Эксперименты: часть прошлого и настоящее. Микс-сторис 2.0. Дополненный сборник рассказов

– Нет, не против, – она опустила голову, улыбаясь своим мыслям. Он был хорошим парнем, оставалось только пройти экзамен, а всё остальное она уже нашла. – Так что нам делать?

– У нас есть много плетёных фенечек, – он вздохнул так, как будто собирался прыгнуть в угасающие угли костра. – Мы плетём их с Розой, моей сестрой. В основном, только мы, но иногда её парень, Кир, помогает нам в этом. Просто так случилось, что больше никто пока не научился столь серьёзному и ответственному делу. А я, если правильно помню, сплёл свою первую феньку ещё в восьмом классе.

– Да ты просто Фенькин Мастер! – тихо рассмеялась она, прижав ладонь к губам, чтобы смех не вырвался наружу и не разбудил всех остальных.

– Да, так и зови меня! – отшутился он.

Они ещё немного похихикали, потом успокоились и посмотрели друг на друга.

– В каком году ты родилась? – спросил он.

– В 1988, не так давно…

– Но ты выглядишь старше, – он склонил голову набок. – А задание таково – вам с Эвелиной нужно будет повязать столько фенек, какого вы года рождения. То есть, тебе, уж извини… – и он, как бы виновато, исподлобья взглянул на неё. А ВЕСНА продолжила:

– …нужно повязать тысячу девятьсот восемьдесят восемь, так?

– Совершенно верно, – Денниц немного поёжился, и ей пришлось приподнять голову, чтобы ему это удалось. – И ещё, мы, как бы музыкой, прикрепляем желание к феньке. Любым инструментом, на котором ты играешь. В твоём случае, это удобнее, чем мне с гитарой – в том смысле, что флейта меньше.

ВЕСНА вновь улыбнулась, потом спросила:

– Ты не устал?

– Немного… кажется, у меня затекла спина… – с удивлением прошептал он, пытаясь повернуться хотя бы на несколько градусов. – Да, так и есть.

– Пойдём в палатку, – она сначала привстала, давая ногам вспомнить, как держать вес, потом выпрямилась и подала руку Денницу. Он крепко и в то же время мягко, ухватился за неё.

– Спасибо.

– На здоровье! – ответила ВЕСНА и, опустив глаза на мгновенье, вновь подняла их. Денницу они показались бездонными, как океан, и совсем другими. Далеко не теми, какими были, когда они только присели у костра. В них словно что-то вспыхнуло, взгляд изменился, и его сердце затрепетало. – Пошли, мы ещё успеем немного вздремнуть, – прошептала она, увлекая его за собой.

* * *

Она стояла на небольшом холмике, на восточной стороне поляны…

И, возвышаясь над ней, видела, как с противоположной стороны к ней шла её подруга. Люди, что до сих пор не могли отвести от неё взгляда, всё ещё ожидали продолжения волшебных нот её флейты. Но она просто стояла, убрав ту обратно в сумку. ВЕСНА торжествовала – все феньки нашли своих обладателей. И ещё она радовалась за себя. Ведь теперь в этом мире добра станет больше, а, если Эвелина скажет, что и её тысяча девятьсот восемьдесят семь фенек тоже повязаны, будет ещё радостнее.

Зачарованные люди, изредка перешёптываясь, продолжали поглощать её глазами. В этом шёпоте ВЕСНА слышала нечто вроде «сыграла бы она ещё разок», «я такого никогда не слышал». Почему бы и не сыграть?! Ведь душа пела.

Когда Эвелина приблизилась к ней достаточно близко, чтобы можно было разобрать слова, ВЕСНА обратилась к подруге:

– Как у тебя дела? Не хочешь поиграть на публику?!

– У меня всё в порядке, я пуста! – ответила та, улыбаясь. – А поиграть – с удовольствием! – Переложив в свою сумку букет полевых цветов, который она собрала, пока шла через поляну, Эвелина вынула оттуда небольшой бубен, перетянутый тюленьей кожей.

И все, кто отдыхал на поляне, поспешили кучнее собраться вокруг девушек, присев на свои покрывала. Чтобы лучше услышать, чтобы больше увидеть, чтобы просто вспомнить, что такое мелодия жизни и ритм сердца…

Минус день

Одиночество совсем не беспокоило его. Он неподвижно сидел в парке на скамейке и смотрел на проходящих мимо людей; играющих на детских площадках детей и их заботливых родителей; пролетающих стаями и поодиночке в небе птиц; лёгкие белые облака, парящие неторопливо. Бескрайняя синева неба и пушистые облака – вот, что наполняет тебя спокойствием, когда ты смотришь вверх. И он был спокоен. Ему некуда было спешить, ему не на что было жаловаться или злиться, его никто не ждал, и у него не было дома. Хотя наверняка он этого не знал, так как просто-напросто ничего не помнил. Он сидел и любовался умиротворённостью, которая его окружала.

Он попытался вспомнить, был ли хоть один день в его жизни, когда он мог остановиться на мгновенье и оценить всё великолепие окружающего мира. Конечно же, у него этого не получилось. Как он мог «попытаться вспомнить», когда он даже не знал, как его зовут и где он находится? В голове возникла слабая боль от попытки что-то вспомнить, и он почувствовал лёгкое недомогание. Как будто, что-то кольнуло. Он поднял руку и потёр левый висок. Всё прошло. Лишь на пальцах осталось что-то тёмно-красное от прикосновения. Что это и откуда оно взялось? Он потёр пальцы друг о друга, размазывая полусухую субстанцию и разглядывая её. Потрогал висок ещё раз. Субстанция покрывала тот целиком и некоторую часть волос. Он перевёл рассеянный взгляд на ладони, они были в пыли и ссадинах. Посмотрел на рукава пиджака, брюки, рубашку. Всё было измято, грязно, местами порвано. Туфли покрыты грязью, шнурки порваны, на одном туфле оторван каблук. Кто же он? Почему в таком виде? Хорошо, что скамейка, на которой он сидел, находилась немного на удалении от тропинок парка, и густые ветви какого-то дерева наполовину скрывали его от окружающих. Так он не сильно бросался в глаза и не привлекал к себе много внимания, когда дети могли бы его испугаться.

Справа от него послышался радостный детский возглас. Он повернул голову. Семья из четырёх человек отдыхала под соседним деревом, спрятавшись в тени от сентябрьского довольно яркого и тёплого солнца. Двое из них играли. Девочка лет шести-семи со своим отцом перебрасывали друг другу яркий цветной мяч, с которым люди обычно играют на пляже. Мама с трёхлетним сыном читали, лёжа на расстеленном одеяле. Он наблюдал за ними и думал про то, что, вероятно, и у него есть семья.

– Папа, смотри, там человек смотрит на нас, – услышал он голос девочки. – Он плохо выглядит. Может быть ему нужна помощь?

– Пойдём вместе спросим его, – ответил папа и, взяв её за руку, сказал женщине с мальчиком на одеяле, что они сейчас вернуться.

«Плохо выглядит, – подумал он. – Да, девочка права, я действительно плохо выгляжу. Вот знать бы ещё, кто я и где нахожусь…»

– Добрый день, – поздоровались с ним мужчина и девочка. – Как Вы себя чувствуете? Вам нужна помочь?

– Я… я не знаю… Здравствуйте, – вяло и неуверенно ответил он.

– Вы знаете, кто Вы?

– Боюсь, что нет.

– А давно Вы здесь находитесь?

– Я не знаю.

– У Вас есть семья? Где Вы живёте?

– Я не знаю. На меня, видимо, напали… Может быть хулиганы… Я ничего не помню…

– Ваша голова в крови, я вызову «скорую», а Вы постарайтесь вспомнить что-нибудь.

Мужчина достал из кармана телефон, набрал номер и попросил девочку вернуться к маме. Она так и сделала, но перед уходом сорвала с земли цветочек и подала ему, пожелав скорее поправиться и найти свою семью.

– Спасибо, – только и ответил он растерянно.

Мужчина долго ждал ответа на звонок. Так всегда случается, когда происходит какая-то чрезвычайная ситуация. Когда он наконец-то начал отвечать на вопросы оператора, на тропинке появился встревоженный молодой человек, который подходил к гуляющим и отдыхающим в теньке людям и о чём-то их расспрашивал. Довольно скоро он направился уже в их сторону. Присматриваясь, он постепенно ускорял свой шаг и, в конце концов, побежал.

– Папа! – воскликнул молодой человек, бросаясь к нему на шею. – Наконец-то я нашёл тебя. Слава Богу, ты жив! Мы чуть с ума не сошли! – Он обнимал его, хлопал по плечу, целовал в грязную щёку, не обращая внимания на стоявшего рядом мужчину.

– Я вызвал «скорую», они сейчас приедут, – сказал тот, оценивая ситуацию и поведение молодого человека. Это была не игра.

– Большое спасибо, что позвонили им! – молодой человек крепко пожал руку мужчине с телефоном. – Меня зовут Серж, а это мой отец, Пол Джексон. – Его глаза наполнились слезами.

Из разговора между молодым человеком и мужчиной с телефоном он понял, что потерялся один день назад, не дойдя до своего брата. Оказалось, что он навещал того каждый субботний вечер, и они вместе играли в покер под коньяк и сигары. Но в этот раз он не дошёл. Где-то на полпути случилось что-то, отчего он теперь ничего не помнил. Молодой человек смог найти его. Как – непонятно. Но когда сойдут синяки и память вернётся к нему, тот ему обязательно всё расскажет. Ведь он – его сын.

«КПД» или Как поживаешь, дружище?

«КПД (Коэффициент Полезного Действия) – это отношение полезной работы к затраченной энергии. В силу закона сохранения энергии КПД всегда меньше или равен единице, то есть невозможно получить полезной работы больше, чем затрачено энергии».

Учебник по физике, 7 класс

…Уходя, он пожелал мне удачи, и я ответил ему тем же. Моё настроение вновь стало отличным, и я задумался: почему люди не обнимают друг друга каждый день? Ведь, это так просто – от души дарить хорошее настроение и уверенность в себе…

* * *

Я решительно для себя и внезапно для окружающих поднялся со своего рабочего места и направился к кабинету директора. В середине рабочей недели и, особенно, в конце месяца, моё поведение казалось подозрительным даже самому себе. Все в офисе провожали меня долгим встревоженным взглядом, так как моё лицо выглядело напряжённо из-за переполнявших меня эмоций. За спиной я слышал удивлённый шёпот, похожий на шелест опавших листьев под ногами.

– Можно к Вам? – постучав в приоткрытую дверь, спросил я и заглянул внутрь кабинета.

– Конечно, Николай, – он натянуто улыбнулся и жестом пригласил меня.

Я вошёл и закрыл за собой дверь. Шелест листьев сразу стих.

– Не могли бы Вы сделать мне одолжение? – начал я.

– Да, разумеется, – он поднялся со своего места и, обойдя стол, приготовился выслушать меня.

Я уверенно подошёл к нему и обнял, прижав к себе на короткое время. Затем крепко, по-дружески похлопал по спине, как бы спрашивая: «Как поживаешь, дружище?» И снова, в то же мгновение, почувствовал себя по-хорошему странно. В голове мелькнула мысль, что я похож на вампира, что забирает жизнь у своей жертвы укусом. Я улыбнулся и почувствовал, как моё тело стало лёгким, словно пёрышко, а заряд положительной энергии наполнил меня новыми силами. Однако, моё тело не отправилось в полёт. Напротив, я крепко держался на ногах. В моих венах бурлил вулкан жизни, и я наслаждался этим. Спустя несколько секунд я молча отстранился от него и заботливо поправил его пиджак. Он стоял неподвижно, застыв памятником, и старался понять, что произошло. Потом тихо прокашлялся, пригладил галстук и вернулся за стол. Я занял место в кресле напротив него.

– Что ж, – пробормотал он растерянно, – раз ты первым зашёл ко мне… я постараюсь быть максимально кратким…

Мне показалось, что сообщение не будет связано с тем, что я его обнял и похлопал, как старого друга. Хотя, никто так не поступает со своим начальником, правда? Он собирался с мыслями, нервничал и не знал с чего начать. А мне стало ясно, что кое-что уже случилось. Ещё до того, как я постучал в его дверь.

Тем не менее, меня не покидало странное чувство того, что всё вокруг меня было наполнено спокойствием и гармонией. Ничто не могло вывести меня из равновесия, огорчить или заставить нервничать.

– Дело в том, Николай, что ситуация на рынке выглядит не до конца хорошо для нашей компании, – издалека начал он, но я почти не слушал его. Я уже понял, к чему он клонит, и в данный момент мои мысли сосредоточились на его персоне. Внимание переключилось, и перед собой я увидел не своего начальника, а обычного человека, пусть неприятного вида и со скверным характером. Но каждый из нас вправе вести себя и действовать так, как того требуют разные ситуации, в которые мы попадаем. Важно лишь не превратиться в животное, сохранить человечность и уважение к себе подобным. Даже к таким, как он. Я проникся чувством сострадания к нему, хотя на данный момент, вероятно, жалеть нужно было меня.

– В общем, мне пришлось принять кое-какие меры, которые, конечно же, меня не радуют… но выбора у меня не было…

– Я понимаю, – кивнул я. Собственно, что тут непонятного? Ложь всегда могла приукрасить ситуацию и снять вину с её хозяина, не так ли?

Наша компания занимается производством школьных принадлежностей. Но, видимо, мне нужно сказать «занималась» и опустить слово «наша». Я был Старшим Менеджером Отдела Сборки пластиковых коробочек для счётных палочек. В моём подчинении находилось пять человек: двое из них были заняты организацией поставок по нашему городу и ещё пяти другим, а трое отвечали за сроки комплектации наборов и разрешение возможных непредвиденных обстоятельств.

– Я могу выдать тебе расчёт сегодня, – почти виновато продолжал он, – и завтра тебе уже не нужно приходить на работу. Также мне пришлось расформировать весь твой отдел…

– Я понимаю, – опять кивнул я.

– Мне очень жаль, но ты же и сам всё прекрасно понимаешь… – говорил он сочувственно, на самом же деле просто оправдываясь перед самим собой. – Бизнес – есть бизнес.

– Да, конечно, – согласился я, пребывая в расслабленном состоянии. В голове я уже строил планы, у меня рождались новые идеи и всплывали в памяти те, до которых не доходили руки на протяжении последних нескольких лет. Все они неожиданно выстроились в одну прямую линию, и я понял, что открыт для новых горизонтов.

– Николай? – он вдруг обеспокоенно прервал мои размышления.

– Что? – я вопросительно взглянул на него.

– Ты выглядишь… счастливым, – пробормотал он в недоумении.

– Да-да… всё в порядке, – рассеяно ответил я и вновь замолчал. В этот момент мои мысли были далеко за пределами здания, где я сейчас сидел в кресле напротив своего бывшего начальника, который только что уволил меня и весь «мой» отдел.

Он продолжал ещё что-то говорить, но я уже не слушал. Теперь у меня появилось достаточно времени, чтобы заняться чем-то более интересным и полезным. Конечно же, я был слегка обескуражен таким поворотом событий. Как любой человек в подобной ситуации, психологически я не был к нему готов, но в уме отметил, что не ощущал злости или обиды по отношению к его решению. Почему? Неужели от того, что я его обнял?

Какое-то время назад, когда дела позволяли, я посещал занятия по самопознанию и параллельно изучал биохимические реакции человеческого организма. Поэтому я знал, что моё психическое состояние было неестественно позитивным, когда он сообщил мне эту новость. Я пребывал в эйфории и готов был петь. Но петь я не умею и вряд ли уже научусь.

Поняв, что его никто не слушает, он замолчал, сложил перед собой руки и боязливо посмотрел в мою сторону. А не хватил ли меня удар? Я же видел себя со стороны, как бы его глазами – не моргая и практически не дыша, сижу в кресле, неподвижно и молча…

* * *

День для меня начался «не с той ноги» с самого утра, когда я решил сварить себе утренний кофе. К моему удивлению кофемашина просто отказалась работать. Причиной тому был резкий глухой щелчок, когда я включил её, сноп искр из розетки и запах гари.

– Что за новость? – хмуро буркнул я, понимая, что сегодня остался без утреннего «наркотика». – Что за технический протест?

Мои попытки самостоятельно разобраться с неполадкой ни к чему не привели. «Орешек» оказался мне не по зубам. Эти хитроумные приспособления – кто бы их ни придумал – никогда не хотели со мной сотрудничать. Я оставил машину в покое, нужно было продолжать утренний ритуал. Умылся, собрал кейс на работу, надел новый костюм, включил телефон… Десять пропущенных звонков за ночь. Неужели нельзя было подождать до утра? Я их проигнорировал и вышел из квартиры.

Офис находился на расстоянии получаса беспрепятственной езды от моего дома. Но из-за банальных пробок, я обычно добирался до него за час-полтора. И, соответственно, рассчитывал своё время так, чтобы не опаздывать. Я достаточно пунктуальный человек, поэтому сам не люблю, когда другие опаздывают. Но не только сгоревшая кофе-машина преподнесла мне утренний сюрприз. Я обнаружил, что за ночь кто-то скрутил у моей машины два колеса: переднее левое и правое заднее. Чем был обусловлен именно такой геометрический подход, я никогда не узнаю. И мне ничего другого не оставалось, как поехать на метро. Я вздохнул, в отчаянии развёл руками и, бросив быстрый взгляд на часы, направился к подземному ходу.

– Извини, друг, – услышал я за спиной тяжёлый бас. Обернувшись, я увидел огромных размеров мужчину в спортивной одежде. Про таких говорят «здоровяк». Он стоял за мной в веренице людей, спускающихся на эскалаторе вниз.

– Что-то не так? – удивлённо спросил я.

– Не мог бы ты сделать мне одолжение? – спросил здоровяк и, не дожидаясь ответа, спустился ко мне на ступеньку и придвинулся вплотную. Не успев открыть рот, я был сдавлен его крепкими ручищами. Он обнял меня, прижав к своей груди. Полный возмущения, я уже хотел начать обороняться, но почувствовал, что непосредственной угрозы для меня нет. Он не душил меня и не откручивал голову. Но какое-то странное чувство охватило меня. Как ни странно, но здоровяк не источал едкий запах пота. Он пах вполне мягким одеколоном или бальзамом после бритья. Я успел заметить его гладкую кожу на скулах. Этот запах удивил меня и возбудил мои рецепторы, которые зазвучали во мне струнами добрых воспоминаний. Внезапно я ощутил, что являюсь частью чего-то большего. Не человеком толпы под землей, а чего-то неземного. Моё тело пронзило множество тонких электрических разрядов, от чего мурашки побежали по всему телу. Энергия наполнила мою кровь, придала уверенности в себе, силы и лёгкости. Спокойствие разлилось в душе, мысли организовались, перестав хаотично вертеться в голове. Убаюкивающая теплота окутала меня, беспокойство отступило и все «дела» теперь казались ничтожными в сравнении со Вселенной. Гемоглобин в крови повысился, и я тут же почувствовал себя безопасно и комфортно. Даже как-то расслабился и воспрянул духом. Понял, что всё, о чём бы я не переживал, в сущности, пустая суета.

Я машинально обнял его в ответ, слегка неуклюже похлопав по спине. А здоровяк спросил:

– Как поживаешь, дружище?

– Нормально, – ответил я, чувствуя бурлящую энергию во всём теле.

Он тоже похлопал меня по спине. Потом мы отпустили друг друга. Думаю, что в объятиях мы провели не больше минуты, но мне показалось, что прошла целая вечность. Уже пройдя турникет, я поднял руку в знак прощания, так как он уходил в другую сторону. Здоровяк ответил мне тем же. Какое-то время я ещё стоял на месте, размышляя о том, что произошло, и глядел ему вслед. Потом подошёл поезд, и я вошёл в салон.

Что-то защекотало меня на поясе, и я не сразу понял, что это был мой телефон, включённый на виброзвонок. Потребность оставаться на связи всегда и везде, заставила человека хорошо поломать голову, чтобы радиосигнал попал под землю. Но мысли мои парили где-то далеко от всего этого. Я всё ещё «переваривал» встречу со здоровяком.

Мне повезло, что в вагоне людей было не так много. Поэтому я не стал себя упрашивать, чтобы занять одно из свободных кресел. Кейс покоился у меня на коленях, и мне не составило труда запустить руку под пиджак и достать телефон из чехла. Дисплей телефона сообщил, что звонит наш подрядчик, один из тех, кто звонил мне ночью.

– Доброе утро, – приветствовал я его. В тот момент мне хотелось слышать только хорошие новости.

– Доброе утро, – с той стороны голос тоже приветствовал меня. – Только новости у меня не добрые…

В трубке сразу же появился треск. Насколько я знаю, когда тебе хотят сообщить что-то важное по телефону, бывает именно так – появляются помехи и затем связь пропадает.

– Алло? – я немного повысил голос, надеясь, что он услышит меня. – Я не слышу… Алло?

– Николай… алло? Я хочу сказать… – снова треск прервал моего подрядчика, и мне даже пришлось отодвинуть от уха телефон, чтобы не оглохнуть от последующего резкого и очень громкого писка.

Сеть исчезла, и звонок прервался. Я опустил руку на кейс, ожидая, когда сигнал появится снова. Он должен был перезвонить, вероятно, что-то случилось. Но телефон молчал, а значок антенны скоро вновь стал полным.

Мои размышления и возрастающую тревогу о вероятных неприятностях по работе прервала музыка. Я поднял голову. По сквозному проходу шёл парень с гитарой и губной гармошкой у рта на шейной подставке. Образ американского крестьянина прямиком с иностранного музыкального канала. Несмотря на то, что людей в вагоне было мало, ему приходилось продвигаться с трудом. Кто-то расступался, давая ему пройти, кто-то подтягивал под себя ноги. И он старался двигаться аккуратно, чтобы никого не задеть. Играл он какую-то очень знакомую мелодию. Я постарался припомнить её, но звук губной гармошки сбивал мои мысли. Когда я догадался, что он исполняет, мне стало понятно, почему эта мелодия звучит так необычно: в её оригинальной версии гармошки не было.

Поезд мчался сквозь тьму, освещая фонарями туннель, рельсы и указатели. Некоторые из пассажиров не обращали внимания на парня, они задумчиво изучали темноту, уткнувшись носом в окно, где лишь один за другим мелькали огни. А кое-кто всё же подпевал и опускал мелочь в его висящую на поясе кепку.

Я не подпевал, но мелодия мне нравилась. Его гармошка внесла больше живых нот, и я наслаждался ею. Когда парень проходил мимо меня, я сунул ему целую сотню. По моему мнению, он заслуживал её. Парень посмотрел на меня одобрительно, даже с уважением. Оглядев с головы до ног, кивнул и пошёл дальше по вагону, не переставая играть. Я провожал его взглядом, понимая, что делает он это не от того, что любит играть на гитаре и петь. Сам молодой, почти мой ровесник. Но, в отличие от него, я не умел играть ни на одном музыкальном инструменте, да и голоса у меня не было.

Телефон в моей руке вдруг задрожал, и я взглянул на дисплей. Пришло сообщение от подрядчика, с кем у нас ранее не состоялся телефонный разговор из-за проблем со связью.

– Молодец, – еле слышно сказал я сам себе, – сообразил хоть написать.

То, о чём он хотел мне рассказать, точнее, на что хотел пожаловаться, заключалось в двух предложениях: «Груз встал в порту. Смогу забрать его только завтра, у них там что-то случилось».

– Плохо, – также тихо пробормотал я. – Это совсем не то, чего бы мне сейчас хотелось.

Я задумался над ответом, но решил просто перезвонить ему из офиса, до которого мне оставалось чуть больше пятнадцати минут.

– Извини, приятель, – вдруг рядом с собой услышал я. До меня дошло, что музыка смолкла, и люди совсем притихли. Лишь колёса поезда выстукивали о рельсы свою мелодию. Я поднял голову. Тот парень, музыкант, стоял передо мной. Короткая рыжая борода, длинные рыжие волосы, собранные в хвост на затылке, рыжие брови, голубые глаза, очень светлая кожа, небольшой острый нос. Он смотрел на меня, не моргая и улыбаясь.

– В чём дело? – поинтересовался я, отметив про себя, что эта ситуация мне очень знакома.

– Не мог бы ты сделать мне одолжение? – спросил рыжий, ожидая чего-то. Гитара висела у него уже за спиной, гармошка и складная подставка были убраны в карман джинс, так как на шее их уже не было. – Можешь подняться?

Я кивнул и встал, держась за поручень, прикреплённый одновременно к полу и креслу, на котором я сидел. Люди вокруг удивлённо смотрели уже на нас двоих. Рыжий, держась одной рукой за поручень, взял и обнял меня свободной. Рослый и жилистый. Он уверенно притянул меня к себе и ритмично похлопал несколько раз по спине, будто продолжая играть на гитаре. На меня нахлынули почти те же чувства, что и при встрече со здоровяком. Смятение и чувство дежавю возобладали над моим сознанием, однако беспокойство за наш застрявший груз улеглось. Я почувствовал, как состояние равновесия возвращается. Мне показалось, что сейчас в мире для меня нет никого роднее этого рыжего музыканта. Такого нового и случайного приятеля, готового в любой момент помочь и даже защитить. Я понял, что меня абсолютно ничего не беспокоит и тоже крепко похлопал его по спине. Мир вокруг замер, и мне некуда было спешить.

– Как поживаешь? – спросил уже я, с улыбкой вспоминая первый «опыт» на эскалаторе.

– Нормально, – ответил рыжий, ослабляя хватку и выпуская меня из объятий. – Спасибо, дружище!

– Пожалуйста, – мы пожали друг другу руки.

– Будь здоров и удачлив! – пожелал он мне и, поправив ремень от гитары, направился к выходу из вагона. Я проводил его взглядом на перрон, потом убрал телефон в чехол и сел. Люди недоумённо наблюдали за нами. Спустя несколько секунд поезд двинулся дальше.

Не смотря на определённые неудобства метро, всё же, это довольно быстрый вид транспорта. Хотя, он именно таким и планировался, так ведь? Гениальное изобретение! На рельсах не бывает пробок, поезд уверенно мчится по своему маршруту и прилично экономит время среднестатистического налогоплательщика. Но лично для меня, самое главное неудобство заключается в том, что метро ходит под землёй. Будучи вполне терпеливым и адекватно оценивая любые риски, я таки не могу заставить себя долго находиться в замкнутых пространствах. Тем более под землёй. Не скажу, что страдаю клаустрофобией или другой фобией, но в таких случаях терпения у меня надолго не хватает. Мне необходимо иметь достаточное количество свободного пространства вокруг себя, небо над головой и землю под ногами. В данном случае поездка заняла не более пятнадцати минут и не успела испортить мне настроение. Когда я вышел из вагона на своей станции, часы показывали пятнадцать минут девятого утра. У меня оставалось предостаточно времени, чтобы добраться до своего рабочего стола.

Я поднимался на эскалаторе наверх. И опять вспомнился здоровяк и «дружище». Ярким пятном его образ надолго – если не навсегда – останется у меня в памяти. Он мне понравился. На моём лице появилась улыбка. Почему бы и нет? Побольше бы таких людей. Большой добряк в прямом смысле этого слова. Я постоянно вижу хмурые лица, такие яркие – практически никогда. И дело вовсе не в комплекции. Он обладал неким «плюсом», которым просто так поделился со мной. Вероятно, я был далеко не первым. И взять этого музыканта. В нём тоже было что-то. Задумавшись, я не заметил, как странное ощущение после очередного объятия вновь вернулось.

Солнце приветствовало меня на поверхности, ярко блеснув в глаза. Вокруг спешило много народа. До начала рабочего дня оставалось менее часа, и всем нужно было попасть в разные части нашего большого города. Мне предстояло каким-то образом прорваться сквозь прочную стену спешащих людей и перейти на другую сторону улицы, чтобы очутиться у нашего здания. Делов-то! Но сделать первый шаг сквозь толпу людей я не смог. Что-то больно ткнуло в мою ногу, от чего даже свело скулы. Закусив губу и стараясь держать себя в руках, я повернулся в сторону неожиданной «атаки» и увидел слепую женщину лет пятидесяти. Своей тростью она «ощупывала» дорогу впереди себя.

– Прошу прощения, молодой человек, – виновато, вполголоса, проговорила она. Видимо, по моему прерывистому и тяжёлому дыханию она догадалась, что случайно ткнула в мужчину. Тем не менее, голос у женщины был сильный, и шум толпы не поглотил её слов.

– Ничего страшного, – ответил я, осаждая внутри себя негодование.

– Не могли бы Вы сделать мне одолжение? – спросила женщина. Сжавшись в комок, она неуверенно стояла у края тротуара. Толпа людей и уличный гул мешали ей сосредоточиться, от чего она не решалась двинуться с места. На секунду я представил себя на её месте и, как мне показалось, ощутил всё, что чувствовала она: отчаяние, страх, собственную ничтожность, безысходность. И, может быть, только я один во всей этой человеческой суете понимал какое это мужество – быть такой и жить такой жизнью.

Подойдя к ней поближе, я предложил:

– Давайте помогу Вам!

Она остановила меня жестом, когда я собрался взять её под руку. Молча, протянула руку и опустила её мне на лицо. Она хотела «видеть», кто стоит перед ней.

– Мягкие волосы… короткие, но густые, лоб… высокий, умный значит, – бормотала женщина, мягко ощупывая меня. – Ммм… брови, глаза… большие… прямой нос, губы… полные, уголками вверх… у тебя, должно быть, красивая улыбка. – Она улыбнулась, на секунду задумавшись. – Подбородок… острый, понятно… кожа мягкая… щеки… хм, тебе нужно лучше питаться… а щетина тебе идёт. Только вот морщин много…

– Да… жизнь такая, – сказал я.

– Ты молод, вероятно, лет тридцать, – женщина опустила руку и накрыла ею вторую, которой держала палку. Покачала головой.

– Вы правы, – поражённо проговорил я. – Ну ладно, пойдёмте. Я помогу Вам перейти дорогу.

– Хорошо, – она кивнула и ухватилась за мою руку. – На той стороне должен быть парк. Мне туда.

– Я понял.

Когда мы очутились на другой стороне, она обняла меня в ответ на оказанную ей помощь. Или, потому что захотела обнять меня. Я погладил её по плечу и слегка похлопал. То необычное чувство опять всколыхнуло меня изнутри. Во мне, словно, выработался условный рефлекс на объятия, а в голове мелькнула мысль, что я ждал его появления. Мне показалось, что женщина тоже должна была ощущать его, только по-своему. Она, как будто, впитывала мою энергию, и в то же самое время делилась со мной своей. Так же мягко похлопала меня по спине и легко вздохнула.

– Как поживаешь, дружище? – вдруг сорвалось с моих губ, и я ужаснулся.

– Нормально, – ответила она мягким голосом. – Спасибо, молодой человек, дальше я сама.

– Берегите себя, – пожелал я ей на прощанье. Женщина улыбнулась и, погладив меня по щеке, направилась сквозь толпу к парку, который находился в ста метрах от нашего здания. Там, насколько я знал, очень мило. Но самое главное – тихо и уютно.

Я вошёл в офис на десять минут раньше обычного – не ожидал, что доберусь так быстро. Поднимаясь в лифте, я понял, что пребываю в хорошем настроении, не смотря на утренние сюрпризы. Меня захлестнула волна чувств и размышлений о жизни, переживаний за тех, кто выделялся из серой массы по разным обстоятельствам – будь то поведение, внешний вид или образ жизни. Каким-то образом дорога на работу изменила меня на ментальном уровне, сделала со мной что-то, от чего я теперь по-другому воспринимал окружающий мир и людей, его населявших. Может быть, потому что я сам был одним из большинства – серым, вечно спешившим куда-то, одиноким, но в то же время единственным, кто смог открыть глаза? Ведь, всё это большинство озлоблено, жестоко, самолюбиво и притворно. Нет в их сердцах искренности, живости, радости, человечности… И я больше, чем уверен, каждый из них боится себе подобного. Вот только, если бы мы все попробовали быть другими! Попробовали стать лучше. Смогли бы остановиться и обнять друг друга, открыть сердце и по-дружески похлопать по спине! Может быть, пора сделать именно так?