– Кто тебе разрешил всё здесь трогать?! – грубо ответил вопросом на вопрос Видагор, сурово сдвинув брови. —Кто тебе давал право хозяйничать здесь, портить нашу еду?!
– Что я испортила? – немного обиженно процедила девушка, еле сдерживая слезы.
– Ладно тебе, брат! Девочка же нам угодить хотела! – старался его успокоить блондин, но, заметив на столе два больших блюда с пирогами, подошел к столу, совершенно позабыв, о чем вообще говорил. —Пироги! – протянул он, расплываясь в улыбке. —Лет двадцать не ел пирогов! – в его голосе слышались нотки восхищения. Тогда молодой человек подошел к столу и, взяв с каждого блюда по пирогу, поднял глаза на девушку. —Они с начинкой?! – спросил он.
– Да! – кивнула в ответ Ива. —Эти с грибами, а эти с брусникой. – Тихо проговорила она, указывая пальцем на блюда.
– Восхитительно! – с еще большим восторгом проговорил Яргул, надкусив сначала один пирожок, за ним второй. —Мне кажется, я влюблён! Хоть сейчас готов жениться! Честное слово! – говорил он, поглощая при этом пироги. —Невероятно вкусно!
– Спасибо! – улыбнулась нежно Ива, бросив легкий взгляд в сторону Видагора. Казалось, её глаза наполнялись разочарованием, перемешанным с чувством глубокого одиночества, вызывающим отчаянные мысли, мысли, от которых проступали слезы на глазах, хоть и плакать не хотелось. Просто комок обиды сильно подкатывал к горлу, стремясь вырваться наружу диким криком. Но она молчала! Быть может, потому что привыкла всегда молчать, привыкла всегда быть тенью, замкнутой в себе маленькой девочкой.
– Да подавись ты! – рявкнул недовольно мужчина и, нахмурившись, словно у него сильно заболела голова, заглянул в один из ящиков рядом с буфетом, достав из него две бутылки вина и, оттолкнув брата в бок, ушел прочь. —Надеюсь, вы будете счастливы! – пробурчал он полным недовольства голосом как можно громче и резко.
– Что это с ним? – еле слышно спросила Ива с грустью в глазах, проводив мужчину взглядом. —То говорит, что восхищается мной, то снова злится. Не пойму я его. – вздохнула она и, сложив аккуратно полотенце, положила его на краю стола.
– А тебе и не надо! – всё так же чавкая, говорил блондин. Усевшись за стол поудобнее, принялся за горячее. Захватывая вилкой картошку, полностью погрузив её в рот, казалось, проглотив, не разжевав, запив при этом молоком из кувшина, прямо из горла. —Сядь лучше и поешь, а то сама небось голодная!
– Спасибо, Яргул, но у меня нет аппетита. – с грустью в голосе ответила девушка и, упав на стул, сложила руки на столе, положив на них голову.
– Знаешь, он злится, потому что ты ему по нраву пришлась. Я тебе точно говорю. – Он оторвал у курочки ножку, обгрыз за секунду с неё всё мясо.
– Не выбрасывай, – вдруг громко сказала Ива, увидев, как Яргул собрался вышвырнуть обглоданную кость в окно. —Я сниму с костей хрящики и котёнку отдам.
– Какому котёнку? – состроил удивленную гримасу Яргул, положив кость на край тарелки. И, взяв еще один пирог с грибами, проглотил его, два раза куснув. —В нашем доме нет животных. – Явно уже наевшись досыта, он разглядывал стол, не зная, чтобы ему еще съесть, хоть и есть-то уже не хотелось.
– Но ведь я видела вчера котёнка, маленький такой, серенький, пушистый, он же не мог через болото перебраться? – еле слышно говорила она, словно летая в это время в облаках. Её взгляд, устремленный в стену, казался задумчивым, возможно, она не знала, что еще сказать или сделать. Или просто не могла понять, почему Яргул так пристально на неё смотрит, словно ожидая очередного глупого вопроса.
– Маленький, серенький! – хмыкнул блондин, протерев губы салфеткой, привольно расположившись на стуле, потянувшись, после чего поднялся и, сделав несколько шагов к столу, оторвал тонкую щепку от корзины, в которой лежали яблоки, выковыряв ею мясо, застрявшее между зубов. —Очень интересно!
– Я, наверное, пойду к себе, устала сегодня немного. – Ива не спускала взгляда с молодого человека, который так же пристально продолжал смотреть на неё, словно хотел что-то сказать или сделать. Что явно начинало пугать её. Тогда она встала и, сделав несколько шагов вперёд, обернулась. —Яргул? – спросила она. —Я хотела бы завтра убрать в комнатах, там столько пыли. Видагор не рассердится, как думаешь?
– Я постараюсь его занять на время, чтобы он тебя не трогал! – слегка улыбнулся блондин всё той же своей белозубой улыбкой. —Хотя ты же не пленница, тем более не служанка. Тебе незачем всё это делать.
– Мне скучно просто так сидеть и ждать своей участи. А так хоть какая-то польза от меня будет, – тихо ответила Ива и, развернувшись, вышла из комнаты.
– Маленький, серенький! – снова произнес Яргул с выраженными нотками недовольства в голосе, швырнув щепку, которой ковырял в зубах, на пол. —Маленький, серенький.
Блуждая по коридору, Ива смотрела на картины, разглядывая людей, изображенных на них. Но одна из картин заинтересовала её сильнее всех. Ива уставила взор в лицо женщины, что была изображена на портрете. Красивое лицо с ярко выраженным румянцем, покрывающим щеки. Казалось, от неё веяло жизнью, некой сказочной нежностью и добротой. Её светлые волосы, заплетенные в косу, обвязанные нежно-голубого цвета лентой, опускались чуть ниже плеч, подчеркивая тонкость её фигуры, стройность талии, которую опоясывал тот самый пояс в красных маках, что был одет на Иве. Белое платье небрежно весели на её плечах, цепляясь сборкой ткани за кожу. Россыпь светлых веснушек, поселившихся на её щеках, делали её лицо более молодым, более свежим. И глаза, небесно-голубого цвета, они успокаивали, влюбляли в себя. Заставляли смотреть в них, утопать, казалось, шептали, околдовывали. —Завораживает. Правда? – вдруг послышался за спиной мужской голос, и, обернувшись, Ива увидела Яргула. —Она такой живой всегда была, цветущей. Она дарила тепло и доброту, как ты! – Его взгляд казался печальным, немного убивая ту серьезность, поселившуюся на его лице. Этот человек, что казался ей беззаботным и весёлым всегда, так сильно менялся, разглядывая женщину на портрете.
– Кто эта девушка? – Ива снова подняла глаза на портрет, вглядываясь в её чистые черты лица. —Она одна из ваших жертв?
– Она наша мать! – слегка улыбнулся Яргул, глубоко вдохнув, снова погас, убрал с лица улыбку. —Она была, как и ты, священным даром, но отец полюбил её и не смог совершить ритуал, луна ушла, и стрелки часов его жизни начали свой ход. Но он никогда не жалел о содеянном, опоённый её красотой, больше не поддавался на зов лунного духа. Он умер, когда мне было девять лет, Видагору тогда уже было четырнадцать. – снова вздохнул молодой человек и, обернувшись, жестом руки указал на портрет мужчины, что висел на стене напротив. —Вот наш отец. Он был первым колдуном, именно он создал этот ритуал, связав себя договором с лунным духом. В ночь, наполненную светом полной луны, убив девушку, чья душа светлей белого савана, чище утренней росы, ритуальным ножом на священной земле у алтаря, поглотив её душу, можно забрать все её годы жизни себе. Продлить молодость и жить вечно! Он создал много проклятий и множество договоров заключил с тварями лесными, подчинил себе силы природы, силы стихий. Но не смог устоять перед её улыбкой! – Молодой человек снова поднял глаза на портрет матери и снял паутину, завладевшую нижним левым краем рамы, обрамлявшей картину.
– Зачем ты это всё рассказал мне? – еле заметно дернулась девушка в надежде, что молодой колдун не заметит её страха, хотя дрожь в голосе явно его выдавала.
– Просто увидел, как ты разглядываешь её лицо, и ненароком вспомнил, как хорошо было в те времена, когда она была жива. Всё было иначе. Проще, чище. Но потом её не стало, и отец, поникнув от горя, не выдержав, остановив биение своего сердца, умер, оставив нас одних. А потом брат возобновил ритуал, и ваши души, они стали для нас чем-то незаменимым, желанным. Каждые пять лет ты ждешь новую жертву, чтобы вновь поглотить её чистую душу, желая еще и еще. И это бесконечная, сковывающая цепь, тянущая на дно.
– Теперь я понимаю, почему вы с братом так отличаетесь. Ты очень на неё похож. Светлые волосы, голубые глаза. А Видагор, он как мрачная туча, черный, грозный и всё время хмурый.
Тогда молодой человек снова улыбнулся и, схватив девушку за руку, стараясь как можно нежнее сдавливать пальцами её запястья, протащил по коридору, остановившись у одной картины, на которой были изображены две девушки. Одна, как Видагор, темноволосая, высокая. Её бледная кожа, словно мертвая, отдавала серостью, отчего ярко-голубые глаза, казалось, светились. Темно-бордовое платье подчеркивало худощавость фигуры, делая его более длинным. А вторая девушка, как Яргул, светлая. Её белоснежные волосы волнами спускались до пояса, что обрамлял нежно-голубое платье, сжимая её тонкую талию, делая более стройной и привлекательной. Слегка вздернутый кверху носик и невероятной красоты немного округлые большие глаза, так же сияющие голубыми огоньками. На её лице мягкой ноткой рисовалась нежная улыбка. —Это наши сёстры! – проговорил Яргул, коснувшись полотна рукой.
– У вас есть сёстры? – удивилась Ива, вернув свой взгляд на картину, вглядываясь в лица девушек, что крепко держались за руки, словно боялись разлуки. —Но я обошла все комнаты и не встретила ни единой души. Даже признака, чтобы здесь жил кто-то, кроме вас.
– Они здесь не живут. Заключённые в недрах священной земли, они могут выходить на поверхность, только когда свет полной луны коснётся алтаря. Таково их проклятье.
– За какие проступки им такое наказание? – снова затряслась Ива, стараясь не показывать тот рвущийся наружу порыв уйти. Холодок обдал её кожу, выпустив мурашки наружу, что, пробежав мгновенье, появившись на её грудной клетке, еле заметными бугорками исчезли.
Но молодой человек не смотрел на неё, выпустив её ладонь из своих рук. —Мои сестры не были рождены женщиной. Их мать – та самая земля, что держит их в оковах. Когда колдун решился разорвать договор с лунным духом, он пришел к алтарю в лунную ночь. Он предложил ему обмен. Колдун порезал свои вены и пролил черную кровь на алтарь, и лунный свет принял его. Тогда капли крови упали на землю, и волею лунного духа появились они. Две девы, что являли собой сущность колдуна, и должны они были стать наказанием его, так как лунный дух хотел смерти той девушки, чью душу не смог получить. Потому колдун связал свою силу с водяной гладью болот, с землей. Он каялся перед лесными духами и просил их о защите. Тогда лесные духи пришли на его зов. Они помогли ему связать землю, и только когда свет луны, поднимаясь, освещает алтарь, оковы слабеют, и наши сестры поднимаются. Но они демоны, они питаются жизнью других существ. Одно прикосновение их рук способно убить любое существо, в котором нет черной крови колдуна. Потому я понимаю, зачем он сковал их. – И тогда он показал рукой на девушку в темном. —Кира. – Она – сосредоточение всех его злых помыслов, всей жестокости, что сидела в нем. И уж поверь мне, с нею лучше не встречаться. Она беспощадна к своим врагам и не пожалеет никого на пути к своей цели. Если разбить оковы навеки, она пойдет мором по миру. —И Ева. – Теперь он указал на блондинку. —Она не меньше Киры жестока и кровожадна, но есть малая часть, что заставляет ее плакать над жертвой. Она не убивает спонтанно или ради мести и удовольствия. Но, тем не менее, зло бывает, и над нею берет верх. Она – часть той светлой искорки, что сохранилась благодаря девичьим жизням, душам, что колдун успел поглотить. В итоге она стала заложником яда своей кожи. – Молодой человек обернулся и, взглянув на девушку, слегка приклонившись, снова взял ее за ладонь и, подтянув к себе, словно желая поцеловать, но, отпустив, снова отвернулся.
Девушка пошатнулась, сделала шаг назад, желая отдалиться, казалось, испугавшись его рассказа. И какие намерения у него могли бы возникнуть после того, что он пытался добиться: страха, слёз, паники или всё вместе?
– Я спать пойду, – произнесла Ива еле слышно, дрожащей рукой коснувшись его плеча, казалось, она хотела его пожалеть, но как, да и зачем. Эмоции разрывали её душу на части. Всё смешалось у неё в голове, рисуя в воображении жуткие картины. И единственное, что она сейчас понимала, так это то, что они не плохие вовсе. Что они всего лишь люди, одинокие и забытые. В своей сущности такие же изгои, как и она сама.
– Конечно! – снова улыбнулся Яргул, но теперь его улыбка совсем не навеивала радость, а даже наоборот. Она была настолько печальной и наполненной безысходностью, что слёзы подкатывали к горлу, сами собой овладевая глазами, и ты уже не чувствовал ничего, кроме жалости. Тогда он убрал руку от полотна и, сделав несколько шагов назад, отошел от картины. Ива протёрла слезу с лица, стараясь не подавать виду о той печали, что нахлынула на неё. Но он смотрел на неё, лишь слегка прищурив глазом. Ива видела, как вновь меняется его лицо. Как снова грубеют ровные, слегка выраженные скулы. Черствеют глаза. Он был опять серьезным, другим, бесчувственным, как не так давно. —Мой брат знает много проклятий, но не стоит бояться его. Однако ты должна знать, он оборотник и может принять облик любого животного.
– То есть, ты хочешь сказать, что тот котёнок и есть Видагор? – немного смутившись, пробормотала девушка.
– Вполне возможно, – ответил молодой человек как-то твердо и сухо, словно полностью растеряв все чувства. —Мне-то откуда знать? – его голос, наполненный грубыми нотками, застрял в её разуме. Не понимая его слов и его тона, Ива слегка качнула головой. Она смотрела на него. Может, ждала реакции. Может, ждала, что сейчас он рассмеётся, объясняя всё шуткой. Она ждала именно этого. Ждала, что увидит его таким, как тогда за столом, когда он восхищался её стряпнёй. Но он молчал. Просто снова окинув её пустым взглядом, ушел. И всё, что оставалось ей сейчас, это проводить его полным непонимания взглядом. Ей было страшно и больно. Столько непонятного творилось вокруг неё, что душа рвалась наружу. Хотелось догнать его и расспросить подробнее обо всём, что происходит в этом доме. Хотелось понять их постоянные перепады настроения. Понять хоть что-то. И что ей оставалось теперь делать? Просто идти спать? Но как же теперь жить, осознав, что стоит лишь луне обрести полные формы и осветить своим светом землю, её жизнь оборвётся. И как это – умирать на алтаре? И каково это – быть пронзённым ритуальным ножом? И что будет дальше? И как долго она будет умирать? И насколько больно будет, когда душа покинет тело? И ей было страшно думать об этом, представлять. Страшно, но при этом безумно любопытно. Вот так. Утопая в своих мыслях, Ива простояла еще некоторое время в коридоре, всё так же разглядывая картины на стене и прокручивая в мозгу всё, что говорил Яргул, снова и снова. И эти две девушки, их сёстры. Демоны, созданные из крови колдуна и лунного света, их тоже было очень жалко. Как, наверное, сильно начинаешь ненавидеть своего создателя, находясь в плену злых чар. И она была бы готова им всем помочь, готова взять на себя их страдания, разделить с ними участь. —Как жаль! – прошептала она снова, вернувшись к первой картине, к портрету их матери. —Значит, и колдун способен любить и страдать. Способен был пожертвовать своими силами ради нескольких лет, прожитых с человеком, понимающим и любящим. Ты была, видимо, невероятной доброты и сочувствия человеком, переполненным сострадания, раз смогла разглядеть в колдуне не просто мужчину, а существо, нуждающееся в ласке, заботе и понимании. – Тогда снова вздохнув, Ива снова побрела по коридору и, завернув за угол, зашла в свою комнату и, оставив дверь открытой, не раздеваясь, опрокинулась спиной на кровать и, снова глубоко вздохнув, закрыла глаза.
Глава 3 сосредоточение сил
Част 1 И в пьяном поцелуе утопая
Легким дуновением осенний ветерок залетал в окно, заставляя занавески слегка подниматься, то снова опускаться, что, казалось, походило на некий ритуальный танец, завораживающий и манящий. Казалось, он шептал: «Смотри, смотри, слушай, бойся». Отчего странные мысли никак не могли перестать лезть в голову, не оставляли её. Отчего Ива просто лежала, раскинув в стороны руки, и смотрела на потолок, разглядывая причудливые завитки оленьих рогов, что сотворенные умелым мастером легко замещали люстру, наполненную свечами. Талый воск, медленно стекающий, овладевал ими, заполняя собою и засыхая, свисал полосками из засохших стекающих капелек. В её мыслях всё еще жила история, рассказанная Яргулом, сейчас она уже рисовала картины из их прошлого не как кошмар, а как захватывающую и романтическую историю. Но больше всего её интересовал другой вопрос. Был ли тот котенок настоящим или Яргул сказал правду, и в виде котенка её посещал Видагор? Но зачем, для чего? Всё это так странно и непонятно. И если это всё же был он, то почему так повел себя вечером, почему оскорбил и обидел? Как же тяжело и как же грустно. А может быть, Яргул был прав и в том, что она понравилась Видагору, и что он просто боится повторения истории, что была с его отцом? Ох, нет! Что за глупость! Разве может колдун, проживший сотню лет, решиться променять бессмертие и власть на любовь такой девушки, как она? —Нет, конечно! Ну разве можно о таком мечтать? А может, правда? Хотя нет! – Всё вертелось у неё в голове, заставляя нервно подергиваться левую бровь. —Но разве будет кому-то худо, если просто спрошу? – прошептала она и приподняла тело, облокотившись руками о мягкий матрас. —Наверное, мне будет худо. – вздохнула она. —Ну не убьет же он меня за расспрос? – более уверенно произнесла она и, свесив ноги с края, снова о чем-то задумавшись, поднялась на ноги, расчесывая пальцами рук волосы, поправила платье, отдернув юбку, вышла в коридор. —Они и так меня убьют, а так хоть буду знать всю правду. – огляделась она вокруг и закрыла дверь своей комнаты. —Я же имею право знать правду. Он же сам говорил, что я заслуживаю уважения.
Спустившись по лестнице на первый этаж, стараясь как можно тише наступать на скрипучие доски ступенек, Ива сначала прошла в столовую, потом на кухню, но там никого не было. —Где же он может быть? – проговорила она, прислонив указательный палец к губам, так, словно самой себе велела быть более тихой. Но, покинув стены столовой, она увидела тусклый огонёк под лестницей, можно было сказать, что он горел где-то внутри неё или за нею. —Что это? – тише прошептала Ива и пошла на свет. Приблизившись к лестнице, она огляделась вокруг и, словно изучая стены, прошмыгнула в небольшом промежутке между стеной и лестницей. Перед ней расстилалась ковровая дорожка, протянутая по полу небольшого коридора, стены которого украшали две двери друг напротив друга. Ива обернулась, поняв, что за её спиной тоже находится дверь. Дверь, которая была скрыта от глаз с той стороны лестницы. Одна из дверей перед нею была слегка приоткрыта, и из-за тоненькой щелки и проглядывал тот самый свет, что так манил её. —Видагор, ты здесь? – словно проскулив, говорила она. Любопытство снова брало над нею верх, и, слегка прикусив нижнюю губу, снова улыбаясь, она сделала пару шагов, медленно протянула руку и, открыв дверь шире, заглянула вовнутрь. —Видагор? – улыбнулась вдруг она, сделав шаг вперед. Небольшая комната была полностью погружена в подвальную темноту, и лишь неяркий свет, что дарила тонкая свечка, стоящая на невысоком столе, играя то тусклыми, то яркими переливами, обрамлял ту мебель, что её окружала. Где-то у дальней стены стояла небольшая кровать, шкаф и несколько полок, что висели на стенах, казалось, были готовы сломаться от веса книг, лежащих стопками на них. Он сидел в кресле, слегка отвернутом от входа. Ива смотрела на него взглядом, что, казалось, наполнялся еле заметными искорками рождавшихся в ней чувств. Чувств, что она не желала признавать, скрывая их под маской простого любопытства. Но сейчас она смотрела на него, слегка улыбаясь, разглядывала, как его черные волосы тонкими струйками расползались по краю спинки кресла, как он, слегка опрокинув голову назад, казалось, дремлет, закрыв глаза и почти не дыша. И как же соблазнительно выпирал сейчас на его шее кадык. Он не был большим, лишь невысоким бугорком ломал прямую линию. Такие тонкие губы, прямой, хоть и казавшийся при свете свечи заострённым, нос и отчерченные линией слегка впалых щек скулы. От чего ненароком начинало трясти. —Видагор? – его имя снова сорвалось с её губ, Ива подошла к нему ближе.
– Чего тебе надо? – сухо ответил мужчина, не открывая глаз, он не шевелился, казалось, не желая реагировать на её приход. Но через мгновенье он поднял голову, оглядевшись по сторонам кресла, нагнулся и, взяв в руки бутылку вина, сделал глоток. —Чего пришла?
– Я тебя спросить хотела, – пробормотала Ива, смущенно опустив взгляд в пол, она сделала еще один шаг вперед. —Это ты приходил ко мне прошлой ночью? В виде котёнка?
– Вот еще! – недовольно возразил мужчина, всё так же не смотрел на неё. —Мне больше нечем заняться, по-твоему? Или ты решила, если я позволил себе фразы о восхищении в твой адрес, то хочу залезть тебе под юбку? – Тогда он снова сделал глоток из бутылки и поднял на девушку взгляд. —Развратница!
– Я лишь спросить хотела, а ты сразу оскорбляешь! – Ива, казалось, забыв про прежнюю стыдливость, снова шагнула вперед, остановившись прямо перед мужчиной, наполняясь обидой. —Яргул сказал, ты можешь в животных обращаться. Вот я и решила спросить! Я же не спрашивала, нравлюсь ли тебе как женщина. И… – протянула она. —Это я сейчас к слову сказала, а не вопрос задавала!
– Тоже мне красотка! Замарашка, да ещё и глупая! – посмеявшись над девушкой, он снова отглотнул вина и, поставив бутылку на стол перед собою, забрался рукой себе за пазуху, после, поднявшись на ноги, приблизился к ней. —Руки протяни! – в его глазах явно читалось недовольство. Ива протянула ладони, и мужчина, достав из-за пазухи серый комочек, положил его на ладони девушке. Она опустила взгляд, разглядывая его. То был тот самый серенький котёнок, что, свернувшись клубком, потянувшись, поскрёб коготками по её коже, перевернувшись на другой бок. —Если хочется к кому-то пристать, иди к моему брату, а меня не надо бесить своими глупыми вопросами! – тогда он забрал котёнка из её рук и, положив на кровать, снова упал в кресло, где сидел прежде.
– Я совсем не глупая! – слегка повысила голос Ива. —И откуда я могу знать, где тут правда, а где ложь. И к тому же Яргул сказал, что тут нет животных! И хамить зачем? – но, умолкнув, словно решив воплотить в явь некую бредовую идею, задумалась слегка. —Знаешь. – протянула она. —Может, мне стоит немного сравняться с тобой, чтобы понимать. – тогда она, хмыкнув, выхватила из рук мужчины бутылку и сделала глоток, изящно коснувшись губами горлышка, после чего закашлялась, прикрыв ладонью рот.
– Что ты творишь? – нервным, звонким звуком, словно разбили что-то стеклянное, сорвалось с его уст. —Отдай сейчас же, оно же крепкое! – еще громче выкрикнул он, поднявшись с кресла, бросился к девушке, стараясь отнять у нее бутылку.
Но девушка, покачав головой, спрятала бутылку у себя за спиной. —А ты попробуй отбери! – хихикнула Ива и, сделав несколько шагов назад, вышла в коридор и, снова отхлебнув из горлышка, показав мужчине бутылку, словно зазывая и поддразнивая его, покачала ею и, снова глотнув из бутылки, побежала к выходу. Пробравшись через узкую щель между досок, как и пришла сюда.
– Вот зараза! – рявкнул он, выбежав следом. —Сейчас ведь поймаю! Маленькая мерзавка! – Когда он выбежал в прихожую, Ива уже ждала его у входной двери, и, лишь он сделал шаг вперед, хихикнула и, широко раскрыв дверь, выбежала на улицу. —Отдай! Говорят, тебе! – Но девушка совсем не желала слушать его, убегала, играя, останавливалась на расстоянии пары метров, ожидая, когда он подойдет ближе, и снова убегала. —Хватит! – Казалось, он злился, прекратив погоню, лишь наблюдая, как она, снова прислонив горлышко к губам, делает достаточно большой глоток.
И вот Ива остановилась и, пошатнувшись, приземлилась на колени, устроившись на еще такой мягкой, хоть и пожелтевшей уже траве. —Что-то голова кругом пошла! – прошептала девушка, выронив бутылку из рук, прислонив ладонь ко лбу так, словно пыталась удержать ее на плечах.
– Что с тобой? – мужчина присел на корточки перед нею, но, не удержавшись, упал назад. —Уф! – Он поднял с земли бутылку и перевернул ее горлышком вниз, потряс и, с неким сожалением покачав головой, принялся подниматься на ноги. —Это и неудивительно, что тебе подурнело. Ты всё выпила!
– Я просто впервые пила алкоголь. – снова протянула Ива, можно сказать, проскулила, не убирая руки ото лба.
– Ну что тут скажешь. – улыбнулся он как-то непривычно мило и нежно, что даже холодок пробежал по коже, вызвав на время россыпь мурашек. —Всё когда-то бывает в первый раз. Пойду еще бутылку принесу, никуда не уходи.
– Конечно! – с некой ноткой сарказма в голосе проговорила она. —Сейчас напрямик через болото побегу. Главное – суметь на ноги подняться! – махнула она рукой в сторону того берега, где находился город.
– Беги! – снова улыбнулся мужчина и ушел в дом, после чего, вернувшись уже с открытой бутылкой вина, протянул её девушке. —Еще будешь? – спросил он, усевшись рядом с нею на траву, протянул бутылку.