…Я проснулся от толчка и открыл глаза… С удивлением обнаружив, что до сих пор лежу на коленях маленького Бесхвостого, я потянулся всеми конечностями, зевнул, показав четыре длинных клыка, и тихонько тронул ребенка лапой.

– Паааа, котик проснулся! – резанул мои уши вскрик.

– Вероника, выходи из машины и кота своего не упусти, а то он сейчас свободу почует и рванет туда, откуда пришел!

Большой Бесхвостый говорил какие-то слова, я внимательно прислушивался, пытался понять смысл и запомнить звучание, поймав ассоциацию. Было видно, что агрессии с их стороны нет и не предвидится. Эти Бесхвостые не излучали ее, не пахли ею. Они покормили меня и долго, приятно гладили. Я сам не ожидал, что в такой ситуации смогу заснуть, но все же уснул! То ли меня слишком утомил пройденный путь, то ли слишком сладко от маленького Бесхвостого пахло молоком, и я не чуял опасности, то ли нервное возбуждение от произошедшего и слишком много новых впечатлений сыграли со мной злую шутку, но так или иначе я уснул! И это было непостижимо!

Я был очень умным и сообразительным, мама не зря меня всегда хвалила. Поэтому запомнил, что большого Бесхвостого зовут "Па", а маленького "Вероника". Эти слова чаще других повторялись в их странной речи, при этом они поворачивали головы друг к другу.

– Па и Вероника – их родовые имена, – думал я. – Хорошо, я уже начал понимать их речь. А то вкусное и запашистое, что мне дали съесть, звучало как "Клбссссса". Наверное это их постоянный корм. Вкусный, не спорю, но немного не хватает крови.

– Па, помоги мне выйти! Мне неудобно с котиком!

У быстро бегающей маленькой "норы" на смешных круглых лапах снова отвалился бок, и Па, странным образом очутившийся с ее внешней стороны, протянул ко мне лапы. Я зашипел и зарычал, оскаливаясь.

– Ну чего ты, Рыжий! Рыжий, бесстыжий! Рыжий, рыжий, конопатый! Не убьёшь меня лопатой? – Па начал издавать отрывистые звуки, похожие на дробь дятла и уханье Ууха Ужасного. Только потом я понял, что так радуются Бесхвостые.

Па снова протянул ко мне лапу. Я весь сжался, но нападать не стал. Ведь если я первым начну драку, все мои планы найти семью и свой дом рухнут!

– Терпи, Миу-миу, – говорил я себе, – терпи, видимо так они проявляют свое дружелюбие. Тебе нужно научиться не бояться их и принимать желание коснуться тебя, как должное. Наверное они так общаются между собой.

– Ну что, Рыжий, пойдешь ко мне? Не будешь царапаться и кусаться? – Па снова протянул лапу в мою сторону, и я ткнулся в нее лбом, показав свои мирные намерения.

– Ну вот, хороший мальчик, но какой же ты неухоженный! А клычищи какие длинные, а когтищи! – Па взял меня на руки, и я прямо перед глазами увидел его уродливую, плоскую морду.

Дааааа. Бабушка, а за ней и Ма очень точно их описали… Ну ничего. Я и к этому привыкну. Лишь бы меня не били, не пытались сожрать и сытно кормили.

– Мяу! Миу-миу, – представился я, решив начать разговор.

Я уже понял, что они считают, что мое имя "Рыжий", и решил их поправить. Но они не понимали и продолжали называть меня Рыжим.

– Ну и ладно, – подумал я, – пусть Рыжий. Я не в претензии.

Из самодвижущейся "норы" вылезла Вероника, с шумом захлопнув дверцу, и "нора" несколько раз тоненько пропищала, словно огромная мышь.

Па со мной на руках и Вероника направились к огромному серому кубу впереди, с множеством странных блестящих глаз, выстроенных во множество рядов. Куб смотрел на нас и молчал. Мне стало не по себе от его безжизненного взгляда. Так я себя чувствовал, когда маленьким столкнулся с огромным, мохнатым пауком. Это жуткое создание так же смотрело на меня множеством глаз с ничего не выражающим взором. Я напрягся, но стерпел. Мы зашли внутрь куба.

– Это их жилище! – понял я. – Они живут совсем не в той передвигающейся, вонючей, тесной норе, а внутри этой, огромной и пахнущей… чем-то съедобным.

Па и Вероника зашли в маленькую отдельную тесную норку, стена которой со скрежетом раздвинулась перед ними, когда Па ткнул пальцем во что-то, и так же закрылась, когда он снова ткнул пальцем. Норка дернулась и задвигалась, тихо рыча.

– Вот это даааааа, – думал я, – у этих Бесхвостых норы не обычные, они самодвижущиеся! Предыдущая бегала по земле на круглых лапах, а эта не имеет ни лап, ни крыльев, но поднимается вверх, как птица! Это волшебство! Эти Бесхвостые совсем не просты. Видно они могучие кудесники, раз заставляют норы двигаться!

"Нора" со скрежетом остановилась, и ее стена снова раскрылась. Мы вышли, Па сунул в стену какой-то сучок, повернул, и она распахнулась. А потом и следующая стена раскрылась, и я увидел незнакомого Бесхвостого с белой шерстью на голове.

Меня окутал густой мясной дух, такой сладкий, такой узнаваемый и в то же время незнакомый… Я вытянул шею и принюхался. Мой нос заходил ходуном. Новый Бесхвостый пах… мясом! Пахли его передние лапы, которые он вытирал тонкой белой шкуркой…

– Ну где вы так долго? – тонким голосом заговорил незнакомый Бесхвостый. – У меня котлеты стынут! А это еще что такое? Что это за чупакабра?

– Ма, это котик! – запищала Вероника. – Он потерялся и очень хочет кушать! Дай ему одну котлетку, пожалуйста!

– Еще чего! – сказала Ма. – Я это блохастое чудовище не собираюсь котлетами кормить! Мясо слишком дорого стоит, чтобы я всех подзаборных котов им кормила! Зачем вы притащили эту грязь в дом?

– Он не чудовище, он несчастный котик! – заныла Вероника. – Мамочка, ну пожалуйста, разреши ему у нас пожить! Я сама за ним ухаживать буду и кормить. Тебе совсем-совсем ничего делать не придётся!

– Ну конечно, знаю я вас! – Ма махнула на Па и Веронику лапой. – Когда это вы что-то делали в доме? Только свинячите! А все убирать мне приходится! И еще этого беспородного заморыша притащили! Мне что, делать больше нечего, как с ним возиться?

– Дорогая, я сам его отмою и к ветеринару отнесу, все прививки сделаем, кастрируем. Я корм буду ему сам покупать и наполнитель таскать. Ты не переживай так! – Па говорил ласково и убежденно. – У Ники через неделю день рождения. Мы же обещали ей кота подарить! Ну вот. Этот сам пришел! И деньги не нужно будет за перса платить! Этот ничейный, бесплатный! А то, что грязный и нечесаный – не беда. Отмоем и расчешем. Накормим, приласкаем – хороший кот получится! И, главное, бесплатный!

– Ну раз бесплатный, то ладно! Проходите! И чудовище свое сразу в ванную несите! А то он мне все диваны блохами заселит!

Па со мной на руках и Вероника что-то скинули с задних лап и зашли внутрь жилища. Оно было просторным. Очень просторным. Везде стояли какие-то странные вещи, непонятного назначения.

Па прошел в маленькое, отдельное помещение, белое, как снег. И опустил меня в глубокую, гладкую, белую яму.

– Ну что, Рыжий, придется помыться, друг, извини… – произнёс Па, и перед моим носом вдруг потекла… вода!

Я жалобно мяукнул. Топить будут! Так я и знал, что нельзя было безоглядно доверять словам бабушки! Она была старой, и в ее голове просто все перепуталось! Сейчас он меня утопит, а потом съест! Он просто трус! Он не стал драться со мной, когда я вызывал его на бой, и решил поступить просто и подло!

Я изо всех сил оттолкнулся от дна ямы задними лапами и прыгнул! Прямо на грудь Па, повиснув на его отдельно болтающейся шкуре!

– Бейся со мной! – кричал я, отчаянно суча лапами, которые никак не могли найди под собой опоры и беспомощно болтались. – Бейся, а не то я сочту тебя трусом!

– Ты что, Рыжий, воды боишься? Да не бойся, малыш, смотри, это не страшно! Ну давай, не царапайся, а то придется тебя крепко держать, а тебе это точно не понравится.

Па, не обращая внимания на мои дикие вопли и шипение с плевками, рассчитанные на то, чтобы до дрожи напугать противника, плотно прижал меня к себе и начал тихонько поглаживать. Я немного успокоился. Вода безобидно шумела. Па сунул под нее свою лапу.

– Вот видишь? – ласково приговаривал он. – Все хорошо. Мне не больно, а очень даже приятно. И тебе будет приятно. Давай, Рыжий, не подводи меня и себя под монастырь. Будешь грязным – выгонят тебя. Что я тогда дочке скажу?..

Меня снова поставили на дно белой ямы. Там уже не было сухо. Вода, теплая вода, доставала мне до брюха. Я напрягся и посмотрел на Па.

– Моя смерть будет вечно грызть твое сердце! – говорили мои отчаянные глаза. Я попробовал лакать, чтобы выпить всю воду, но она прибывала гораздо быстрее, чем я пил.

Вдруг поток воды прекратился, меня намазали чем-то, воняющим еловыми ветками, и начали тихонько тереть и почесывать. Ооооо! Это было ужасно! Вроде как и не больно, и стоять в теплой воде было даже немного приятно, но вся моя натура восставала против этой изощренной пытки! Я мычал и рычал, пока мне натирали этой дрянью туловище, но ужас поступил к моему сердцу, когда Па дошел до морды. Непонятно откуда взявшаяся пена лезла в нос, в пасть, глаза щипало, я отчаянно вырывался, но мои лапы только скользили в этой пенистой жиже, пахнущей елками…

– Видимо пришел мой последний час, – обреченно подумал я, приготовившись к прыжку.

Вода снова откуда-то потекла, и с меня стали смывать эту отвратительную пену. Я шумно отфыркивался, понимая, что побежден и ни о каком нападении невозможно думать, когда практически тонешь! Я только греб лапами, но было слишком мелко, чтобы у меня появилась реальная возможность поплыть по-настоящему.

Наконец меня вытащили из воды и завернули в мягкую, белую, тонкую шкуру. Я мелко трясся. Что за удовольствие видят Бесхвостые в мытье? Я и так был достаточно чист! Всегда следил за мехом, ежедневно умывался…

– Ника, давай его вытирать и сушить!

Меня нежно обтерли мягкой, белой шкурой и отпустили.

Я спрыгнул с ложа, на котором сидели Па и Вероника, поочереди тряся всеми четырьмя лапами. Я был абсолютно мокрым от кончика хвоста до кончика носа и противно пах. Странно, мокрый я должен был бы мёрзнуть, но мне не было холодно. В этой норе холод не имел силы!

Отойдя подальше от Бесхвостых, я начал быстро вылизываться, чтобы немного подсушить и пригладить шерсть. Было противно, я пах, как дерево в лесу, но делать было нечего, и я лизался, пока не расчесал себя целиком. Распушив шерсть для лучшей просушки, я улегся, поджав под себя лапы, на шкуру на полу. Это точно был мех, но он совершенно не пах зверем.

– Наверное его давно убили, поэтому запах успел выветриться – подумая я с тоской. – Странный зверь. Совершенно незнакомый окрас. Цветы, как на лугу. И поистине огромный. Всю землю укрыла его шкура. Эти Бесхвостые великие охотники… Значит у них и мяса должно быть в избытке… Может и мне что-то перепадет… Размышляя я клевал носом и в итоге заснул…

Не знаю сколько я проспал – в этой странной норе было невозможно определить время. Моя шерсть основательно подсохла и невероятно распушилась. Я даже и представить себе не мог, что она может быть настолько нежной и пушистой, как пух летнего жёлтого цветка, который потом превращается в белое облачко и улетает от порыва ветра.

Рядом со мной никого не было, но где-то слышались голоса. Я ужасно хотел есть, в животе громко урчало, словно лягушки весной пели брачные песни.

– Неужели меня заморят голодом после всех этих пыток водой и мерзкой пеной? – думал я. – Надо пойти, посмотреть чем они там занимаются…

Я встал и отправился на голоса, которые все время пересекались друг с другом. Потом я узнал, что это называется "разговор". Жилище Бесхвостых оказалось весьма просторным. Я обнюхал каждый уголок, ища опасность и пищу, но как ни странно, ничего не нашел. Везде пахло чем-то неживым. Не лежало никаких экскрементов, да и меток территории я не нашел… Предметы необычных форм и непонятного назначения окружали меня со всех сторон. Я запрыгивал, куда смог достать и знакомился с тем, что там находилось…

Наконец я дошел до отдельного помещения, откуда шел запах мяса и еще чего-то незнакомого. Трое Бесхвостых находились там и питались. Они сидели на возвышениях, а их добыча лежала перед ними на еще большем возвышении, на странных предметах, похожих на перевернутые шляпки огромных грибов. Бесхвостые тыкали в еду острыми палочками и клали ее в пасть, вкусно причмокивая.

– Мяу, – сказал я, решив быть воспитанным и показать свои лучшие качества, – вы странно грызете добычу! Я покажу вам, как нужно правильно разделывать ее, если вы поделитесь со мной кусочком…

– Ма, Па, – закричала Вероника, – котик кушать хочет! Смотрите он сам пришел и просит!

– Давайте ему дадим что-нибудь, – робко сказал Па. – Если у нас нет сырого мяса, я дам ему половинку своей котлеты… А после обеда схожу в магазин и куплю все, что нужно коту.

– Как бы не так! – воскликнула Ма. – Смотрите-ка! Котлетку он ему отдаст! Да разве эту тощую морду половинкой котлетки накормишь? Ешь сам! Я печенку говяжью сегодня купила. Свежая, не мороженая. Сейчас отрежу этому проглоту блохастому! Ника, не смей котлету пол стол совать! Я все вижу! А то я быстро этого помоечного кота отправлю туда, откуда он явился!

Смотря на это и прислушиваясь, я понял, что вожаком стаи была Ма. Хоть она и не превышала размером Па, и голос ее был не так громок и мощен, как у него, но она явно привыкла командовать этой маленькой стаей. И было заметно, что ее приказы исполняются.

– Нужно подружиться с ней, – подумал я. – Нахождение общего языка между двумя вождями – всегда половина успеха любого дела.

Подойдя к Ма, я вежливо муркнул:

– Приветствую тебя, о, вождь клана Бесхвостых! Позволь представиться: я – вождь маленького клана Серки, дочери великого вождя Серка, брат будущего вождя Мау, клана великого Фура. Не позволишь ли ты, уважаемая, присоединиться к вашей трапезе? Я голоден, мне нужно восстановить силы. И ты не опозоришь свою честь, если накормишь меня!

Ма выслушала мою тираду, встала, открыла высокий белый предмет, из которого пошел сильный холод, как зимой, достала кусок чего-то вкусно пахнущего и положила это на возвышение. Потом взяла длинный, блестящий предмет и стала кромсать кусок на длинные полосы.

– Это клык! Это отдельный клык, которым они кусают мясо, чтобы засунуть его в пасть! Хитрые Бесхвостые! У них нет когтей, нет клыков, нет лохматой шкуры, они огромны, но беззащитны! Поэтому они придумывают себе самоперемещающиеся "норы" и клыки, которые носят в лапах!

Мне стало жаль их, никчемных, я подошел к задним лапам Ма и лизнул одну их них.

– Ой, – сказала Ма, – смотрите, он ко мне подлизывается. Ну ладно, ладно, не стану я тебя гнать. Живи у нас! Если не будешь гадить по углам и рвать обивку диванов и обои, то мы с тобой подружимся. Ты вполне симпатично выглядишь, когда чистый. На Солнце похож! Будешь зваться Рыжиком!

Я понял, что моя речь пришлась ей по вкусу, стал, тереться о ее задние лапы мордой, боками и громко урчать.

– Ладно, ладно, – уже не зло ворчала Ма, – я поняла, ты хороший, умный котик. Мы с тобой подружимся.

Она положила мелконарезанные кусочки печени на перевернутую шляпку гриба и поставила перед моим носом. Уговаривать меня не пришлось. Я мгновенно оказал ей честь, сметя пищу в один присест.

– Ооооо, какой ты голодный… – промолвила Ма. – Но я тебе пока больше ничего не дам. Так и объесться недолго. Иди пока, знакомься с домом…

Я благодарственно муркнул, сыто икнул, ткнулся носом в ее лапу, подошел к Па и Веронике, боднул их, выражая уважение и пошел знакомиться с жилищем поближе. Меня снова стало клонить в сон, и я, найдя укромный уголок, лег на теплую, пушистую шкуру, совершенно не пахнущую зверем и заснул…

…Мне снились странные, мохнатые животные огромных размеров, на шкурах которых росли яркие цветы. Они паслись на зеленом, пышном лугу, а рядом сидели трое Бесхвостых, резали острым блестящим клыком густую пену, удушливо пахнущую еловыми иголками, и запихивали ее себе в пасть.

– Эти травоядные похожи на знакомых мне зверей, носящих "кусты" на голове. Помню, что Ма называла их Лосями, – пришла в голову последняя на сегодня разумная мысль, и я, измученный событиями бесконечного дня, провалился в глубокий, освежающий сон без сновидений…

Отважным мужем ведь родился я, -

Ужель настал конец короткого пути

Без славы,

Что могла из уст в уста,

Из года в год, из века в век идти?!

(Яманоуэ-но Окура)

ГЛАВА 19. И МЯГКО НЕЖНОЙ БАБОЧКОЙ МНЕ СЧАСТЬЕ СЕЛО НА НОС…

…Я быстро привыкал к новой жизни. Наблюдал, изучал ЛЮДЕЙ – так они назывались. У каждого из них было свое родовое имя, очень сложное, совершенно не произносимое для кошек. Они оказались совсем не так уродливы, как мне привиделось вначале. Просто у них была другая красота. Конечно, мне больше по вкусу длинный хвост, шерсть по всему телу и острые уши, но ведь и в моем лесу многие создания выглядели не слишком похожими на нас, котов. Это не делало их ужасными и уродливыми. Вот и люди для меня сначала смотрелись непривычно. Как же! Голые, бесхвостые, носящие съемные шкуры. Шерсть только на головах, да и то не у всех…

У человека, которого называли Па, шерсть росла и на груди, и на лапах, но разве можно было сравнить его редкую шерсть с нашей? Даже не близко! Люди любили часто менять шкуры. Как змея во время линьки. Они просто снимали старые и надевали новые. Странное занятие! Зачем менять шкуру, если она совсем не испорчена – не пробита когтями Ууха или зубами Серой Тени, например?

Люди, пригласившие меня в свое жилище, оказались очень добры ко мне. Я никогда не думал, что на свете существуют создания, не принадлежащие к твоему виду, которые будут относиться к тебе так нежно и ласково, словно ты являешься их ребенком. Ма часто гладила меня по спине и чесала за ушами, приговаривая:

– Свалился ты на мою голову, морда рыжая, корми теперь тебя… Рыженький, поешь курочки. Или ты больше котлетку хочешь? Давай малыш!..

Это было очень приятно. Я слышал ласку в ее голосе и часто повторяющееся слово "Рыжий". Я понял, что так они обращаются ко мне. Наверное в их мире таким именем называли великих вождей…

Так вкусно, как среди Людей, я никогда раньше не ел! Что удивительно, еда у них никогда не заканчивалась, и мне не приходилось за ней бегать, чтобы поймать. Пару раз я "поохотился" за куском мяса, который мне дала Ма, но он совершенно не стремился убежать! Я погонял его по полу, даже загнал под Холодильник, в надежде, что мясо начнет оттуда выползать, а я его подкараулю, но оно оказалось слишком ленивым и продолжало трусливо прятаться. Ма погрозила мне пальцем, достала кусок из-под Холодильника и положила мне в мисочку.

– Ешь отсюда, – сказала она, – будешь свинячить, получишь тапком по своей рыжей заднице! – и снова погрозила пальцем.

Что такое "свинячить" я не знал. А тапком по заднице бить вождя это моветон. Но я послушался, ведь Ма тоже была вождем, это была ее территория и ее правила, и в дальнейшем ел только из своей миски.

Я узнал, что каждая вещь имеет имя: Стол, Диван, Холодильник, Пылесос…

Дааааааа… Вот с этим чудовищем у меня отношения совсем не сложились. Он казался живым, хоть пах не жизнью, а старостью, тлением и пылью. Пылесос был крупным и очень злобным зверем. Вы бы слышали, как он трубил, выходя на охоту! Любой Лось в брачную пору позавидовал бы его пению! Он сипел и хрипел, как простуженный вепрь, пытаясь своей единственной длинной лапой, изгибающейся в руках Ма, как танцующая змея, догнать меня и ухватить за хвост. Один раз ему это удалось. Надо отметить, что Пылесос питался, заглатывая добычу целиком, не пережевывая ее. Он быстро проглотил мой хвост и стал всасывать остальное. Я кусался, царапался, но Пылесос был неумолим и только победно ревел! Наконец на мой крик прибежала Ма и одним движением успокоила разбушевавшееся страшилище. Я ее даже сразу зауважал за умение быстро укрощать могучих хищников. Пылесос сразу затих и отпустил мой хвост, но ужас, который я испытал, частично попав внутрь него, я не забуду никогда! Ма погрозила Пылесосу пальцем и сказала, что не позволит ему сожрать меня. Потом долго гладила мою вставшую дыбом шерсть, а я тихо рычал, не в состоянии сдержать эмоции.

Позже Па накричал на Ма, за то, что она не уследила за этим чудищем и оставила меня с ним наедине. Он тоже долго гладил мне спину и чесал за ушами, словно извиняясь. Я не обижался на Ма. Она же не знала, что Пылесос коварно нападет, после того, как я вызову его на открытый и честный бой и прыгну ему на голову, случайно сдвинув какой-то рычажок на его длинной лапе.

– Ну что, Рыжий, досталось тебе? – приговаривал Па, поглаживая мою нервно подергивающуюся спину. – Вот так, брат! Такие звери здесь ходят, а мы их усмиряем. Не бойся, мы знаем где у него кнопка…

…Кнопка! Это слово я хорошо запомнил. Такая же "кнопка" была и у других зверей, живущих в этом доме. Самым большим и добрым из них был Холодильник. Он рычал тихо-тихо, иногда сопел, но был так ленив, что никогда не сходил со своего места

Холодильник был страшным обжорой. Когда Ма открывала его брюхо, то там находилось столько проглоченных им продуктов и странных вещей, что я только диву давался – как он до сих пор не лопнул! Ма никогда не ругала его за то, что он столько съел, а ел он постоянно. Иногда Ма и Па ходили охотиться и возвращались с целыми мешками добычи. Они показали себя отличными охотниками! Никогда бы не подумал, что без когтей и клыков можно поймать столько всего! Добыча была уже мертвой и не шевелилась – видимо они убивали ее на месте. Многое из добытого на охоте скармливали Холодильнику, хотя он и так был сыт и еще не успел переварить то, что ему скормили раньше.

Вторым по величине был такой же ленивый огромный зверь, который жил в белой комнате с белой ямой, в которую Люди часто залезали, чтобы полить себя водой и натереть вонючей пеной. Я хорошо помнил эту яму и эту пену. Меня тоже в нее сажали, когда принесли. Наверное это был какой-то обязательный обряд инициации.

Ма называла зверя, живущего в белой норе, Стиралка. Он рычал немного громче Холодильника и всегда был зол, когда не спал. Его кормили съемными шкурами, которыми Люди привыкли прикрывать свои голые тела и которые часто меняли. Также Ма насыпала ему в пасть странный белый песок, издающий резкий запах. Стиралка наверняка хотел настоящего мяса, но сам не мог его добыть, потому что был не в состоянии сойти с места. Я видел, как у него в брюхе вертятся шкуры, которые ему скормили. Стиралка злился, время от времени отплевываясь водой и отвратительной пеной. Ма сыпала ему в пасть новую порцию белого песка, клала в брюхо другие шкуры, но Стиралка все равно оставался недоволен и голоден. Честно сказать, я бы тоже был недоволен, если бы меня кормили тем, чем его…

Стиралка, как и Холодильник все время сидели на одних и тех же местах не двигаясь. Они просто не умели ходить. С Холодильником я старался не ссориться, в нем всегда лежала еда, а вот Стиралку несколько раз вызывал на бой. Ходил перед ним, выгнув спину горбом и завывая, но он не реагировал на меня. Только негромко рычал, а потом надолго засыпал до следующей кормежки.

Здесь жили и звери поменьше: Пылесос и Швейная машинка. Пылесос умел бегать и ловить добычу, а Швейная машинка, хоть и не была огромной и смирно стояла на том месте, куда ее ставила Ма, но злобность ее была очевидной. Достаточно было посмотреть, как она свирепо щелкает своим единственным голодным зубом. Хоть Ма время от времени и давала ей пожевать тонкие шкуры, которые осторожно подсовывала прямо под её острый зуб, Машинка нахально охотилась за ее пальцами, пытаясь прокусить их. Она злобно стрекотала, как сорока в перепалке с сородичами. Я не слишком боялся ее, но близко на всякий случай не подходил.

Маленькие звери Кофемолка, Фен и Телефон меня совсем не пугали. Они, хоть и шумели, но никогда меня не трогали. Люди твердо удерживали их в своих лапах, а с Телефоном даже часто разговаривали. Удивительно, что маленький, плоский зверь Телефон умел отвечать им человеческим голосом. Видимо он был чрезвычайно умным и способным, раз так легко запоминал их труднопроизносимые слова. Когда Телефон уставал разговаривать с Людьми, он пикал, трещал и жужжал сам по себе. Мне он напоминал птиц моего лесного дома…

Люди любили жить в тепле. На них не капал дождь, и ветер не выдувал тепло из их жилищ. Огромные, прозрачные как лед на реке, "глаза" стен, через которые можно было увидеть внешний мир, назывались Окнами. Я полюбил сидеть и смотреть сквозь них. Где-то далеко внизу я видел маленьких Людей, ползающих по дорогам. Тогда мне представлялось, что я сижу на облаках и смотрю на них, как наши предки смотрят на нас с Радуги. Я начинал казаться себе великим и могучим, как мой отец Огненный Кот, который смотрит с небес и видит каждую живую душу на Земле.

Больше всего я любил играть с Вероникой или Никой, как ее называли Ма и Па. Я никогда не думал, что смогу как малыш бегать за бумажкой от конфетки, привязанной к ниточке. Если бы я рассказал об этом в племени Фура, надо мной бы насмехался весь лес! Вожак стаи, а ведет себя, как двухмесячный котенок! Но я ничего не мог с собой поделать. Когда бумажка, ведомая рукой Ники, проползала перед моим носом, лапы сами дергались схватить ее, а зубы укусить. Это было какое-то затмение. Я не мог удержаться, прыгал и скакал, делал сальто, вертелся волчком, махал в воздухе всеми четырьмя лапами, упав на спину, а Ника звонко смеялась и повизгивала от удовольствия. Нам хорошо было вместе. Спал я у Ники в ногах на ее лежаке, называемом Кроватью, иногда она случайно пинала меня ночью во сне, но я не обижался. Что взять с ребенка? Я просто переходил на другое место и снова засыпал.

Это было удивительно – перестать ощущать опасность. Так странно и расслабляюще. Ты мог заснуть в этом жилище совершенно спокойно и не думать, что кто-то подкрадется к тебе, чтобы убить и сожрать. Я понял, что Люди не едят котов и не охотятся на них. Они ели странную, невкусную на мой взгляд пищу, но ведь и в лесу было много животных, поедающих не только мясо и не питающиеся мясом совсем: мыши, белки, ежи, лоси, медведи. Поэтому я не особенно удивился привычке Людей есть траву. Ну нравится им есть листья и корешки – да на здоровье! Мясо они тоже ели, но я ни разу не видел туши убитых животных, приносимые с охоты.

Часто на их столах (так назывались возвышения для трапезы) появлялась еда, которая была мне раньше незнакома. Например СМЕТАНА. Это было что-то прекрасное, напоминающее облако. Нежное и мягкое. Невероятно вкусное. Несравнимое ни с чем. Иногда мне давали немного сметаны, чтобы побаловать. Ма говорила, что много ее есть нельзя, а ведь я бы мог проглотить полную мисочку этого лакомства, если бы мне позволили!

Я не голодал, жил в тепле, мое ложе, которое находилось в любом месте, которое мне нравилось, было чистым и мягким, меня часто гладили по спине и голове, разговаривая со мной. Играли в "мышку" и чесали за ушами. Я был счастлив, чувствовал, что меня любят, думал, что это логово станет моим навсегда, как и мои Люди…

…Я часто вспоминал Ма, пытаясь представить, как она там справляется одна, без меня. Как растут мои братья и сестры, сыты ли они, не грозит ли им опасность. Не отправился ли кто из них искать подножие Радуги, найдя свою печальную судьбу в когтях Ууха или тяжелой болезни…

Из норы, в которой я сейчас жил, не было возможности выйти, когда захочешь. Выход закрывала Дверь. Ее невозможно было ни расцарапать, ни прогрызть. Я безуспешно пытался сделать это в первый день своего пребывания здесь. Очень хотелось пометить территорию, но я не понимал куда это можно сделать. Я обошел весь дом, обнюхал каждый уголок, нигде не пахло так, как для меня было привычно. Па ходил за мной, держа в лапах большую коробку с крупным песком и приговаривал: "Рыжий, только не наделай нигде! Только не подведи! Давай сюда! Вот твой лоток! Копай вот так!"

Па скреб в коробке своими лапами, показывая мне, что я должен делать то же самое. Когда терпеть больше не было сил я, наконец, понял! Они метят коробки с песком, вместо того, чтобы просто выйти наружу и задрать лапу! Наверное боятся хищников, которые бродят среди их огромных, многоуровневых нор с блестящими, прозрачными глазами.

– Мяу, – сказал я облегченно, – я все понял. Тут покопать, пометить и закопать. Понял, не дурак!

Я вырыл ямку, как привык, сделал свои дела и аккуратно прикопал.

– Ну слава Богу, – сказал Па и вытер пот со лба, – хорошо, что ты такой сообразительный. А то нам бы от Ма досталось на орехи!

Я вопросительно посмотрел на него. Что бы нам досталось? И зачем мне орехи? Ведь я не белка. Главное, что меня похвалили, значит я все сделал правильно.

Так проходили мои дни и ночи. Меня кормили утром и вечером, мы играли с Никой, бегая друг за другом, я много спал, чего никогда не смог бы себе позволить в лесу. У меня не было никаких обязанностей, кроме того, чтобы метить песок в коробке, а не пушистые шкуры на полу, называемые Коврами. Я заметно округлился. Шерсть стала гладкой и блестящей, как мокрая трава на солнце.

– Вот это жизнь! – думал я, в очередной раз подъедая пищу, которой меня кормили. – Просто кошачий рай! Ни забот, ни хлопот, еды завались, часто гладят, не бьют! Интересно, у всех котов, которые живут с Людьми, такая жизнь? Или это только мне так повезло?

Кормили меня странной, но вкусной едой. В ней не было крови и костей, она была сухой, маленькими комочками, похожими на круглые орешки, которые выпадают из созревших шишек. Еда пахла мясом и на вкус была весьма хороша. Я пытался пару раз предложить Нике поесть вместе со мной, но она только смеялась и отворачивалась. Люди этого не ели. У них были свои предпочтения. Например чудовищная привычка пить Чай или Кофе. Мало того, что вонь от этой жидкости бурого цвета, как в грязной луже, пропитывала каждый уголок нашей норы, они пили это не лакая, как надлежит каждому нормальному зверю, а прихлебывая из высоких узких мисочек, держа их за боковые ручки. Напиток дымился, как как пар над рекой холодными вечерами. Я как-то сунул нос, чтобы попробовать то, что они пьют и обжег его.

В этом жилище, к моему удивлению, совсем не водились мыши. Оно было очень просторным, заставленным множеством разных предметов, создающим массу укромных мест, где можно было спрятаться не только маленькой мыши, но и большому коту. Но в этих укромных уголках почему-то никто не прятался! Лишь пару раз я встретил небольших жуков, которые ужасно напугали Ма и Нику. Ника взобралась на диван и пронзительно завизжала: "Таракан!", а Ма схватила съемный налапник, который Люди называют Тапком, и начала шлепать им по стене, пытаясь попасть по жуку. Я не понял, почему такие большие, могучие охотники, как Люди, боятся маленьких жучков, которых никак не способны их загрызть, даже если очень постараются. У нас в лесу разных жуков была тьма тьмущая, да еще и гораздо больших размеров. Мы с братом их часто ловили, чтобы поиграть, а некоторых даже ели…