Кот из разбитого зеркала. Фрагментарный роман

Глава 11 А ведьма грустна и прекрасна

 
В старинном зеркале она не отразится.
Он нам не явит чудного лица.
И лишь пейзаж в реальность воплотится,
И темная таинственность крыльца,
И лестница несбывшихся желаний,
Она спустилась постепенно вниз.
Не надо откровений и признаний,
Скандалов этих маленьких актрис.
 
 
На что она обижена внезапно?
Какая боль терзает душу ей.
Художник знает, но в пылу азарта,
Покажет даль, там тише и светлей,
Чем в этой комнате, где тени с зеркалами
Так совершенны, что не ясно нам,
Какими же невинными словами
Ее утешить. И она вольна
Так повернуться, чтобы он не видел,
Внезапных слез и ярости ее,
О, Мона Лиза, кто тебя обидел?
Как мрачновато наше бытие.
 
 
И вдохновенье молча отступило,
А потому вся в красном у двери.
Она еще рыдала и грустила,
О времени, о муже, о любви.
И только кисть творца ее вписала
Растерянно в пейзаж иных веков
И даже не понравилась сначала,
Такая блажь, но как дышать легко.
И незнакомки этой вечна тайна,
И тела, совершенного изгиб.
И пусть она потеряна, печальна,
Но в очертаньях красота скользит.
И замер Мастер, если Маргарита
Так близко и всегда ему верна.
Спасен роман, и эта боль забыта,
Но остается тайна полотна
 

В королевском замке началась суета.

Придворные куда-то бежали, что-то делали. И только художник с усмешкой наблюдал за происходившим вокруг. Ему предстояло написать юную королеву.

Он знал, что творение его останется в веках, и даже не гордился этим, потому что пришел в этот мир в очередной раз именно за тем, чтобы изобразить ее, а попутно и многих ее современников и удалиться. И талант для такого творения ему был щедро отпущен на небесах. Но он знал, что это дар богов, и ему нечем было особенно гордиться. Ведь хотя он и был молод, но слыл мудрецом и прекрасно понимал, что, если много дано, с того и спроситься больше, чем с того же слуги или воина. Отвечать всегда сложно, а быть художником хотя и почетная, но такая хлопотная миссия в этом странном мире.

Он задумался, в суете, от суеты отрешившись. В тот момент юная королева дерзко топнула ножкой. Как он смеет думать о чем-то своем в ее присутствии. Это вызвало его ироничную улыбку, и ее еще более яростный протест.

– Возможно ты и мастер, – говорила она, -но я королева, и не позволю отвлекаться и забывать обо мне, я- королева.

Мастер всегда славился дерзостью и резкостью, если на этот раз он и испугался чего-то, то только того, что ему снова придется прийти в этот мир и заново пройти этот путь, и снова столкнуться со вздорной девчонкой. А ему меньше всего хотелось топтаться на месте, нет, ни за что не согласится он на такой поворот судьбы – двигаться вперед, к новым вершинам, к новой жизни, вот что казалось самым главным. Но тогда поэтому он посмотрел на узор паркета и промолчал.

Королева же в глубине души радовалась, что смогла так быстро усмирить творца. Видно, никогда они не смогут понять друг друга, художник и королева, Мастер и Маргарита, Мужчина и женщина.

№№№№№№

Королева Маргарита, как истинная женщина, хотя и очень юная особа, была изменчива и непостоянна. Она совсем не умела позировать, и такое терпение требовалось Мастеру, чтобы изобразить юную королеву, что уже яростно сверкали его зеленоватые глаза, и он отворачивался, чтобы не сцепиться с царедворцами, и не бросить все, так и не закончив ее портрета.

Если бы ему не пришлось вернуться в этот мир снова, чтобы дописать ее портрет, то он послал бы их ко всем чертям. Но он продолжал работать увлеченно, почти самозабвенно.

Королева, наконец, не выдержала, соскочила со скамеечки, на которую ее поставили, чтобы она казалась немного выше и стройнее, и подбежала к холсту. Он взглянул на нее сверху вниз и только на один шаг отошел в сторону, снова не высказывая почтения. Его дерзости могли позавидовать многие, но что взять с живописца, пусть и придворного.

– Мне не нравится, – услышали все ее высокий голос.

– Позвольте узнать, что именно, Ваше величество, – он все еще оставался спокоен, хотя терпению его подходил конец.

– Все, вернее, то, что здесь нет моего художника.

Они молча смотрели друг на друга – Мастер и Маргарита.

– Вы и на самом деле хотите, чтобы я изобразил и себя тоже? – переспросил он, словно не понимал, о каком художнике идет речь.

– Конечно, – подтвердила она, – вот здесь пусто, – она указала на место на холсте, и здесь должен быть художник, который рисует свою королеву, они должны знать, что ты жил в эпоху королевы Марго.

– Возможно, они потом скажут, о том, что это она правила в эпоху Веласкеса, – усмехнулся придворный поэт, завидовавший славе живописца.

Поэт старался быть не только дерзким, а и справедливым, а королева ему нравилась еще меньше, чем мастер. Но вслух он, конечно, ничего не сказал, потому что остаток дней хотел провести не в темнице, а во дворце рядом с королевой, пусть и не любимой. А жизнь ему гадалка обещала долгую, надо было только позаботиться, чтобы она не была бедной и убогой. А так он еще не одну королеву переживет, если верить предсказательнице.

– Хорошо, – если Вашему Величеству угодно, – согласился Мастер, – здесь будет мой портрет.

Марго ничего не сказала, но на лице ее была странная решимость. Каприз королевы исполнялся. Художник заметил, как он стар и устал. Но не собирался приукрашать себя, нет, только лицу придал некую одухотворенность, чтобы не выглядеть таким желчным и яростным стариком. Нет, эта неуловимая то ли улыбка, то ли усмешка, этот взгляд, устремленный в даль, словно там он узрел то, что недоступно другим.

Портрет появился быстро, да и писать его было проще, чем королеву, которую он не любил и совсем не понимал.

– Они будут говорить, что Мастер жил в мою эпоху, – твердила Маргарита, словно этот факт мог стать для нее оправданием.

И никто не посмел бы ее в том разочаровать.

Только шут расхохотался. Она даже и не услышала его смех, и никогда особенно его не слушала – ее все время волновали другие. А он говорил что-то о том, что не совсем понятно, кто и кого рисует, кто с кем и почему останется.

– Даже если и так, – она неожиданно повернулась к шуту так, что он невольно отпрянул, – я и на это согласна, если останется он, то я все равно буду его королевой.

Но ее шут не нашел что на это ответить.

Когда картину поставили перед Маргаритой, художника рядом не было. То ли он был на самом деле занят, или просто нашел вескую причину для того, чтобы отказаться от ее приглашения, могло быть и такое, только она в одиночестве долго стояла перед полотном.

Странным светом освещено было в тот момент юное лицо королевы. Могло показаться, что и она видит что-то таинственное, чего нет на самом полотне.

Пейзаж в проеме арки, ущелье, дорогу, убегавшую куда-то очень далеко, и странный свет, которого нет, и не могло быть в огромном, но таком холодном ее дворце. И так захотелось ей вдруг вырваться из этого страшного заточения туда, на волю, где так светло и спокойно, и не нужно жить по смешным и странным законам, придуманным кем-то в незапамятные времена. Как бы спокойна и возможно счастлива она была рядом с Мастером. Королеве даже думать о том не позволялось, да она и не думала, но ведь она могла быть возлюбленной художника. И тогда…

№№№№№№

Слезы появились в ее голубоватых глазах, она отошла от полотна, ее придворные дамы смотрели друг на друга, они старались, но ничего не могли понять. Нет, что не говори, а королева была странным непостижимым ребенком. И как прикажете себя вести? Что могло так расстроить ее. Художник изобразил себя, как она от него требовала, и что же не устраивало ее теперь?

Потом, когда она молча ушла к себе, пригласив только одну из них, остальные устремились к полотну. Им хотелось узнать и понять, что такое могла там разглядеть их королева.

Они смотрели на нее, на художника, взиравшего куда-то в даль, ему не было дела до королевы, и девицы могли уразуметь, что заставило ее чуть ли не разрыдаться, не было никаких видимых причин.

Они завидовали ей, многие хотели бы оказаться на ее месте, и не могли понять, что ее может так расстроить? Что может быть дороже и прекраснее той власти, которую она получила от рождения. Они точно знали, что с ней ничто не сравнится в этом мире.

Но тайна полотна так и останется вечной тайной. О ней может знать только сам Мастер, только он молча улыбается и смотрит куда-то в даль.

Глава 12 Век 21

Незнакомка пришла, но она была расстроена и обижена. Художник терялся в догадках, но так ничего и не мог понять. Кто же и когда понимал женщин?

Он спросил ее о чем-то и не услышал ответа, она просто уселась на ступеньку лестницы, ведущей вниз, как ему показалось, вниз их отношений, но она была так прекрасна и так несчастна, даже когда повернулась к нему спиной. И она так смотрела на бирюзовую стену в его мастерской, словно там была какая-то дивная картина. Стена оказалась голой и шершавой, надо будет там что-то изобразить, пусть любуется, когда придет в следующий раз.

Он встряхнул густой шевелюрой, уверенный, что если помолчать еще несколько минут, то там проступит самое уникальное нерукотворное полотно. А потому он неслышно подошел холсту, и начали писать ее на этой ступеньке, красное платье, совершенный изгиб тела. Его смутила только эта стена- она была такой безжизненной, что казалась настоящим тупиком. А может они оба брели по лабиринту, но так и не нашли выхода, а уткнулись в эту серую безжизненную стену.

С этим пространством надо было что-то делать. Он усилием воли прорубил арку в стене. Там появилась сначала долина, ущелье, очертания каких-то колонн и свет. Он подарил ей столько ослепительного света, что слезы должны были высохнуть на ее щеках, а прекрасное лицо озариться и засиять от радости.

И вот теперь она, его Маргарита, могла, как и на балу у Дьявола, видеть другие пространства и миры, даже время больше не текло.

Он не покажет миру ее лица, но кто усомнится в том, что в алом своем наряде она прекрасна и неповторима. Он только теперь понял, как любит ее, хотя, вероятно знал об этом с первой минуты их встречи, и все-таки только со временем мы начинаем понимать самое главное, то, что чувствует влюбленное сердце, и то, что навсегда укрыто от глаз. И он отдал бы все сокровища в мире за одну ее улыбку, за что, чтобы и в этом подвале с ним она почувствовала себя счастливой и любимой.

Маргарита оглянулась, медленно поднялась, вытирая слезы, она и на самом деле плакала, бесшумно подошла к полотну.

– Что это? – удивленно спросила Марго, – ты хочешь отправить меня в другое время?

– Нет, конечно, я отвоюю тебя у любого времени, ты – моя королева. Шут не угадал, Маргарита будет всегда жить вместе с Мастером, и не только она без него, но и он без нее никогда не сможет обойтись, потому что грош цена Мастеру, если рядом с ним нет его Маргариты.

Она молча и удивленно на него смотрела. Балагур и весельчак, баловень судьбы, каким странным он был нынче. Но минуту назад она была уверена, что совсем не нужна ему, что на ее месте может оказаться, и очень скоро окажется, любая другая, и он не заметит даже.

– Даже не думай о том. Королева всегда одна. Просто некоторые слишком спешат, не могут ее дождаться, обманываются, когда нахлынет страсть. Но все проходит: страсть, слава, богатства – все исчезает, только королева остается.

Незнакомка в красном. Никто не увидит ее лица. Он, вероятно, помнил строчки поэта:

Смотрю за темную вуаль,

А вижу берег очарованный

и очарованную даль,

– или как там, у поэта в таинственном стихотворении, которое они так часто читали вместе, по очереди и очень любили чарующие строки. Только когда это было, давно, в другой жизни, в ином времени.

Он стал знаменитым художником. Вокруг него столько девиц, что у любого голова закружится.

– Даже не думай об этом, – вспомнила она его голос и улыбнулась.

Даже если ее не узнают потом, когда их уже не будет в этом мире, она все равно останется на этом полотне.

И останется тайна, вечная и прекрасная. Ее Мастер жив и невредим, ей не нужно идти ни на какие жертвы. Маргарите не о чем волноваться.

Она вдруг радостно закружилась по огромной этой комнате.

– Остановись, – шутливо произнес он.

– Тебе не нравится мой танец, дорогой?

– Очень нравится, но я не хочу быть царем Иродом, и уж тем более Иоанном, а разве тебе не ведомо, что последует после такого танца? Я не хочу окончательно потерять голову, дорогая, и совсем не хочу ее лишиться. У меня так много работы.

– Рембрандт из тебя не получится, – вдруг произнесла она, ну разве что великолепный Рубенс, хотя нет, не хочу быть первой его женой, она так рано умерла. И второй не хочу, она пережила его и как —то обходилась без великого художника.

И она топнула ножкой, как королева когда-то.

Художник улыбнулся, глядя на любимую.

– Ну почему все должно повторяться? В этой жизни у Рубенса будет только одна жена, и она его королева Маргарита.

Шутил Мастер или говорил серьезно, этого даже бес не смог бы понять, а что говорить о Маргарите? Она была просто околдована и зачарована его словами, теми легендами и мифами, которые их окружали.

Но она улыбалась, забыв про все свои печали, от которых больше не оставалось следа. Легенда продолжала жить, и ей не страшно было время и пространство

 
И незнакомки этой вечна тайна,
и тела, совершенного изгиб.
И пусть она потеряна, печальна,
но в очертаньях красота скользит.
И замер Мастер, если Маргарита
так близко и всегда ему верна.
Спасен роман, и эта боль забыта,
но остается тайна полотна
 

Глава 13 Свет мой, зеркало, скажи

Когда Алина дочитала тот рассказ про двух Маргарит и про тайну полотна, сначала она не поняла, как он может быть связан с реальностью и старинным зеркалом.

Пришлось коту Барсу приходить ей на помощь. Правда, был он как всегда не особенно вежлив.

– Я тут Фабрику поэтесс организовал, а ты меня от дела отвлекаешь, – с порога заявил он

– Какую фабрику Поэтесс, – насторожилась Алина, она вспомнила проект на ТВ по фабрике звезд, и видела все это производство, а если Барс взялся за фабрику поэтесс, то тушите свет.

– А что тебе можно, а мне нельзя? – с вызовом бросил он.

Надо признать, что настроение у него было вызывающе- боевым.

– Ты не говори загадками, какую это я фабрику поэтесс и где организовала

– Ну не фабрику, не поэтесс, а кто, этого пса несчастного сделал первым писателем новой России? Уж не ты ли голубушка?

– Так ты мне этого простить не можешь? – усмехнулась Алина, – первым писателем России должен был стать кот Барс, в том нет сомнений.

Алина вспомнила о своем забавном повествовании, когда однажды ее осенило (это было в марте, за несколько дней до того рокового дня, когда писатель покинул этот мир, она разозлилась на какую-то идиотку, которая несла полный бред, никак от нее не отставала, доказывала, что опыты профессора были вредными, собаку защищала, одним словом, новый критик Л. народился, явился не запылился. Тогда Алина за несколько часов и написала рассказ про продолжение тех вредных опытов, а потом из рассказа выросла повесть о писателе Ш. и критике Ш..

– Вот уж не думала, что ты мне той повести простить не можешь, да тебя у меня столько, что не только пес, но и кот Баюн позавидовать может, а тебе все мало?

– А кота Барса много не бывает. Да будет тебе известно. Это их всех можно поменьше, а меня, чем больше, тем лучше, – вот так говорит кот, который вероятно никогда не помрет от скромности. Но Барс и есть Барс, в нем всего, даже нарциссизма должно быть очень много.

– Ты явился за этим, чтобы такой вредный совет мне дать? – спрашивала Алина, стараясь соответствовать любимому коту.

– Да почему же вредный, это полезный совет, а явился я за тем, чтобы тебе рассказать про фабрику Поэтесс и про это твое зеркало. Если ты даже в своих творениях ногу сломишь, то что уж говорить о других. Вот и дивлюсь я, тебя вроде умной считают, а какие же тогда, бабы дуры?

Алина начала злиться, кот сменил гнев на милость. У них при общении настроение часто менялось на противоположное, и это как-то бодрило и заводило обоих.

– Ладно, ладно, ты не серчай, я же так высказываю к тебе и ко всему женскому полу свою любовь, – вдруг ляпнул кот.

Алина уже слышала эту фразу от кого-то, только не могла вспомнить кто из художников или поэтов это говорил, да и некогда было вспоминать.

– Ну, если это такая любовь…

– А чо, любовь она разная бывает, у меня вот такая, а какую ты хочешь от меня получить.

– Я хочу сначала про зеркало узнать, а потом про поэтесс, а без любви мы как-нибудь проживем, хотя она не помешает (она запоздало подумала о том, что кот может обидеться из-за того, что она отвергает его любовь.

– Ладно, с зеркалом будь осторожнее, как и у тебя в рассказе, там настоящее и прошлое вне времени и могут перепутаться ненароком, потом и кот не разберется, и черт ногу сломит.

– Ты хочешь сказать, что там время не течет? – удивленно спросила Алина

– Это тебе еще Мастер в своем романе рассказывал, а я только повторяю, для особо одаренных, – говорил почти раздраженно кот.

Глава 14 Как расколоть кота

Алина увлеклась и не могла понять притворяется он или правда начал злиться. Кто бы сомневался, что в ярости Барс страшен. Но в один миг кот сменил гнев на милость, и тут же прибавил.

– Люди будут видеть свое грядущее в твоем зеркале, тебе же говорили, что оно от одной из прях, от третьей, которая смертью заведовала на небесах, потому они и увидят свой смертный час, если внимательно присмотрятся.

– Это плохо?

– Ну не знаю, я свой не увижу, как сказать, а вот то, что изменить они ничего не смогут, даже если и увидят, это точно. Наверное, лучше не знать всего этого, но тут никуда не деться. Пусть полюбуются, для этого зеркало и существует.

– А ты Зеркалицу не обижай, не закрывай его, иначе еще хуже будет, из всех духов она самая капризная и непредсказуемая. Это только трусы и рабы закрывают зеркала, но мы же с тобой бесстрашные, я так долго тебя воспитывал, что ты не можешь их бояться, для своей же пользы, – прибавил тут же кот.

Вот так вот с котом Барсом и общайся, и встречайся.

Правда и без него забот было не мало, но с ним просто мир стал раскачиваться на глазах, как тот танцующий мост, который только что по телевизору показывали.

– Да, ладно ты, не бойся, два раза вам всем все одно не умирать, одного раза не избежать, а потому полезно, наверное, посмотреть правде в глаза.

С ловкостью фокусника, кот вытащил откуда-то свиток и протянул Алине.

– А это тебе на закуску мой репортаж о том, как я работал на сайте и на Фабрике Поэтесс, только сильно не смейся, и на свой адрес не записывай, ты у нас настоящая или почти настоящая, еще немного поработаем и замечательная будешь, а вот есть там такие великие поэтессы, что мама не горюй.

Только там, это и без твоего Баюна тоже, конечно, не обошлось, – говорил он и замялся смущенно, чтобы Барс смущался, да такого сроду не бывало с ним.

Но Алине интересно было взглянуть на эту писанину. И она уселась в кресло, чтобы все прочитать.

Глава 15 Фабрика Поэтесс кота Барса. Они идут к нам

Поймала как дама Бальзаковского возраста кота Баюна, да и заставила его поиграть с ней в кости. Играли они, конечно, на исполнение заветного желания. Проигрался кот в пух и прах.

Что делать? Долг платежом красен, тогда и стал тихо кот наш ученый спрашивать:

– Чего изволите, какое желание исполнять придется?

Задумалась Дама, да и выпалила вдруг:

– Поэтессой быть хочу!

Кот облегченно вздохнул, лапы потер, он то уж думал, какое запредельное будет желание, а это коту раз плюнуть, да все по его же прямой специализации. Они и сам уже собирался Фабрику Поэтесс открывать.

– Будешь ты поэтессой, получше других, – пообещал кот, – отправляйся на сайт Стихи ру, завтра проснешься знаменитой.

Дама и пошла туда, забыв обо всем на свете. Напечатала все, что написалось с ходу, сидит, ждет исполнения желания. А там тишь, ничего такого обещанного не случается.

Вызвала она кота снова, как только старую лампу до блеска натерла, ту самую, которую Барс чистил когда-то.

Вот и на этот раз явился к ней не Баюн, а Барс собственной персоной.

Он знал, что происходило накануне, вот потому свою лампу ей и подсунул, а она-то подмены и не заметила.

– Чего изволите, мадам? —спрашивает наш кот, и так лапкой шаркнул для приличия и даже в полупоклоне мушкетерском склонился.

– А у тебя не склероз ли, дорогой, ты послал меня на сайт, обещал, что проснусь знаменитой.

– И что? – кот дурачился, а дама распалялась.

– Я проснулась.

– С добрым утром!

– И тебе не хворать, только лучше бы вовсе не просыпалась, ничего не случилось, дюжина читателей, и все неизвестные, я так подозреваю, что это ты и мой муж только и были.

– Ну какие наши годы, – начал словоблудничать кот, но взглянул на поэтессу и сразу понял, что годов —то у нее почти совсем не осталось.

Но он не хотел ее обижать, просто так все само вышло. Не особо его такту учили, даже Патрон прощал ему цинизм, вот и доигрался, бедняга.

– Извиняюсь, мадам, я понимаю, что надо торопиться, чтобы хоть что-то успеть еще. Но не поздно даже в последний день что-то начать…

№№№№№

Кот уставился в компьютер, и стал что-то изучать, обмозговывать, даже лапой за ухом чесал, так напрягался.

Дама ворчала, пищала, рычала, она никогда не умела ждать, а тут и подавно. Горы золотые наобещали и ничего не исполнялось. А еще говорят, что утро вечера мудренее.

Барс понял, что надо поторопиться, и потому он стал листать другие сайты с невероятной скоростью, вероятно издеваясь, и испытывая ее терпение.

– И что это за Стихи ру такие, если ничего они не читают, -сокрушалась новоиспеченная Поэтесса, она думала, что все просто, особенно после сделки с котом, а тут какие-то подводные камни, козни врагов и завистников.

– Проза, – вдруг выпалил Барс.

– Что проза? Я не хочу прозу, мне стихи в голову лезут, я уже столько их успела написать, а в лодке прозы далеко не уплывешь, – капризничала дама.

– Если ты перестанешь меня перебить, я расскажу тебя свою идею. Твои стихи надо печатать на Прозе.

– А это с какого перепою, там написано проза, как там стихи напечатать?

– Так в том то и дело, там, где этих стихов вагон и маленькая тележка, их никто не отыщет, а здесь их не так много. И твои стихи, ну как бы это сказать, чтобы не обидеть, прозаики только переварить и могут, поэты столько не выпьют.

– Чего не выпьют?

Да что это за кот такой странный, мухоморов он что ли наелся, говорит какими-то сплошными загадками.

– Это я так, ладно, проехали, поэтесса ты моя самоварная.

– Я не самоварная. Я профессиональная, у меня и образование филологическая, знаешь, какие люди меня хвалили.

– Догадываюсь, а я думаю, почему это Мастер не любил стихов? Вот умора была бы, если бы его ведьма их начала писать, хотя хуже бы все равно не написала, – вполголоса размышлял он, впечатывая стихи на странице прозы.

Сначала Поэтесса ему не поверила, ей казалось, что он просто еще раз хочет разочаровать и опозорить ее.

Но читатели побежали со всех сторон.

Прозаики, оказывается, отвлекаясь от своих бесконечных повествований, читали что-то коротенькое, только стихов им и не хватало больше всего: таких простых, незамысловатых, слегка зарифмованных, но душевных и жизненных. Каждый из них хотел вставить такой вот стих, чтобы немного разбавить густую и тягучую прозу, вот и разбавляли.

Сначала кот сам ей читал отзывы:

– Понравилось. Улыбнуло. Спасибо.

– Благодарю. Рад знакомству, заходите ко мне.

– У меня тоже новенькое, я буду читать вас, а вы —меня.

Недоверие еще не перебороло радость, и Поэтесса стала подозревать кота в каких-то аферах.

– А это не ты сам пишешь отзывы, какие-то они короткие и одинаковые. Да еще поди клонов наделал, чтобы самим себя хвалить?

– У блудливой свекрухи сноха всегда гулящая, – огрызнулся кот, пытаясь на обычный язык перевести неприличную поговорку.

Это Баюн на нее не обижался, а Барс обиделся, или сделал вид, что обиделся.

– А не пора ли тебе самой делом заняться, а то я уже все лапы отбил, все когти затупил, нашла секретаршу себе, у Мастера не был, а у тебя и подавно не стану.

Он понял, что проговорился, и приготовился услышать вопль о подмене котов, но Поэтесса уже погрузилась в рецензии, отзывы и все остальное творчество – глубоко ушла – ничего не заметила.