Она была живая, озорная, хорошо ела. Мы сдали анализы. Микоплазмы не обнаружили. Но через неделю после конца лечения, она снова зачихала. Я распереживалась и снова понесла ее к ветеринарам. Проверили – опять микоплазма, как-будто и не лечили. Прописали другой антибиотик, снова ходили на уколы, становилось лучше… Мы успокаивались. Потом снова ухудшение… Гелла затяжно кашляла. Днем это было не слишком заметно, а вот ночами… Я просыпалась и прислушивалась к ее тихому перханию. Кошки не умеют откашливаться. У них не отходит мокрота. Это нам потом сказал ветеринар. Гелла вытягивала голову вперед и мучительно пыталась откашляться… Не часто. Раз или два в сутки. Я стала прислушиваться к ее дыханию. Оно было хриплым и частым… Я снова потащила ее к врачу. Попросила сделать рентген. Ветеринар сказал, что в таком возрасте, при таком размере рентген делать бесполезно. Ничего разглядеть не удастся. Легкие у нее крошечные. Надо ждать четырех месяцев. Назначили отхаркивающее и гормоны… Сказали, что если после третьего укола гормона лучше не станет, то дальше колоть бесполезно… Гелла по-прежнему хорошо ела и с удовольствием играла. Обычный маленький котенок. Но ее кашель меня ужасно беспокоил… Проколов три укола, мы заметили, что вместо улучшения, Гелле стало хуже. Она еще больше стала хрипеть, надолго закашливалась после сна. Я вновь отправилась к клинику и потребовала, чтобы врач взял анализы не только на простейших, но и на бактериологию, понимая, что что-то тут не так. Их взяли, но срок выращивания бактерии весьма длителен. Пятнадцать дней… А у Геллы на мой взгляд оставалось все меньше времени…

…Я заболела… Муж подхватил вирус в поликлинике на прививке, и я заразилась. Но продолжала носить Геллочку на уколы, пока прилично себя чувствовала. Через пять дней я потеряла обоняние, и мы с мужем поняли, что это ковид… Больше я не могла ходить с Геллой на лечение и обследование. По закону не могла…

Через 2 дня меня увезли в больницу. Дома остался больной муж с больной Геллой и вроде бы здоровым Фоксом. Я запаниковала – Гелле становилось все хуже…

Из больницы я написала знакомой из соседнего подъезда, вспомнив, что она мне рассказывала как-то о ветеринаре, спасшем ее кошку от смерти… Соседка обещала помочь и взялась отвезти Геллу к этому чудо-врачу, который на наше счастье работал в пешей доступности. Стояли морозы и соседка, понимала, что кошку можно погубить, прогулявшись с ней по улице…

…Там сделали полное обследование и рентген, казавшийся невозможным. Оказалось 50 процентов поражения легких… Снова взяли все мазки на все возможные болезни… Звонили в лабораторию, которая тянула с результатом предыдущей бактериологии. Вместо 15 дней они возились 21. Бактерия у них никак не вырастала… Пока ждали анализы, Геллу снова начали колоть. Антибиотик, иммуномодулятор, витамины, физраствор… Ее кровь была очень густой и не хотела вытекать из лапки…

…Я каждый день списывалась с соседкой, говорить не могла, сильно задыхалась. Писать было проще… Соседка возила Геллу два раза в день на уколы. Удивительная женщина! Необычайной доброты и ответственности! Век ей буду благодарна!..

…Гелле назначили 30 уколов антибиотика. Пока я лежала в больнице и муж не мог выходить из дома, соседка спасала мою малышку. Улучшения почти не было. Гелла кашляла подолгу и задыхаясь… Ветеринар сказала, что поражение легких настолько серьезное, что странно, что она до сих пор жива… Но кошечка совсем юная и хочет жить, она борется изо всех сил, восстановительные процессы должны пойти быстро, если она выживет, потому что малышка активно растет… Это дало нам надежду, что все кончится хорошо…

Если б знал я, где лежит тот путь,

По которому ты от меня уйдёшь,

я заранее

Заставы бы воздвиг,

чтоб только удержать тебя!

(Отомо Якамоти)

ГЛАВА 6. И В СУМЕРКАХ, И НА ЗАРЕ…

…Дышать становилось все тяжелее. Я задыхалась и закашливалась даже от недолгого бега или после сна. В груди что-то клокотало и хрипело, я пыталась мяукнуть, но из горла вырывался странный клёкот, как у птицы, и я снова закашливалась.

– Что с тобой? – озабоченно спрашивал Фокс, глядя на меня с тревогой. – Ты странно дышишь. Мы поиграли совсем чуть-чуть, а твои бока ходят ходуном и дыхание свистящее.

– Да не знаю… – отвечала я. – Мне почему-то все время не хватает воздуха и в груди как ком какой-то… Ты ведь знаешь куда меня постоянно носит та незнакомая женщина… К Белым людям… Я не понимаю зачем они мне все время делают больно и неприятно… Что я им сделала? И куда исчезла Ма? И почему Па отдает меня той женщине, чтобы она носила меня к Белым людям? У меня много вопросов, но ни одного ответа…

– Я не знаю эту женщину, дочь Одноглазого, – отвечал Фокс, – но она точно нам не враг, раз Па так спокойно доверяет ей тебя. Что касается Белых людей, то это великие шаманы, которые умеют прогонять болезни. Иной раз они совершают неприятные и непонятные ритуалы, но болезнь их боится и отступает, оставляя нам наши тела. Моя родная мама, та, которая осталась в лесу, называла болезни Черными Змеями Печали. Она рассказывала, что они заползают в нас, когда мы спим, а потом начинают пожирать нас изнутри, пока совсем не съедят. Тогда мы умираем, уходим искать подножие Радуги. Думаю, что тебя мучают именно Змеи Печали…

Фокс глубоко задумался, словно что-то припоминая. Я лежала рядом и сипло кашляла. Добрый кот жалел меня, вылизывая мой сухой носик и слезящиеся от мучительного кашля глазки.

– Попробуй поспать, Гелла. Моя родная мама была большим знатоком древних кошачьих легенд. И вот, что она нам рассказывала, когда тяжело заболела моя сестра Мяу.

…Когда-то давно, так давно, что никто из живущих не помнит те времена, жило большое племя черных котов. Они были совершенно черными от носа до хвоста, без единого пятнышка. Черные усы, подушечки лап, нос и даже черное нёбо в ярко-красной пасти. Откуда пришли эти коты никто точно не знал. Они были странным племенем. Очень недружелюбным, закрытым для посторонних. Шла молва, что его основателем были черные кот и кошка, появившиеся в лесах вместе с Тьмой, выползшей из Черных Болот. Кот и кошка были порождениями Тьмы, ее слугами и верными посланниками. Они размножились, не принимая в стаю никого со стороны и создавая пары лишь среди своих детей, внуков и правнуков. От того, что в их потомков не вливалась свежая кровь других племен, среди новых членов стаи всё больше стало появляться странных и страшных выродков с тремя хвостами, четырьмя ушами, одноглазых и с раздвоенным языком. Своим видом они наводили ужас на всю округу.

Никто не общался с этими жуткими созданиями Тьмы Болотной, все опасались разозлить их и умереть от изогнутых, длинных клыков и огромных когтей. Даже их маленькие котята никогда не играли с детишками из других племен. С обоих сторон это было запрещено негласными правилами.

Мы не знали, чем они питались. Никто никогда не видел, чтобы они охотились на теплокровных. Может они ели тину или мох – осталось неизвестным. Но вот, что было замечено нашими ночными стражами: Болотные Коты тихо подкрадывались по ночам поближе к стае, пробираясь скрытно и незаметно мимо периметра охраны, и садились рядком по шестеро напротив спящих лесных котов, отдыхавших после охоты. Могли сесть и напротив матери с котятами – им было все равно на кого смотреть. Они долго сидели, смотрели и шипели, как ползучие гады, ни на кого не нападая и даже не рыча. Их глубокие, бездонные, черные глаза, округлялись, как черная Луна и жутковато блестели в свете мертвенного взгляда Лунной богини.

Что они пытались разглядеть – мы не знали, но обычно вскоре после их посещения кто-то в стае тяжело заболевал и никто не мог помочь им.

Из других стай приходили кошки-врачевательницы, знающие к какой траве нужно отвести больного, чтобы он поправился, вожаки собирали Совет стаи и проводили ночные обряды Танцев Жизни. Это когда вся стая садится вокруг поляны в Ночь Открытого Глаза Лунной Кошки и начинает отбивать хвостами ритм, в центр поляны ложится заболевший по непонятным причинам, а вожак и ближайшие родственники заболевшего начинают танцевать, посвящая свой танец Лунной Кошке и прося у нее защиты от неведомого. Чтобы войти в магический транс и услышать лунную богиню, все танцующие перед обрядом жуют кошачью мяту. Тогда их дух открывается и может путешествовать где угодно, находя ответы на вопросы, вопрошая самих Трех Кошек Радуги

Так они танцуют до рассвета. Их завывания, шипенье и мяуканье разносятся по спящему лесу, сообщая всем, что в стае есть больной, и пока что не стоит соседям приходить с визитами или с брачными предложениями.

Лунная Кошка взирает на это таинство с небес, а вожак ждет ее решения. Если глаз Лунной Кошки закроют серые полчища небесных крыс, то больной обречен – Лунная Кошка отвернулась от него. Если же до рассвета она будет с интересом наблюдать за танцем – значит кот выживет и победит болезнь.

– А что же Черные Коты? – спросила я в нетерпении. – Причем тут они? И почему ты их назвал змеями?

Фокс недовольно дернул хвостом.

– Не перебивай, слушай дальше. Это же древняя легенда кошачьего рода! Здесь важно каждое слово…

…Вожаки окрестных стай давно заметили, что заболевают именно те, на кого долго смотрели и шипели Черные Болотные Коты. Жители леса стали подозревать, что именно посланники Тьмы Болотной нагоняют на них недуги своими колдовскими чарами.

И вот решено было собрать вселесной совет.

– Черный глаз, черный глаз… – перешептывались члены стай.

– Черный сглаз! – поставил точку вожак самой большой стаи. – Тьма Болотная всегда точила на нас зуб, потому, что мы охотились на ее бородавчатых детей – жаб. Это она произвела черных оборотней, только выглядящих котами! Они забирают наши жизни, посвящая их Тьме! Все, на ком останавливается взгляд ее своры – заболевают! Они ведут себя, как подлые гадюки, боясь вступить с нами в открытый бой и подбираясь лишь к маленьким, слабым или спящим! Дадим же им отпор!

– Дадим отпор, дадим отпор! – кричали коты хором, размахивая хвостами.

…Когда шестеро Черных Котов снова уселись напротив пострадавшего на охоте, раненого кота и зашипели, пяля на него свои черные глаза, из кустов позади них выпрыгнули лучшие охотники из разных стай. Они схватились в жестоком поединке с этими мерзкими болотными отродьями и разорвали их в клочья…

…Праздник был грандиозным! Несколько племен собрались на великое пиршество на огромной поляне. Посредине ее были собраны останки разорванных в поединке Болотных Котов.

Все дружно отбивали ритм хвостами. Вожаки гордо ходили крУгом и пели песни-заклинания.

В них они обращались к Лунной Кошке и Огненному Коту-Солнцу с просьбой уничтожить болотное племя или загнать его обратно в трясину, чтобы оно больше никогда не имело возможности наводить ужас и причинять вред обычным мирным котам.

Вожаки одновременно поднимали хвосты вверх и издавали клич: "Просим! Просим!", а потом с подвыванием крутились вокруг себя, как бы охотясь и нападая на собственные хвосты, показывая божествам, что готовы пожертвовать своим бесценным сокровищем ради благого дела.

И тут случилось невиданное! Раскаленный глаз Огненного Кота закрыло бледное око Лунной Кошки. Они соединились в горячем поцелуе, и черный диск озарился ослепительной солнечной короной, зажигая любовь в отважных и чистых сердцах, и поселяя жуткий страх в низких и подлых.

Коты множества семей ахнули и дружно завыли – кто в испуге, кто от восхищения. Останки Болотных Котов, лежащие горкой в центре поляны, внезапно превратились в маленьких черных гадючек, которые быстро расползлись в разные стороны, стараясь не попасть под странное небесное свечение. Те, кого удалось отловить, погибли в зубах охраны, а остальные уползли к своей прародительнице – Тьме Болотной, где и живут поныне. Все племя Черных Болотных Котов стало племенем Черных Болотных Гадюк. В нашем народе их прозвали Черными Змеями Печали, потому что болезнь несет лишь печаль.

С тех пор никто их не замечал поблизости, хотя караулы были утроены. Но стоило кому-то зазеваться, заспаться больше положенного или плохо зализать рану после боя или охоты, какая-нибудь из этих гадючек всегда оказывалась поблизости. Они стали совершенно невидимы для глаз. Тьма позаботилась об этом.

Мы не видим их, но чуем внутренним чутьем. Беззаботных, сильно уставших, истощенных голодом, старых или совсем маленьких и слабых всегда подкарауливают эти невидимые Черные Змеи Печали, чтобы заползти в них и подарить свой черный дар – тяжелую болезнь. Именно от такой гадючки пострадала моя сестра Мяу, простудившись зимой. Думаю, что от них пострадала и ты. Жаль, что меня не было рядом, когда это произошло. Я бы почуял ее и отпугнул от тебя, дочь Одноглазого.

Я уже не в силах тебе помочь, но Белые люди – великие шаманы – умеют многое. Их хитрые снадобья уничтожают Змей Печали, так надолго изгоняя их из наших тел, что они редко когда возвращаются. Наберись терпения и не ропщи. Если люди в состоянии помочь тебе – они помогут. Ты до сих пор жива, хотя Черная Змея давно заползла под твою тонкую шкурку и кусает тебя ядовитыми зубами. Ты жива благодаря заклинаниям Белых людей и их лечебным травам, а еще теплу дома и хорошей, сытной пище. Ну, про ласку и любовь наших Ма и Па я просто умалчиваю. Это уже неотъемлемый факт. Старайся выздороветь, подчиняйся решениям и слушай советы. Огненный Кот, мой отец, всегда помогает упорным и храбрым. А ты точно храбрая, моя девочка! Я вижу отвагу в твоем сердце и большое желание жить. Оно горит в твоем глазу, дочь Одина!..

…Фокс фыркнул и замурчал себе в усы какую-то песенку. А я, очарованная волшебной легендой, дала себе зарок: никогда, больше никогда не позволять Черным Змеям Печали даже приблизиться к себе.

– А скажи мне, Рыжий брат, – озаренная внезапной догадкой воскликнула я, – так это и в Ма и в Па тоже заползли эти Черные Змеи Печали? Это как же они были неосторожны, раз такое случилось? Сейчас над Ма колдуют Белые люди? Шаманы?

– Да, дочь Одина. Ты правильно сообразила. Конечно, так и произошло! Где был я, когда это случилось?.. Почему не заметил, не отпугнул, не спас?.. Позор на мои рыжие уши!.. Я должен был предвидеть, проследить!.. Видимо твоя персона забрала слишком много моего внимания, и я опростохвостился…

– Не переживай так, Фокс, – я подкатилась под его теллый бок и успокаивающее замурчала. – Мы ночью пойдем к Па на его ложе, и ты проведешь ритуал изгнания Черной Змеи, как сделал твой отец. Ты – Огненный Лис – уж как-нибудь с одной-то змейкой справишься? А? А я ей хвост прикушу, чтобы не возвращалась больше. Лады? А теперь спать давай, сил набираться. Ночные важные дела впереди…

…И Рыжий Фокс обнял меня всеми четырьмя лапами и подтянул поближе под свое пушистое брюхо, согревая мою спинку и мурча на ухо считалочку:

Раз-два

Солнце и трава.

Три-четыре

Змеи живут в квартире.

Пять-шесть

Всех их нужно съесть.

Семь-восемь

В жертву их приносим.

Девять-десять

Они меня жутко бесят.

Изгоним же, съедим –

И Па освободим!..

…А мне снились белые, большие птицы с длинными, острыми клювами и огромными руками-крыльями, летающие над черными болотами, резко ныряющие вниз и хватающие своими зубастыми клювами толстых, черных змей, которые яростно извивались в хлюпающей вонючей жиже, пытаясь выбраться на зеленую траву. Птицы перекусывали их пополам и змеи падали вниз, разбиваясь о маленькое Солнце, разгорающееся посреди трясины…

PS

…Наконец пришли анализы Геллы на бактериологию. Все оказалось гораздо хуже, чем мы ожидали. Плюс к микоплазмозу – стрептококк и стафилококк. Вот девочка нахватала при рождении!.. Вот почему такое тяжелое течение болезни. Мы лечили только известную вирусную инфекцию, не подозревая, что организм осеменён опасными бактериями, вызвавшими серьезное осложнение, не подобрав антибиотик, к которому чувствительны эти бактерии. Пришлось снова сменить препараты, и начать лечение заново.

Как ни странно, при таком тяжёлом состоянии Гелла продолжала быстро расти и прибавлять в весе, прекрасно ела, была очень подвижной, и только кашель напоминал нам, что она серьезно больна.

Лечение пошло гораздо быстрее. Начали проявляться признаки выздоровления. Кашель стал не таким тяжелым, задушливым и частым. Сложнее всего ей было откашляться по утрам – происходил серьезный застой мокроты в легких за ночь. Но потом, разбегавшись днем, Гелла почти не кашляла.

Второй рентген, после первого курса ударной терапии, показал явные улучшения. Около трети пораженной легочной ткани очистились от "матового стекла", болезнь стала подниматься вверх и перекинулась на бронхи. А может они и до этого были поражены. Просто на снимке за белыми пятнами в легких не был виден бронхит.

Так или иначе выздоровление хоть и медленно, но шло. Никто не верил, что можно окончательно победить болезнь, имея такую картину. Легкие скорее всего останутся пораженными на всю оставшуюся жизнь. Какая-то их часть несомненно восстановится, потому, что активный рост и деление клеток этому способствуют, но обратимости на 100 процентов даже не ожидается. Мы смирились с этим и были благодарны судьбе хотя бы за их частичное восстановление. А дальше – как решат Три Кошки Радуги. В любом случае Гелла проживет все отмеренное ей Радугой время. И то драгоценное время, которое мы выгрызли у Семицветной…

Рассвет…

Наверное, настало время

Прощания влюбленных звезд —

Туман поднялся над Рекой Небес

И слышны жалобные крики

(Ки-но Цураюки)

ГЛАВА 7. ПРИСЛУШАЙТЕСЬ К ВЕТРУ…

…Шло время, наконец возвратилась домой Ма. Черные Змеи Печали отпустили ее. Наверное человеческие шаманы были и в самом деле чрезвычайно сильны…

…Мне становилось лучше. Я чувствовала, что болезнь, вгрызшаяся так глубоко, что почти перекусила мою нить жизни, постепенно выползает, зло шипя напоследок, как надкушенная гадюка. Кашель меня беспокоил все реже, силы прибавлялись, я быстро росла, и Рыжий Фокс уже перестал казаться мне огромным, мудрым великаном. Конечно, он был очень крупным, но я уже не смотрела на него с уровня его коленей, мой взгляд упирался в волевой подбородок и крупный розовый нос…

…Фокс был прекрасным воспитателем и учил меня всему, что знал сам. Он показывал, как можно было забираться на разные возвышенности, которых по всему дому было великое множество. Это было ужасно весело и поучительно. Я пока что не до всего могла допрыгнуть прямиком с пола, но Фокс научил меня покорять вершины с помощью дополнительных предметов. Например на подоконник можно было запрыгнуть с верхней платформы когтеточки, специально поставленной заботливой Ма возле окна. На платформу, в свою очередь, легко было забраться с помощью когтей по столбику, обмотанному толстым джутовым канатиком. На шифоньер – запрыгнув сначала на диван, потом на комод, затем на музыкальную колонку, оттуда на книжную полку, и только тогда на вожделенный шкаф!

Шторы, как предмет, в котором можно играть, мне тоже очень нравились. Они висели на каждом окне. Их назначением было ездить вдоль окна туда-сюда, в зависимости от того день сейчас или ночь. Как же в них было удобно прятаться от Фокса и играть в "Найди и поймай"! Ма почему-то не слишком приветствовала такие игры. Иногда, запутавшись в густых складках, наши когти цеплялись за тонкую ткань, и на ней образовывались дырочки или затяжки.

Ма всплёскивала руками и говорила, что свет не видел таких усатых разбойников! И что тюлю скоро придет конец. Что такое "тюлю" я не очень понимала, поэтому мне его совсем не было жалко. Ну, конец, так конец!

Больше всего я любила помогать Ма или Па управляться с домашними животными, питающимися мусором: Пылесосом и Шваброй. Пылесос, когда хотел есть, выползал на охотничью тропу, громко крича и пугая всех вокруг. Он размахивал своим длинным, складчатым хоботом с широкой, все засасывающей пастью внизу, и монотонно и бесконечно долго вопил: "Ууууууууууу! Ыыыыыыыыыыы! Уыуыуыуыуыуы!"

Язык Пылесоса я не понимала, тем более, что он был ужасно примитивен, но догадывалась, что зверь сильно злится и хочет вырваться на свободу из рук Ма или Па, которые плотно сжимали его шею, чтобы удержать. Сколько раз я пробовала поговорить с ним по-хорошему! Все было бесполезно! Тупое, ограниченное животное. Чтобы помочь с ним справиться я запрыгивала на его круглую, содрогающуюся спину и пыталась вразумить и успокоить.

– Ты, большая пиявка, пыли и мусора хватит на всех! И совершенно незачем так вопить! Я залезу в цветочные горшки и наскидываю тебе сколько угодно камешков и земли! А еще сброшу тебе с полочек все мамкины вазочки, как только смогу до них добраться! У Ма есть много маленьких вещиц, которые тебе понравятся. Ма прячет их, но иногда достает, чтобы подержать в руках. Я стану собирать их для тебя, если договоримся. И в следующий раз, как ты выйдешь на охоту, я отдам их тебе. Лады? Ну что же ты так орешь, словно проглотил целую семью шмелей? Пойдем к моему лотку с камушками! Вот где ты сможешь вдосталь нажраться!

Пылесос ползал по всем комнатам, жадно обнюхивая пол и слизывая крошки мусора. Я гарцевала на его спине, пока он не наедался и не замолкал, уползая в свой угол и на какое-то время засыпая.

– Вот видите, со всеми можно договориться, если правильно им объяснять! – говорила я Ма или Па, которые отрывали Пылесосу хобот и засовывали его в шкаф до следующего кормления.

Со Шваброй у меня сразу сложились дружеские отношения. Она была молчалива и глупа. Ела пыль и мусор на полу – слизывала его огромным мокрым языком. Я цеплялась за нее когтями и ездила на брюхе по мокрому полу взад-вперед, пока не надоедало. Швабра не кусалась и не царапалась, она была ласковым и послушным домашним животным. Вылизав пол, она снова становилась в угол и вела себя тихо-тихо! Ни разу я не слышала от нее ни слова, ни звука. Конечно, водиться с ней было не так интересно и увлекательно, как с Пылесосом, но я любила ее за покладистость и мягкий нрав.

Фокс был равнодушен к Швабре, и ненавидел Пылесос. Когда я поинтересовалась почему, он ответил, что Пылесос напоминает ему руку Злосчастной Судьбы, внезапно отбирающей жизни по приказу Радуги, что он обманул свою Судьбу, и Рок – жестокий посланник – охотится за ним, подстерегая в самых внезапных местах. Поэтому красноречивый Фокс, любящий замысловатые обороты речи, чтобы запудрить мозги, и во всем видящий предназначения, убегал подальше, в самый далекий и недоступный уголок, в надежде, что хобот Пылесоса не сможет вынюхать и найти его раньше отведенного Тремя Кошками Радуги срока.

Если честно, на мой взгляд, он просто трусил, а Пылесос не имел никакого отношения к Злосчастной Судьбе, ведь меня он не трогал и даже позволял кататься на своей спине, но я молчала, проявляя уважение к бывшему вождю.

Из всех человеческих домашних чудес больше всего меня интересовало куда девается вода, вытекающая из трубок, торчащих в стенах. Вот это была загадка, так загадка! Перво-наперво я не понимала, как она смогла залезть в эти трубки и почему ей не сиделось в лужах, где ей самое место, ведь вода течет с неба на землю! Конечно, люди – известные шаманы, но как они умудрились поселить ее туда, и как она там прижилась? Но это еще не самое удивительное! Вода выливалась из трубок в большие тазы, намертво приделанные к стенам, с дыркой в донышке, и убегала в эту дырку, как мышь в нору, так быстро скрываясь, что мне никак не удавалось ее задержать! Она просачивалась между лапами, хитро обегала мой нос, мочила хвост и брюхо, но в зубы все равно не давалась. Когти тоже были бессильны против нее. Вода могла быть холодной или теплой – не важно – она всегда убегала от меня одинаково быстро. Когда Па или Ма позволяли воде превратиться в мелкую или глубокую лужу, налитую в ванную или большой таз, я с упоением и криком бросалась в самую середину, чтобы успеть обхватить, укусить, схватить ее, пока она не потеряла видимый объем. Но вода, то обжигая меня холодом, то оставаясь теплой, как мои лапки, не имела плоти, за которую можно было ухватить, не оказывала сопротивления, мягко поддаваясь любому моему движению. Я бродила по ней, пытаясь обратиться к ней с вопросом – вода журчала в ответ. Так мы и общались. Я и вода понимали друг друга, она повторяла мои движения, плавно уходя из-под лапы, весело брызгая в нос, когда я кусала текущую из трубки струйку. Нам всегда было весело вместе. Вода никогда не нападала исподтишка и всегда находила время поиграть со мной.

Когда из трубок прекращало течь, в раковине оставались маленькие новорождённые дети воды – капли. Иногда они сливались, начинали расти и вырастали в маленькие лужицы, которые опять же убегали вслед за матерью-струёй в дырку для слива. Я любила наблюдать за этим волшебством, ловила и слизывала эти капли, представляя себя "охотником за головами"…

…Как ни странно, но Фокс терпеть не мог воду. Когда я спросила почему, он ответил, что у него осталась масса неприятных воспоминаний из детства о промозглых ледяных дождях, заливающих жилище или во время охоты промачивающих и без того замерзшее тело, о струях, холодящих на ветру, заливающих глаза и уши. Воспоминания о подтаявшем снеге, превращающемся в жидкую ледяную кашу, замораживающую лапы при ходьбе по ней. Холодные утренние или вечерние зябкие и густые лесные туманы, когда кажется, что ты дышишь водой и она заполняет твои легкие при каждом вдохе…

– Я помню все… – говорил Фокс. – И ничто не заставит меня принять в друзья и полюбить воду. Конечно вода дает жизнь, когда ты пьешь ее, но на этом ценность ее для меня заканчивается. Ты мала, чтобы понимать, тебя подобрали так вовремя, что ты не успела узнать каким страшным и опасным врагом бывает вода. Здесь, в логовищах людей, она укрощена и не приносит нам проблем, но там, где я рос, вода, ветер, холод и огонь были существами такими же опасными, как и лесные хищники. Пусть и не так заметно, они забирали жизни живых, нападая на них тихо, во сне, и ты даже не замечал, как твои силы выпивал промозглый, сырой ветер, кровь замораживал ледяной холод снега, а твоего единственного жилища лишала текучая вода. А если эти силы соединялись против тебя – ты однозначно был обречен…

…Я расскажу тебе легенду, которую помню из детства. Ее нам рассказывала мать, когда болела моя сестра Мяу, попав под ледяной дождь и сильно простудившись. Эта легенда очень древняя. Ее передавали коты нашего рода из поколения в поколение.

…Когда-то много времени назад, так давно, что никто не помнит, когда это произошло, на свете совсем не было воды. Ну просто абсолютно. Все коты мылись только лапами, облизывая их, а пили лишь молоко своих матерей и кровь свежепойманной добычи. Лунная Кошка гоняла стаи белых облачных мышей, Огненный Кот охотился за Лунной Кошкой, пытаясь настичь ее и растопить бесстрастное сердце горячими чувствами. Растения пили корнями, глубоко уходящими в почву, а бабочки и полосатые жужи лакомились цветочным нектаром. Предки на Радуге веселились, глядя на своих многочисленных счастливых потомков, и печаль и слезы были не знакомы им…

…Но пришла беда… Кот Лето, молодой и веселый игрун и задира, вдруг начал стареть, как и все в этом мире. Смотрясь в голубое зеркало Вечного Неба, Кот Лето стал замечать, как странно меняется его морда, желтеет и сохнет шерсть-трава, лысеет хвост-деревья, сбрасывая листву, а само Вечное Небо прямо у него на глазах заволакивают тучи серых облачных крыс, которые вдруг начали размножаться с бешенной скоростью, совершенно вытесняя белых облачных мышей.

– Каким я становлюсь уродливым, – вскричал Кот Лето. – Я разобью небесное зеркало, чтобы больше не отражалась в нем моя безобразная старость!

Кот собрал огромную горсть камней со всех гор и швырнул их прямо вверх… Сила расстроенного Кота была огромной, ведь он являлся одним из Предвечных. Лунная Кошка успела закрыться тучей облачных крыс, и камни пробили большие бреши в их рядах, ударившись в саму Радугу. Почти все камни достигли цели и потрясли семицветный свод, пошатнув даже опоры. Мир содрогнулся. Три Кошки Радуги с гневом и беспокойством посмотрели вниз на разбуянившегося несчастного кота, и прокляли, озвучив его дальнейшую судьбу, вопреки правилам о неразглашении:

– Ты, осмелившийся поднять лапу на само мироустройство, Предвечный Кот Лето, больше не останешься неизменно молодым. Ты продолжишь изменяться, и превратившись в дряхлого старика, заморозишь Землю ужасом холода и смерти! И сам умрешь! – закричала ему рассерженная Старшая Кошка.

– Нет! Постой, сестра! За что же так строго? – взмахнув хвостом, продолжила Средняя Кошка, пытаясь хоть как-то смягчить приговор. – Ты не умрешь, а просто уснешь, но через три месяца проснешься новорождённым малышом, Котенком Весна, не знающим жизни. Ты забудешь свое прошлое и начнешь познавать мир заново!

– И так будет длиться до конца времен, – подытожила Младшая Кошка, пошевелив усами так, что поднялся сильный ветер. – Ты будешь расти, снова станешь взрослым, постареешь и уснешь до нового поворота Колеса Жизни. Ты перестанешь быть Предвечным Котом Лето. Ты станешь Вечным Котом Года.

– Неплохо придумано, сестры, – захохотала Старшая Кошка. – Ты, Кот, научишься ценить саму жизнь, а не молодость и красоту, станешь рассчитывать свое конечное время и тратить его не только на бесполезные развлечения, гоняясь за бабочками и стрекозками, не только на любование собой в небесном зеркале, а и на раздумья о вечном. Ты познаешь горе и печаль и станешь проживать год за годом ту же судьбу, что и смертные на Земле, болея, старея, но не умирая, как они. Волей нашей Средней сестры твоя нить жизни не будет обрезана, ты лишь заснешь, а волей Младшей, самой доброй из нас, жизнь твоя станет бесконечным вращением Колеса Мироздания. А чтобы тебе было легче свыкнуться со своей новой долей, предки всех хвостатых, ушедшие на Радугу, станут проливать слезы по твоей ушедшей юности и красоте, жалея в твоем лице всех, кого постигла та же участь. Реки их слез наполнят Землю и станут течь по ней потоками, возрождая и очищая мир для новой жизни. Да будет так!

Три Кошки взмахнули хвостами и круговорот жизни Кота Лето повернулся к зрелости-осени, а затем и к увяданию-зиме. Через пробитые брошенными камнями серые тучи небесных крыс пролился поток слез предков, смывая яркие краски летнего мира и готовя его ко сну. Наполнились многочисленные впадины и ущелья, зажурчали быстрые реки. Теперь вместо вечного лета коты и другие животные получили четыре сезона года, так сильно меняющие жизнь смертных, что похоже проклятие Трех Кошек коснулось и каждого из нас. Они, вечные богини Радуги, не задумались, что Кот Лето был лишь частью огромного мира живых, пострадавших от их непродуманного решения. А может именно в их решении и заключена истина, которую каждому следует познать… Кто знает, кто знает…