Вечная жизнь Смерти

Шнайдер вызвал панель управления системой связи и принялся с бешеной скоростью нажимать кнопки. Заработал мощный межзвездный передатчик.

Раздался слабый хлопок, пошел белый дым, и в разделяющей каюту переборке появилось небольшое отверстие. Военный полицейский просунул сквозь него дуло пистолета и направил на Шнайдера:

– Это последнее предупреждение. Прекратите ваши действия и откройте дверь!

– «Бронзовый век» вызывает «Синий космос». – Шнайдер не повышал голос. Он знал: громко он говорит или тихо – это на дальность связи не влияет.

Луч лазера вонзился в грудь Шнайдера. Из прожженной дыры повалил красный пар. Окутанный туманным облаком собственной крови офицер прохрипел последние в своей жизни слова:

– Не возвращайтесь! Здесь больше не ваш дом!

* * *

«Синий космос» с гораздо бо́льшим, чем «Бронзовый век», недоверием относился к уговорам Земли вернуться. Корабль лишь понемногу снижал скорость. Когда радиосигнал «Бронзового века» достиг адресата, тот продолжал удаляться от Солнечной системы.

Услышав предупреждение, «Синий космос» немедленно прекратил торможение и на полной тяге направился прочь.

Как только софоны поделились с землянами разведотчетом, у двух цивилизаций впервые в истории появился общий враг.

И Землю, и Трисолярис успокаивал тот факт, что на «Синем космосе» пока нет передатчиков, пригодных для устрашения обоих миров «темным лесом». Если применить для трансляции координат имеющееся на корабле оборудование, то передачу практически никто не услышит. Можно воспользоваться методом Е Вэньцзе и усилить сигнал звездой Барнарда, но до нее триста лет полета. Более того, «Синий космос» не повернул к ней, а продолжил движение к NH558J2; он достигнет места назначения только через две тысячи лет.

В погоню немедленно выслали «Гравитацию» – единственный корабль Солнечной системы, готовый к межзвездному полету. Трисолярис предлагал отправить для уничтожения «Синего космоса» скоростную «каплю» – она официально называлась зондом сильного взаимодействия. Но Земля категорически отказалась вовлекать инопланетян в свои внутренние дела. Боль самой мучительной раны человечества, битвы Судного дня, за прошедшие десять лет нисколько не утихла. Было политически недопустимо позволить «капле» еще одну атаку на человека. Хоть люди на «Синем космосе» и стали уже чуждыми большинству человечества, передачей их в руки правосудия должны заняться исключительно земляне.

Трисолярис принял во внимание, что «Синий космос» еще долго не сможет представлять собой угрозу, и уступил – но подчеркнул, что на борту «Гравитации» имеется передатчик грависвязи и безопасность этого корабля является для Трисоляриса вопросом жизни и смерти. Поэтому с «Гравитацией» отправятся несколько «капель», они же обеспечат подавляющее превосходство над «Синим космосом».

«Гравитация» вышла в поход в сопровождении двух «капель», сохранявших дистанцию в две тысячи метров. Контраст между размерами объектов не мог быть разительнее. Если отдалиться, чтобы видеть всю «Гравитацию», «капель» не увидеть. А если приблизиться, чтобы разглядеть «каплю», то в ее зеркальной поверхности отразится корабль людей.

«Гравитацию» построили на десять лет позже, чем «Синий космос». Технологически она почти не превосходила своего предшественника, за исключением гравитационной антенны. Например, ее оснастили лишь чуть более мощными двигателями. Уверенность «Гравитации» в успехе опиралась на полностью заправленные топливные баки.

Тем не менее «Гравитации» потребуется пятьдесят лет, чтобы догнать беглеца.

Эра Устрашения, год 61-й
Держатель Меча

Чэн Синь разглядывала свою звезду с вершины гигантского дерева. Из-за этой звезды ее и разбудили.

За всю недолгую жизнь проекта «Наша цель – звезды» общим счетом пятнадцать человек получили сертификаты собственности на семнадцать звезд. Следы четырнадцати из них затерялись среди столетий, не удалось найти даже наследников. Слишком многие не пережили Великую падь. Чэн Синь осталась единственной из законных собственников звезд.

Люди еще не летали в другие солнечные системы, но технологии развивались так быстро, что ценность звезд в радиусе трехсот световых лет от Земли уже перестала быть чисто символической. У DX3906, звезды Чэн Синь, обнаружили планеты. Одна из них оказалась очень похожей на Землю; это определили по массе, орбите и спектру атмосферы. Ценность звезды поднялась до небес. Ко всеобщему удивлению, у нее нашелся владелец.

ООН и Флот Солнечной системы пожелали забрать DX3906 себе, но по закону требовалось, чтобы владелец согласился передать права на звезду. Вот ради этого Чэн Синь и разбудили после 264 лет гибернации.

Как только она проснулась, первым делом выяснила, что, как и ожидалось, о программе «Лестница» новостей нет. Трисолярис не только не перехватил зонд, он даже не знал, где тот находится. История забыла про «Лестницу», и мозг Тяньмина затерялся в бескрайнем космосе. Но Тяньмин, человек, слившийся с небытием, оставил своей возлюбленной вполне реальный мир – звезду и две планеты.

Честь открытия планет в системе DX3906 принадлежала кандидату наук, астроному по имени 艾 АА^[20]. В своей диссертации она предложила методику использования гравитационного поля одной звезды в качестве линзы для наблюдений за другой.

АА показалась Чэн Синь жизнерадостной птичкой, без устали хлопочущей вокруг. АА объяснила, что знакома с такими, как Чэн Синь – пришельцами из прошлого. Их называли людьми Общей Эры. Научный руководитель АА был одним из таких людей. Поэтому, как только она защитила диссертацию, комитет ООН по развитию космоса предложил ей работать с Чэн Синь.

Требование ООН и флота продать звезду поставило Чэн Синь в неудобное положение. Она чувствовала себя виноватой, владея целым миром, но ей становилось плохо от одной только мысли о торговле подарком, сделанным в порыве чистой любви. Чэн Синь предложила передать права на DX3906 безвозмездно, оставив себе лишь документы на память, но ей ответили, что по закону правительство не может забрать настолько ценную собственность бесплатно. Они настаивали на оплате. Чэн Синь отказывалась.

После долгих раздумий она предложила продать обе планеты, но оставить за собой звезду. Одновременно она подпишет с ООН и флотом договор, дающий человечеству право пользоваться энергией звезды. Юристы изучили ее предложение и сочли его приемлемым.

АА сообщила Чэн Синь, что, поскольку она продает только планеты, ей достанется значительно меньшая сумма. Тем не менее ООН заплатит ей невероятно много, и потребуется создать фирму, чтобы грамотно распорядиться этими деньгами.

– Хочешь, я помогу тебе управлять этой фирмой? – спросила АА.

Чэн Синь согласилась. АА немедленно позвонила в комитет ООН по развитию космоса и уволилась.

– Теперь я работаю на тебя, – заявила она, – так что послушай-ка, что я тебе скажу. Ты что, совсем свихнулась?! Из всех вариантов ты выбрала наихудший! Ты могла бы продать звезду с планетами и стать богатейшим человеком во Вселенной! Или же не продавать ничего и остаться хозяйкой всей звездной системы. Закон охраняет частную собственность безоговорочно, никто бы у тебя ее не отобрал. Тогда ты могла бы лечь в гибернацию до тех пор, пока не научатся летать к DX3906. А потом отправиться туда! Такое раздолье! Океаны, континенты… Тебе решать, конечно, но ты могла бы прихватить с собой и меня…

– Я уже все решила, – ответила Чэн Синь. – Нас с тобой разделяют почти три столетия. Не стоит ожидать, что мы сразу поймем друг друга.

– Ну ладно, – вздохнула АА. – Но лучше бы тебе пересмотреть свои понятия о долге и совести. Гляди: сначала долг заставил тебя расстаться с планетами, потом совесть не позволила продать звезду, а потом опять-таки долг вынудил тебя предоставить людям энергию звезды. Таких как ты, людей прошлого вроде моего научного руководителя, раздирают противоречия между двумя нравственными идеалами. Но в нашу эпоху ни совесть, ни долг нравственными эталонами не являются! Избыток того или другого рассматривается как психическое заболевание, расстройство личности под давлением общества. Тебе надо бы к мозгоправу.

* * *

Свет, исходящий от города снизу, не помешал Чэн Синь легко найти на небосклоне DX3906. Сейчас воздух был намного чище, чем в XXI веке. Она опустила глаза. Они с АА, словно двое муравьишек, стояли на вершине горящей огнями новогодней елки, а вокруг них рос целый новогодний лес. Ярко освещенные здания свисали с веток, словно листья. В отличие от городов прошлого этот был выстроен на поверхности, а не под землей. Благодаря миру, воцарившемуся в Эру Устрашения, человечество во второй раз в истории выбралось из пещер.

Подруги двинулись вдоль ветви к ее концу. Каждая ветвь на дереве представляла собой оживленную улицу, полную парящих информационных окон – из-за них улица казалась многоцветной рекой. Время от времени окно или два отделялись от основной массы, следовали за женщинами, а потом, когда Чэн Синь и АА не проявляли интереса, возвращались в поток.

Поскольку ветвь, по которой шли подруги, была самой верхней на дереве, то выше не было ничего, кроме звездного неба. Если бы они спустились ниже, над ними висели бы ярко освещенные коробки зданий, а сами они чувствовали бы себя мошками в зачарованном лесу, где сияет каждый листок и каждая ягода.

Чэн Синь пригляделась к прохожим: женщина, еще две, группа, еще одна, три – все женщины, все хорошенькие. В красивой светящейся одежде они казались феями волшебного леса. Чэн Синь и АА порой встречали других прохожих, постарше, тоже женщин; возраст не умалял их красоты. Когда девушки дошли до конца ветви и внизу перед ними предстало море огней, Чэн Синь задала давно занимавший ее вопрос:

– А где же мужчины?

За все дни с момента пробуждения она не увидела ни одного мужчины.

– Ты о чем? Они же везде! – АА указала на людей вокруг. – Видишь вон там парня, прислонившегося к перилам? Тут трое. А эти два идут в нашу сторону.

Чэн Синь не верила своим глазам. У тех, на кого указала АА, были гладкие, красивые лица, они носили прическу до плеч, и казалось, что в их тонких, гибких телах даже кости мягкие. Мужчины двигались грациозно и плавно. Ветер доносил до нее ласково журчащие голоса… В ее эпоху таких мужчин назвали бы женоподобными.

Через мгновение она поняла. Дело к этому шло уже давно. Мужественность в ее традиционной форме перестала считаться идеалом еще с конца 1980-х годов. С тех пор и общество, и мода предпочитали мужчин, похожих на женщин. Она вспомнила, что однажды приняла нескольких поп-звезд, мужчин-азиатов, за девушек. В период Великой пади перемены приостановились, но этот тренд вернулся и даже усилился за полвека, когда Эра Устрашения принесла людям мир и благополучие.

– Действительно, люди Общей Эры не сразу могут различить мужчин и женщин, – продолжила АА. – Но я дам тебе подсказку. Обращай внимание, кто как на тебя смотрит. Мужчины глаз оторвать не могут от такой классической красавицы, как ты.

Чэн Синь с подозрением покосилась на АА.

– Нет, нет, – засмеялась АА. – Я и вправду женщина, и ты меня в этом плане не привлекаешь. Но, честно говоря, не могу понять, что хорошего в мужчинах вашей эры. Грубые, дикие, грязные – ну троглодиты троглодитами. Ничего, привыкнешь, и в нашей эре красоты тебе понравится.

Когда без малого триста лет назад Чэн Синь готовилась к гибернации, она воображала себе самые разные трудности, с которыми ей придется столкнуться в будущем. Но о таком даже не думала. Как она будет жить в этом мире женщин? Загрустившая Чэн Синь снова подняла глаза к небу, высматривая свою звезду.

– Опять думаешь о нем, да? – АА обняла ее за плечи. – Даже если бы он не полетел в космос и остался с тобой на Земле, внуки ваших внуков уже бы скончались. Это новая эпоха, у тебя новая жизнь. Забудь о прошлом!

Чэн Синь последовала совету АА и заставила себя вернуться в настоящее. Она прожила здесь всего несколько дней и успела ознакомиться лишь с ключевыми событиями последних трех столетий. Больше всего ее поразил стратегический баланс сил с Трисолярисом, выстроенный на концепции устрашения «темным лесом».

Ей в голову пришла мысль: «Женственный мир… способен ли он кого-либо устрашить?»

Чэн Синь и АА отправились в обратный путь вдоль ветви. Рядом с ними снова закружились информационные окна; на этот раз Чэн Синь заинтересовалась одним из них. В окне светилось изображение мужчины из прошлого. Изможденный, тощий, с всклокоченными волосами, он стоял рядом с черным надгробным камнем. Мужчину и камень окутывал сумрак, но в глазах человека отражался далекий рассвет. Текст внизу гласил:

«В его эпоху убийцу приговаривали к смерти».

Лицо мужчины показалось Чэн Синь знакомым, но присмотреться она не успела – картинка быстро сменилась. На экране возникла женщина средних лет – по крайней мере, Чэн Синь решила, что это женщина. Одетая в официальном стиле и похожая на политика, она произносила речь. Фотография и субтитры под ней, которые Чэн Синь видела только что, были частью выступления.

Инфоокно заметило ее интерес, расширилось, появился звук. Речь политика текла красиво и сладко, как мед. Но сами слова ужасали.

– За что выносят смертный приговор? Ответ: за то, что убил. Но это лишь один из нескольких верных ответов.

Другой же верный ответ такой: потому, что мало убивал. Задушить одного человека – преступление. Зарезать десяток-другой – массовое убийство. Если ты лишил жизни тысячи или десятки тысяч, тебя следует казнить тысячу раз. А если от твоей руки погибли сотни тысяч? За это тоже к стенке, ведь правильно? А вот здесь-то те из вас, кто знаком с историей, призадумаются.

Что, если чьи-то действия привели к смерти миллионов? Гарантирую, этого человека не назовут убийцей. Более того, может оказаться, что он даже не нарушил ни одного закона. Если не верите, полистайте учебник истории! Того, кто убил миллионы, объявляли великим человеком, героем.

А если этот человек уничтожил целый мир, убил все живое на планете – тогда его провозгласят спасителем человечества!

– Они говорят про Ло Цзи, – пояснила АА. – Хотят отдать его под суд.

– За что?

– Сложное дело. Если вкратце, за то, что он передал во Вселенную координаты звезды, а это привело к гибели целого мира. Мы не знаем, была ли на тех планетах жизнь – это всего лишь предположение. Ло Цзи обвиняют в потенциальном мундициде^[21] – убийстве мира, самом тяжком преступлении по нашим законам.

– Простите, вы ведь Чэн Синь?

Она вздрогнула. Слова доносились из плавающего перед ней окошка. Политик глядела на нее с радостью и удивлением, словно встретила лучшую подругу.

– Вы хозяйка той далекой звезды! Как луч надежды, вы принесли к нам прекраснейшие черты былых времен. Вы, единственный человек, кому принадлежит целый мир, спасете и нашу планету. Мы вам полностью доверяем. Извините, позвольте представиться…

АА пинком погасила окно. Чэн Синь же поразилась современным технологиям. Она даже представить себе не могла, каким образом ее изображение достигло выступающей и как та смогла узнать ее среди миллиардов зрителей.

АА забежала перед Чэн Синь и попятилась перед ней спиной вперед.

– А ты бы уничтожила чей-нибудь мир, чтобы создать систему устрашения? А главное, если бы враг все-таки напал, ты нажала бы кнопку, обрекла бы на смерть и чужой мир, и Землю?

– Бессмысленный вопрос. Я бы ни за что не дала поставить себя в такое положение.

АА остановилась, схватила Чэн Синь за плечи и пристально посмотрела ей в глаза:

– В самом деле? Не дала бы?

– Нет, конечно. Что может быть страшнее? Это намного хуже смерти!

Она не понимала, почему АА настолько серьезна, но та кивнула:

– Ты меня успокоила… Давай-ка отложим разговоры до завтра. Сейчас ты устала, пора отдыхать. После гибернации надо целую неделю приходить в себя.

* * *

АА позвонила Чэн Синь на следующее утро и, сияя, заявила с экрана:

– У меня сюрприз для тебя – съездим в одно замечательное местечко. Поднимайся, автомобиль уже наверху дерева.

На верхней ветви Чэн Синь поджидал автомобиль с открытой дверцей. Девушка забралась внутрь, но АА там не оказалось. Дверца бесшумно закрылась, сиденье плотно, словно ладонь, охватило Чэн Синь. Автомобиль плавно поднялся в воздух и влился в транспортный поток города-леса.

Стояло раннее утро. Копья солнечного света, почти параллельные земле, пронзали летящий сквозь лес автомобиль. Вскоре здания стали попадаться реже и реже, а затем и вовсе пропали. Сверху – голубое небо, снизу – восхитительная зеленая мозаика рощ и лугов.

С началом Эры Устрашения почти всю тяжелую промышленность перенесли на орбиту, и экология планеты восстановилась. Земля теперь выглядела как до промышленной революции. Сокращение населения и выработка продуктов питания на фабриках позволили уменьшить пахотные площади. Ненужные поля и пастбища заросли травой. Земля понемногу превращалась в огромный парк.

Чэн Синь с трудом могла поверить, что этот прекрасный мир существует на самом деле. Казалось, что она все еще спит и видит сон.

Через полчаса автомобиль приземлился, дверца отъехала в сторону. Девушка вышла, аппарат поднялся в воздух и улетел. Шум пропеллеров сменился тишиной, которую изредка нарушали отдаленные голоса птиц. Чэн Синь осмотрелась. Ее окружали старые заброшенные и наполовину заросшие плющом постройки, по-видимому, жилые здания Общей Эры.

Зелень новой жизни поверх останков прошлого… Чэн Синь ощутила до того ускользавшую от нее реальность этого мира.

Она позвала АА, но ей ответил мужчина:

– Привет.

Она обернулась и увидела, что на увитом плющом балконе второго этажа стоит человек. Не один из нежных и красивых мужчин современности, а человек прошлого. Чэн Синь снова почудилось, что она спит и видит сон – продолжение ее кошмара из Общей Эры.

Это был Томас Уэйд – в неизменной черной кожанке, правда, несколько постаревший. Наверное, он лег в гибернацию позже, чем Чэн Синь, или проснулся раньше, или же и то, и другое.

Чэн Синь не отрывала взгляда от правой руки Уэйда, затянутой в черную кожаную перчатку. Старый, еще Общей Эры, пистолет был нацелен точно в Чэн Синь.

– Заряжен патронами для подводной стрельбы, – сообщил Уэйд. – Предназначены для долгого хранения. Но прошло двести семьдесят с лишним лет. Кто знает, сработают ли они? – На лице Уэйда проступила знакомая улыбка – та самая, с которой он наслаждался чужой безысходностью.

Вспышка, хлопок – и сильный удар в левое плечо отбросил Чэн Синь к полуразрушенной стене. Звук выстрела быстро утих в густых зарослях плюща. Птицы продолжали распевать.

– Современным оружием пользоваться нельзя, – продолжил Уэйд. – Оно регистрирует каждый выстрел в полицейской базе данных.

Бывший шеф АСР говорил спокойно, словно объясняя подчиненной очередную задачу.

– За что? – Чэн Синь не чувствовала боли. Левое плечо вообще не ощущалось, словно не принадлежало ей.

– Я хочу стать Держателем Меча. Ты мой конкурент, и выберут тебя. Я не держу на тебя зла. Веришь или нет, мне вовсе не нравится делать то, что я делаю сейчас.

– Это вы убили Вадимова? – спросила она. Из угла ее рта потянулся ручеек крови.

– Да. Он был нужен программе «Лестница». А теперь у меня новый план, и тебя в нем нет. Вы оба отлично работали, но сейчас ты мне мешаешь. Я пойду вперед и только вперед, не считаясь с последствиями.

Еще один выстрел. Пуля попала в живот слева. Чэн Синь по-прежнему не чувствовала боли, но она больше не ощущала ног и не могла стоять. Она съехала по заросшей плющом стене на землю, оставляя за собой яркие кровавые разводы.

Уэйд снова нажал на спуск. Наконец сказались три века хранения – оружие дало осечку. Он передернул затвор, выбрасывая неисправный патрон, и снова навел пистолет на Чэн Синь.

Его правая рука взорвалась облаком белого дыма, зелень балкона усеяли обгоревшие куски плоти и обломки костей. Пистолет упал на землю. Уэйд не пошевельнулся. Он бросил взгляд на культю правой руки, затем поднял глаза к небу. Оттуда пикировал полицейский автомобиль.

Как только автомобиль снизился, из него в густую траву, всколыхнувшуюся от вихрей, поднимаемых пропеллерами, выпрыгнули несколько вооруженных полицейских. Они были похожи на стройных, проворных женщин.

Последней выскочила АА. Перед глазами Чэн Синь уже все плыло, но она увидела заплаканное лицо подруги и разобрала среди всхлипов:

– …подделал мой видеозвонок…

Чэн Синь пронзила волна жестокой боли, и она потеряла сознание.

Девушка очнулась в летящем автомобиле. Ее туго укутали в какую-то пленку. Боли не чувствовалось – Чэн Синь не ощущала даже своего тела. Прежде чем забыться снова, она слабым голосом, который никто, кроме нее самой, не услышал, спросила: «Кто такой Держатель Меча?»

Отрывок из «Прошлого вне времени»

Призрак Отвернувшихся:

Держатель Меча

Вне сомнения, создание Отвернувшимся Ло Цзи системы устрашения на основе теории «темного леса» было великим достижением. Тем не менее давший ей жизнь проект «Отвернувшиеся» сочли нелепым и неразумным. Человечество, словно малое дитя, попавшее в незнакомую обстановку, при виде чуждой безжалостной вселенной испугалось, растерялось и принялось с ожесточением отбиваться. Когда Ло Цзи передал управление системой устрашения ООН и Флоту Солнечной системы, все решили, что ставший частью легендарного прошлого проект наконец завершился.

Люди принялись изучать само Устрашение, и возникла новая отрасль науки: теория игр устрашения.

Основными элементами являются: Устрашающая сторона (Земля) и Объект устрашения (Трисолярис); Угроза (передача координат Трисоляриса, которая приведет к уничтожению обоих миров); Исполнитель (человек или организация, в чьих руках находится кнопка передатчика); Цель (вынудить Трисолярис отказаться от нападения и предоставить Земле свою технологию).

Если запугивающим воздействием является уничтожение обеих сторон, такая система называется предельным устрашением.

Предельное устрашение отличается тем, что в случае его провала осуществление Угрозы не поможет Устрашающему.

Таким образом, результативность предельного устрашения строится на уверенности Устрашаемого, что Угрозу непременно претворят в жизнь, если он посягнет на Цель. Вероятностное выражение уверенности Устрашаемого, или степень устрашения, – важный параметр теории игр устрашения. Для выигрыша Устрашающего степень устрашения должна превосходить 80 процентов.

Но очень скоро люди обнаружили один обескураживающий факт: если ответственность за исполнение Угрозы возложить на все общество, то степень устрашения падает почти до нуля.

Человечество крайне трудно побудить к действиям, которые уничтожат оба мира, поскольку они противоречат глубоко укоренившимся нормам морали. В случае устрашения «темным лесом» дело обстоит еще хуже. Если Угроза не сработает, то флот агрессора появится еще не скоро; как минимум одно поколение проживет мирно и счастливо. Иными словами, никого из ныне живущих нападение не затронет. Однако если исполнить Угрозу и передать координаты, то тогда смерть может настать в любой момент – а это намного хуже. Таким образом, в случае нападения выбор всего человечества предсказать несложно.

Однако нельзя предвосхитить решение отдельной личности.

Устрашение «темным лесом» строилось на непредсказуемости одного человека – Ло Цзи. В случае возобновления войны его поступки определялись бы особенностями его личности, его психики. Даже если бы он повел себя рационально, его действия не обязательно совпали бы с интересами человечества. В самом начале Эры Устрашения ученые обоих миров тщательно изучили особенности характера Ло Цзи и создали подробные математические модели. Специалисты по теории игр как на Земле, так и на Трисолярисе пришли к поразительно схожим выводам: в зависимости от настроения в момент атаки, Ло Цзи обеспечивал степень устрашения от 91,9 % до 98,4 %. При таких шансах Трисолярис не рискнул бы напасть.

Разумеется, сразу после создания системы устрашения не представлялось возможным произвести столь точный анализ. Человечество пришло к ответу интуитивно; ООН и Флот Солнечной системы вернули ключ к Устрашению в руки Ло Цзи словно горячую картофелину. Весь процесс, начиная с Ло Цзи, отдающего браслет, заканчивая им же, получающим ключ обратно, занял восемнадцать часов. Но «каплям» хватило бы даже этого времени, чтобы разрушить кольцо ядерных бомб вокруг Солнца и отнять у землян их средство сигнализации. Лидеры Трисоляриса на такое не решились; впоследствии эту ошибку назвали их величайшим стратегическим поражением за всю войну. А затаившее дыхание человечество утерло со лба холодный пот.

С тех пор властью над пусковым механизмом Устрашения был неизменно облечен Ло Цзи. Вначале в его руках был ключ подрыва орбитального кольца ядерных бомб, затем его сменила кнопка широковещательных гравитационных передатчиков.

Система устрашения нависала над двумя мирами подобно дамоклову мечу, а Ло Цзи был волоском. Бывшего Отвернувшегося назвали Держателем Меча^[22].

Таким образом, проект «Отвернувшиеся» не стал еще достоянием истории. Его призрак продолжал бродить по Земле.

Программа «Отвернувшиеся» была беспрецедентной аномалией в истории человечества, но и у системы устрашения, и у Держателя Меча существовали предшественники. В годы холодной войны страны НАТО и Варшавского Договора создали систему гарантированного взаимного уничтожения – то есть предельного устрашения. В 1974 году СССР приступил к разработке системы «Периметр»^[23], известной в западном мире как «Мертвая Рука». Она предназначалась для ответа на нападение, в случае если первый удар США выведет из строя правительство и высшее военное командование. «Периметр» получал информацию от сети датчиков, регистрирующих ядерные взрывы на территории Советского Союза, и автоматически принимал решение о пуске ядерных ракет.

Сердце системы «Периметр» находилось в секретном центре управления, скрытом глубоко под землей. Если компьютер примет решение об ответном ядерном ударе, дежурный оператор должен его подтвердить.

В 2009 году взяли интервью у офицера, служившего на посту дежурного оператора «Периметра» десятки лет назад. Он был тогда двадцатипятилетним лейтенантом, только что закончившим Военное училище имени М. В. Фрунзе. В случае если бы система решила, что пуск ядерных ракет необходим, он стал бы последней инстанцией перед концом света. К тому времени весь Советский Союз и Восточная Европа превратились бы, наверное, в море огня, а все его близкие погибли. Если бы он нажал кнопку, то и Северная Америка через полчаса стала бы адом на Земле, а затем «ядерная зима» уничтожила бы все остальное человечество. В ту минуту он держал бы в руках судьбу всей человеческой цивилизации.

Позднее его неоднократно спрашивали: «Если бы такой момент действительно настал, нажали бы вы кнопку?»

Первый в истории Держатель Меча отвечал: «Не знаю».

Человечество надеялось, что устрашение «темным лесом» закончится так же мирно, как и взаимно гарантированное уничтожение в XX веке.

В таком странном равновесии прошли годы. Устрашение действовало уже шестьдесят лет. Ло Цзи, перешагнувший столетний рубеж, по-прежнему держал в руках «красную кнопку». Его образ в глазах населения постепенно изменился.

Он не нравился «ястребам», выступавшим за жесткий подход к Трисолярису. В самом начале Эры Устрашения они настаивали на более суровых условиях перемирия. Их конечной целью было полное разоружение Трисоляриса. Некоторые их предложения граничили с абсурдом. Например, программа «голых переселенцев»: согласно ей, все трисоляриане дегидрируют и их доставляют на грузовых кораблях в облако Оорта. Оттуда на кораблях землян тела перевозят в дегидратории на Марсе или Луне. Затем, при выполнении трисолярианами определенных условий их начали бы понемногу регидрировать.

«Голуби» тоже не любили Ло Цзи. Их беспокоила вероятность наличия жизни и цивилизации на планетах звезды 187J3X1, координаты которой Ло Цзи передал во Вселенную. Была ли на них жизнь? Ни земные, ни трисолярианские астрономы не могли уверенно сказать ни «да», ни «нет», но на Ло Цзи легло обвинение в мундициде. «Голуби» считали, что мирное сосуществование людей и трисоляриан должно строиться на фундаменте всеобщих «прав человека» – иными словами, на признании, что у любого разумного существа во Вселенной имеются неотъемлемые права. Для осуществления их идеала Ло Цзи требовалось отдать под суд.

Но Ло Цзи не обращал внимания ни на тех, ни на других. Он полвека молча стоял на посту Держателя Меча и держал в руках «красную кнопку» гравитационного передатчика.

Человечество осознало, что любая политика в отношении Трисоляриса должна принимать в расчет Держателя Меча. Без его одобрения ни одно земное решение не возымело бы на инопланетян действия. Таким образом, Держатель стал влиятельным диктатором, наподобие Отвернувшихся.

Со временем Ло Цзи стали называть безрассудным маньяком и деспотом, убийцей планет.

Люди поняли, что Эра Устрашения – странная эпоха. С одной стороны, человеческая цивилизация достигла невиданных высот, в мире царят демократия и права человека. Но, с другой стороны, над всей этой системой нависала тень диктатора. Эксперты полагали, что, хотя наука и технология обычно противодействуют тоталитаризму, при возникновении кризиса, угрожающего самому существованию цивилизации, наука может привести к созданию нового тоталитарного общества.

При обычной диктатуре диктатор отдает распоряжения через посредников, что усиливает неопределенность и отрицательно сказывается на эффективности управления. Поэтому стопроцентно эффективного тоталитарного государства не было ни разу за всю историю человечества. Однако технология создала механизмы для сверхтоталитарного управления; примеры тому – Отвернувшиеся и Держатель Меча. Гремучая смесь супертехнологии с суперкризисом могла отбросить человечество в темные века.

Тем не менее большинство соглашалось, что Устрашение по-прежнему необходимо. Когда софоны прекратили вмешательство в научные эксперименты, а с Трисоляриса хлынул поток новых знаний, земная наука неудержимо понеслась вперед. Но Земля продолжала отставать от Трисоляриса на два-три поколения технологии. Об отключении системы устрашения можно будет задуматься не раньше чем два мира сравняются в развитии.

Существовал еще один вариант: передать систему устрашения под контроль искусственного интеллекта. Его рассматривали со всей серьезностью и не пожалели затрат на предварительные исследования. Основным его преимуществом был высокий уровень устрашения. Но в конце концов от этого варианта отказались. Слишком страшно доверить судьбу двух миров машинам. Эксперименты показали, что ИИ зачастую не справляется с анализом многочисленных условий устрашения – и неудивительно; для этого чистой логики мало. Кроме того, переход от диктатора-человека к диктатору-машине никого бы не успокоил, а с политической точки зрения грозил осложнениями. Наконец, на решение компьютера могли повлиять софоны. Таких инцидентов до сих пор не наблюдалось, но сама возможность поставила на идее крест.