? Да Сенька в первом классе сразу за три года программу прошел. Потом целый год – четвертый класс. Как сбежал с детдома, учеба и закончилась. Нет, учебники я ему купил, и занимались вместе. А кому знания покажешь? Придешь в учебное заведение, тебя тут же – хвать! И в детдом. Или в дурдом… Кто поверит…

– Все понятно. Так в какой класс Сеню отдаем?

– В седьмой, для начала. Мы с ним программу за седьмой только начали. А дальше он догонит, главное, чтобы крыша над головой была.

– Будет. С тобой теперь как?

– А я аттестат с отличием два года назад получил.

– В двенадцать лет?

Удивительная ночь выдалась. Ночь откровения и планов на будущее. Чем больше я узнавал о жизни мальчишек нового, тем больше чувствовать себя питекантропом, по отношению к ним.

– Я ж говорю, домашним был, – засмущался Петька. Со стороны его жизнь действительно казалась довольно загадочной, неправдоподобной. – Вот я экстерном год за три и учился. Потом в МГУ поступил. На платное. Экзамены за первый курс сдал, а тут родители погибли… Кто за учебу платить будет? Пришлось академический отпуск оформлять.

– Восстановим, не переживай. Вундеркиндов везде возьмут.

– Нашел вундеркиндов, обыкновенные мы: пацаны и разгильдяи, – Петя подтянул к себе пакет с остатками дров. Поежился. С моря дул холодный ветер. – Не тормозные просто. Сделать много нужно, вот и торопимся. У меня просьба будет, не отдавай Антошку в детский сад.

– Почему?

– Он заметный. Вдруг вычислят. Года два нам тихо нужно жить, не отсвечивать. Киднэпинг статья серьезная. И люди, что хотели его усыновить не простые. Искать будут, землю рыть.

– Вспомнил, кажется, у меня на Алтае дом имеется. Хочешь, рванем в глубинку.

– Это дело, – парень обрадовался и даже соскочил с места. Вокруг костра вперед-назад ходит, бубнит про себя. – Я на заочное переведусь, на работу пойду. Справимся. Или мы не мужики?! Сейчас главное, Антошку подлечить. Специально деньги собирали, легкие у него слабые.

– Так вот почему море… Чем еще болеет Антон?

Я заметил, последние минут десять Петр особенно нервничал, но не из-за нашего разговора. Что-то другое, не имеющее отношения к беседе волновало его. Опять загадка. О чем думает этот мальчик?

– Смотри. Солнце встает, – будто ответил на мой вопрос Петька.

Настоящая виртуальная реальность

Человек не может находиться в нескольких местах одновременно. Так считают многие, но это не всегда факт. Примеры? Сколько угодно!

Вот едешь в автобусе. На улице зима, идет снег. Мороз затянул стекло узорами, да такими, что диву даешься.

Ветки папоротника, резные листья, мягкие изгибы трав перемешиваются паутинками звездной нити. Линии четкие, прозрачно-белые. Тронешь картину горячим дыханием, оттает небольшой кружочек. И что? Что там, за окном?

За окном проносятся машины, разбивая в черную жижу снежное крошево. Голые стены серых домов стыдливо прикрываются рекламными щитами. Люди прячутся в воротники. Голодные голуби настырно снуют под ногами прохожих.

И вдруг захочется лета, тепла.

А вот оно! Морозной фотографией на стекле красуется.

Откуда? Как же так получается, что ни одного одинакового узора нет? И ведь узнаваемо все, не надумано, лишь стилизовано немного. Гениально стилизовано!

Это волшебница вода постаралась. Еще весной дождиком на листья папоротника пролилась. Летом росой на траве искрилась. Осенью туманом утренним бутоны цветов окутывала. Запомнила все! А как изморозью на стекле стала, так сразу воспоминания и проявила.

Неужели, у воды есть память? Неужели вода способна сохранять картинки из прошлого?

Так и человек. Смотрит на холодное стекло, а видит лето. Думает о нем, проживает особенные минутки дежавю.

И на душе теплее становится.

Вот еще пример.

Сидишь, дома в мягких тапочках, книжку читаешь, или в Инете игрушка какая интересная. Порой, так затянет, не оторваться. Настоящие космические приключения, погони, инопланетяне с бластерами, супергерои с феноменальными способностями. Фараоны египетские, птеродактили, динозавры… Много чего еще! Как говорится… ты весь там.

Так что же более реально в этот одинаковый по значению момент времени?

Теплые домашние тапочки или игра воображения, помноженная на фантазию человека!?

И последнее… Вам снятся сны? Какие? Черно-белые, цветные? В любом случае, это яркие переживания. Ответьте, где вы находитесь в тот момент времени?

Во сне можно находиться где угодно. На мягкой перине спит уставшее за день тело. А душа, или что там, в голове находится, чего потрогать нельзя, но прочувствовать очень даже можно… Душа не спит. Летает! Куда хочет, туда и летит. Хоть на звезды далекие, причем без скафандра и специальной техники. Хоть на дно морское. Есть даже наука, которая помогает управлять снами. Что хочу, то и заказываю! Ну, чем не фантастика? Самое интересное, что человек во сне видит себя как бы со стороны, и оценивает себя, как параллельное существо… Представляете, вы на диване отдыхаете, а ваш фантом по звездам летает, или рыбу огромных размеров под водой ловит голыми руками. И ведь, поймает! Как пить дать поймает! Если не проснется, конечно.

Есть сны с продолжением. Многосерийные. Проснулся утром и ждешь ночи, чтобы снова уснуть. Что там дальше будет? Что я там еще удивительного совершу? Причем, события могут развиваться даже не так, как ты хочешь. А так, как решит неизвестный, который тебе это многосерийное сновидение устроил.

Сон появляется, как мысль. Задержи этот сон в голове! Запомни.

Так в чем же разница? Где настоящая реальность? Днем, когда делаешь то, что должен делать. Или ночью, когда тело расслабленно, и тобою правит душа. Зачем вообще нужно это тело? Зачем оно рождается, взрослеет, долгое время держит себя в форме, а потом стареет и исчезает из мира живых? Для чего?

Может, вокруг нас не настоящая, а виртуальная реальность?

Где ответ?

 
                                               * * *
 

…Я не заметил, как уснул под самое утро, оставив Петю один на один с закатом. Сказалась бессонная ночь и не на шутку серьезный разговор. Свернувшись недалеко от костерка, я накинул куртку и будто провалился в небытие, еле успев закрыть глаза.

Мне снился все тот же огонь и море, а рядом сидел незнакомец огромного роста в белой тунике.

Я молчал и слушал его откровения, будто мы давно знакомы.

 
                                               * * *
 

Наконец-то душам разрешили поселиться в новых телах и ожить. Нас впервые спросили: когда и где вы хотите родиться. И мы ответили, что новое воплощение душ атлантов должно возродиться на стыке эпох обновления человечества, чтобы не позволить жизни на Земле погибнуть, как случилось с нашей цивилизацией.

Давным-давно мы ходили по этой планете Земля. По земле Атлантиды. Но Атлантида опустилась на дно морское, океан поглотил ее твердь. Да мы сами во всем виноваты. Это был наш выбор. Наша беда. Нам и исправлять. Вернее, нашим душам, в новых телах нового поколения землян. Мы не сможем узнать друг друга, воплотившись на Земле, мы не всё сможем вспомнить. Всевышний Разум закрыл большую часть информации. Но мы сумеем увидеть подобных себе по ауре.

Первыми возродятся самые сильные. Бунтари. Гении. На Землю придет новое поколение детей с душами атлантов. Концентрация синего – оттенки индиго.

Ничто не стоит на месте. Придет другое время – солнце начнет меняться, расти. Да, оно будет увеличиваться в размерах не один миллион лет. Но будет расти и излучение. Природа Земли изменится. Именно поэтому должны меняться и люди. Нет! Не в один день, не за один десяток лет. И даже не за один век! Значит нужно создать условия, при которых человечество сумеет выстоять, создать удобную для цивилизации окружающую среду. Улучшить условия жизни. Изменить ход событий и обязательно спасти планету.

Второй волной поколения новых детей станут кристаллики. Ум, честь и совесть душ, потерянных в веках Атлантиды. Цвет их ауры будет зависеть от много. Прежде всего, от обилия любви в их окружении. Растить кристалл большая забота и радость.

 
                                               * * *
 

Вдруг подул сильный ветер, костер потух. Сизый дым обволакивал фигуру в белом и таял, таял… Человек исчез, будто и не было.

Странный сон, подумал я во сне…

 
                                               * * *
 

– «Оег, ты спишь? Просыпайся, смотри, кто-то лодку у берега бросил. С рыбой!» – когда малыш думает, он с легкостью произносит все буквы, за исключением звука «л» в моем имени. Но я привык, это так смешно… Оег! Боже, что это?

Я открыл глаза.

Антошка стоял на краю уступа и тыкал пальчиком вниз, в воду. Да он сейчас упадет! Я соскочил как ошпаренный, подхватил малыша в самый последний момент. Еще бы минута и… Даже думать об этом не хочу!

Куда подевались Петька и Семен? Почему ребенок остался один? Как это один, а я? Я здесь зачем?

– «Оег, я тебя люблю», – Антошка обнял меня крепко-крепко.

Я спускался по каменистой тропинке с особой осторожностью. Малыш положил голову на плечо и затих.

Теперь я точно знаю, зачем здесь и кто в моей жизни особенно важен.

Василиса – премудрая

Приезд внуков стал для бабы Маши особой неожиданностью. Дочка Катюша, как выскочила замуж за приезжего бизнесмена, так ни разу и не показывалась в родном доме, забыла дорогу в Тамань. Видно наскучила ей размеренная жизнь провинции.

Где-то там, в Москве, Катюша окончила институт. Деньги присылала исправно, каждый месяц, будто они, окаянные, могли заменить общение с дочерью. Писала редко, и адреса своего не указывала. На всех конвертах числился только номер почтового ящика… Да позвонила однажды в больницу, (дома телефона не было) где Марья Ильинична санитаркой работала. Сообщила, что первенца родила, Петенькой назвали. И что они с мужем уезжают за границу в длительную командировку. Лет пятнадцать назад это было. Столько воды утекло!

А тут на тебе! Приехал Петька, да еще привез двух младших братиков и дядю Олега в придачу. И почему мать узнает все последней? Отчего о еще двоих сорванцах не написала, не позвонила? Петенька – вылитая Катюшка в детстве, а Семен с Антоном, видно в отца пошли. И кость другая, и порода. Счастье-то, какое, внучата! Но радость всегда с горем ходит. Узнала Мария Ильинична, что погибла ее дочка вместе с мужем. Автомобильная катастрофа, будь она неладна. Хорошо, что хоть брат зятя, Олег детей приютил да к себе взял. А то, что бы она, старая, с тремя сорванцами делала? Да… Теперь понятно почему вот уже более года не было ни одного денежного перевода от Катеньки.

Деньги они что? Бумажки. Складывала Ильинична сбережения в банк местный, как соседка надоумила. Много ли надо пожилой одинокой старушке? Хлеб, молоко, мясо, когда-никогда. А остальное в огороде свое растет.

Вот и решила баба Маша потратить накопленное.

– Олег Владимирович, миленький, мне с тобой о сурьезном деле поговорить надобно. Оторвись от черешни, никуда она не денется.

А черешня в этом году поспела сладкая-пресладкая. Будто ждали деревья, что урожай на радость детишкам будет. Олег как приехал, так каждый день по миске ягод племянникам собирал. Да и сам ягодкой лакомился. Как без этого? Свежее, да вкусное, в любом возрасте полезно.

– Сейчас, сейчас, веточку оберу. Я Антошке обещал с верхушки спелую снять. Всё, – мужчина аккуратно слез с лестницы. – Теперь внимательно слушаю. Угощайтесь, здесь и на варенье хватит.

– Варенье? Сварю, отчего детей не побаловать. Ты вот что, милок, слушай. Хочу внучкам подарки сделать. Не поможешь?

– С удовольствием.

– Малые где?

– Петя с Семеном в футбол играть убежали. Антошка еще спит. Воздух здесь особенный, чистый.

– А Кате не нравилось. Все рвалась куда-то, бежала… Ну, да ладно. Буди Антона, позавтракаем и айда в магазин.

– В какой?

– В электронный? Я-то в технике ничего не соображаю.

– Хм… Вы уверены?

– Мне дочка каждый месяц денюжку присылала. А я, на черный день складывала. Так зачем на черный, теперь-то? Вот на радостях и прогуляем.

 
                                               * * *
 

Антон впервые попал в царство больших телевизоров, стиральных машин, холодильников и еще неизвестно какой всячины. Одной рукой он вцепился за руку дяди Оега, а другой ладошкой прикасался к блестящим поверхностям предметов, округлив от удивления глаза.

– Ишь! – засмеялась баба Маша, гордо вскинув голову. – Вона, какой у меня внук младший.

– Здравствуйте, – к покупателям подошла миловидная девушка. – Чем могу помочь?

– Покажи-ка нам, дивчина, компутер, который можно в сумке носить.

– Ноутбук?

– Да, да, – улыбнулся Олег Владимирович. – Он самый.

В магазине этим утром было безлюдно и сразу три покупателя, конечно, привлекли внимание всего персонала. На удивление Олега за ними привязалась девчушка. Откуда, только взялась? Два больших голубых банта, легкий сарафанчик. Ни ребенок, а облачко в золотых кудряшках.

– Мальчик, – малышка тронула за плечо Антона, не замечая взрослых. – Как тебя зовут?

Антон почему-то смутился, спрятался за дядю.

– Мальчик, – девочка обошла препятствие, и вновь тронула за плечо. – Ты меня слышишь? Как т-е-б-я з-о-в-у-т?

– Антон.

– А теперь, мальчик, спроси, как меня зовут.

– Ой! – прыснула от смеха продавец, пытаясь увести назойливую кокетку. – Извините мою дочку. Послушай, поиграй в другом месте.

Малышка отбежала, поставила кулачки на пояс. Вот так натиск! Удивлению взрослых не было предела.

– Мальчик, повторяй за мной. Как те-бя, то есть меня, зо-вут?

– Как тебя зовут? – вторил Антон.

– Меня зовут Василиса. Мне три года. I am Vasilisa. I am three. Фамилия значения не имеет.

– Что сказала то? – не все поняла бабушка Маша.

– Василиса я! – топнула ножкой девочка. – Пошли, Антон, сама покажу какой ноутбук самый лучший.

Дети взялись за руки, и повели взрослых к стеллажам с компьютерами.

– Выбирай, – Василиса указала на ровный ряд раскрытых ноутбуков.

– Извините, это все дочка моя, – продавец успела поймать за ручонку непослушное дитя. – Муж на пол часика оставил, вот она себя хозяйкой и почувствовала. Вечно что-нибудь выдумает.

– Ух, ты! Как много, а какой самый лучший? – бабушка Маша рассматривала новинки с нескрываемым изумлением.

– Для кого покупать будете? – продавец старалась быть серьезной, но еле сдерживала смех.

– Для внучков, они жуть как любопытные.

– Ладно, – махнула ручкой Василиса. – Вы тут сами разбирайтесь, а я Антону пойду телевизоры и игровые приставки показывать. Тут у мамы такой джойстик появился, закачаешься.

Девочка взяла за руку Антона и потащила в другую сторону. Антон не сопротивлялся.

– Надо же бойкая какая, – похвалила бабушка Маша. – Ну, ты дочка не отвлекайся. Слушай, у меня три внука. Одному четырнадцать, другому одиннадцать, а третьему… Третий вона, с невестой ушел.

– Могу порекомендовать…

– Ты не мне, ты ему, Олегу Владимировичу рекомендуй. Но не один, а два нот… Ноут бука! Один мои сорванцы на троих не поделят. Что так смотрите? Гуляем! И чтобы как у людей, с интер… Интернетом.

Через час гордая Мария Ильинична вышла из магазина с покупками в окружении представительного мужчины, очаровательного рыжего малыша. Их сопровождала вся смена продавцов магазина.

– До свидания, Василиса. Заходи к нам в гости, – бабушка Маша протянула морщинистую руку. Девочка серьезно ответила на рукопожатие, как взрослая. – В кого она?

– И не знаю, Василиса премудрая, одним словом.

– Мы от природы такие, – заключил Антошка.

– Подождите, вот скоро выучу еще …. Раз-два-три-четыре-five, – Василиса загибала по одному, маленькие пальчики с розовым лаком на ноготочках. – Пять языков, для начала. И переведу на русский много-много – много книг, а потом наоборот. Вот.

– Очень рад с Вами познакомиться, – на этот раз руку Василисе пожал Олег Владимирович.

– Взаимно, – гордо вскинула голову девочка. – Приходите к нам еще.

Когда покупатели исчезли за поворотом аллеи, пришел папа Василисы и забрал ее домой.

– Папа, папа! Я мамина мамошница. Я два ноутбука, и три джойстика продала.

– Правильно говорить помощница.

– Для папы – памошница. А маме – мамошница.

– Нет, не верно. По-мощ-ни-ца. От слова – помощь. Поняла?

– Угу. Знаешь, я познакомилась с мальчиком. Его зовут Антон. Он искрится, как кристаллик.

– Какой еще кристаллик? Фантазерка ты моя.

– Кристаллик, как у мамы камушек на колечке. Его защищать надо.

– Колечко? Это ты права. Осторожно, здесь лесенка крутая.

– Держи меня, я прыгать буду.

Василиса взяла папу за руку и стала спрыгивать на одной ножке по лестнице.

– Ten-nine-eight-seven-six-five-four-three-two-one! Стоп. Лесенка кончилась. Теперь вверх попрыгали. Ну, давай же! Держи-и-и-и! Раз – один – два – три – четыре – пять – шесть – семь – восемь – девять… Ой! Папа, а куда еще одна лесенка подевалась? Попрыгали вниз. Проверять буду!

– Ох, ты мой электровеник, – папа вздохнул и взял ребенка на руки. – Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один.

– Вот видишь, вниз десять ступенек, а вверх девять. Пересчитывай!

– Раз и один это одно и то же. Пошли домой, обедать пора.

– Какой же ты умный, папочка, – Василиса погладила мужчину по голове. – Знаешь, когда-то, очень давно, я уже была девочка – девушка – тетенька – бабушка, и тоже много чего умела.

– Выдумщица!

– Я знаю.