Лабиринт Минотавра. Герои, боги и чудовища

Глава 6 Белое и черное

А дальше все закрутилось, завертелось само собой. В тот день, когда счастливая Перса объявила о том, что она беременна, Эрида появилась у Клименты и сказала, что сегодня можно будет провести ночь у Лучезарного. Он ослеплен своей радостью и ничего не заметит, когда смотришь со света во тьму, то мало что разглядеть можно. А ей это просто необходимо, если она не передумала соперничать с сестрой. Конечно, она не передумала, отступать не собиралась.

Климента даже понять не могла, как она сама о таком простом способе не догадалась, почему для этого ей понадобилась богиня раздора. Но думать и размышлять было некогда. Надо побыстрее действовать, потому что все можно упустить, а потом об этом придется жалеть, когда еще выпадет ей такой случай, она к тому времени может уже и старухой стать.

Конечно, страх роился в ее душе. Ведь все было просто на словах, а когда все это надо было осуществить. Она не верила в то, что Лучезарный может от нее отказаться. Но не стоило сильно надеяться на то, что он возьмет и сразу согласится. Да еще в такой день, значит, надо было ничего ему не говорить, выдать себя за другую, за ту, на которой он хотел жениться, и, хотя Климента вовсе не хотела становиться Персой, ей было противно все это, ее пожирала зависть и злость, но ведь у нее не было никакого выхода.

– Завтра будет поздно, – твердила она, когда двигалась в сторону его чертогов, и по дороге ей удалось себя в том убедить.

Но чем ближе она подходила к покоям возлюбленного, тем яснее понимала, что она не может быть собой в такой ответственный момент, она должна быть другой, как бы странно это не звучало. Хитрая дева решила все изменить до неузнаваемости, чтобы никто ни о чем не догадался.

Тайна откроется потом, когда она убедится в том, что беременна, если этого не случится, то ничего не получится, и ей от всего придется отказаться раз и навсегда. Но не надо думать о плохом, у нее все получится, ведь она так страстно желает этого. И вот тогда она скажет о том, что была в покоях у Гелиоса, спала с ним и ребенок – его ребенок, плод если не любви, то страсти, внезапно их обоих охватившей. И самое главное, он должен выбрать, с кем он останется.

Но если даже он останется с Персой, и тогда она будет с ребенком, с его сыном, и он не сможет оставить их просто так. Он будет следить за сыном, помогать ему, а за это время она что-то придумает, обязательно придумает.

№№

В те времена Зевс еще не испепелил Семелу. И самого Зевса пока не было на свете. А потому и страшную историю никто не мог знать и на себя примерить, но Климента понимала, что такое может случиться. Тот, кто полыхает так, что освещает и согревает всю землю, может расправиться с ней, но она не слишком этого боялась, потому что лучше сгореть ясным пламенем, чем оставаться в одиночестве и без Лучезарного. Вот с такой решимостью она и шагнула в его покои. Там все было тихо и спокойно, хорошо, что она пришла еще до его появления и оказалась тут в то самое время, когда можно было укрыться от любопытных глаз, и потом, тот, кто освещает тьму, вряд ли сам может видеть хорошо то, что вокруг него происходит. Нет, у нее должно все получиться. Кажется, его явления она ждала целую вечность. Но вот уже все пришло в движение, и страшно усталый, но счастливый, обойдя всю землю, Гелиос появился в своих покоях.

Погасли его лучи, дома он не собирался сиять и светить, и комната снова погрузилась во мрак. Он шагнул к постели и только в тот момент обнаружил, что в постели его кто-то есть.

– Ты решила провести эту ночь со мной? – обратился он к Персе, понимая, что только она может сюда пожаловать. Это его явно обрадовало, хотя и оказалось неожиданным.

Климента что-то пробормотала, ей вовсе не хотелось, чтобы он узнал ее голос. Пусть до утра он остается в неведении, а там будет видно, что делать дальше. Обошлось, он опустился на ложе рядом с ней. Кажется, ничего не заметил, хотя они были такими разными, но он ничего не видел и не чувствовал, никакой разницы. Сам виноват, и нечего все сваливать на бедных девиц, когда ты и не подозреваешь, с кем оказался в одной постели, то вовсе не девицы в том виноваты.

Так для соперницы и разрушительницы покоя сестры все началось, и как она могла тогда думать, все было улучено. Никаких трудностей не возникло, ей просто надо было уйти вовремя. Это была по-настоящему волшебная ночь.

Ночь может укрыть все коварные тайны,

И спрятать в тумане иные грехи.

Очнись и скажи, что все было случайно,

Найди оправданье, ему уступи.

А утром уйди незаметно оттуда,

И жди пока тайное явным вернется.

И это надежда, надежда на чудо,

Печалью и радостью вдруг обернется.

Эрида молчит, если сделано дело,

И все, что подменой грозит роковой,

Она -то устроит спокойно и смело,

Ты будешь с ним снова, но что же с тобой.

Уж коли решила ты плыть, не сдаваться,

Куда отступать, в череве плод от него,

Ночь может укрыть и пора бы подняться,

И им отомстить, за себя, за него.

Но это потом, а пока виновато

Лепечет сестричка о том, что в тот час

Она заблудилась, за это расплата

Младенец, и свяжет навечно он вас.

Пусть Перса ночами глухими рыдает,

Пусть матушка злится, настанет твой час,

Младенца тебе Лучезарный подарит,

Он свяжет навеки обманщики, вас

Глава 7 И была ночь, и было утро

Если Гелиос ничего не заметил, то Эрида внимательно следила за тем, что творилось там теперь, потому что это был ее звездный час, в какие еще века и времена могло случиться что-то подобное.

Она как-то поколдовала немного, чтобы опьянел от всего происходящего Гелиос, хотелось затмение поселить в его душе, но больших усилий для этого не требовалось. Как вскоре она поняла, с ним легко было справиться и без всякой особой магии. Это с богами не знаешь, что делать и как быть с Титанами все значительно проще.

Но и ее подопечная молодец, сильная, смелая, бесстрашная, Эрида не могла оттуда видеть, как тряслись коленки Клименты, как она едва дышала и напрасно пыталась совладать с собой, хотя это можно было списать на страсть, но скорее было похоже на страх, переходящий в тихий ужас. Но детали от богини ускользнули, ведь на расстоянии видится только самое главное. Эрида видела, что в сиянии тьмы Лучезарный соединился с другой. Если бы бедняжка Перса могла это видеть, но она, к ее же счастью, ни о чем даже не догадывалась. Вот и пусть живет в неведении, это не последняя ночь и не последняя измена, которую ей еще продеться пережить. Так всегда было и будет в этом странном мире.

Правда, было и не слишком приятное явление, когда Гелиос называл ее Персой и обнимал так страстно, потому что верил в то, что он остается с ее сестрой, но это мелочи. Он не сможет ничего сделать, а потом и признаться во всем не захочет и не решится.

Ждать пришлось довольно долго, но богиня решила дождаться свою подопечную, чтобы поговорить немного с ней и похвалить за то, что она хорошо справилась со всем, что от нее требовалось. Но это они там времени не замечали, для нее оно тянулось очень долго, и все больше и больше ей хотелось поменяться местами с Клим, оказаться на ее месте и хотя бы получить от всего этого удовольствие, а не прозябать тут в сводящем с ума ожидании. Но Эрида прекрасно понимала, что она не может этого сделать, хотя справилась бы не хуже той самой девицы, уж она ли не знает, как обмануть и обморочить любого. А в постели это сделать еще проще, чем во всех иных местах.

№

Наконец Разлучница появилась и чуть ли не упала в объятья богини раздора. Хорошо, что ей не пришлось долго объяснять, она все понимала с полуслова, на том они пока и расстались, обе еще не знали самого главного, есть ли ребенок в чреве у Клим или придется повторить все это еще раз, пока он там не появится, потому что это самое главное. Но если внимательнее присмотреться к девице, то понятно, что она согласиться побывать там снова и снова, потому что сияла от радости. Ей явно понравилось все, что там с ней происходило. Ну значит жених был не так плох в постели, с одной стороны это хорошо, а с другой скверно, проблемы у них могут быть и дальше. И то, что казалось легкой шалостью, может со временем стать большой бедой.

Эрида удалилась на небеса, в свои чертоги, она чувствовала если не досаду, богиня не могла долго предаваться унынию, то усталость. А потом, там, у себя, она говорила пряхам и тем, кто там оказался в тот момент, о том, что потомство сестер все время будут соперничать и бороться за власть. А дети наложницы, понимая, что им не может достаться то, что полагается детям его жены, особенно яростно будут бороться с этими, другими.

– Ну и пусть так, разве напрасно меня считают богиней раздора, надо это просто подтвердить на деле.

Все, что произошло в покоях Гелиоса с Клим они обсудили позднее, как только снова встретились. Теперь, когда прошло время, обо всем можно было поговорить спокойно

– Чего ты хочешь еще? – спросила она у Клименты

– Чтобы он назвал меня моим именем, когда будет со мной в постели, мне это нужно слышать и знать, – дерзко отвечала та, и так взглянула на богиню, словно та появилась на свет именно для того, чтобы исполнять все ее капризы и желания.

Эрида едва скрывала ярость, за кого девица ее принимает, интересно, ее срочно надо поставить на место. Не будет смертная командовать богиней, да еще богиней раздора. Но вслух она только произнесла:

– Не проси слишком многого, иначе и малого не получишь. И запомни это золотое правило раз и навсегда.

В голосе ее послышалась явная угроза, и соперница замолчала. Пока замолчала, но это не значило, что позднее она не постарается исполнить все, что задумала. Так оно и будет потом, но все по порядку, пока ей хотелось убедиться в том, что в чреве ее есть малыш, потому что если его там нет, то все напрасно. И тогда никакая другая весть не обрадует ее так, как эта.

Глава 8 Рождение Ээта

Но жизнь шла своим чередом, и не только тайная, и непонятная, но и самая обычная тоже. В назначенный природой срок у Персы родился ребенок, мальчик, наследник, настоящий богатырь. Его назвали Ээтом. И был он могучим и прекрасным с самого начала, с рождения, настоящий Титан, готовый царствовать в том мире. Мать не могла налюбоваться на своего первенца, даже невозмутимый отец улыбнулся, когда его увидел, что же любимая жена подарила ему столько радости, было за что ее благодарить.

– Царствовать ему в этом мире, – усмехнулась Перса, она так боялась, что не оправдает надежды любимого мужа, и не свет появится девочка, потому что хотя она и приносила щедрые дары богине, просила о наследнике, но знать ничего точно не могла. И только когда взяла на руки странно большого и тяжелого малыша, только тогда она немного успокоилась. Богиня услышала ее мольбы и приняла дары, разве это не счастье?

Гелиос в те дни сиял ярче обычного, хотя куда уж ярче, а когда он к вечеру вернулся с небосклона, то сказал о том, что нашел прекрасное место, где будет жить и царствовать его сын. Надо же, он так рано стал заботиться о ребенке. Хотя Перса еще не ведала, что дети титанов растут не по дням, а по часам, и ей не придется так должно ждать и воспитывать его, как это бывает у людей. Должны же они чем-то отличаться от смертных.

Перса пока об этом и не думала, хотя про себя порадовалась, ведь ее муж так заботился об этом ребенке, это очень и очень приятно было. Он назвал то место, где должен будет появиться Ээт и провести все свои дни, но она тогда даже не запомнила его название, пропустила мимо ушей. Она следила только за тем, чтобы парень рос здоровым и сильным и никогда ни в чем не нуждался. Потом ей казалось, что он никогда не был маленьким, он родился уже взрослым, и с самого начала стал царем, даже младенцем у нее на руках он был уже царем.

Но не только Гелиос в те самые дни и Эрида говорила о потомках Гелиоса, ведь это были те давние времена, когда еще не было многочисленных детей богов, появлялись только дети Титанов на свет, а до появления Олимпийцев оставалась еще целая вечность. А богине раздора надо было чем-то заняться в этот час

– Он будет жить и править в Колхиде, – говорила Эрида Тефиде, – ничего особенного с ним там не случится, ну войны, схватки как обычно, да и только в свое время странник явится, чтобы отнять у него золотое руно – подарок его великолепного отца. Это событие и станет для него самым сложным испытанием, потому и пожар, и предательство своих он переживет, и смерть наследника, страсть все сокрушает на своем пути, ее огонь страшнее любого другого огня.

– И что же это ему удастся, победить пришельца? – поинтересовалась ее собеседница.

– Ну конечно, сам Ээт никому ничего не отдаст, но у него будет коварная дочь Медея. Вот она – то и сделает все, чтобы предать своих ради чужих, а с чужими все равно далеко не уехать, но, если бы это понимали безголовые девицы и богини любви, – Эрида при этом тяжело вздохнула, – но они ничего не понимают, им и море по колено.

Уже в те времена она ненавидела богиню любви, потому что не знала и не понимала, что это за чувство такие гибельные, если из-за них разрушается мир. Сама была обделена им, и как долго бы она не прожила, но никогда не сможет узнать и понять, что же это такое. А может и хорошо, что никогда не сможет узнать, если кого-то полюбит такая, как Эрида, то все пропало бы в этом мире раз и навсегда.

Вот и Перса, глядя на своего первенца спрашивала у матушки, как и что с ним будет в дальнейшем.

– Гелиос обещал ему какую-то прекрасную землю подарить, думаю, он будет счастливым, и они родят мне внуков, а тебе правнуков.

Вот об этом меньше всего хотелось говорить ее матушке. Хотя, пусть какое-то время ее бедная дочь поживет, не ведая, что ждет ее внуков, какие беды и страдания они могут принести в этот мир.

Перса, словно предчувствовала что-то страшное, потому ни о чем не расспрашивала. Пока ребенок был мал и не мог без нее обходиться, это было самое лучшее время для нее. Это потом она будет видеть его все реже и реже. Он перестанет в ней нуждаться и станет взрослым.

Но уже в самом начале Ээт отстранялся от ее объятий, словно бы стеснялся этого. Она видела, как часто он, выходя на берег на закате, смотрит в небо и ждет отца. Ему так хотелось побыть рядом с ним. Но тот, который дарил тепло всем и каждому, странно далек был от своего сына. Он считал, что вполне достаточно того, что он появился на свет. Он определился с его царством, что еще можно от него требовать? И как у любого Титана у него будет много детей, и от жены, и от наложниц, не может же он быть со всеми, так быть не должно.

Лучезарный чаще всего проходил мимо и отправлялся в свои покои, порой вовсе не замечая сына. Перса смотрела на то, как страдает парень от такого отношения отца, но никак повлиять на мужа она не могла.

№

Бабушка только укоризненно качала головой, и думала о том, что однажды этот холод даст о себе знать и все плохо закончится, если между ними нет любви и привязанности, то почему бы им не подняться против своих. Об этом она и сказала Эриде. Та загадочно усмехнулась, и заметила, что Титанида слишком проницательна.

– Я спрашивала о том у оракулов, не думаю, что страшное будет с твоим Ээтом. Недаром отец так высоко, а его он отправит на край света, а вот сыновья Кроноса окажутся не такими послушными, и туго ему придется, когда один из них спасется.

Персея отмахнулась от последних слов, зачем ей волноваться о детях Кроноса, какое ей до них вообще дело? Нет, ее волновали только свои отпрыски, только близкие, те, кому она дала жизнь, значит, за них отвечает. А то, что те другие могут перевернуть весь мир с ног на голову, об этом она как-то и думать не собиралась. И вот ведь какая штука, от этого и ее детям будет жить совсем не сладко, потому что мир не так велик, как кажется, он оказывается тесен, и все в нем связано воедино.

Однажды она услышала имя:

– Медея

Откуда оно долетело до ее слуха, кто его знает, может его просто принес вольный ветер, или еще какая стихия. Красивое, звучное имя, но она странно вздрогнула и сразу запомнила это имя. Решила, что у нее еще родится дочка, и станет утешением уже для нее самой, потому что сын никогда не был близок. А со временем он еще будет от нее отдаляться. Ей хотелось дочь, прекрасную, разумную, ту, которая обучится чародейству, и сможет защитить и себя и всех близких при помощи заговоров и заклинаний. И тогда их род останется цел и невредим.

Глава 9 Сон о Медее

Перса еще не помнила название того места, которое отвел для своего сына Гелиос, но имя Медея врезалось в ее память и оставалось с ней надолго. Она хотела спросить у Эриды откуда оно прилетело и что там написано в Книге судеб о Медее. Но та куда-то делась, долго около нее не появлялась, и занятая обычными делами, она немного отвлеклась и позабыла о том, что слышала. А скоро в утробе ее появился еще один ребенок, и это должна была быть девочка, как ей того и хотелось. Да и оракул предсказал наследницу – все должно быть гармонично в этом странном мире.

Но вот сон ей тогда приснился довольно странный, она видела деву в огненно-красном одеянии на золотом драконе, который наверняка подарил ей Гелиос. Только у него были такие чудо-птицы, только он мог ими управлять, и вот эта явилась эта огненная девица. И неслась девица куда-то, сокрушая все на своем пути, она то рыдала, то хохотала так задорно, что содрогались небеса и макушки деревьев, мимо которых она проносилась. Перса проследила за тем, куда же она держала путь, и заметила, что та неслась к Океану. Но вдруг она повернула назад, наверное, заметив ее, решила все-таки взглянуть на Титаниду. Перса обрадовалась, ей было довольно одиноко в своем мире, так хотелось с кем-то поговорить, ведь одиночество и безмолвие сведет с ума любого.

Дракон приостановился перед ней, она заслонила глаза ладонью, чтобы разглядеть незнакомку и тут же не выдержала и спросила:

– Приветствую тебя огненная дева, но кто ты такая? Никогда прежде тебя не видела, хотя этот дракон мне знаком.

– Я дочь царя Ээта и бывшая жена проклятого Язона, – отвечала гордая незнакомка из иного времени и измерения.

Услышав имя своего сына, Перса заволновалась еще больше, ведь это была ее внучка, и может быть Медея даже

– Почему ты такая дерзкая и упрямая, что там с тобой произошло? – ласково, чтобы не спугнуть девицу, спросила она

– Об этом спроси у Афродиты. Она все знает. А мне трудно о том поведать, правда.

Перса хотела узнать, кто такая Афродита, но дракон рванулся с места и помчался прочь, ее внучка так ничего не смогла ответить. Сколько загадок она принесла и унесла с собой опять.

– Афродита, кто такая Афродита, и какую злую роль она сыграла в судьбе моей внучки.

Сны порой нам могут рассказать многое, значительно больше, чем скучная и однообразная реальность. Но как только проснулась, она сразу побежала к матушке, чтобы рассказать про Дракона, внучку и спросить, кто такая Афродита.

С печальной усмешкой слушала ее та, и к разочарованию Персы она мало что могла о том сказать

– Я слышала это имя от Эриды, – отвечала та. – Но наши сны чаще всего говорят нам о грядущем, а потому не стоит напрасно гадать, когда нам ничего еще не ведомо, наберись терпения, и может быть, нам еще придется столкнуться с Афродитой, тогда и узнаем, кто она такая, а пока надо просто жить и радоваться жизни и ценить то, что у нас есть

Довольно смелое высказывание, но ни мать, ни дочь в тот час не знали, что лучше всего с нею не сталкиваться, им же легче и спокойнее будет оставаться в этом мире.

А между тем приближалось время, когда на свет должна была появиться дочка, о которой Перса столько и думала, и так давно просила ее у судьбы и богинь. Ей казалось, что с ее появлением все переменится в этом мире, что ей больше никогда не будет так тоскливо и одиноко. Но и тут она наивно заблуждалась, сама ведь мечтала, чтобы та была наделена чародейскими познаниями, а такие девы редко когда остаются в родном доме, выходят замуж, рожают детей, совсем в ином их предназначение, и они за ним следуют, понимая и ценя свою избранность. А если и не следуют, то ведь всем известно, что покорных судьба ведет, а упрямых тащит. Они умны и понимают этот закон вечности лучше других.

Глава 10 Рождение Цирцеи

У Персы в то самое время, когда во сне явилась Медея, и она смогла заглянуть в грядущее, родилась дочь. По воле оракула ее называли Цирцеей, хотя это имя показалось слишком торжественным, и она назвала ее дома Киркой. Так и жила девица с двумя именами, но чародейку и ее старшую подругу Эриду – богиню раздора, это совсем не смущало. Наоборот, та считала, что чем больше имен, тем лучше. Так можно за каким-то из них спокойно укрыться, и многие будут думать, что это разные люди, а не одна девица там оказалась. Но радость всегда ходит рядом с печалью, и когда она ждала своего любимого мужа, а тот все не приходил, то она решила навестить его покои тайно, поднялась, и, шатаясь от бессилия туда подалась. Каким же было ее удивление, когда она заметила, что он там был вовсе не один, а спал на ложе, увитом звездами и светильниками вместе с Климентой. Можно было не верить своим глазам, но так все и было… Ее сестра оставалась в объятьях ее мужа. И поняла Перса, что это всем давно было известно, только она обо всем узнала последней, как и полагается верной жене. Но рано или поздно тайное становится явным.

Персея едва удержалась на ногах, но все-таки удержалась, а потом она отправилась прочь, боясь, что кто-то здесь ее застанет, и не понятно было, как себя вести в таком случае и что делать?

Напрасно убеждала она себя, что надо передохнуть, а там все само переменится. Что-то ей подсказывало, что ничего не переменится, что он так и будет засыпать с одной, а просыпаться с другой, потому что ему плевать на все. И даже не важно, кто там с ним оказался на самом деле. И даже не видит он, кто с ним там спит, тот, кто греет всех, на себя не оставляет ни времени, ни сил. И наверное, она должна гордиться тем, что он женился на ней, но на душе было темно и скверно, ничем гордиться не хотелось. Она стала посмешищем даже для своих служанок, а как с этим можно было жить дальше?

№№№

Заснуть Перса так и не смогла и понять не могла, как она дошла до жизни такой.

– Как я могла верить в то, что он устоит перед ней, а Эрида не добьётся своего, – говорит она матери, как только та появилась у нее в покоях.

Она говорила и не могла остановиться, потому что думала, что если замолчит, то сразу умрет, и мир рухнет в тот миг. И по виду Персы сразу поняла, что той все прекрасно известно. А она – то надеялась, что это как-то можно будет от нее скрыть. Ничего никак не скроешь, не стоит и надеяться на это. И тогда она проявила всю твердость, да и заявила:

– А что с ним станется, твоего Лучезарного на всех хватит. Не всем, правда, так повезло, как тебе, но ты останешься его женой навсегда, а они будут только любовницами. Он взял в жены тебя, а не их, вот с этим тебе и остается жить и не тужить. Это твоя судьба.

Из слов матушки было понятно, что будет еще кто-то, но точно ли она это знала или только предполагала. Хотя какая разница, она и сама не сомневалась в том, что ее сестра не первая и не последняя прыгнула в кровать ее мужа. Но почему пусть и ради Лучезарного ее предает родная сестра? – вот что ей было очень трудно понять.

Матушка решила, что она со своими откровениями все-таки переборщила и заговорила о другом. Надо было как-то оправдать своего любвеобильного зятя. Ведь они бессмертны, и все будет длиться долго.

– Да и не знал он ничего, Клименте удалось его провести. Ты же знаешь, как она хотела этого, а когда хочется, то все сбывается.

– А может он и сам хотел быть проведенным, и ему все равно с кем в кровать ложиться, – не сдавалась Персея.

– Ты должна опасаться женского коварства, мы всегда умнее и проницательнее мужей наших, – не отступала и не сдавалась матушка.

Наверное, она знала, о чем говорит, и Персее надо было успокоиться, хотя бы ради малышки, которая только что появилась на свет, но как же трудно было это сделать.

– Ты не должна оставлять его и сдаваться, она не может торжествовать победу. Ты его жена, и ты будешь с ним, не позволяй своей сестре одержать над собой верх.

Твердости матушки можно было позавидовать, а вот за собой она ничего такого не чувствовала.

Но и у Клименты не было радости на душе, она понимала, что обманывает не только его, но и себя, ничего у них не будет по-настоящему, он

так и не назвал ее по имени. Он вообще не понимал, кто и почему там с ним был. А какая может быть от этого радость. Да вот именно, что никакой. Надо было все забыть, затеряться, отступить, пока все не раскрылось. Но она не отступала и не сдавалась, ей хотелось все-таки быть с ним, пусть и вот так вот, но это лучше, чем засыпать и просыпаться в одиночестве, значительно лучше. А когда у нее родится сын, ему придется признать ее своей наложницей и больше ничего не останется.

Так она старалась убедить себя в том, в чем убедиться было ну очень трудно, и все-таки можно. И стоило только подумать о сыне и наследнике, как тот уже зашевелился в ее утробе. Значит, не все потеряно, она сможет показать ему огненного своего сына. О том, что ей скажут матушка и сестра вероломная девица думать не собиралась.

Ты только наложница грозного бога,

И большее вряд ли случится с тобой,

И в жизни такой1 и немой и убогой,

Он просто играет порою с тобой.

Когда оче6нь грустно и хочется снова,

Остаться тумане забытых времен,

Он вспомнит на миг то ли жест, то ли слово,

Но все это сон, только призрачный сон.

И то. что сегодня и лживо и немо,

На миг веселит, а потом и в тоске,

Ты вспомнишь бескрайнее звездное небо,

И снова окажешься там налегке

А он позабудет и сны, и чертоги,

Усталый и страстный вернется к жене.

Ну что еще скажешь о призрачном боге,

Наложницы там, как всегда, не в цене