Глава 19
Нет у человека худшего врага, чем он сам, ибо почти все его беды, все опасности и ненужные огорчения обязаны исключительно его чрезмерной жадности.
Ф. Гвиччардини
Мы подвержены искушению, и являясь людьми, нередко искушению поддаёмся. Мы жалеем о поступках и о последствиях, но не задумываемся о природе вещей, которые побудили сделать нас что-либо. Разобравшись в происхождении своих мыслей, в том, что привело человека к этим мыслям, можно без труда побороть даже самые коварные соблазнения судьбы. Мы все хотим жить богато, все стремимся туда, где тепло и свет, и часто забываем о словах, которые дали себе и другим, забываем о чести, гордости.
Рождество Ален и Арабель встретили в Генуе. Они решили, что пробудут здесь до окончания зимы, а с приходом весны вернуться домой. Ален написал письмо матери, и ждал ответа хотя бы после Рождества, но ответа не было. Он не стал писать о том, что теперь женатый человек, а лишь известил матушку, что пробудет в Италии до весны, даже не указывая города, в котором находился, тем самым, никого не обманывая, скрыл правду.
Отношения супругов налаживались, однако, были не настолько близкими, как хотел того Ален. Она не позволяла прикасаться к себе, называла его на «Вы», смущалась, когда они оставались наедине, а ночи проводила в своей комнате. Между тем, она охотно соглашалась на прогулки, на посещения театров и галерей, на приёмы в домах, хозяева которых были близко знакомы с сеньором Джентиле.
Ален не понимал её, не мог уловить её мысли, чувства. Он не мог сказать, что она приняла его, но и былого презрения он не чувствовал, зато заметил, как явно стала проявляться её гордыня и заносчивость. Временами Ален удивлялся этому, временами радовался. С каждым днём Арабель становилась прихотливее и привередливее. По её просьбе была выгнана одна из служанок, которая не успела приготовить вечерний чай для мадам Д’Амбруазе.
Арабель не понимала, что происходит с ней. Она ощущала себя намного свободнее, чувствовала, что теперь многое в её власти. Свадьба с месье Д’Амбруазе, без приданого, без свидетелей, открыла ей дорогу в лучший мир. В мир роскоши и удовольствий. Лишь в те моменты, когда Арабель лицом к лицу с Аленом сидела у камина, она вспоминала о сущности этого человека и каким способом он организовал этот брак. Она не могла поверить, что так легко смирилась с нежеланной судьбой, и каждый вечер запиралась у себя в комнате и погружалась в раздумья.
Она поняла, что жить в богатстве и достатке ей нравится, однако, то, что ей нужно за это чем-то платить, её не устраивало. «Он сам решил это сделать, я не заставляла его. Я не обязана быть с ним ласковой, взамен на роскошную жизнь. Теперь я беру то, что мне полагается по праву, и никто не принудит меня за это платить, даже самой малостью. А все эти прогулки…Ну не сидеть же мне сутками в комнате. А Ален очень интересный собеседник, если разговор не касается закона…Меня вполне устраивает такая жизнь, но большего он не получит» – рассуждала она, но понимала, что если она никогда не вступит с ним в связь, он может бросить её. «Для такого человека, как он, изменять, или даже в открытую проводить время с другой женщиной – плёвое дело» – полагала она. А ещё она думала о том, что, если она родит ему наследника, то займёт главенствующее место в особняке Д’Амбруазе, вытиснив мадам Изабель. «Она уже в возрасте. Ей будет тяжело справляться с домом. Она будет сидеть с внуком, а я займусь каким-нибудь свои делом. Быть может, открою свою пекарню. Да, да…И месье Бенуа теперь будет работать на меня, а не я на него» – мечтала Арабель.
Она стала заложницей своих амбиций, да до такой степени, что через неделю после Крещения пришла к Алену в комнату, чтобы рассказать счастливую новость.
– Я не знаю месье, как вы отреагируете на это, – будто терялась она. – Я надеюсь, что положительно.
Ален недоумевал. Он оторвался от книги, и был удивлён хотя бы тому, что Арабель перед сном зашла к нему в комнату. Хоть они и провели до этого одну ночь вместе, всего одну, став настоящими мужем и женой, она будто чуралась его. Она стала ещё больше избегать мужа, реже выходила на прогулки и часто часами сидела в своей комнате, даже не выходя на обед. Ален был опечален. Он думал, что теперь они станут более открыты друг другу, станут больше доверять, станут ближе, но произошло всё в точности наоборот.
Поэтому, в этот вечер, он был удивлён приходу Арабель.
– Я слушаю тебя. Я тоже надеюсь, что ты скажешь мне что-то хорошее.
– Я беременна, месье Д’Амбруазе. У вас будет ребёнок.
Ален молчал, будто к чему-то прислушивался.
– Ты уверена?
– Да. Сегодня меня осмотрела врач. Я и сама догадывалась, а она подтвердила мои догадки.
Ален встал из-за стола, подошёл к Арабель и тихонько обнял её. Ещё чуть-чуть, и он бы заплакал.
– Ты не представляешь, как осчастливила меня, – прошептал он. – Эта новость будто моё второе рождение. Я стану отцом! Наш ребёнок…Он непременно будет похож на тебя – такая же красивая черноволосая девочка…
– Я думаю, что будет мальчик. Я уверена. Надеюсь, от отца он возьмёт только хорошее.
Весь вечер Ален провёл в зале в компании сеньора Джентиле. Старик вежливо поздравил его. Скрывая своё счастье за Алена, который приходился ему почти сыном, он держался изо всех сил, чтобы не заплакать и не расцеловать будущего отца.
Арабель снова заперлась в своей комнате. Она зарылась в одеяло и плакала, мысли в её голове путались, она сама противоречила себе в отношении случившегося. «Что же я наделала, как могла допустить такое! Кто же знал, что я забеременею после первой же ночи… Но я же сама этого хотела! Нет, этот ребёнок не нужен мне. Я не хочу даже допускать мысль, что он родится от этого человека. А что если он и меня и его отправит на казнь? Да нет же, он был так рад, для него этот ребёнок будет ценнее жизни, а значит и я, как мать, смогу распоряжаться всем состоянием и положением этого человека так, как мне будет нужно. Да как же я могла пойти на такую безумную авантюру! Нелепость…И всё из-за капитала, из-за влияния! Конечно, я ведь никогда не жила так роскошно, как сейчас! Это не оправдание. Ребёнок будет нежеланным, я не буду его любить. Он не нужен мне! Но это же часть меня…Я мечтала о большой любви, такой, какая была у моих родителей…Но я не моя мать, и Ален – не мой отец. Что поделать, если мне судьбой предначертано всю жизнь прожить под сенью дома Д’Амбруазе. Ах, что я натворила…Да нет же…Как я могла…» – изливала она сама себе душу. Она захлёбывалась от рыданий.
Действительно, кто мог знать, что после первой же ночи близости с Аленом, на что она пошла, ведомая мыслью о том, как ребёнок упрочнит её положение, она забеременеет. Когда всё случилось она стала горько жалеть о своём поступке. Она считала себя униженной, будто её насильно положили в постель к законному, но нежеланному и нелюбимому мужу. Она не могла поверить самой себе, в то, что пошла на омерзительный поступок только ради того, чтобы родить ребёнка, тем самым сделав её положение незыблемым и неприкосновенным.
Когда она осознала какую гадскую вещь совершила, она навсегда отказалась от затеи родить, чтобы укрепить положение. Она отстранилась от Алена, боялась оставаться с ним наедине, ей было стыдно за себя перед самой собой. Она не могла затрагивать темы личных, интимных отношений с мужем с кем бы ни говорила. Когда ей стало плохо, она думала, что отравилась, и приказала служанке позвать врача. Когда она узнала о том, что ждёт ребёнка, мир её рухнул, честь её осквернилась, а гордость – замуровала саму себя в каменном подземелье.
Она несколько дней не могла поверить, что её минутная слабость может так обернуться. Всего лишь одна мысль, небольшой план, от которого она отказалась в то же мгновение, когда сделала первый шаг к его исполнению, всего лишь мечты о прекрасной жизни – всё убило её, оставив на сердце отпечаток позора и греха.
После того, как она увидела, что Ален вполне рад случившемуся, она немного успокоилась. Она подумала, что, быть может, у них всё же есть будущее, что этот человек исправится, когда родится его ребёнок. В то же время, она корила себя, истязала мыслью о том, что совершила страшный грех, за что теперь будет платить нежеланное, но абсолютно невинное дитя.
В конце марта чета Д’Амбруазе вернулась домой, в Марсель. Когда Ален и Арабель прибыли в дом, их никто не встретил. Мадам Изабель они тоже не застали. Только после того, как Ален разразился криком, призывая прислугу, только после этого, женщина в сером платье и белом, но уже запачканным, фартуке вышла к ним.
– Простите меня, месье! Мы совершенно не слышали, что вы прибыли. Да и не известили нас. Мы не знали когда вас ждать.
– Да Бог с вами уже! Приготовьте комнату наверху, самую большую, для мадам Д’Амбруазе.
Женщина замялась.
– Мадемуазель Бланкар стала моей женой. Теперь в доме ещё одна мадам Д’Амбруазе. Кстати, где старшая? Где моя матушка? Я ожидал услышать крики ещё до входа в дом, но стоит мёртвая тишина. Не заболела она?
– Месье, я поздравляю вас и вашу супругу. Простите, я не хочу омрачать вашу радость. Мадам Д’Амбруазе в своей комнате. Пойдите к ней. Ей лучше знать, как обо всём рассказать.
Ален указал служанке проводить Арабель в комнату, а сам ринулся к матери.
Когда он вошёл к ней в комнату, женщина лежала на кровати с тряпкой на лбу, вся бледная, она еле дышала.
– Матушка! – Ален не на шутку перепугался. – Что случилось, матушка? Вы болеете? Вы вызывали доктора? Мама!
Женщина собрала все силы, чтобы ответить.
– Ален…Я писала тебе письма, но ответов не было. Твой отец оставил нас сынок. Оставил нас!
Женщина зарыдала. Ален не мог поверить. Его отец скончался, мать писала об этом, а до него не дошло ни одного письма. «Конечно! Ведь она писала в Венецию! Андре…Неужели он не мог переслать письма. Я обрушу свой гнев на тебя, Андре Робе! Если бы я узнал обо всём раньше, этого бы не случилось с матерью…Эх, Андре!»
Ален взбесился. Он не мог поверить, что друг, которому он доверял больше, чем себе, так подставил, предал его. Он не понимал, в чём проблема такой резкой перемены в их отношениях. «Что я сделал ему плохого? Чем мог обидеть? Ничем! Низкий человек, Робе, ты очень низкий!»
Оставив мать отдыхать, он сначала навестил Арабель и удостоверился, что всё в порядке, а позже пошёл в кабинет. Там лежали стопки, горы бумаг. Теперь все финансовые, банковские дела отца перешли к нему. «И как я с этим справлюсь? Ладно, оставлю на потом. Сейчас мне нужно писать письмо.»
Он написал Андре, что тот должен незамедлительно приехать в Марсель, желательно один, но если он возьмёт свою невесту, ей окажут достойный приём.
Отправив письмо, Ален вызвал врача для матери. Доктор осмотрел женщину, дал настойку и сказал, что ей нужен только покой и положительные эмоции.
«Положительные эмоции! Тогда самое время рассказать ей!» – решил Ален.
Рассказал он о женитьбе через два дня с момента возвращения, ибо матери нужно было время, чтобы набраться сил принять эту новость.
– Ах, мама, как же я счастлив! Вы должны узнать кое-что, и поверьте, это самое лучшее из того, что может помочь вам сейчас справится с горем от потери мужа.
– Неужели Андре женился? Раньше назначенной даты? Прозорливый парень, ничего не скажешь, – закашлявшись, поинтересовалась женщина.
– Мама, разве всё самое лучшее для вас связано с Андре? Я предполагал, что важнее всего для вас теперь я.
– Это конечно так, сынок, но ты так давно не приносил хороших вестей, что я отвыкла слышать их от тебя.
– Так слушайте, мама! Я женился!
Женщина ахнула и вытаращила глаза.
– Неужели мадемуазель Ро всё-таки прониклась в твоё сердце?!
– Атталь? Да нет, мама. Моей женой стала мадам, носившая фамилию Бланкар.
Женщина замерла. Она с минуту молчала, а потом начала краснеть.
– Ты безумец! Да как же ты мог жениться на безродной! Она же служанка! Бездомная, нищая, необразованная! Ты хочешь свести меня в могилу? Так и лучше. Я встречусь со своим Пьером, и мы навсегда будем с ним вместе. Вот не думала я, что мой родной сын собственноручно положит меня в гроб!
– Мама! Знайте – Арабель не безродная. Её родители были знаменитыми людьми, мать – l'attrice12, отец – prestigiatore13. Два года она жила одна, а теперь – я ни за что не мог оставить её, ведь я полюбил её. Мама, она ждёт от меня ребёнка! Раздели же моё счастье!
Женщина долго молчала и сидела недвижимо, что напугало Алена. Он ждал истерики, с бранью или слезами счастья. Он ожидал хоть какую-нибудь реакцию на то, что в недалёком будущем она станет бабушкой. Но мадам молчала…
Минут пять, может чуть больше, она молчала, но потом спокойно выложила свои мысли:
– Я не верю в то, что эта женщина порядочная, как и в то, что она любит тебя. Факт того, что вы поженились, теперь никуда не денешь. Я бы выгнала эту женщину сегодня же, хоть и сил у меня мало на подобные передряги, но она теперь носит твоё дитя, и выставить её за дверь будет не благородно. Моё мнение об этой ситуации смягчается осознанием того, что ты влюблён в эту девушку, а значит и ребёнок этот для тебя желанный. Ты должен знать – я никогда не приму твою жену в наш круг, но вот ребёнок…Пожалуй, это принесёт мне радость. Как только дитя родится, мы отдадим его кормилице. Мы с ранних лет начнём воспитывать в нём или в ней настоящего человека, аристократа, часть высокого общества, общества с нравами и моральными устоями. Право, я не могу понять твою увлечённость ею. Сдаётся мне, эта голодранка приворожила тебя. Она ведьма, а значит место ей – на костре. Вот увидишь, скоро она откроет истинное лицо, и тогда мы все будем горько плакать о случившемся. Кроме неё конечно.
Ален выслушал мать спокойно, хоть и временами ему хотелось возразить. Он был вполне доволен ответом матушки и оставил её в покое.
Глава 20
Понимание необходимости выполнить свой долг требует забвения собственных интересов.
В. Гюго
Мы часто не ценим людей, которые с нами рядом, но стоит их жизни подвергнуться опасности, как мы бросаем все силы на их спасение, и лишь тогда осознаём, как мы любим человека, как он дорог нам, и как мы боимся его потерять. Мы можем ненавидеть и любить, презирать и восхищаться, осуждать и хвалить, и всё это мы можем делать одновременно. И даже мы сами, зачастую, не можем признать, какие чувства истинны, какие ложны, а какие вызваны теми, что реальны.
Но что, если человек, к которому мы испытываем все эти противоречивые чувства, оказывается в нашей власти, и только мы можем спасти его или уничтожить…Что выберет тот, в чьих рука судьба небезразличного человека: стать обманщиком, но остаться со своим «демоном», или предать его, не отступая от своего долга и своей чести перед другими? Но как часто люди обманывают себя, считая свои поступки долгом перед людьми, законом и Богом…
После того, как Ален получил ответ от Андре, он не мог разобраться в сути поступков своего друга, хотя в момент описываемых событий он его за друга считать перестал.
Андре писал, что никаким образом не может приехать в Марсель, что у него на носу свадьба, что сеньорита Романо будет очень расстроена его отъездом, а он не хочет портить её настроение перед таким знаменательным для них обоих днём.
Ален негодовал. Он снова отправил Андре письмо, где грозился расправиться с ним, если тот срочно не прибудет в Марсель для выяснения ряда загадочных вопросов, которые имели очень важное значение в судьбе самого Алена, и, косвенно, Андре.
Через неделю после отправки письма к Алену наконец пожаловали гости, но молодой месье был весьма удивлён тому, кого увидел на пороге своего дома.
– Сеньорита Романо? Где же ваш будущий муж? Почему он не соизволил лично явиться, а прислал вас? Какой же он трус всё-таки!
– Не клевещите за зря на сеньора Робе. Он не получал вашего письма, и, более того, он даже не знает, что я сейчас нахожусь здесь. Когда от вас пришло письмо, Андре не было дома, а я как раз гостила у него и помогала его отцу. Мы с женихом очень доверяем друг другу, поэтому я без зазрения совести открыла конверт, тем более ему писали вы – его лучший друг. Прочтя письмо я поняла, что вы всё знаете, и у вас очень серьёзные намерения расправиться с несчастным Андре.
– Вы, наверняка, состоите в курсе всех событий. Понятное дело – вы испугались за жениха и приехали ко мне просить, чтобы я его не трогал. Но вот вопрос – за что я могу расправиться с ним? Я сам этого не знаю, поэтому и писал Андре, чтобы он поскорее приехал для выяснения всех обстоятельств.
– Я знаю, что Андре поступил неблагоразумно, – девушка начала заливаться слезами, – но он не хотел ничего дурного, поверьте!
– Да что же он натворил такое?! Говорите уже всю суть дела, как она есть!
– Сеньор Д’Амбруазе, пообещайте, что не тронете моего жениха, что не навредите ему!
– Сначала скажите, в чём он провинился, а там посмотрим.
– Я расскажу, но мне нужна гарантия, что с Андре ничего не случится.
– У меня недавно умер отец. Что если правда заключается в том, что Андре виноват в его смерти? Я должен буду простить его, и он избежит правосудия? Не несите чепухи. Выкладывайте, иначе достанется и вам!
Девушка очень сильно плакала, вся дрожала и никак не могла начать говорить. Ален попросил служанку, чтобы она принесла травяной чай для успокоения сеньориты.
После нескольких глотков чая девушка пришла в себя.
– Понимаете, сеньор, мой жених получал письма от вашей матушки. Он должен был переотправлять их вам. Однажды, когда его почта перемешалась с вашими личными письмами, он схватил свой конверт вместе с вашим, и вскрыл их. Это было случайно, клянусь вам! – девушка не могла остановить слёзы. – Письмо в таком виде отправлять нельзя, и он решил переложить его в другой конверт. Он не удержался, признаюсь, и прочёл письмо, адресованное вам. В нём говорилось, что отец ваш скончался, и что матушка надеется увидеть вас дома поскорее. Он знал, что теперь всё наследство перейдёт к вам.
Девушка остановилась, чтобы ещё попить чаю.
– Конечно ко мне, я ведь единственный наследник.
– Андре рассказывал, что когда он гостил у вас, он очень близко познакомился с вашей матерью. Они нашли общий язык и подолгу общались. Он сказал, что…
– Сказал, что?
– Могу ли я говорить такое…
– Да говорите же! Хуже ведь не будет, чем есть.
– Что мадам, матушка ваша, сказала ему, что лучше бы он был её сыном, а не вы.
– Да никогда моя мать такого не сказала бы! – Ален подпрыгнул с места, ярость кипела в нём, он не мог поверить в эти слова, но потом задумался. «А что хорошего видела от меня мать? Каким она меня видела, кроме как блудником, распутником и дебоширом!»
Он вернулся на своё место уже более спокойный, но весьма удручённый и опечаленный.
– Хорошо. Я допускаю такую мысль, что моя мать выразилась так. Что дальше-то?
– А дальше он решил поссорить вас. Он знает, какая ваша матушка обидчивая, и был уверен, что когда вы не будете отвечать на её письма, то она рассердиться и обидится на вас. А потом он собирался написать письмо, от своего имени конечно, и рассказать ей о вашем тайном венчании. Он полагал, что она тогда, от злости, лишит вас наследства и передаст права на него в руки Андре.
Ален мог допустить, что мать разочаровалась в нём настолько, чтобы возжелать видеть на месте сына другого человека, но чтобы Андре провернул такое! Вот такое Алену и в голову не приходило.
– Какая же вы дура!
– Что, простите? – вытаращила девушка заплаканные глаза.
– Ну за кого вы выходите замуж?! Этот человек – настоящий идиот. Какой же он глупый…Если бы отец написал завещание, мать может как-то и подделала бы документы, но отец скончался внезапно, а значит всё наследство переходит ко мне, как к единственному его сыну. И о передачи прав никакой речи и не идёт! И даже если бы это случилось, я в миг бы отнял всё состояние, а в добавок – лишил бы Андре и его собственного состояния, в счёт моральной компенсации. Вы поступили очень мудро приехав сюда и всё мне рассказав, как есть.
– Я умоляю вас, сдержите слово – не причиняйте вред Андре!
– Не волнуйтесь, его жизни ничто не угрожает, но вот доверительных отношений со мной он лишается. Больше никогда, слышите? Никогда я не хочу видеть этого человека и даже что-либо слышать о нём. Так и передайте ему. Да дарует вам Бог здоровья и счастья за ваш мудрый и смелый поступок.
Ален относительно сдержал своё слово, и никакого вреда Андре самолично не причинил. Вернувшись в Венецию сеньориту Романо застали врасплох – каким-то образом её жених узнал о своего рода предательстве невесты и решил расторгнуть помолвку, аргументируя своё решение тем, что он не может «жить с женщиной, которая способна на такое низкое и подлое предательство».
Он написал и Алену, выражая своё негодование, ненависть, и обвинив во всём случившемся только Алена Жоффруа Д’Амбруазе.
Между тем, жизнь в доме Алена проходила спокойно и мимолётно. Мать его поначалу непримиримо ругалась с Арабель, которая по-прежнему подолгу не выходила из комнаты. Всё же, мадам Изабель нашла какую-то общность между собой и женой сына, и перестала так нервно реагировать на каждое её появление.
Проходили месяцы, Ален занимался делами, доставшимися от отца, и не без успеха. Арабель сложно переживала наступившее лето. Ей постоянно было нехорошо, её всё не устраивало. Мадам Изабель помогала девушке, и даже могла с ней спокойно беседовать о будущем ребёнке. Иногда они вместе искали имя для ребёнка. Мадам Изабель, как и Арабель, была уверена, что будет мальчик.
16 октября 1719 года.
В ночь на шестнадцатое число десятого месяца мадам Арабель Д’Амбруазе произвела на свет милейшее создание.
Врач известила Алена, что, вопреки ожиданиям, у него родилась дочь, которую позже нарекли именем Мадлен.
Ален был счастлив, его мать испытывала глубокое умиление перед внучкой, а Арабель вела себя так, будто в её жизни не изменилось решительно ничего.
Мадлен отняли от матери на второй день после рождения, чему Арабель даже не стала препятствовать. Ален же был против, и считал, что ребёнок должен расти исключительно под крылом родной матери, и что разлука может обернуться плохо и для малышки, и для её матери.
Первые месяцы Арабель прекрасно чувствовала себя, но позже поняла, что разлука с ребёнком причиняет ей боль и попросила свекровь отлучить ребёнка от кормилицы и передать ей. Мадам Изабель была против, но тут вмешался Ален и потребовал, весьма грозно, чтобы дитя скорее вернули матери.
Когда Арабель воссоединилась с дочерью, её жизнь стала намного ярче. Она старалась любить дочь как можно сильнее, ухаживала за ней и ни на минуту не оставляла одну. Ален был занят делами и редко ему с женой удавалось побыть вместе, и тем более наедине. В редкие дни, раз в неделю или две, он устраивал выходной и проводил это время с женой и дочерью. Он был несказанно счастлив своему положению. У него было всё: прекрасная жена, не доставляющая хлопот, и являвшая собой прекрасную мать; милая, здоровая красавица-дочь; постоянная работа, которая хоть и требовала много времени, но приносила достаточно денег для того, чтобы жить безбедно и ни в чём не отказывать себе и семье.
Весной, когда Ален более менее разобрался с делами, он позволил себе отдых. Вместе с женой и дочерью он поехал к месье Бегю, в замечательное поместье, где в это время года был настоящий Рай. Тишина, спокойствие, красота ландшафтов увлекали за собой мысли Алена, который в первые дни пребывания у месье Бегю, мыслями был ещё в делах.
Мадлен подрастала, крепла, становилась всё более похожей на отца, чем на мать. Арабель не чаяла в ней души, а вот к Алену она так и не стала относиться теплее. Она посвящала всё свободное время дочери, а когда они гостили у месье Бегю, больше общалась с этим приятным стариком, чем с собственным мужем.
Ален отдыхал, и телом и душой. Он не мог надышаться чистым воздухом, не мог наглядеться на цветущие сады, не мог належаться в поле, среди зацветающих трав и поющих птиц. Только плач дочери иногда нарушал его покой, но это для него было в радость – повозиться с дочуркой. Он искренне не понимал, как Арабель столько времени проводя с Мадлен, ещё не начала сердиться, когда последняя громко плакала или баловалась.
Весна в поместье Бегю пролетела так быстро, что Ален не заметил, и был удивлён письму, которое пришло из банка. В письме его настоятельно просили «вернуться в Марсель и продолжить работу», ибо собралось слишком много бумаг, право подписывать которые есть только у Алена.
Он не хотел покидать месье Бегю – так хорошо, как этой весной, и именно здесь, ему не было ещё никогда и нигде. Арабель тоже не хотела уезжать, но считала, что оставаться на попечении пожилого месье будет не красиво.
– Я поговорил с месье Бегю. Он не против чтобы вы с Мадлен остались. Даже больше – он будет этому рад. Так что если хочешь, можешь побыть здесь ещё. Пару недель не сыграют роли, тем более в Марселе нужно моё присутствие, а не твоё.
– Не думаю, что это приемлемо, Ален. Месье уже в возрасте. Могу ли я позволить себе обременить этого человека ношей в виде меня и моей дочери?
– Ну я же сказал, что поговорил с ним. Месье Бегю очень искренний и открытый человек, он бы сразу сказал, что уехать должны все мы. А ещё он очень одинокий. Ему будет приятно провести ещё немного времени с вами, с такими очаровательными барышнями!
– Я благодарна тебе. Эти несколько дней действительно необходимы нам с Мадлен. Она растёт, ей как никогда нужен свежий воздух, а ты и сам знаешь, как в воздухе Марселя много всего вредного.
– Ты права, конечно, но рано или поздно вы вернётесь, так что не задерживайтесь.
Ален поцеловал свою жену и отправился в путь.