…Фокс глубоко задумался и замурчал себе в усы долгую песенку, прикидывая к добру ли и радостям в итоге привело решение Трех Кошек или к печалям и бесконечным несчастьям…
…Я сладко спала… Мне снился разноцветный Кот Лето с бантиком на шее, прыгающий с цветка на цветок за бабочками и стрекозками, Кот, прекрасный ликом, молодой и здоровый, не обремененный заботами и тоской о прошлом, потому что его прошлое, настоящее и будущее было неизменным и радостным, как летний солнечный бесконечный день…
PS
…Вслед за Геллой заболел Фокс. Заразился, хоть и был привит. Зачихал, засопливил, потекли глаза. Анализы показали микоплазму. Последний курс лечения оба проходили вместе. Бедный рыжик, жалеющий малышку, вылизывающий ее, как мать, оберегающий и охраняющий ее покой, принял на себя и разделил с Геллой тяжесть ее заболевания. Гелла быстро поправлялась. Фокс не отставал. Негативные последствия, конечно, были. Когда-то в детстве Фоксик, видимо, переболел кальцивирозом, что повредило его поджелудочную железу, и теперь болезнь снова дала о себе знать. Анализы крови показали старое воспаление – перенесенный и перешедший в хроническую стадию панкреатит. Хорошо, что антибиотик сделал свое дело и не дал снова развиться воспалению, такому опасному для хвостатых смертельным болевым шоком.
Гелла была невероятно любопытна, упряма, умна и склонна к логическим выводам. Она наблюдала и изучала. Изучала и наблюдала. Меня поразило и покорило отсутствие страха перед громкими, непривычными для нее звуками. Например хриплый вой пылесоса, которого боятся абсолютное большинство кошачьих. Его звук просто терзает в хлам их нежные уши. Не знаю почему, Гелла не просто индиферентна к его шуму, но даже любит покататься на нем во время уборки. Запрыгивает и ложится сверху, совершенно не обращая внимания ни на шум, ни на порывистое движение машины. Была мысль о ее возможной глухоте, вследствие перенесенного тяжёлого заболевания. Но ее пришлось отмести, потому что если Гелла в чем-то заинтересована, то слышит все, что ей выгодно слышать! Правда тут же глохнет, если ей хочется сделать то, чего делать нельзя. Упрямо глядя прямо тебе в глаза, она все равно сделает то, что собиралась, невзирая на твои окрики и негодование.
– Я же глухая! – говорит ее взгляд. – Ничего не слышу! А чего такое лицо недовольное делаем?
Но стоит сказать "Гелла, кушать вкусни!" – маленькая хитрюга тут, как тут!
Она обожает волочиться на брюхе по мокрому полу за половой тряпкой, вытирать пыль, мыть посуду, стирать белье. Все, что касается уборки, мытья и чистки, ее невероятно интересует. Кухня и ванная – любимые места ее времяпровождения. Она часами лежит или сидит в раковине, наблюдая за стекающимися капельками воды, ловит струйки зубами, отважно прыгает в наполненную водой ванную. Причем в специально налитый для нее таз – ни-ни! А в ванную – да пожалуйста! Даже в холодную воду.
Как-то раз, будучи еще совсем маленькой, Гелла запрыгнула даже в открытый унитаз. Прыгнула с криком "банзай", не ожидая, что ее встретят дыра в никуда, скользкие стенки, за которые невозможно уцепиться и холодная вода, растопырилась, уперевшись лапами, не успев ухнуть головой в пропасть. Хорошо, что муж был рядом и успел сразу вытащить ее, пока она не сползла вниз. Не знаю стало ли это для нее уроком, воды она как не боялась, так и не боится до сих пор. Мытье – исключение. Если приходится помыть лапки или попу, Гелла орет благим матом и вырывается, словно ее пытаются посадить в кастрюлю с кипящей водой. Вот такой неожиданный казус. Вообще Гелла чрезвычайно самостоятельная, предпочитающая свободные отношения, девушка. Она не слушается голоса, хотя все прекрасно слышит. Упрямо набычившись, выставив вперед беленький подбородок, она делает то, что хочет, пока ты не остановишь ее физически, взяв на руки и пожурив. Тогда она недовольно посмотрит на тебя, втянув голову в плечи и поджав губки, соберет на шее складку второго подбородка, откроет ротик в беззвучном и недовольном мявке, и лишь через несколько секунд из ее горлышка вырвется писклявое: "Аях…" И ты поймешь, что их величество недовольно и возмущено твоим вмешательством в их царственную волю.
Удивительно нежная, умная девочка, ни разу не поцарапавшая меня и не укусившая за все время нашего общения.
…Общее время лечения маленькой Геллочки заняло пять долгих месяцев. Как же мы были счастливы, когда ее анализы показали, что наши усилия увенчались успехом!..
Хоть называют участь нашу горькой
За то, что жизнь – как пена на воде,
За то, что все непрочно на земле, -
и все же, продолжая жить на свете,
Надеждой вновь и вновь исполнен я!
(Ки-Но Томонори)
ГЛАВА 8. И КАЖЕТСЯ ЗВЁЗДЫ ВОСХОДЯТ…
…– Раз, два, три, четыре, пять – я иду тебя искать!
Кто за мной стоит – тот в огне горит!..
Мы с Фоксом играли в прятки… Шесть месяцев – разве это взрослость? Я была шустрым, активно ищущим где бы нахулиганить, подростком, голенастая и нескладная. У меня почему-то всё время лапы во время бега цеплялись друг за друга, я валилась набок или кувыркалась и сломя голову неслась дальше.
Спрятаться, спрятаться… Куда? Куда же!? За шторами он меня уже находил, за диваном тоже, в углу возле балкона ловил, под креслом я сидела… Да куда же залезть!? Квартира большая, а прятаться уже негде! Вот я маленькая была – залезала в такие щели, что никому было не найти, а сейчас – то голова не проходит, то попа застревает, а то лапы не помещаются и хвост предательски торчит… Вот досада какая! А Фокс почти досчитал, вон усами шевелит и хвостом бьет. Сейчас отправится меня искать, а я все место себе подбираю…
– Я иду искать. Кто не спрятался – я не виноват! – закончил считалку Фокс и стал медленно обводить взглядом комнату.
Фокс в прошлом был охотником. Хорошим охотником. Спокойным и расчетливым. Он умел читать следы и выслеживать любого зверя по самым незаметным непосвященному глазу признакам. Но какие могут быть следы на мягких коврах и жестких паласах, какие запахи можно уловить в жилище, где ты и тот, кого ты ищешь, живут постоянно? Верти носом, не верти – ничего путного не нанюхаешь. Ни тебе травы примятой, ни веточек, на которых задержались ворсинки шерсти…
– Вижу-вижу… Слышу-слышу… – попробовал применить "военную хитрость" Фокс, надеясь, что я, девочка-подросток, не имея пока нужной выдержки, выскочу из схрона и помчусь, теряя тапки, к столбу-царапке, чтобы "застучаться".
– Фигушки-лягушки я вылезу! – тихо мурчала я в засаде. – Знаем мы эти приёмчики для салаг! На трехмесячных дурачков рассчитаны ваши хитрости-шмитрости!
В этот раз я нашла совершенно новое место для пряток – открытый, просыхающий после стирки, барабан стиральной машины. Стиралка только что отобедала очередной грязью с белья, и ее влажное нутро еще остро пахло стиральным порошком, таким невыносимо мерзким для чувствительных кошачьих носов.
– Зато меня за этой вонью не унюхать! – радовалась я. – И кому в голову придёт искать кошку внутри Стиралки?
Фокс медленно обходил комнаты и демонстративно совал нос во все углы, такие знакомые по собственным пряткам.
– Куда же она залезла… – бормотал он себе в усы достаточно громко, чтобы я услышала. – Может в шкаф забралась и прячется среди платьев Ма? Или снова залезла под ванную… Мне туда точно не пролезть. Даже голову не всунуть… Пользуется девчонка своими преимуществами. Молодец, хорошо научилась прятаться! А я тебя вижу, а я тебя вижу!
Фокс предпринял последнюю попытку обмануть меня, но я была уже ученая и сидела тихо-тихо. Но запах стирального порошка был нестерпимым, и я чихнула. Круглое металлическое брюхо Стиралки усилило звук, и почти в тот же момент над моей головой замаячили рыжие острые уши Фокса и его растопыренные в усмешке усы. Он довольно мыркнул и помчался к столбику-царапке, у которого "вОда" произносил свою считалку, чтобы "застучать" меня.
Я почти всегда успевала первой. До сих пор не могу понять – то ли я была так быстра, то ли Рыжий Фокс бесконечно мне уступал, чтобы доставить маленькую радость превосходства. Конечно, я была горда, что обгоняла его, мой глаз горел озорством и тонкие усики топорщились от удовольствия. И я не замечала тогда, что Рыжий Фокс мелко семенил и слишком явно не торопился, чтобы мои коротенькие, по сравнению с его длинными лапами, заплетающиеся в суете бега ножки, успевали обогнать взрослого кота, который при необходимости смог бы преодолеть весь путь двумя прыжками…
…– Туки-туки за себя, туки-туки за себя! – вопила я, вертясь от радостного возбуждения одержанной победы…
…Я многого не понимала в то время. Бывший вождь не имел и не мог иметь детей, и я стала для него любимым ребёнком, которому он мог передать знания, накопленные за его короткую, но очень непростую жизнь.
В свободное от игр и еды время, мы спали, или просто отдыхали почти всегда рядом: я – привалившаяся к теплому рыжему боку и спрятавшая нос в густой шерсти, которая, казалось, грела одним своим цветом, и огромный кот, обернувшийся вокруг и положивший на меня лапу или тяжелую, тихо мурчащую морду. Мы были счастливы тем, что нашли друг друга и счастливы нашей общей судьбой, обретя каждый в свое время этот уютный, теплый дом и своих личных людей, любящих и балующих нас…
…Моей любимой игрой с некоторых пор стала "стрельба кроличьей лапкой" по мишеням. Что это такое, спросите вы? Оооооо! Это прекрасная забава, развивающая многие умения и заставляющая мыслить!
Ма привязала высушенную лапку кролика к длинной резинке и каким-то образом прикрепила ее к потолку. Игрушка, будоражуще пахнущая настоящим зверем, свисала почти до пола, и ее, "охотясь", можно было гонять в любую сторону, напрыгивая и делая вид, что она убегает. Как-то раз я крепко ухватила ее зубами и потянула за собой. Я все шла, шла, держа лапку в зубах, резинка все растягивалась и растягивалась… В какой-то момент я не смогла удержать вырывающуюся из зубов лапку, слишком уж натянулась резинка и силы сжатия моих маленьких челюстей не хватило. И – ррраз! Лапка, вырвавшись из прикуса, бешеной мухой пролетела холл, врезалась в потолок и подстреленной гусеницей рухнула вниз. Не долетев до пола, она поддернулась на резинке и снова взмыла вверх, хотя уже не так высоко, как в первый раз!
– Ого! – воскликнула я. – Вот это забава! Всем играм игра!
Фокс, наблюдавший за мной из дверного проёма и лениво лизавший заднюю лапу, сделал круглые глаза и потряс головой, не веря в то, что увидел.
– А что, так можно было? – только сумел промычать он. – Я тоже с ней играл, только мне не приходило в голову схватить ее и так натянуть! Ну, круто же! Дай-ка я попробую!
Рыжий подошел и стал ловить болтающуюся лапку зубами и хватать лапами. Он прижимал ее к полу, бил когтями, раскачивал и всячески "охотился" за ней.
Я смотрела за его неловкими на мой взгляд играми, недоумевая и теряя терпение.
– Ну давай же, хватай ее зубами, – кричала я, – ну что же ты все неправильно делаешь!? Не прыгай на нее! Стой на месте! Аккуратно прижми ее лапой к полу, а только потом зубами хватай! Эээээх, раззява! Снова упустил!
Фокс недовольно пыхтел и огрызался на мои замечания. Конечно, кому из старших приятно слушать наставления младших?
– Я шам с ушам! – бормотал он, пожевывая игрушку. – Тьфуй! – лапка вырвалась из его пасти. – То есть сам с усам! Ну вот, из-за тебя снова упустил! Не приставай к вождю, когда он делом занимается! Мелкая еще меня учить! У меня почти вышло! А ты своим глазливым глазом сглазила меня!
Фокс снова ухватил лапку в зубы и поволок в сторону спальни.
– Не туда!.. – тихо пискнула я, опомнилась и вежливо замолчала. Но долго сдерживать себя мне не удалось. – Уважаемый вождь, вы не туда направили свои царственные стопы. Вы тянете не в ту сторону. Цель совсем в другом месте, и вы никак не сможете в нее попасть, если будете пулять лапой оттуда, из спальни. Позвольте вам предложить пойти в сторону коридора. Именно там, на уровне подпорки от тренажера Па, находится оптимальный прицел. И разрешите еще…
Пииииуууу!
Лапка выстрелила в направление стены, на которой висели разные, непонятные по своему назначению, штуки и с грохотом попала в одну из них, а именно в большое бронзовое блюдо. Оно пронзительно брякнуло о стену, Фокс прижал уши и мгновенно метнулся под кресло, а я, огорошенная его бегством, осталась стоять на месте преступления.
На звук пришел Па, оглядел холл и строгим голосом спросил: и кто же тут главный хулиган?
Кроме меня хулиганов рядом не оказалось. Па погрозил мне пальцем и снова ушёл на кухню допивать чай…
…Кстати о чае. Вот не понимаю я, что находят люди в этой коричневой, пахнущей травами, горячей водичке! Я как-то сунула нос в кружку Па и что вы думаете? Только обожглась паром! Лакать это невозможно! Да и пахнет так себе! Ну это я немного отвлеклась…
…Наконец Фокс все еще с прижатыми ушами выбрался из-под кресла и с видом поверженного, но не побежденного героя прошествовал мимо меня в кухню, обиженно бормоча.
– Могла бы и сразу про направление сказать, а не изображать из себя принцип вежливости! Тирады произносить ты горазда… А вообще, я туда и целился, куда попал! Вот грому-то было! Прикольно получилось, ага?
Фокс, на полпути вскинул задом и, выгнув спину горбом, не добежав до кухни, кувырнулся через голову и брякнулся на хребет, смешно, по-заячьи поджав лапки.
– Ты мой сладкий котик! Зайка мой рыженький! – донёсся из кухни голос Ма. – Иди сюда, мой маленький мальчик!
Хитрый Фокс искоса посмотрел на меня.
– Ну и кто остался в дурачках? – насмешливо фыркнул он, вскочил, сделал хвост вертикальным крючком и торжественно и медленно, лапка за лапку, прошествовал в кухню, получать комплименты, погладушки, пузопочесушки и вкусные хрустики.
– Вот какой хитрец! – пробормотала я и занялась оттачиванием своего умения. – Для всего нужна сноровка: сон, еда и тренировка! – повторяла я только что придуманную мною установку, снова и снова натягивая упругую резинку с лапкой и стараясь попадать в одно и то же место – верхнюю полку этажерки-когтедралки…
…Надо сказать, что этажерка была очень высокой – почти под потолок. У нее было четыре уровня, с полочками-лежаками, домиком и гамачком. Все эти уровни соединяли между собой толстые столбы-когтеточки, обмотанные джутовым канатиком. Я была маленькой и лёгкой. Быстро забираясь на любой уровень, я крутилась на этих столбиках, как хотела. Фокс, кот тяжелый и уже не такой проворный, предпочитал вспрыгивать с уровня на уровень, а о столбы лишь затачивать когти…
Итак я поставила себе задачей раз за разом попадать лапкой именно на верхнюю полку, потом влезать, хватать лапку, спускаться с ней, как с законной добычей, в зубах, и снова запуливать ее туда же.
Сначала, прыгая с уровня на уровень и ища оптимальный маршрут, я, бывало, запутывала резинку, обвивая ее вокруг столбиков. Она становилась все короче и короче, и в итоге заканчивалась где-то на середине пути. Лапка вырывалась из зубов и жалко повисала. Я старалась распутать то, что напутала, но в итоге запутывала еще больше. Совершенно потеряв терпение, я обреченно вздыхала и шла к Ма или Па за помощью. Разумеется мне помогали, ловко разобрав мои узлы, и я снова и снова начинала тренировки.
В таких забавах я проводила по нескольку часов в день, за несколько месяцев достигнув абсолютного совершенства, попадая из любого положения точнёхонько туда, куда целилась. Ма и Па восхищенно смотрели на меня, смеялись и всячески нахваливали. Фокс старательно отворачивался и чистил когти, делая вид, что эти детские забавы его давно не интересуют.
Итогом моих тренировок стал истыканный бесконечными ударами лапки потолок и последующая переклейка испорченных потолочных плиток. Но меня не наказывали за порчу, потому, что мое умение было редким даром.
За склонность к стрельбе и верный глаз я получила от Ма дополнительное прозвище – валькирия Грозовая Дева…
…Как-то вечером, улегшись у нее на коленях, я спросила, что за новое имя она мне придумала? Фокс лежал рядом и мурчал, пока Ма чесала ему шею.
– Да, Ма, расскажи ей сама, – муркнул он, переворачиваясь на другой бок, – а то она ко мне приставать с вопросами начнет… А я, ааааааах, спать хочу…
– Ну что ж, рыба моя, слушай! – Ма погладила мои ушки, почесала пузико и стала рассказывать сказку на ночь…
…Давным-давно, так давно, что никто из живых уже не помнит тех времен, у любимой валькирии Одина Одноглазого по имени Регинлейв, что значит Всадница Бури, появилась воспитанница.
Молодая дева была дочерью конунга Сигурда Вёльсунга и прОклятой Одином за непослушание бывшей валькирии Сигрдривы. Отдав победу в бою конунгу Агнару, а не мужественному Хьяльму-Гуннару, как хотел Один, валькирия лишилась права принимать участие в битвах. Один уколол ее "шипом сна", который давал забвение в долгом, глубоком сне, по истечении которого Сигрдрива должна была превратиться в обычную смертную женщину. Таким было наказание за ослушание.
Путешествующий герой людей коннунг Сигурд влюбился в ослепительно прекрасную спящую валькирию, которую обнаружил в заброшенном замке в полном воинском облачении, и разбудил ее поцелуем. Сигрдрива в благодарность стала его женой и родила ему дочь – красавицу Сторммейден. Бывшая валькирия, лишившись своих сил, назвала дочь Грозовой Девой, надеясь, что по праву рождения от полубогини и обычного человека к ней перейдет часть способностей матери и отвага отца. Сигрдрива не ошиблась в своих предположениях. Дочь и вправду выросла Девой Битв. Она ходила с отцом в военные походы, умела биться любым оружием и успокаивала умирающих воинов, описывая им красоты Вальгаллы. Только одного не умела она – доставить душу погибшего в чертоги героев, как настоящая валькирия.
В одном из походов Сторммейден закрыла своим телом раненого воина и была убита вместо него. Валькирия Регинлейв, которая наблюдала за битвой и должна была сопровождать душу этого героя до Вальгаллы, была поражена смелостью и отвагой молодой девушки, а также ее неземной красотой. За невероятный подвиг и великую жертву Регинлейв, не имеющая возможности, как и все валькирии иметь детей, сделала Сторммейден своей воспитанницей. Именно ей она отдала свою любовь и нежность и передавала тайные знания валькирий.
Какое-то время Регинлейв удавалось скрывать от единственного ока Одина свою слабость и своеволие. Но ничто не длится вечно. Валькирия Рота (Сеющая Смятение), не взлюбившая Регинлейв за то, что Один отдавал ей предпочтение, рассказала Одноглазому о смертной воспитаннице любимой валькирии.
Один вызвал Регинлейв и Сторммейден на божественный суд. Он заглянул к Колодец Мудрости и увидел, что Грозовая Дева на самом деле дочь низвергнутой и наказанной за ослушание валькирии Сигрдривы, нашедшей свое счастье со смертным мужчиной.
Такого Один стерпеть не смог и в сильном гневе, дотронувшись до девушки своим волшебным копьем, превратил ее в кошку с длинными острыми клыками и когтями. Шерсть кошки была цвета черного дыма пожарищ с приглушенно-рыжими пятнами огня.
– Ты, смертная, дочь проклятой, недостойна быть валькирией, но я не стану уничтожать тебя, помня твой подвиг на поле битвы. Ты станешь кошкой-воительницей – правой рукой Регинлейв! – прогремел Один, грозно сверкая единственным глазом в сторону присмиревшей любимицы. – Ты будешь сопровождать ее в битвах и собирать души поверженных врагов, чтобы отправить их в Хельхейм – царство мертвых. И богиня Хель станет твоей второй повелительницей. Ты будешь жить сразу в двух мирах – в мире живых и мире мертвых, и у тебя будет лишь девять жизней. Когда ты исчерпаешь их все, прикрывая Регинлейв от копий и мечей наших врагов и погибая на полях сражений, то умрешь! Поэтому, в память о твоей матери, я даю разрешение тебе и твоим потомкам плодиться и размножаться, как смертные, чтобы не прервался твой род и у Регинлейв и Хель не иссякали помощники и не терялась память о возможном наказании! Да будет так!
Так появились необыкновенные кошки, умеющие стрелять, обладающие отвагой львицы и умом валькирии. У них остались тайные знания, которые с поколениями ослабели и забылись, но если кошка захочет их вспомнить и применить – она вспомнит! Это тоже дар Одина Одноглазого – грозного и сурового, но мудрого и справедливого.
Он боевой кошки Сторммейден каждый год рождались котята цвета дыма пожарищ с огневыми пятнами по всей шкуре, прямо как у тебя, моя Грозовая Дева. Ты инстинктивно помнишь науку Регинлейв и твое умение метко стрелять – память крови несчастной Сторммейден, пострадавшей за свое великодушие и доброту. Если ты захочешь это вспомнить – ты вспомнишь, рыба моя…
…Я крепко спала. В своем сне я сидела верхом на сером крылатом коне-туче. Из его гривы капал на землю живительный дождь. Одна моя лапа крепко сжимала меч, от которого исходил свет, а другая крепко держала лук с волшебной стрелой, не знающей промаха – подарок Регинлейв. И только Солнечный Кот лениво катил свое огненное око по синей глади, не замечая никого на небе, ибо он был велик и не было ему равных, и внимательно рассматривая живущих на Земле…
Сердце моё
Унеслось от меня и скиталось
По вешним горам,
Долгий-долгий день
Оно прожило сегодня
(Ки-но Цураюки)