– Если бы ты знал, как сильно я тебя люблю! – вздохнула она, успокоившись, обвила мужчину руками. —Но, если ты меня обманешь. Если ты не придёшь ко мне через два дня, то сделай одолжение, забудь ко мне дорогу! – А мужчина в ответ лишь улыбнулся слегка, крепче сдавив её в объятьях на прощанье и отстранившись слегка, обернулся большим филином. Расправив крылья, словно разминаясь, встрепыхнулся, немного распушив перья, и улетел.
Этим днем она не могла найти себе места, периодически бросая в сторону леса печальный взгляд. Второй день уже истек наполовину, а Филина все не было. Она вышла из дома, облокотившись плечом о ствол дерева, что держал навес над крыльцом, наблюдала за тем, как беззаботно играла в поле её дочь.
Наполнив воздух дорожной пылью, что тянулся шлейфом, поднимаясь выше и рассеиваясь над порослью полевой травы, возле её дома остановились лошади. —Эй, травница! Принеси-ка воды! – мужской твердый голос привлёк её внимание, и Мира, приподняв глаза на лошадей, принялась разглядывать их наездников.
– Мирослава? – удивленно произнёс второй и, спрыгнув с коня, подошел ближе к женщине. – Как ты изменилась! Похорошела! – говорил он, восхищаясь, а женщина просто смотрела на него, разглядывая богатые одежды. – Как прежде прекрасна!
– Я не понимаю, о чем вы говорите, мой князь. – Тихо проговорила Мира, опустив глаза и отстранившись от мужчины, вошла в дом и, зачерпнув металлической кружкой воды из большой бочки, развернулась, чтобы отдать её князю.
– Какая ты хитрая! – снова проговорил князь, войдя в дом следом за женщиной и прижавшись вплотную грудью к её спине, коснулся ладонью её щеки. —Заманила меня в дом. Такая соблазнительная у тебя, очень нежная кожа!
– Что Вы, князь?! – голос Миры задрожал тонкой струной, а по телу пробежал холодок, от которого всё тело свело, словно судорогой. —И в мыслях не было…
– Не надо строить из себя недотрогу! – князь продолжал настойчиво обнимать женщину и, развернув её к себе лицом, впился в пухлые губы, заставив её тело сильнее дрожать, отчего Мира, выронив кружку из рук, что с характерным звоном ударилась о деревянный пол, а вода разлилась по полу.
– Что Вы делаете, князь? Прекратите! – стараясь оттолкнуть от себя мужчину, громче проговорила женщина, сдерживая его руками на расстоянии, не позволяя ему снова впиться в её губы. – Не надо.
– Ты безумно красива! – не сдавал своих позиций князь. – Хочешь, я в жёны тебя возьму? Ты станешь княгиней. Весь город падёт перед тобою на колени! – наполнялся страстью мужчина, с силой сдавливая запястья женщине, стараясь прижать её к себе, слиться с нею. —Иди же ко мне!
– Я сказала – нет! – выкрикнула она, вырвавшись из его рук и замахнувшись в порыве влепить пощёчину, но резкий удар оглушил её, и, упав, Мира ударилась головой об угол стола.
– Что ты сделал?! – недовольно проговорил князь, бросив суровый взгляд на своего спутника.
– Эта ведьма хотела Вас ударить, мой князь! – тихо ответил второй мужчина и, нагнувшись над женщиной, молча и абсолютно без эмоций наблюдал, как медленно расползаясь в стороны, образуя багрового цвета лужицу, из раны течет кровь. —Нам пора уходить. – более громко сказал он, выпрямившись и поспешно покинув дом. Князь вышел следом.
Солнце медленно опускалось, озаряя ярким заревом небосвод, отражаясь на стройных колосьях пшеницы, наполняя их ещё зелёные тонкие стволы оранжевым отливом. Длинными полосами тени от деревьев тянулись к домику, словно что-то зловещее желало в нём поселиться. —Что ты сидишь здесь? Почему совсем одна? – проговорил Филин, появившись словно ниоткуда, присев на одно колено перед с грустью опустившей в пол глаза девочкой. Она молчала и, казалось, совсем не обращала внимания на мужчину, погруженная в свои мысли. —Ива? – снова окликнул её мужчина, и девочка, подняв покрасневшие, словно от слёз, глаза, заплакала, поднявшись со ступеньки крылечка. —Ива, где твоя мама?
– Мама в доме, ей нехорошо. – Тихо ответила девочка и, отшатнувшись в сторону, пропустила мужчину в дом.
Филин вошел в дом, медленно вышагивая по комнате, продвигаясь вперед, а Ива, аккуратно пробравшись следом, остановилась возле бочки с водой. —Мира? – прерывисто произнес мужчина, обнаружив бездыханное тело женщины на полу. —Что же случилось с тобой, любимая моя? – присел он рядом с телом на колени, слегка коснувшись пальцами руки светлых волос. —Вот я пришел к тебе, как обещал, и всё равно потерял. Я опять тебя потерял. Моя маленькая, хрупкая девочка. – Тогда он поднял тело Миры на руки и вынес её на улицу, а после, вернувшись, вытер с пола кровь старой тряпкой, что валялась в дальнем углу у печки, и, взяв лопату, снова ушел.
Ива издали наблюдала, как мужчина, выкопав яму недалеко от леса под старой берёзой, погрузил в неё труп её матери, а после, закопав, вернул лопату на место.
– Ты прости меня, Ива! – проговорил он, обняв девочку, усадив её на кровать. —Мне надо уйти на время. Появились неотложные дела. Я обещаю, что найду того, кто способствовал смерти твоей матери, и накажу его. Ты не бойся одиночества, не бойся темноты и лесных тварей. Я буду оберегать тебя. Буду всегда рядом, даже если меня не будет видно! Не забывай этого! – Тогда, поцеловав девочку в лоб, мужчина покинул дом. Исчез в ночной темноте, будто его и не было вовсе. Ива лежала на кровати, накрывшись с головой одеялом, и никак не могла уснуть, а в голове всё рисовались изображения прошлого дня. И всё стоял перед её глазами тот жуткий стеклянный взгляд матери, померкший и неживой. И красные пятна крови, казалось, до сих пор оставались на полу.
Часть 3 Что будет…
И прошли с тех пор годы, сменяя друг друга. Ива росла и всё хорошела, стараясь забыть обо всём том, что случилось с нею и с её матерью. Она всё так же гуляла по полю, рвала различные травы и собирала их в небольшие пучки, вывешивая их на крыльце, словно стараясь отпугнуть незваных гостей. Филин навещал её всё реже и реже с тех пор, как она осталась одна, и Ива уже начинала считать себя ненароком заброшенной и забытой всем миром. Но и это, казалось, не могло сломить её сильный дух и веру в саму себя. Но всё оказалось столь же несбыточным, как и бывает иной раз, когда уже и думать забыл об остальных людях и о вреде, что они могут вдруг принести.
Как заботливо и нежно согревало уже заходящее солнце, наполняя заревом всё вокруг, бросая яркие рыжие отблески, отражаясь на смуглой, загорелой коже. Ива любила прогуливаться по заброшенному полю в такие теплые вечера и, напевая еле слышно нежную мелодию, собирала ромашки и полевые гвоздики, выдирая некоторые с корнем и отгрызая стебельки зубами. После, наткнувшись на достаточно обильную поросль кукушкиной слезы, травы с резными сережками, весящими россыпью на тонких ниточках стебельков, —Вот повезло! – промурлыкала девушка, улыбнувшись и положив большой букет полевых цветов на землю, достала из кармана платья нож. И, выдернув всю поросль с корнем, присела на землю возле букета, принялась обрезать их корни, укладывая к себе на колени, а макушки отправляла в букет, после чего, достав из того же кармана белую ткань, завернула в неё корешки, убрала их в карман вместе с ножом. Поднявшись с земли, она, нагнувшись, подняла букет и побрела дальше по полю, периодически закапываясь носом в букет.
– Это что за красотка? – спросил один из молодых людей, шедших в город по широкой проселочной дороге, что тянулась сквозь поле, по которому гуляла одинокая девушка. —Я её не встречал раньше!
– Ясное дело! – хмыкнул другой парень, что был чуть старше первого, с длинными каштановыми волосами и ярко выраженными скулами. —Это ж травница. К ней только девки ходят за настоями всякими, таких дураков, как ты, привораживать! Её мать, говорят, была еще та ведьма, понесла от демона лесного.
– А ты тогда её откуда знаешь? – немного удивленно спросил другой из компании молодых людей.
– А он наравне с бабами травками балуется! – захохотал еще один.
– Да не знаю я её! – отмахнулся молодой человек. —Видел пару раз и только! – еще более недовольно ответил он, окинув девушку наполненным призрения взглядом, двинулся вперёд. —Пошли, уже почти стемнело.
– А я все же пойду, познакомлюсь! – молодой человек, вбежав в поле, быстро двигаясь вперёд, раздвигал руками зелёные колосья.
– Тебя ждать никто не будет! – голос старшего наполнился еще более яркими нотками недовольства. Не останавливаясь, он двигался к городским воротам, подзывая остальных небрежным взмахом руки.
Тогда молодой человек, что пробирался сквозь поле, вдруг остановился и, обернувшись, посмотрел на друзей. —Как будто я без тебя дороги не найду! – хмыкнул он, улыбнувшись, продолжив свой путь к девушке, что всё дальше углублялась в поле. —Смотри, дружище! Приворожит тебя ведьма, самого себя забудешь! – смеялись остальные ему вслед, исчезнув за широкими воротами города.
Он быстро шел, уже запыхавшись, тяжело дышал, вышагивая по полю, пробираясь сквозь цепляющиеся за ноги липкие стебли люцерны, что также называют «мышиным горошком», наконец догнал девушку. —Привет! – задыхаясь, проговорил парень, но девушка, казалось, не замечала его, игнорировала. —Меня Святослав зовут, а тебя? – настойчиво шел за девушкой парень, но она снова проигнорировала его и, лишь прибавив шаг, свернула в сторону, следуя по направлению к своему домику. —Да постой же ты! – снова догнал он девушку, схватив за руку, заставив остановиться и всё-таки обратить на него внимание.
– Что тебе нужно? – сухо ответила девушка, окинув мужчину холодным, безразличным взглядом. Внимательно разглядывая его еще такие юные черты лица, обрамленные каймой длинных русых прямых волос, стройное тело, еще не испорченное хмельными напитками, в чистых и новых, богатых одеждах. —Я только женщинам настои и травы продаю.
– Я и не думал что-то покупать! – пожал он плечами, не отпуская её руку, крепче сжимая пальцы.
– Зачем тогда пришел? – все также без эмоций говорила девушка.
И тогда молодой человек отпустил её руку, слегка улыбнувшись. —Просто увидел тебя на поле, такую красивую и беззаботную, и мне очень захотелось познакомиться с тобой поближе. Я же даже имени твоего не знаю, хотя и слышал много разных вариантов твоей жизни, – говорил он так, словно пел песню, нежную, протяжную.
– Не смешная шутка! – хмыкнула девушка и, сделав шаг, поднялась на ступеньку крылечка. —Не по возрасту совсем! Должно быть стыдно! Хотя такие, как ты и твои дружки, вряд ли знают, что такое стыд!
– Я не шучу вовсе! – ринулся он следом за девушкой и, войдя в её дом, снова схватил за руку. —Я правду говорю! И насмехаться над тобою я не собирался! Ты мне правда нравишься! – и, подтянув девушку к себе, обнял, крепко прижав к себе, всосавшись в её губы. Но в ответ получил лишь пощёчину и оскорбления. —Но почему? – удивленно произнёс молодой человек, неожиданно поняв, что очутился на улице и что перед ним захлопнули дверь. Но больше его волновал отказ. Как она могла отреагировать подобным образом, видно, она совсем не такая, какой её описывали его друзья. —Теперь я остался один у окраины леса! Тебе-то что, совсем не стыдно? – громко проговорил он, стукнув кулаком в дверь.
– Ладно, заходи! – недовольно проговорила девушка, открыв дверь и впустив мужчину в дом. —Спать будешь здесь! – указала она на валяющиеся на полу в углу мешки с сушёными травами и, кинув ему покрывало, что было расстелено на кровати, задула свечу. —Даже не думай ко мне ночью прилечь. Прокляну! – хмыкнув, сказала она и легла спать, а когда проснулась утром, незваного гостя уже не было, и лишь сложенное покрывало, лежащее на столе, напоминало о нем.
И каждый день она старалась не вспоминать о нем, выбросить из головы, но, как назло, его образ стоял перед глазами. Всё сразу стало каким-то пустым и ненужным. Она уходила из дома на весь день и, собирая целебные растения в пышный букет, приходила к речке и, усевшись на берегу, часами с грустью рассматривала своё отражение. Может ли быть правдой то, что она понравилась тому человеку, или это лишь насмешка? А если и вправду понравилась? То почему он так и не пришел к ней, почему больше не захотел ее видеть? И ненароком она проклинала себя за то, что так грубо с ним говорила, за то, что выгоняла из дома, и за то, что уложила спать на пыльных мешках.
Но однажды, когда Ива собирала землянику у кромки леса, снова появился он. —Зачем ты это делаешь? – спросил он, разглядывая, как девушка, усевшись на земле возле большой куртинки, сияющей красными огоньками ягод, срывая веточку за веточкой и соединяя по пять-шесть штучек в букет, обматывала верёвочкой, потом второй и третий и все привязывала к одной верёвке, создавая некое подобие ягодного венка.
– Так легче высушить. – Еле сдерживаясь от порыва вскочить на ноги и обнять его, проговорила девушка, продолжая свою работу с легкой задумчивостью на лице. —Вот повешу на крылечке. Солнышко высушит ягодки, наполнит их своим теплом. А зимой заваришь вот такой букетик, сделаешь глоток горячего напитка – и чувствуешь, как солнышко тебя согревает, как бежит по жилам жизнь. И на душе сразу же становится так легко, так сладко. Словно снова в лето вернулся. – Слегка улыбнулась она, погрузившись в свой рассказ, словно проживая тот момент.
– Ты так красиво говоришь, что мне сразу самому захотелось попробовать! – улыбнулся молодой человек, присев рядом с девушкой, и, сорвав одну веточку, полную спелых ягод, протянул ей. —Я бы хотел так же разбираться в травах, как ты. Научишь меня?
– Тебе это ни к чему! – продолжала улыбаться Ива, переполненная счастьем и любовью. Взяв из рук молодого человека веточку земляники, она соединила её со своими, так же обвязав ниточкой.
– Я приходил вчера к твоему домику, и до этого приходил, но тебя не было. – Ловко поменял он тему. —Быть может, завтра прогуляемся вместе?
– Мне некогда гулять. – Тише ответила девушка, не поднимая на молодого человека глаз.
– А что ты с утра делаешь? – не переставал улыбаться молодой человек, периодически срывая веточки земляники, съедая с них ягодки.
– В лес за грибами иду, надо первышей собрать. Потом зверобоя и других трав пособирать, перебрать, насушить. И так всё лето до самой осени, а осенью другие заботы начнутся. – Слегка нахмурилась она и, поднявшись с земли, отряхнула старенькое, кое-где рваное серое платье, и, взяв в руку корзинку, направилась к дому.
– Так давай завтра вместе пойдем! – Молодой человек шел следом за девушкой, не отставая. —Только скажи, в какое время мне прийти. —Тогда он выхватил из её рук корзинку и помог донести до дома. —Ну так что? – остановился он на пороге, поставив корзинку на ступеньку.
– Приходи, как рассветёт! – улыбнулась Ива нежной, беззаботной и такой влюбленной улыбкой, что скрывать чувств было, в общем-то, бессмысленно. Ведь у неё всё читалось на лице, на ярком румянце, бегающем по гладкой коже щек. Подняв со ступеньки корзинку, Ива ушла в дом, закрыв перед молодым человеком дверь, не позволила ему войти.
– Ты нашла себе друга, как я посмотрю! – Хриплый мужской голос, донёсшийся из темноты комнатки, напугал, заставив судорогу пробежать по телу, вздрогнуть.
– Что ты забыл здесь? – немного грубо и недовольно проговорила девушка, нахмурив носик и поставив корзинку на стол, прикрыла рваной занавеской окно. —Я тебя не звала!
– Быть может, я просто соскучился! – ухмыльнулся Филин и, выйдя из темноты, медленно пересек комнату, приблизившись к девушке. —Столько времени тебя не видел. Ты так выросла, похорошела, стала невероятно похожа на свою мать! – казалось, ему хотелось обнять, поцеловать девушку, но, остановившись, провел ладонью по темным локонам волос, снова улыбнулся. —Похоже, я здесь нежеланный гость! – выдохнул он, выпустив воздух из ноздрей, отступив от девушки на шаг.
– Я никогда не запрещала приходить тебе сюда. Мама любила тебя, и я уважаю её чувства. Но я не мать. Я не собираюсь потакать твоим капризам, ждать тебя, переживать. – Глубоко вздохнула девушка, обернувшись и посмотрев на мужчину. —Ты правильно сказал, ты здесь гость нежеланный! – на что мужчина, качнув головой, обернувшись птицей, вылетел в окно.
Так началась дружба Ивы и Святослава, постепенно перерастая во что-то более сильное, более серьезное. И каждый день она ждала его прихода. И он приходил, целовал её руки нежно и ласково. Так пролетел месяц, и уже больше половины второго. И вот уже природа навеивала осенней ноткой в ароматах перезрелых слив и яблок. И однажды свершилась их любовь, соединяясь нежностью прикосновений губ и рук. Горячей бархатной кожей, согревая тела. И казалось, всё уже было сказано и сделано. И казалось, не будет конца их чудесной и, как казалось, вечной любви…
Глава 2 Песнь о вечной жизни
Часть 1 Дар
Середина сентября наполняла небосвод тучами, а улицы – глубокими лужами от долгих проливных дождей, которым, казалось, уже не будет конца. Святослав уже не приходил к Иве, как раньше, каждый день, и лишь периодически захаживал, лишь бы удовлетворить плотские желания и снова уйти, не сказав ни слова.
Однажды к домику Ивы пришла девушка из города. Молодая и красивая, она сразу показалась Иве недружелюбной, какой-то напрягающей, несущей вред. —Здравствуй! – с нежной, но искусственной улыбкой проговорила девушка, без всяких разрешений войдя в дом.
– Добрый день! – ответила Ива, окинув девушку беглым взглядом, помешивая большой ложкой бурлящую зеленую жижу, что пузырьками наполняла черный небольшой котел.
– Я слышала, ты знаешь способ приворожить мужчину? – чуть тише проговорила девушка, сделав еще один шаг вперед.
– С чего ты это взяла? – хмыкнула Ива, снова окинув беглым взглядом незваную гостью. Светлые прямые волосы которой были заплетены в тугую длинную косу, обвязанную василькового цвета лентой, в тон приталенному сарафану.
– Женщины в городе говорят, у тебя есть особая травка. – Еще ближе подошла девушка. —Мне очень нужно. Я люблю одного молодого человека, а он проходит мимо. А я так хочу, чтобы мы были вместе. Чтобы он любил меня!
– Моя травка лишь дурманит на время. Её хватит лишь, чтобы соблазнить, не более. Если ты ему безразлична, трава не поможет.
– Мне этого достаточно! – пожала плечами девушка, протянув несколько серебряных монет, уютно расположившихся на маленькой ладони. —Помоги мне.
– Хорошо! – глубоко вздохнула Ива и, забрав из рук девушки монеты, положила их в карман платья, и, вытащив из пучка, висящего на стене у окна, пару корешков, вручила девушке. —Завари их горячей водой и напои своего возлюбленного. Полчаса он будет безумно желать только тебя. А потом всё будет зависеть только от тебя.
И ведь могла ли она знать тогда, что собственными руками погубит свое счастье? И что тот молодой человек, которого собралась одурманить девушка, и есть ее возлюбленный, её Святослав? И могла ли знать она, что Святослав, сдавшись, поддавшись чарам травы, проведет ночь с той самой незваной гостьей, что опоила его кукушкиной слезой?
И вот уже осень наполнила природу яркими красками, нарядив деревья в рыжие цвета, а грозди рябины, наливаясь алым бисером, словно кричали о грядущих холодах. Всё напоминало о предстоящем событии, которое в городе уже успели прозвать «свадьбой». Видно, потому что девушек, что отправляли к колдуну, одевали в белый саван. Хотя сами девушки относились к этому не как к свадьбе, а как к похоронам. И все боялись этого времени, ведь прошло уже пять лет с последней свадьбы, и настало время выбирать новую невесту. Люди, как очумелые, переполненные страхом, молились богам. Одни прятали своих дочерей, запрещая им выходить из дома, а другие радовались тому, что их дочери еще малы для «свадьбы». Но князь уже давно приметил одну красивую молодую девушку. И звали её Белослава. Та самая девушка, что покупала коренья кукушкиной слезы у Ивы. Что вело им? Какие духи говорили, какую жертву выбирать? Никто не знал. Но знали лишь, что одной темной ночью по городу проходит тень, несущая лишь зло. И что именно эта тень подает знак. Отмечает жертву, что желает получить колдун.
И вот прошел как-то в дом Белославы князь в сопровождении пяти старейшин. И принесли они белый саван с расшитым бисером узорчатым подолом. —Собирайся, Белослава! Выпала тебе честь продлить жизнь людскую еще на пять лет. Твоя жертва не будет забыта! – И тогда девушка наполнилась слезами, казалось, она хотела убежать, скрыться из виду, но куда можешь убежать от судьбы? Стать изгоем она не хотела, и умирать не хотела. Ей так хотелось выйти замуж за Святослава и нарожать ему с десяток детишек. И, повинуясь воле владыки, она поклонилась князю, потом, поклонившись старейшинам, протянула руку дрожащими пальцами, дотронувшись до белоснежной ткани савана.
– Стойте! – закричав, в дом ворвался Святослав. —Вы не должны этого делать! Вы не должны забирать её! Почему её? – продолжал кричать он, подбежав к девушке и прижав её к своей груди, сильно сжал в объятьях.
– Это её долг! Духи велели нам найти достойную жертву! – сухо ответил один из седовласых старейшин, чья борода почти касалась земли.
– Разве больше нет достойных? Почему она? – еще крепче прижал к себе девушку Святослав. —Я её люблю и хочу взять в жёны! Ведь есть и другие девушки! Есть одинокие, забытые миром, такие, как Ива, травница, что живет у леса!
– Она изгой! – твердо ответил князь, словно ничего и знать не хотел о той, что напоминала о Мире, о том дне, когда по злобной воле судьбы его руки окрасились багряной кровью.
– Вот именно, изгой! – повторил молодой человек, сделав акцент на последнем слове, ярко выделив его в предложении. —Она же не нужна никому! Её и в жёны никто никогда не возьмет! И нет тех чувств, способных разбить ту стену, что огородила нас от её своеобразного, мрачного мира, и нет той любви, что могла бы заставить забыть о предрассудках, о мнении людском! Так не лучше ли ей хоть раз послужить народу и принять на себя эту честь?!
– Стать невестой колдуна – это честь для добропорядочной, чистой, юной особы, а не грязной оборванки! – продолжал злиться князь.
– Князь, прошу Вас, не слушайте его! – пробормотала девушка, опустив в пол глаза, судорожно перебирая пальцами волосы в косе. —Святослав, я тебя люблю, но я не могу подвести моего князя, не могу подвести весь город! Это не по-человечески!
– Ты так сильно любишь этого наглеца? – хмыкнул князь, окинув презрительным взглядом молодого человека, получив в ответ от девушки положительный кивок, снова хмыкнул. —Что же теперь с вами делать? “Старейшины, обратитесь к духам и сделайте всё, как они вам повелят”, – сказал князь и исчез в дверях, словно не желал появляться на пороге домика травницы.
Всё утро мерещились мрачные тени. Сердце сжималось, словно кто-то, вытащив его из тела, с силой сжимал в кулаке, отчего перехватывало дыхание и несколько секунд не было возможности сделать ни вздоха. А когда воздух, наконец, проходил в легкие с жуткой, опоясывающей змеёй болью, начинала кружиться голова и тошнота подкатывала к горлу. Чувство тревоги не переставало преследовать её. И вот стук в дверь взбудоражил все ниточки нервных клеток, заставляя кровь быстрей бежать по венам. —Святослав! – выкрикнула она, открыв дверь и выбежав из дома на улицу, повисла на шее молодого человека, но мгновенно, расстроенно раскрыв наполняющиеся обидой и рвущимися наружу слезами глаза, отпустила его и отошла на пару шагов назад. —Она? – прошептала Ива, покачав головой. «Так значит, ты поддался чарам? Предал меня? Вот она, сила чарующей травы! – вздохнула она, слегка ухмыльнувшись на мгновение больной, безжизненной ухмылкой. —Зачем пришел? И кто это такие? Что надо?! – вдруг стал её голос более суровым, переполненным злобными нотками.
– Ива, мне помощь твоя нужна! В память нашей прошлой дружбы! – говорил он так, словно ничего не произошло, словно они и правда были просто друзьями, словно тех счастливых дней и ночей, проведенных вместе, и не было вовсе. —Понимаешь, князь показал на Белославу, хочет её колдуну отдать! А я люблю её! – всё говорил он и говорил, но Ива, казалось, не слышала его слов.
– А мне-то что до вашей любви? – хмыкнула девушка, еле сдерживая слезы, разглядывая старейшин.
– Тебе трудно помочь?! Ты же на века одинока! Не найдется ни одного мужчины, который был бы готов стать твоим мужем, даже если сильно полюбит! – высказал молодой человек, сдвинув брови и крепко сжимая рукой ладонь своей любимой Белославы.
– А знаешь! Ты прав! – подошла Ива вплотную к молодой паре и, стерев с лица потекшие слезы, окинула их презрительным взглядом с ног до головы. —Пусть моя смерть будет на твоей совести! – тогда она, снова сделав несколько шагов назад, подошла к старейшинам и, выхватив из рук одного из них белый саван, ушла в дом, громко хлопнув дверью, а старейшины зашли следом за нею.
Солнце нехотя закатывалось за кромку леса. Так медленно и беззаботно, что просто становилось тошно. Ива с некой тревогой и болью, съедающей всё внутри, наблюдала через раскрытое окно, как красным заревом вспыхнуло небо, наполняясь всё более насыщенными красками, оповещая мир о грядущих заморозках. Как могла, она терпела боль, что доставляли ей женщины, что туго затягивали в косу её волосы, стараясь расчесать запутанные кучерявые пряди. Омывали в тазу белые ноги, словно сдирая кожу жесткой мочалкой, сделанной из липовой коры.