Наконец доктор вышел. На лице его не было озабоченности или раздражения, он выглядел так, словно решал в уме математическую задачу и та уже была близка к решению.
– Ну, как там? – спросил отец.
– Как я и говорил, ничего страшного. Просто увидела вашу дочь и разволновалась. Юных девушек давно не видела. Но это нормально. Теперь всё хорошо, – задумчиво сказал доктор, не прекращая делать в уме математические действия.
– А почему бы Мадам не выходить иногда из комнаты, хотя бы в саду погулять? Я хорошего садовника нашёл, он там всё в порядок привёл. И я с Мадам разговаривал, она очень интересовалась садом.
– Да, да. Я заметил и сад, и дом выглядят при вашем уходе гораздо лучше, чем раньше. Кстати, Мадам сказала, что хотела бы увеличить бюджет на все эти работы по восстановлению всего тут. Фонд, я думаю, будет не против. Этот дом очень важен для нас… в смысле, для неё.
– А чем она занималась, ну, когда была помоложе, работала там, и всё такое?
– Она, мы обсуждали, по-моему, разве нет? Она унаследовала этот особняк и ещё кое-какие, назовём это, активы. Она создала, скажем так, фонд.
– Благотворительный?
– Да-да, можно и так сказать, и заботилась о приумножении, в смысле, гуманитарной деятельностью занималась, назовем это так. А теперь вот у неё развилось заболевание, довольно редкая форма. Она особенно щепетильна в установлении контактов с новыми людьми. Поэтому мы и имели этот приступ сегодня, но это, повторюсь, не страшно, – рассеянно закончил доктор, словно доделывая в уме последние расчёты своей задачи.
– Я Мии скажу, она и за километр не подойдет к двери Мадам, – громко сказал отец.
В это время собеседники уже успели спустится с лестницы и пересекали холл перед входной дверью особняка. Навстречу им шла Мия. Она услышала последнюю фразу отца.
– Почему это я не должна подходить к её двери? Я ей ничего плохого не сделала, между прочим, – возмутилась девушка.
– Здравствуйте, мадмуазель, – доктор внимательно посмотрел на Мию.
Выражение его лица изменилось, словно он только что нашел решение задачи и уже успел сравнить её с ответом в конце учебника. Он сдержанно улыбнулся и слегка кивнул головой. Мия хмыкнула.
– Мия, поздоровайся с доктором! – сказал отец.
– А! Так это вы тот самый доктор, фамилию которого тут никто вспомнить не может. Приветствую, – сказала Мия и протянула в сторону доктора узенькую кисть руки, словно ожидая, что он её поцелует.
– Мия, не надо хамить! – возмутился отец.
– А ограничивать меня в свободе перемещения по дому надо, значит?
– После тебя пожилому человеку плохо стало. Можно же и о других уже начать думать.
– Другим тоже можно было бы начать думать обо мне, а не только меня постоянно заставлять думать обо всех подряд, – дерзко сказала Мия, не отрывая глаз от доктора.
А доктор, в свою очередь, внимательно наблюдал за ней.
– То есть мадмуазель хотела бы иметь возможность посещать Мадам? – уточнил доктор.
– А что запрещено, разве? – ответила вопросом на вопрос Мия.
– Напротив. Мадам хотела бы чтобы именно вы приносили ей вечерний чай. Она сожалеет о том, что случилось сегодня.
– Ну вот! – Мия посмотрела на отца и улыбнулась. – Даже старуха понимает, что я клёвая.
– Но, доктор, вы же сказали, что Мадам сложно принять новые лица, особенно, девушек? Это не навредит ей?
– Я сказал, что сегодняшний припадок был связан с тем, что она давно не видела юных девушек. Но навредит ли? Нет. Я уверен, что, напротив, пойдет на пользу, – доктор Лившиц удовлетворённо улыбнулся.
На следующий день Мия толкнула дверь в апартаменты Мадам. На чайном подносе – новый смартфон с включенной камерой. На ногах – туфли матери с металлическими набойками на высоких каблуках. В них было неудобно ходить – обычно Мия такие туфли не носила. Эта пара была выбрана из-за способности звонко цокать при ходьбе. Если как следует топнуть, то стук от каблуков будет громче, чем от еловых шишек по крыше. План Мии был прост – вывести из равновесия старуху, незаметно для неё постучав каблуком по деревянному полу, а потом раздразнить её, делая то, чего она будет запрещать. И, конечно, снять старухин припадок на камеру смартфона.
В этот раз комната Мадам выглядела иначе. В ней стало еще более сумрачно, прохладно, но душно от запаха пыли и прелого дерева. Подсвечника со свечами на столе не было. Из соседней комнаты проникал свет, там горела электрическая люстра, один из трёх её плафонов был разбит. Освещённые непрямым электрическим светом мансардные окна казались низкими, тусклыми, и очень грязными, если они и были украшены витражами, то теперь это было не заметно. Фотографии в рамках, как и прежде, в большом количестве висели на стене, но больше не светились.
Мадам в комнате не было. Это давало Мии возможность оглядеться, и не торопясь, запечатлеть обстановку помещения на камеру. Прежде всего, Мия решила найти фотографию, которая заинтересовала её вчера. Пришлось включить подсветку смартфона. Нужная фотография нашлась быстро. Сначала Мия не поверила своим глазам – это была фотография с вечеринки, которую устроили родители на её четырнадцатилетие. Мия с двумя подругами позировала матери, все были празднично причёсаны и наряжены в красивые платья. Матери это фото очень нравилось, она напечатала его и поместила в свой старомодный фотоальбом. Размытых лиц на этой фотографии не было.
«Эта старая тварь, всё же, выползает из своего поганого логова, – подумала девушка. – Она ворует наши вещи и тащит их сюда. Вот гадина!»
Мия схватилась за фотографию, чтобы сорвать её со стены и вернуть матери. Но рамка не поддавалась, словно, была приклеена к стене каким-то суперклеем. Девушка выругалась. И тут же почувствовала спиной взгляд – холодный, как будто, лёд попал за шиворот. Потом она заметила, что в комнате стало светлее – разом вспыхнули разноцветные блики на полу и засветились фотографии в рамках. Оглянулась – рядом со столом стояла Мадам, держа в руках подсвечник – свечи в нём не горели.
– Какого чёрта ты уставилась? – закричала Мия, поворачиваясь к старухе.
Мадам внимательно с саркастической усмешкой смотрела на девушку. Эта усмешка ещё больше взбесила Мию.
«Сейчас, ты у меня обосрёшься от страха» – подумала она, делая шаг с ковра на затёртый паркет, чтобы воплотить свою задумку с каблуком. В следующую секунду раздался стук. Он, казалось, шёл со всех сторон сразу, словно в комнате была установлена мощная акустическая система, включенная на максимум. И что-то глубоко внутри естества, толком того не осознавая, отвечало на звук трепетом. Мия опешила – постучать своим каблуком она не успела.
Мадам явно напряглась.
– Стучат, ответь, как вчера и обещала, – ехидно сказала старуха, буквально прилипнув безумным взглядом к губам девушки.
– Да пошла ты!