Спасение.
(Фантастический рассказ)
Она сидела над огромной пропастью, на краю выступавшего острого камня. Одно лишь неверное движение и всё, окажется там, в небытии, растворится в вечности. В голове гудело, как будто там поселился рой пчёл или ос, неважно. Боясь пошевелиться, она потихоньку пыталась прийти в себя. Внизу виднелась огромная чёрная бездна, справа слышался шум моря.
– Как я здесь оказалась и не свалилась в эту страшную бездонную пропасть, – самая безнадежная мысль не давала покоя, – как отсюда выбраться?
Высоко над головой виднелось спокойное синее небо, и слышался крик чаек. Она крепче обхватила спасающий её край камня, подтянула колени. Оказывается, она могла сесть, как птица – что и сделала.
Пытаясь все-таки вспомнить, что все же произошло, как вдруг у ее ног появился сине-лиловый луч. Немного задерживаясь, он медленно двигался по пещере и им явно кто-то управлял. Через несколько секунд перед ней появился серебряный диск. Он в точности, до сантиметра, придвинулся к ее ногам, открылась овальная дверь и чей-то глухой голос сказал:
– Давай, прыгай, как кошка.
И тело её изогнулось, стало пружинистым и упругим, быстрым рывком она оказалась внутри серебряного диска. Два пассажирских кресла и одно – для управления. За пультом светящихся приборов сидел старик.
– Почему старик, ведь я не вижу его лица…
И лишь когда он повернулся к ней, она увидела старого человека. Изрезанное глубокими морщинами лицо с тяжелым болезненным взглядом, а руки и тело были, как у двадцатилетнего парня.
– Ты в порядке? – спросил он.
Она лишь кивнула головой, что означало «Да». Через несколько минут они уже были далеко, в межпланетном пространстве, которое завораживало своей красотой и сиянием красок. Звёзды казались совсем рядом, и каждая сияла своим блеском. Они были совсем рядом, перемигивались между собой, как будто играли в какую-то веселую игру. Но это лишь казалось, они были далеки и холодны, и ей подумалось, что на Земле таких красок не бывает. Старик прочитал её мысли, и она его тоже понимала.
– Мы пролетаем галактику Одивею и я должен доставить тебя на Север, к планете Аипата. Тебя ждет там твой отец.
– Почему я не помню, кто я и откуда?
– Тебя похитили люди Земли, они тоже научились управлять космосом и энергией Вселенной, но у нас есть сомнения, что это не люди Земли, а скорее пришельцы другой планеты, которые хотят уничтожить одну из красивейших планет. Видимо это роботы, принявшие облик человека, а некоторые люди Земли хотят быть похожими на них, и стараются им подражать, но не в хороших целях, а их уже много на стороне людей-роботов. Нам очень пришлось рисковать, чтобы спаси тебя. Ведь земляне хотели тебя поработить, забрать память и использовать в своих целях. Да, память твоя нарушена, но у себя на планете ты ее быстро восстановишь. А с людьми, которые остались прежними, с добром в душе, они борются за свою планету. Мы держим с ними связь, они нас не видят, но чувствуют нашу поддержку и верят, что однажды (скажу банально) добро победит зло. И этим добром будешь ты. Тебе всё скажет твой отец.
– Скажи, а почему ты так выглядишь, лицо старика, а тело молодое?
– Я получил лишь небольшой негатив от людей-роботов, и пострадало только моё лицо. А у людей на Земле вот так стареют и черствеют души. Они замыкаются в себе и никто, и ничто им уже не интересно. Когда мы прилетим на свою планету, я излечусь, стану прежним – молодым и красивым.
Он немного грустно улыбнулся. Они возвращались. Корабль мягко коснулся твердой каменистой почвы. Планета имела многоступенчатое происхождение. Куда приземлился корабль, это была первая ступень. Отсюда улетали космические корабли. Здесь же были здания, напоминавшие крылья большой белой птицы, в которых население планеты лечилось. Лечилось, это, когда чувствовали, что осталось мало энергии и перемещение с одной ступени на другую затруднено. Нужна была перезагрузка. Ведь там, на следующих ступенях, была развитая цивилизация, и люди просто летали, это похоже на то, как человек видит себя летающим во сне. Вот такое легкое перемещение. Ступеней было несколько: где жили, где выращивали еду, где отдыхали, где были ученые, которые занимались разработками новейших технологий. А еще была ступень для людей творчества.
…В утреннем сиянии стоял её отец. Высокий мужчина с длинными седыми волосами. Они обнялись.
– Ну вот, дочь моя, ты и дома, – он ласково погладил её по голове и улыбнулся. – Всё в порядке. Только нам нужно, чтобы ты восстановилась, и проверить, не похищен ли у тебя код священного добра Великой Вселенной?
Они прошли внутрь красивого белоснежного здания. Внутри был круг, он светился зеленым приглушенным светом и четыре креста вверху, внизу и по бокам отсвечивали красным светом. Она вошла в круг, он стал вращаться, ярко вспыхнули зеленые и красные цвета. Отец облегченно вздохнул:
– Всё хорошо, дочь моя, тебе лучше не вспоминать про похищение. А остальное ты уже всё помнишь. Тебе предстоят Великие дела по спасению самой красивой планеты. Грядут войны, болезни, непонимание, люди Земли запутались, им нужна наша помощь и ты спасёшь её. Ты будешь жить среди людей, с тобой будут ещё наши люди. Земля должна быть здоровой, цветущей и народ должен жить там счастливо. Ты принесешь туда много добра, и оно будет расти, и наполнять этим светом всех.
– А разве это возможно, отец?
– Возможно. Перед полётом ты снова придешь сюда. Встанешь в круг, он зарядит тебя мощной энергетикой, давая ясный ум, позитив и невероятные силы терпения и умения. Так как тебе придется задержаться на несколько сот лет, чтобы излечить планету. Она под нашей защитой – голубая, красивая Земля и лишь только рассветные лучи ярких красок окутают далекую планету Аипата. Корабль с миссией священного добра покинет её ради спасения другой планеты. Там осталось очень много людей, которые хотят мира и им нужна помощь.
Уже без тебя.
Кто знает, что значит быть на гребне одной волны, прожить, прочувствовать, верить и разочаровываться. А они знали, когда в порыве страсти опускались на самые глубины, и, задыхаясь от ярких ощущений, взмывали высоко вверх к облакам, глубоко вдыхая недостающего воздуха. Да они могли просто качаться на гребне этой волны, взявшись за руки. Могли молчать и чувствовать, как бьются их сердца или спорить до хрипоты. Так они и существовали. Разница в возрасте нисколько не мешала. Это была любовь с первого взгляда. Да, кто не верит, верьте, такое бывает. Вопреки сплетням, людской молве, они просто любили. И ругались они по-особому, взвинчивая в себе те глубокие затаенные чувства, про которые не всегда могли говорить.
В порыве гнева он, порой, ей кричал:
– Я тебя не люблю!
В этот момент ей казалось, что её сердце останавливалось. Она верила, что это так и есть. А слёз не было, была обида. Других слов она уже не слышала, только в висках стучало каким-то далёким эхом: «Я тебя не люблю, я тебя не люблю!»
И он уходил, хлопнув дверью. Вот тогда начинались самые безжизненные и бесполезные дни её жизни. Почему так плохо? Да потому что не могла без него дышать! Всюду серый цвет, яркие краски исчезали. Хотелось забыться и вообще ничего не помнить. Она не звонила, а он ждал её звонка. Оба были с сильными характерами, упрямыми. Но в отличие от него она умела прощать, и прощала. И опять была счастлива до безумия. Обнимать его, чувствовать тепло его тела, прикасаться к его рукам, к губам. А его глаза улыбались, ему нравилось, что женщина умеет прощать, даже когда он заводил знакомства с другими. А она ревновала. О, как она ревновала! Нет, она никогда не говорила ему: «Ты – мой и только мой!» У них была такая договорённость – не мешать друг другу жить. И она соглашалась на это условие, понимая разницу в возрасте. А сама безумно страдала. Когда он ей звонил – бросала трубку. Когда же, уже настрадавшись, звонила сама – он тоже не отвечал.
Они мучили друг друга любовью и эта любовь за столько лет п р о р о с л а в них намертво. Он приходил к ней, а она ждала всегда, обнимала и долго не могла разжать руки.
– Не могу без тебя, веришь? – шептал он.
Конечно, верила, гладила его жесткие волосы, и мир опять становился насыщенным и красочным. Она уезжала в другой город, там у неё была работа. А он почему-то не хотел работать, стал выпивать. Просила: «Не пей! Береги себя!»
Иногда со страхом представляла, что однажды, вернувшись в свой город, узнает, что его больше нет. Вдруг случится такое несчастье. И ей становилось страшно. А он, предрекая свой ранний уход, говорил:
– Мне жить недолго, умру молодой.
А она закрывала ему рот ладошкой, просила не говорить так, мол, так нельзя говорить и думать. Но он тут же переводил разговор на другую тему и… опять тянулся к рюмке.
Что это было? Тоска по несбыточным желаниям, которых у него было множество и которым не суждено было сбыться. Она видела, замечала, что он ослабевает духовно и физически. Его раздражало всё и все. Он становился всё более зависим от выпивки, но признавать этого не хотел. Просьбы не помогали, хотя он понимал, что хорошим это не закончится.
Когда началась первая волна пандемии, он заболел. Звонил, говорил, что плохо себя чувствует. Она просила его вызвать врача. Однако он боялся, что его положат в больницу и будут лечить. Очень странное мышление, не поддающееся никакой оправдательной логике.
11 апреля он ей позвонил, пожаловался на плохое самочувствие. На следующий день его не стало.
…Утром она, как всегда ему позвонила, но он не взял трубку. И она занялась домашними делами. Через час ей позвонили и сказали, что он умер. Удар был в самое сердце. Ощутимый, физически болезненный. Верить не хотелось. Ходила по дому, не плакала, а лишь сыпала упреками в его адрес: «Как ты мог?» В голове всё смешалось: боль, обида. Как же без него, как жить? Никак не могла и не хотела смиряться с этой страшной новостью. «Такого не может быть!» Оказывается, может.
…Провожала его молча, без слёз. До конца не понимая и не веря, что вот никогда (какое страшное слово – н и к о г д а) его не увидит. Мозг не принимал его уход и она брала телефон, чтобы ему позвонить… И сразу боль по всему телу – пронизывающая и уходящая в глубину души, сердца: «Звонить некому и некуда».
…Снится ли он ей? Конечно и, просыпаясь, радуется, что увидела его пусть хотя бы во сне. И вот теперь возвращаясь в свой город, знает, что его здесь нет. Нигде его нет. Пусто. Так ощущается его уход. Будто город наполнен какими-то ветрами. Они носятся по городу и в нем зябко и холодно.
Двадцать лет судьба дала им быть вместе. Это же так много и так мало. Снова и снова она задает ему вопрос: «Зачем ты ушел?» А вечером подходит к окну, смотрит на потемневшее небо. Потому что на земле его уже нет.
Серафима и Сима.
В одном городе жила женщина. Была она уже немолода, к счастью, болезни её обходили стороной, имела крепкое здоровье. Однако угрюмость характера, не позволяла иметь доверчивых подруг, посплетничать с кем-то или чайку попить, поддерживая беседу. Любила она одиночество. Мужа давно уже не было, вышел на улицу и не вернулся. А она и не думала переживать, ей и одной было хорошо. Сядет у окошка, смотрит вдаль и мечтает. А мечтала она о путешествиях по далеким странам, и чтобы страны эти отличались от той, где она проживала и культурой, и кухней, и чтобы по морю, а то и по океану плыть на красивом корабле. Закроет глаза и видит: стоит она на сияющей белизной палубе, смотрит на синие волны – и нету края этой морской дали. А люди вокруг нарядные, хорошо одетые и, главное, культурные, не то, что её соседи. Вон, Колька, уже с утра со своей ругается, а слова-то какие, прям уши хочется закрыть, чтобы не слышать. Как-то подошла она к окошку, хотела присесть да помечтать, как вдруг увидела на стекле бьющуюся муху. Вот тут и начинается эта история. И как сама потом удивлялась Серафима, так звали эту женщину, муху эту она почему-то не прихлопнула. Хотя очень их не любила за назойливость, особенно мух-жигалок: осенние, такие живучие, укусят, как будто обожгут. Но эту почему-то пожалела. А муха только вышла из спячки, потеплело, засветило солнце и ей повезло, значит, жизнь её продлится ещё дней на двадцать (а для них это же такой долгий, продолжительный срок).
Она случайно залетела к Серафиме в дом. Муху звали Сима. Никто даже не догадывался, что мухи тоже дают себе имена. Была она тоже такой же мухой, сторонилась своих сородичей, и всё хотела быть поближе к людям, да так, чтобы меньше её замечали. Зацепится лапками за потолок и наблюдает, какое сегодня настроение у человека, с той ноги он встал или не с той, ну так они обычно говорят. Тогда и Сима поближе подлетит и что-нибудь покушает. …Вот уже второй день, как она жила в доме Серафимы, а сама Серафима присматривалась к мухе и думала, какая-то она странная и не кусается, утром спать не мешает. Сядет Серафима кушать, а муха чуть подальше держится, наблюдает и жалко становится эту муху. Подвинет eй кусочек еды, да позовет: «Ну, иди, иди, покушай». Отойдет в сторонку и смотрит, а Симка подлетит и давай так аккуратно вкушать съестное. Серафима умиляется, да сама себе удивляется: ну, дожила, уже с мухой разговариваю.
А дальше больше, они даже подружились. Уходит Серафима в магазин, а Симка её провожает, сядет на дверочку, да крылышки поднимет, мол, приходи скорее, а то я скучаю. Иногда садились они обе у окошка, и рассказывала ей Серафима о своих мечтах, как ей хочется путешествовать. Муха повернется к ней и так внимательно слушает, как никто и никогда не слушал, не перебивает и слов никаких не вставляет. А когда наступал вечер, искала глазами свою Симку (это она её так про себя называла, не догадывалась, что она и есть Симка), звала спать. Сама в комнату и муха за ней, сядет рядом на стенку и сидит, как будто сон собралась охранять. Так и проходили эти осенние теплые дни.
…Однажды, проснувшись утром, Серафима не увидела свою новую жиличку. Искала, искала глазами, но нигде не нашла. А когда зашла на кухню, видит, Симка лежит на подоконнике, лапки кверху… И так стало жалко её, муху эту, чуть слезу не пустила. Завернула её в теплый лоскуток, да положила в коробочку на шкаф. А вдруг откроет она весной коробочку, а там Сима, крылышками хлопает, мол, привет, вот и перезимовали. Сядут они к окошку, к весеннему солнышку, и будет ей Серафима рассказывать о дальних странах, о морях и океанах. А Симка будет её слушать и не перебивать, слов никаких не вставлять. Ведь это так нравится рассказчикам да мечтателям.