Кот из разбитого зеркала. Фрагментарный роман

Глава 16 Путь к славе

Ждал ее вызова Баюн, ждал, да и понял, что не дождется, что-то там этакое случилось – приключилось. Сам отправился посмотреть, что происходит у нашей новоявленной поэтессы. Да вроде ничего особенного, сидит, работает, даже не заметила, как он пришел.

Неужели слава мировая пожаловала? Кот Баюн должен был признаться, что хотя он и обещал любое желание исполнить, но в это верил мало.

Так и есть, подозрения оправдались. Он заметил черный хвост Бврса, который при его появлении под кровать спрятался, вдохнул пыли да и начал чихать, ругаться и возмущаться из-за того, что кто-то осмелился его за хвост тащить.

– Это ты? – удивленно спросил Барс (сплошное притворство)

– А кого ты хотел увидеть, ты что с моей Девой Орлеанской сотворил?

– Я? – еще больше удивился Черный, – да твою работу сделал, вон смотри, как на нее клюнули, ты ей хотел показать, что поэты ее не примут и на дух, а что на самом деле.

Баюн понял, что Барс что-то там такое устроил, чтобы позлить его, и доказать, что ни на что он не способен.

– А они клюнули?

Барс молчал. Сразу ясно, что какая-то очередная афера, надо выяснить, только какая, сам же он не признается, хоть ты его убей.

– Клюнули, куда им деться.

Баюн заглянул в комп.

На первый взгляд все вроде так, и сайт тот, и рецензий уже сотня, и Поэтессу не оторвать от экрана.

И вдруг он заметил подмену.

– Проза, не понял, при чем тут проза.? Ты что творишь?

– Да что непонятного, если нас не пускают на один сайт мы бегом на другой, а там и рады к поэзии приобщиться. Прозаики вообще все терпят, чего у них только нет, теперь и стихов хоть отбавляй.

– Ты что в прозу стихи втиснуть собрался?

– А почему бы нет? Они тут не так многочисленны, а отзывов вон сколько.

– Но это же полное безобразие. Едва мы порядок наводим, а ты хаос нам даришь с радостью.

– Зато сработало, не то, что у тебя.

– Понимаешь ли, – кот Баюн хотел объяснить своему вечному противнику, что к цели надо идти прямым путем, а не петлять по кривым тропинкам и дорожкам.

Но Барс не дал ему и мяукнуть даже.

– Цель оправдывает средства, – изрек он деловито, а ты мне просто завидуешь, давай поспорим, – он протянул лапу, – я из любой Поэтессу сделаю.

– Спорить не стану, – заявил Баюн, – но я уверен, что это чистая случайность, на первых порах и финансовые пирамиды доход приносят, а что происходит с халявщиками потом, не помнишь.

– Творчество не пирамида, к твоему сведению, – нагло заявил Барс, – он стал учить Баюна, что такое творчество.

Но не стоит злить Барса, это всем будет дорого стоить.

Уж если он разойдется, тогда не остановишь.

Но к вечеру того дня к нашей Деве присоединились еще две поэтессы. Одна была просто безбашенной, как любит вслед за молодыми повторять сам Барс, а третья с философским уклоном.

Но, как ни странно, когда Баюн рыдал и визжал, и шипел, читая эти творенья, третья показалась ему самой страшной. Философия ее просто убивала насмерть, как свист Соловья разбойника. Он понимал, что если не остановит Барса, то Проза просто рухнет под таким натиском.

– А чего ты возмущаешься? – вопил Барс, – помнится прях у тебя было тоже три, и они пряли свою бесконечную пряжу. Вот и у меня их тоже три – все в контексте твоих сказок, ты был хорошим учителем.

– Это на что ты намекаешь? – насторожился Баюн.

– Не бойся, это твои бессмертные, а эти-то не вечны, за ними тоже когда-нибудь Морена придет.

Баюн не был жесток, но он запер Барса в клетке, по переносу животных, и тот уже новых поэтесс сотворить никак не мог, он только поглядывал из заточения, страшно сверкали в полумраке его глаза.

Глава 17 А дальше больше

Но этом Фабрика Поэтесс на время приостановила свою деятельность.

Барс спал день и ночь, отсыпался, наверное, за всю свою прошлую буйную и бурную жизнь, три великих поэтессы день и ночь писали. Любой вам скажет, что творчески запой пострашнее обычного будет.

Но пробудился наш великий аферист из Фабрики поэтесс от страшного визга.

– Ты чего, дворянкой я тебя сделал, царицей на сайте вроде тоже сделалась, – кот намекал на какую-то старую сказку Баюна, финала которой никак не мог вспомнить, – что не так —то теперь? Владычицей сайта Прозы хочешь стать али как?

– Да какой там владычицей, нас изгоняют, ты давай просыпайся, посмотри, нас изгоняют из Прозы какие-то наглецы, требуют, чтобы нас запретили.

– Кто это требует? Кто против Барса и его богини? – одним движением лап кот разломал клетку и выбрался на волю.

– Да вот тут Вера, Надежда, Любовь, со старшей их сестрицей Софией угомониться не могут, они говорят, что на Прозе проза должна быть, какая наглость, да где это видано такое.

– Вот уж точно бред, чтобы на Прозе была проза, да не бывать этому, ты жива еще, моя старушка, а пока мы живы, никакую прозу мы не пропустим, стихами ее забьем. Это я тебе торжественно обещаю.

Барс расходился, лапами замахал, хвост трубой поднял.

А тут Баюн и появился. Спорили они долго, каждый на своем стоял. Слушала их царица поэзии, слушала, и вдруг почувствовала, что не может она ни строчки больше сочинить, ничего у нее не получается. Била, била по клавишам, да так, что треснула клавиатура.

Увидев эту беду, разрыдалась Поэтесса, и не потому, что клаву ей было жалко, рядом запасная стояла, а вдруг показалось ей, что кто-то намекает на старую сказку, когда другая поэтесса осталась у разбитого корыта, а ведь так хорошо все начиналось.

Барс утешал ее, но недолго, не любил он женских слез.

Махнул лапой, да и отправился других Поэтесс творить и пристраивать, кого на эстраду, кого в рекламу, а кого и повыше – везде его творения из Фабрики Поэтесс появляться стали.

Сколько он их натворил, сами можете посчитать, не будет им конца и края, назло Баюну, чтобы не задирал тот нос и не считал, что он пуп поэзии всей. Пока Баюн свои сказки поет да таланты ищет, Барс без дела не сидит, он если не качеством, то количеством все равно забьет, можете не сомневаться.

Слышали рекламу на ТВ, кот Барс набирает уже Пятую фабрику Поэтесс, это, говорят, еще лучше других будет. Ну, держись, моя бедная литература, горемычная Поэзия – они идут к нам.

№№№№№№№№

Алина не скрывала своего восторга. Она очень хотела включить это повествование в свой роман. Села за компьютер и сразу же стала набирать его, только по ходу немного поправила – повествование велось не от первого лица, и кот Барс стал одним из действующих лиц.

Хотя кто бы сомневался в том, что он будет главным, уж не для этого ли он свое творение и притащил, и подсунул ей. Так бывает, когда в сценарии нет какой-то роли или она очень маленькая, и тогда автор специально для актера ее дописывает и расширяет.

Примерно то же самое сделала для своего любимого кота и Алина, а почему такой рассказ должен был пропадать даром?

Тем более, что, глядя на то, как растут и множатся наши Фабрики звезд, только и кажется, что их кот Барс создавал и доводил до ума, ну так, как он считает нужным. Так кот и стал Алининым соавтором, к сестрам ее он бы вот так не влез просто, но сказка есть сказка, а ее творец может себе много позволить из того, чего нет у других, в сказочном хозяйстве и кот Барс пригодится.

Это заставило ее забыть на какое-то время о страшной тайне старинного зеркала. Но забыла она ненадолго, ведь скоро наверняка придется вспомнить.

№№№№№№№№

После такой встречи с котом всегда что-то рождалось лирика—поэтическое, не обошлось и на этот раз. У Алины появилось какое-то странно-туманное повествование о коте в главной роли. Но такое, что Барс мог обидеться, и все-таки он не обиделся, о Звездочете, о мире, в котором появились славянские мифы.

Одним словом, повествование было более чем странным. Но что уж родилось, то и родилось.

Глава 18 Лирическое отступление Прогулка по осени снов

Хранитель Звездопада. Прогулка с котом

 
С котом скотом с котомкой в руках
Идет куда-то снова Маргарита,
И говорит о том прозренье Прях,
Когда душа воскресшая, от быта
Отстранена – отбыв тот страшный срок,
Что жизнью кто-то дерзко называет,
И вот предел мечтаний – вот итог —
Бродить с котом – скотиной – так бывает.
 
 
Но впрочем, люди пострашней, чем скот,
Они порой нас губят и терзают.
Но Маргариту в осень кот ведет.
И радость жизни ведьма забывает.
Но есть Слова, в которых суть и суд.
И есть поступки, что не убивают.
Ей голову вдруг критика несут.
Так кот ее коварный утешает.
 
 
– Что с вами? – Голова, увы, не та.
– Та Дьяволу досталась в миг расплаты.
И как беспечна морда у кота,
И все вокруг, я знаю, виноваты.
Кот говорит о сути бытия.
Прогулка, осень, очень грустно что-то.
Где Маргарита бедная моя?
Куда спешит, за бортом все заботы —
 
 
О мире и о Мастере тоска,
Он собирает пепел от романа.
И Дьявола изящная рука
Щеки коснется – холодно и странно.
Последний лист, последний миг и век,
И ничего в реале не осталось.
Хранитель света, вечный мир померк —
С котом скотом там только тень металась.
 
 
Тоске о жизни, нет теперь конца,
Терзаниям земным, а там, в покое,
Нет Дьявола, и больше нет кота.
Зачем же ей бессмертие такое?
Роман спасти, остаться на пути
Из рая к аду, и потом зловеще
Ей волосыни – звезды там светили,
Она была среди печальных женщин.
 
 
За волосы поднимает Велес вновь,
И где-то среди звезд ее оставит.
Ей остается нежность, и любовь,
И танец – Саломеи, там метались
Поэта запоздалые стихи,
Мы встретим снова сына звездочета.
Как трудно по дорожке той брести
В безбрежность грез, и ночь зовет, о чем-то
 
 
Ей говорит Баюн иль Черный кот
На дубе том, где Лукоморье наше.
И вот она одна туда идет
Сквозь плен и тлен, и им еще расскажет
Об осени, о сне и о коте,
Который скот, но как же он забавен,
И звезды снова рвутся в дали те,
Где Лукоморье Велес не оставил.
 
 
И Маргариты дивная печаль
Для Лады с ладом и в ладу с собою.
Гармония их в тишине встречает,
Ей волосыни этот путь откроют.
Поэт томится – грустный звездочет,
И в звездном вальсе кружится округа,
Идет в тумане в ту безбрежность кот,
И Маргарита ждет певца и друга…
 
 
Отстранена – отбыв тот страшный срок,
Что жизнью кто-то дерзко называет,
И вот предел мечтаний – вот итог —
Бродить с котом – скотиной – так бывает.
Хранитель звездопада в вечность вновь
Ее с немой усмешкой провожает,
На мир живых опять бросает ночь.
И звезды и пожары нам подарит.
 
 
И там, где полыхают до зари
Те зарева, сжирающие люто,
Лишь Маргарита над землей парит,
И мечутся, и тени там, и люди.
Она-то знает, всех их не спасти,
Но отчего так зол прекрасный Велес?
Хранитель звездопада осветил
Угрюмый мир, огонь уносит ветер.
Мы осенью проснулись на заре,
Сгоревшие, из пепла мы восстали,
Священный дуб все золотом горел,
И только кот ученый не оставил.
Он говорит о том прозренье прях,
Когда душа, воскресшая от быта,
Очнулась и парит, забыв обряд,
Там в хороводе Лада – Маргарита…..
 

Глава 19 Попытка украсть душу и зеркало (Странник развлекается)

Хотя с котом они только что говорили о поэтессах, и массовом их производстве, но через пару часов после ухода Барса, который прихватил с собой незаметно листок со стихотворением, чтобы проанализировать его на досуге, а может похвастаться новинкой перед Баюном, он любил стихи, умел их ценить, но кот исчез, а почти в полночь к Алине заявился поэт.

Это были времена, когда даже самые наглые люди уже не ходили без звонка, и только уж совсем отпетые мошенники (по-другому не назовешь) решились бы среди ночи заявиться к почти незнакомым женщинам, чтобы побыть у нее какое-то время – поесть, попить и завалиться спать на диване в гостиной.

Вовсе не за тем, о чем вы только что подумали, Странник пришел, чтобы почитать свои стихи. Старые, которые он читал всем и везде, и новые, только что написанные на скамейке в городском саду. Просто выяснилось, что идти ему некуда, его никто не ждет, и никто не собирается ему предоставить кров и дом – кончились такие простаки, а ночь хотелось провести не под луной в одиночестве, а под крышей, да еще с кем-то рядом. Ему нужна была не любовница, здесь он никаких иллюзий не питал на свой счет, ему нужен был не собеседник даже, потому что он монологи всегда предпочитал диалогам, ему нужен был просто внимательный слушатель.

Он вовсе был не уверен, что младшая сестра его хорошей знакомой Виктории, которая больше знать его не хотела, как и все другие знакомые, была таким слушателем, хотя бы потому, что она была поэтессой. А кто отменял правило о том, что «друг другу мы тайно враждебны», -пророк все-таки когда-то сказал. Но деваться все равно больше было некуда. Он постоял, подумал на перекрестке, и решил еще тут попытать счастья, все время от него ускользавшее на ночь глядя.

Странник считал, что женщина и поэзия – две вещи несовместимые, да и мужчина тоже ничего в стихосложении не могут и не хотят, поэтом может быть только один единственный человек – вы угадали, это исключительно он сам. А некоторые из тех, кто себя им считает, может оказаться в свите и клубе его фанатов. А все остальные должны слушать, раскрыв рот, безмерно восхищаться, пусть только попробуют критиковать, и творить рекламную кампанию такую, чтобы и на Марсе знали о его бессмертных стихах. Тогда он запишет вас в свои вечные друзья, любовницы, подруги, да в кого хотите, только теоретически, на больше надеяться не стоит. Но этого разве недостаточно?

Вот с такими мыслями ровно в полночь он в дом нашей героини и явился не запылился.

№№№№№№№№№№№

Алина, как ни странно, его запустила – на улице дождь, а он такой жалкий и странный. Хотя она услышал ворчание Домового, что собаку выпускать не стоит, а этот хуже любого Шарика-Бобика будет. Как же можно такого, да в приличный дом, что от этого дома останется.

Она только усмехнулась и решила проявить великодушие. Совершенно напрасно, но в тот момент об этом она еще не думала. Добрыми делами ведь дорога в Пекло стелется, этого пока никто не отменял.

Странник на миг замер перед зеркалом, да прямо застыл перед ним.

– Это что? —спросил он.

– Зеркало, – просто ответила Алина, – подарок моей бабушки, а что тебя смущает?

Она пока еще не заглянула туда, потому и удивилась его странной реакции, Странник отразился там, это было бы перебором, если бы он не появился вовсе. Но как-то странно, он лежал перед каким-то домом с широко раскинутыми руками и глазами, устремленными в небеса, словно бы только что рухнул на землю. Как такой престарелый и сильно не трезвый, это было видно, Икар, который все-таки не удержался на высоте, да и как он мог удержаться.

Он оглянулся на противоположную стену, решив, что там висит какое-то такое полотно, оно и отражается. Но на стене той ничего такого и близко не было – обычная стена с почти однотонными обоями, никаких фото или картин отразиться в зеркале не могло.

Алина попыталась отвести его от ужасающей картины, но видно Домовой его толкнул или подставил ножку, а может и то и другое вместе – он полетел кубарем, и такой раздался шум в уснувшем доме, что, наверное, все соседи пробудились и поминали их с Алиной не очень хорошими словами. Только им до этого не было ему дела.

– Я знал, – хрипел он, -что должен погибнуть, вот и зеркало показало, что не жилец я на этом свете.

Алина услышала смех Зеркалицы и вспомнила слова кота Барса, о том, что зеркало это может показывать вовсе не то, что перед ним находится. Но сама даже боялась об этом думать, а уж говорить ему ничего не собиралась.

Она понимала, что утешить ей Странника нечем, а тут еще Домовой подсказывал ей, что потеря невелика, возможно это добро, а не худо, то, что должно с ним случиться.

Она надеялась, что сам Поэт не может этого слышать, но подумала о том, что этот сюжет будет воплощен в очередном романе Виктории, потому что такого колоритного героя она еще долго будет искать, а не найдет «Погиб поэт» – уже обозвала она новое творение своей сестры или «Кто убил профессора с большой дороги». Надо будет ей идею романа подбросить, это будет не обычный детектив, а очень даже занимательное чтиво с элементами детектива.

Странник почувствовал, что она не собирается его жалеть, уселся спиной к стенке и обхватил колени руками. Какая же жизнь подлая штука, как она может так с ним жестоко обходиться?

– Мы заглядываем в зеркало или оно заглядывает в нас, – услышал он над самым ухом отчетливый голос, и понял, что крыша у него едет окончательно. Если ему голоса так четко слышатся, то дело дрянь.

– Что ты еще говоришь? – не выдержала Алина, она уже не раз пожалела о том, что отозвалась и открыла ему дверь.

Не было печали, так Странника черти принесли.

И вдруг он что-то увидел, наверное, как царь Валтасар какие-то знаки на стене, схватился и бросился бежать, совершенно протрезвев. Как-то очень ловко распахнул железную дверь, словно это кто-то ее для него услужливо открыл.

Алина повернулась к Домовому.

– Это был не я, – запротестовал тот.

И на самом деле, глядя на место, где он стоял, можно было сказать, что это был не он. Тогда кто же?

Глава 20 Кот Барс собственной персоной

Кто это к вам приходит ровно в полночь, не трезвоня в домофон и не требуя открыть дверь. Проходит сквозь любые стенки, не перед чем не останавливается? Конечно, кот Барс.

– Что это от вас Странники бегут, как от чумы? – учтиво спросил кот.

Алина ему ничего не это не ответила, потому что ответа и не требовалось, он все знал лучше, чем они со всеми Домовыми вместе взятыми.

Кот крутанулся на месте и оглянулся по сторонам.

– Зеркало, Странник увидел свой труп в этом зеркале, – сам же и ответил на свой вопрос кот.

– Как будто не ты ему его показл

– Хочу тебя заверить, что и без меня все бы сработало, потому что это правда, недолго жить бедняге осталось. Только что ты возмущаешься, хотела, чтобы он у тебя на ночь остался, стихи читал и за пивом тебя отправил с ложной покорностью, и наглостью такой, что и кот Барс отдыхает?

– Я не возмущаюсь, а благодарю тебя за то, что так быстро все это сотворил.

– А то, фирма веников не вяжет, а если вяжет, то фирменные, – Барс многозначительно поднял лапу вверх и замер в странном ожидании.

Алина тоже молчала.

– Ты явился только за тем, чтобы Странника изгнать? —спросила Алина

– Не только, – в тон ей отвечал кот, – мне надо еще кое – что сделать здесь, вернее показать тебе самое главное, из-за этих Странников ты настоящего поэта прозеваешь, – напомнил он.

Алина растерялась.

Она за весь день ничего не слышала и не видела из новостей, а ведь и на самом деле сон был какой-то знаковый, только какой.

– Да тебе сны хоть посылай, хоть не посылай, ничего не помогает, – тяжело вздохнул Барс.

И вдруг, несмотря на глубокую ночь, зазвучала мелодия «Лунной сонаты», и не из соседней комнаты, она звучала из зеркала.

И там в каком-то перевернутом мире Невского и Сенатской площади мелькал какой-то крылатый демон или ангел.

Кот пытливо смотрел на нее.

– Иосиф Бродский, ты о нем говорил.

– Да с чего бы это, – притворно отвечал ей кот.

– А с того, что юбилей у него нынче. Семьдесят лет, не может быть, ему только семьдесят.

Живой Бродский улыбнулся им с той стороны старинного зеркала.

Алина замерла. Нет, она ожидала какого-то знака, намека, но, чтобы так, не может этого быть. Сегодня весь вечер, Алина убеждалась в том, что зеркало будет дарить ей нечто потрясающее.

Нет, об этом говорил и кот Барс, но она как-то до конца не поняла и не почувствовала его слов, а вот теперь в этом убедилась окончательно.

А потом произошло то, что случалось с ней не часто, она просто отвернулась от зеркала и от кота.

Строки сами ложились на бумагу. Она торопилась, потому что боялась, что вырубят свет или исчезнет на той стороне Поэт, а она почему-то верила, что он видит и слышит все, что она писала.

И если это так, то он должен оценить это посвящение

А на мониторе возникло буквально следующее:

Печальный ангел Петербурга. Сон о гении

24 мая 2010 года – 70 лет со дня рождения Иосифа Бродского

 
И вот тогда в сиянии огней
Явился он в тот мир, они не ждали.
Каким казался странным иудей
В поэзии своей, в своей печали.
И вот тогда они его нашли
Совсем не годным к жизни этой мирной,
На суд, забыв о чести, привели.
Пред судьями стоял Поэт невинный.
 
 
И ничего не мог он объяснить,
Иешуа в печальной этой бездне.
Но как работать, если не парить?
Махнул рукой и понял – бесполезно.
Был прокурор любителем стихов,
В стихии этой гений затаился,
Но сделал вид, что с ними незнаком,
А адвокат бессильный удалился.
 
 
2.
 
 
Остался он один перед страной,
И только Анна это понимала.
– Скажите, что творят они со мной?
– Творят тебе судьбу, – она сказала.
И он поверил, как же можно вдруг
Взлететь на миг и падать в эти дали.
Она ушла, и, затаив испуг,
Пошел поэт в ту глушь, и там не ждали.
 
 
Мир сер и мал, старухи, хилый скот —
Все это было чуждо, незнакомо.
Вот по деревне к дому он идет,
Как в бане мыться? Нет письма из дома.
А за душой лишь мифа полотно,
И стихотворье, здесь совсем иное
Призвание, и вдруг он под луной
Все пишет, где же видано такое?
 
 
3.
Венеция приснилась в эту ночь,
К нему приедут и друзья, и люди.
И он везет в гондоле деву прочь
И говорить ей о призванье будет.
Но кто там с ним? Нахмуренный старик,
Они пока, конечно, незнакомы.
– Евгений, -он угрюмо говорит.
– Но не Онегин, в бурю мы влекомы.
 
 
Еще печальней, чем Иосиф, он
Хотя печальней вроде не бывало.
И слышится в протяжном слове стон,
И только птица в пропасть улетала.
Там будет все, пока же этот мир —
Убогая деревня, краем света
Любуется истерзанный кумир,
Клочок бумаги, или сигарета.
4
 
 
Откуда это, нам едва ли знать.
И все-таки рождаются поэмы,
В просторе неба жизни благодать —
Хождения по мукам незабвенны.
Покинуть город, где он был рожден,
Чтоб никогда обратно не вернуться.
Останется и стон, и вечный сон,
И как Орфей, он снова оглянулся.
 
 
О, Эвридика милая, о, Русь,
Тебе в стихах истерзанных остаться,
Судить, рядить поэта не берусь,
Нам всем придется снова попрощаться.
И слушают на лекции в тиши
Его стихи веселые студенты.
А мы лишь к телевизору спешим,
Нам воскресят Поэта киноленты.
5.
 
 
Как хрупок миг от встречи с ним опять
И до разлуки без конца и края,
И так легко в Венеции взлетать
И падать в бездну, над водой взлетая.
Что нам король, и премия, и свет,
Изгнанник снова кажется Мессией,
А был он просто в Вечности поэт,
Его не сохранит уже Россия.
 
 
Да и кого нам было сохранить?
По миру их в тревоге разбросало,
И пусть душа в Венеции парит,
Мы знаем, что в финале есть начало,
И вечный суд, о, что они творят.
– Твою судьбу, – во сне ответит Анна.
И только этот обреченный взгляд,
А даль земная так опять туманна.
6.
 
 
И при луне в далекой стороне
Он не напишет больше о России.
Но как теперь поэту жить во сне,
Чужой среди своих, мы все чужие.
Но вслушайтесь в звучанье этих строк,
Нам письма из Венеции приходят,
Он не вернулся, не хотел, не мог,
Он где —то там покой теперь находит.
 
 
И пышный Петербург не Ленинград
Его сегодня юбилей отметит.
Душа поэта прилетит назад,
Туда, на Невский, темен он и светел.
В Россию возвращаются порой,
А он не мог туристом быть, я знаю,
И где-то там, над вечною иглой,
Печальный ангел снова пролетает.
7.
 
 
И в пелене тумана свет стиха,
И в золоте звучат стихи устало,
И на прощанье нам махнет рука,
И «Лунная соната» зазвучала.
Печальный ангел Питера парит,
Он видит этот незнакомый город,
И где-то там, угрюм и деловит,
Он слышит этот тихий странный голос.
 
 
Внимает ли? Какая суета,
Мосты его и черные каналы
Не узнаны, и только знак креста,
Она его опять благословляла.
Каким казался странным иудей
В поэзии своей, в своей печали.
И вот тогда в сиянии огней
Явился он в тот мир, его не ждали.
 

– Он слышал, – почему —то сказал Домовой, словно она вслух читала то, что было написано. Значит, на той стороне зеркала они могут слышать наши мысли? А как по-другому они могут с нами общаться, только мысленно, слова не могут пробить эту толщину стекла, они отскакивают и возвращаются к нам. Но обратилась она к коту, а не к Домовому.

– Что это было, сначала этот шут.

– Сначала шут, а потом король, как же могло быть иначе? Всегда есть предтеча, потом только появляется самый важный дух.

– Но как же горько и страшно быть первым.

– Ну это кому как повезет, вот твой любимый Баюн был первым, ему не так уж скверно живется, а мне все время после него что-то делать придется.

Но Алина была погружена в свои думы. Уж если она на любимую тему —о коте Баюне не отзывается, то говорить с ней бесполезно. Барс развернулся и ушел. Растворился в воздухе, словно его и не было.

Кажется, она не заметила и этого —настолько его поглотил текст для Бродского. Она никогда не смогла бы объяснить, как он родился на свет, он просто возник. Наверное, это и был акт творения – самый чудесный на свете акт. Она была уверена, что как-то это связанно именно с зеркалом.

Это в нем была какая-то невероятная чародейская сила и власть.