Тайна пациента

Мэттью

Сейчас

Мэттью Брэдли слышит стук деревянной калитки во дворе. Он думает, это ветер.

Все еще в пижаме, он встает коленями на кровать и выглядывает в мансардное окно своей комнаты на чердаке. Весь чердак – его личное пространство. Его сторожевая башня. Мансардные окна выходят на три стороны – на задний двор, на улицу перед домом и в боковой переулок, где у матери есть два парковочных места для пациентов. Он король своей крепости. Все видит и все записывает. Сейчас лето, и завтра будет солнцестояние – самый длинный день в году, – но этим ненастным утром темно, словно сейчас зима. Стоит густой туман, и дождь льет стеной. Вода струится по маленьким окошкам. Когда он выглядывает наружу, то видит, как с тополя отламывается ветка. Она летит вниз, ударяется о бельевую веревку и падает на траву.

И тут он замечает отца, идущего по лужайке к сараю.

Сердце мальчика начинает биться быстрее. Он наклоняется ближе к окну. На его папе непромокаемые штаны для бега со светоотражающими полосками, но голова не прикрыта, и волосы промокли насквозь. На нем нет дождевика. Мэттью точно видел, что утром папа уходил в дождевике и с фонариком. Он видел, как луч фонаря движется по улице сквозь туман, и думал, это очень круто – как его отец мчится навстречу буре. Белая папина футболка для бега промокла насквозь и прилипает к коже.

Возле двери сарая срабатывает датчик движения, и загорается свет. Теперь Мэттью видит отца яснее. Тот пытается открыть дверь и бросает взгляд через плечо. Похоже, он… нервничает?

Мэттью придвигается поближе к окну, прижимаясь носом к стеклу. Спереди на футболке отца виднеется больше темное пятно. Грязь? Может, он упал. Его отец исчезает в сарае. За ним захлопывается дверь. Включается свет.

Мэттью хмурится. Богатое воображение работает вовсю. Пятно на футболке отца кажется скорее красным, чем коричневым. Как кровь.

Он слезает с кровати и спешит к письменному столу. Рывком выдвигает ящик, хватает видеокамеру. Мэттью мог бы сделать фотографии на телефон, но однажды он станет известным репортером. Журналистом-расследователем. Или детективом. Или полицейским под прикрытием. Или одним из тех офицеров, что носят белый защитный костюм с капюшоном, как в телевизоре, и делают снимки на местах преступлений. Ему всего восемь, и большинство детей в школе считают его странным, но он любит наблюдать за людьми, когда они об этом не знают. И фотографировать других детей, когда они думают, что их никто не видит. Беспристрастный. Новое слово. Он узнал его от мистера Коди, который живет в конце улицы рядом с лесом, отца Фионы и Джейкоба. Мистер Коди тоже наблюдатель и фотограф, но мистер Коди наблюдает за птицами. Он сказал, на фотографиях Мэттью виден «настоящий талант». Что это «прекрасные беспристрастные снимки», и объяснил значение слова. А еще он научил Мэттью умным приемам. Мэттью делает беспристрастные снимки взрослых в своем квартале и распечатывает некоторые на принтере, на фотобумаге, которую мама купила ему в «Волмарте». А еще он составил папки с разными заголовками, например ЗАДНИЕ ДВОРЫ. ОБИТАТЕЛИ БАССЕЙНА. ЛЮДИ НА ПЛЯЖЕ. КРИКЕТНЫЙ КЛУБ. СЦЕНЫ НА ЯХТЕ. ЖИЗНЬ В ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ.

Он называет их «материалы дела». В его коллекции есть молодые девушки в купальниках. Целующиеся влюбленные. Люди, роющиеся в мусорных баках на улицах на восходе, или гуляющие с собаками, или спорящие. Или сидящие в машинах. Иногда он подкрадывается прямо к домам и заглядывает в окна. Если на улице уже темнеет, можно довольно четко рассмотреть, что происходит внутри – словно маленькие сценки. Он видит старика, который каждый день засыпает в кресле с бутылкой виски. И даму, которая вяжет, пока ее кошки спят на спинке дивана. И стильную пару в новом доме, где много стекла, – они любят подавать красивые напитки многочисленным и очень интересным на вид гостям. И мам, которые занимаются йогой, пока за ними наблюдают их малыши. И даму из соседнего квартала, которая прячет бутылки от алкоголя в странных местах. И отца, который встречается с чужой матерью в парке. И детей из школы, которые пьют, курят и целуются на поляне глубоко в лесу или в пещере на пляже Гротто.

У Мэттью в голове – целая карта района, его обитателей и их занятий. Иногда он выбирает определенную цель и преследует ее неделю или больше. Исследование. Для таких людей он заводит специальные дела, записывает, когда и чем они занимаются. Их привычки. Особенности. Прямо как мистер Коди, который проводит исследования, наблюдая за птицами, или другой ученый – за куницами. Мэттью словно наблюдает за Стори-Коув для журнала «Нешнл географик» – благополучный район, таящий секреты. Он – прорицатель и хранитель этих секретов в своей крепостной башне на крыше фамильного дома Брэдли.

Обычно Мэттью никому не рассказывает об увиденном. Он предпочитает хранить информацию, заперев ее в голове. Но само знание позволяет чувствовать себя особенным. Словно он обладает суперсилой. Словно входит в лигу секретных супергероев, летающих над Стори-Коув и наблюдающих за происходящим. Иногда он делится особенно сочными деталями с Харви Хиллом – чемпионом по шахматам и его единственным настоящим другом. Кроме того, мать убила бы Мэттью, если бы узнала, что он фотографирует и ее пациентов, когда они приходят и уходят из ее кабинета внизу. Про человека-тень он маме и папе тоже не рассказывал. Человек-тень иногда наблюдает за домом Брэдли по ночам из теней с другой стороны улицы. Человек-тень высокий, одет во все черное и носит маску на лице под велосипедным шлемом. У человека-тени есть велосипед со светоотражающей полоской на раме, и он не знает, что Мэттью шпионит за ним в ответ из темного окна чердака.

Мэттью делает снимок силуэта отца в светящемся окне сарая. Он прицеливается и делает новый снимок, когда отец снимает мокрую, запачканную футболку. Мэттью нажимает на кнопку, запечатлев отца с голой грудью. Отец скрывается из виду. Внимание Мэттью переключается на улицу с другой стороны забора. Там припаркована серебряная машина, у нее включен двигатель. Внутри кто-то есть. Еще на траве горит квадрат света из кабинета его мамы – видимо, у нее ранний пациент. Наверное, кто-то ждет пациента в серебряной машине.

Внезапно папа выходит из сарая и спешит без футболки сквозь дождь к кухонной двери.

Внизу хлопает дверь. На мгновение становится тихо. Мэттью замирает и опускает камеру. Он чувствует легкий страх, хотя сам не может объяснить почему. И слышит, как папа топает по ступеням.

– Фиби! – гремит его голос по второму этажу. – Вставай, пора в школу!

В комнате родителей хлопает дверь. Бежит вода.

Мэттью слышит вдалеке вой сирен.

– Мэттью! – кричит ему отец. – Пора одеваться!

Отец с грохотом спускается вниз.

Сирены становятся громче. Они приближаются. Что-то происходит. Внезапно Мэттью видит снаружи красно-синие огни. Он спешит к переднему окну, выходящему на Оак-Энд.

Две полицейские машины, черная и белая, с включенными мигалками, резко останавливаются возле дома Мэттью. Он направляет фотоаппарат в окно, снимает, клик-клик-клик, как три офицера в форме вылезают наружу.

Приезжает еще одна машина – «коричневый металлик». У нее тоже есть мигалки. Но внутри, вдоль окон, не сверху. Машина без опознавательных знаков. Машина-призрак! Мэттью крайне взволнован. Она останавливается на другой стороне улицы, под кривой вишней, где обычно скрывается человек-тень.

Он видит, как отец спешит к офицерам в форме. Теперь на нем дождевик.

Внезапно из дома выбегает его мать.

Она хватает отца за руку. Он поворачивается к ней. Что-то говорит, и она прижимает руку ко рту. Она выглядит испуганной. У отца очень, очень бледное лицо. Один из офицеров прикасается к руке мамы и, похоже, просит ее отойти.

Мэттью медленно опускает фотоаппарат.

Случилось что-то ужасное.

Лили

Сейчас

Накинув куртку, Лили выбегает под дождь.

Женщина в черном пальто вылезает из машины без опознавательных знаков, стоящей на другой стороне улицы, пока трое полицейских в форме подходят к Тому.

Лили подбегает к мужу, берет его за руку.

– Что происходит?

Он поворачивается к ней. Белый как мел. Ее сердце сжимается от страха.

– Том? – шепчет она, бросая нервный взгляд на офицеров. Их лица серьезны. Она сжимает руку сильнее. – Том, какого черта происходит?

Он опускает голову и тихо говорит ей на ухо:

– На пляже тело женщины. Я нашел ее, когда бегал.

– Что? – переспрашивает она.

Прежде чем Том успевает что-то ответить, один из полицейских прикасается к руке Лили.

– Мэм, не могли бы вы отойти?

– Зачем? Что вообще происходит?

А потом она видит, на что смотрит офицер – красное пятно на шее у Тома. Кровь? И еще пятна, на руках. У нее перехватывает дыхание.

Офицер в форме спрашивает:

– Сэр, это вы позвонили в 911?

Том приглаживает мокрые волосы дрожащей рукой.

– Да. Я Том Брэдли. Я… Я пошел на пробежку, очень рано, по тропе, которая начинается в конце нашего тупика, там, – он показывает на дорогу. – Она идет по парку Спирит Форест. Я пробежал сквозь лес к утесам Гарри и вышел на смотровую площадку, чтобы перевести дух, и тогда… тогда я… увидел тело, на пляже Гротто, и ее ноги были почти в воде.

Лили бросает взгляд в сторону лесной тропы, куда указывает Том. Сирены молчат, но огни по-прежнему пульсируют в утреннем тумане. Дождь заканчивается. На другой стороне улицы собираются собачники, из домов выходят соседи, другие выглядывают в окна. Женщина в черном пальто подходит к Лили и Тому. У нее темная кожа, удивительно худое лицо и полные губы. На ней военные ботинки и черная полицейская фуражка. Кудрявые черные волосы собраны в строгий пучок на затылке. Взгляд под длинными накладными ресницами – темный и нечитаемый.

Лили уже видела эту запоминающуюся темнокожую женщину по телевизору. Это детектив из отдела по расследованию убийств, проводившая брифинги для прессы о трех смертельных случаях сексуального насилия над бегуньями – одну убили на тропе вдоль озера Эльк-Лейк в прошлом году, а двух других зверски забили до смерти на тропе Гус-Трэйл год назад. Все нападения произошли на полуострове Саанич, все – в пределах двадцати минут езды от близлежащего города Виктория. СМИ окрестило их атаками Убийцы Бегуний. Лили не может вымолвить ни слова.

Детектив бросает беглый взгляд на Лили и поворачивается к Тому.

– Детектив Руланди Дюваль, – представляется она. – Это вы позвонили в 911?

– Да, я… я только что сказал другим офицерам. Я Том Брэдли. Доктор Том Брэдли. Это моя жена, Лили.

Лили ожидает, что детектив протянет ей руку, но та держит обе ладони в карманах пальто, сосредоточив внимание на Томе.

– Я нашел тело рано утром, когда пошел бегать. Она на пляже Гротто.

– Вы бегали? На пляже Гротто?

У нее хрипловатый, спокойный, сдержанный голос. Черты ее лица ничего не выдают.

Лили чувствует прилив чистого страха. Какой-то бред. Невозможно бегать по пляжу Гротто. Это узкая полоска камней размером с теннисный мяч, скользких от водорослей и острых от раковин, с выброшенными на берег палками и огромными бревнами. Пляж Гротто находится под отвесными скалами из песчаника. Во время прилива он едва виден. Единственный путь на пляж – с обрыва, по крутой шаткой лестнице из дерева и металла.

– Я бежал по лесу вдоль скал, а когда остановился на обрыве перевести дыхание, то увидел ее внизу, на пляже, – говорит Том. Он бросает взгляд на Лили. – Она… она просто лежала и не двигалась, странно выгнув конечности. Казалось, она упала со скалы. И там были… Вокруг прыгали вороны. Поэтому я спустился по лестнице, и…

Он начинает плакать.

Эрудированный, изысканный муж Лили, ее академик, плачет под дождем на их передней лужайке. Ее наполняют ужас, отвращение, недоумение. Внезапно она осознает, что на них смотрят люди, что соседи лицезреют их с Томом в таком виде. Она замечает серебряный седан на углу, где их улица соединяется с Оак-Энд. Это мать Таррин. Член городского совета Вирджиния Уингейт, которая работает на мэра. Она пристально наблюдает за ними из-за лобового стекла. Вирджиния уже давно стоит здесь и ждет дочь. Она должна была видеть, как Том зашел к ним во двор через заднюю калитку и, возможно, без куртки. Возможно, она заметила пятна крови.

Лили снова переводит взгляд на Тома. Теперь он в оранжевой куртке. Чистой, свежей куртке, которую он обычно не носит, потому что ему не нравится цвет.

Детектив Дюваль окидывает взглядом улицу. Она смотрит на стену леса, на высокие деревья, качающиеся на ветру. Потом медленно поворачивается к дому Брэдли.

– А потом вы побежали домой, сюда, – это не вопрос. Скорее наблюдение. – И позвонили 911. Отсюда.

– Я… Бога ради, – выдавливает Том. – Как вы можете стоять здесь и задавать мне вопросы, когда она лежит там? И ее клюют, едят вороны, падальщики!

– Следователь и криминалисты уже в пути, сэр, – говорит детектив. – Мой напарник тоже направляется к месту, – она кивает подбородком на дом. – Вы живете здесь?

Он вытирает рот. Лили не может оторвать взгляда от пятен крови на руках мужа.

– Да. Я… У меня не было с собой телефона. Обычно я беру его на пробежку, но прошлым вечером поставил заряжаться на кухне. Обычно я заряжаю его возле кровати, и поскольку он был в другом месте, я… Я его забыл.

Фиби открывает входную дверь.

– Мама? – кричит она с порога.

Лили слышит в голосе ребенка панику.

– Иди в дом, Фиби – вопит она.

– Что происходит?

– Немедленно!

Детектив Дюваль разглядывает двенадцатилетнюю дочь Брэдли с розовыми волосами и ярко накрашенными глазами. Лили видит, как взгляд полицейской снова перемещается на их красивый исторический дом, а потом – на бронзовую табличку у входа с надписью «Оак Три Терапи, Л. Брэдли, к. н.». Лили видит, как эта сотрудница полиции из отдела убийств с непроницаемым лицом и в армейских ботинках смотрит вверх, на окна чердака. И у нее внутри все сжимается, когда она замечает в окне маленькое белое личико Мэттью, наблюдающего за происходящим на их лужайке. Страх Лили пронзает горячий гнев, и он быстро разгорается в защитную ярость.

Ее дорогие дети. Красивый дом. Идеальная жизнь. Она чувствует, как все это сползает и крошится, как те скалы из песчаника у моря. К горлу поднимается желчь. Она хочет убежать. Но одновременно хочет остаться на месте, врасти каблуками в землю и все остановить – исправить. Защищать свою семью и жизнь до смерти. Потому что больше у нее ничего нет. Больше она ничего не знает.

А еще она боится, что полиция узнает о вчерашнем вечере.

Детектив говорит Тому – медленно, словно она тупая и не поняла с первого раза:

– Значит, вы бежали от скал через лес, на эту улицу и через ту парадную дверь?

– Нет. Я… Зашел сзади. Через калитку в переулке.

– В том переулке? – она показывает туда, где по-прежнему стоит седан Вирджинии Уингейт.

Какого черта она здесь торчит? Проклятый стервятник-вуайерист. Все они падальщики. Стоят вокруг и глазеют, жадно высматривая сплетни, чтобы схватить их и разнести по всему городу за какой-нибудь час.

– Да, в том переулке, – отвечает Том.

– Не самой короткой дорогой?

– Парадная дверь была заперта, – говорит Том. – Я не беру на пробежку ключи и оставляю открытой заднюю дверь. Дверь кухни.

– Значит, вы забежали в переулок, зашли через калитку на задний двор своего дома… Во сколько это было?

– А по звонку в 911 определить нельзя? – от раздражения у Тома приливает к щекам кровь. Он выпрямляется, расправляет плечи. Готовый обороняться. Сражаться.

– Как вы сами думаете, во сколько вы зашли в дом и совершили звонок? – уточняет детектив Дюваль.

– Господи, – бормочет он. – Не знаю. Какая разница? Там, на пляже, мертвая женщина.

– Это связано с Убийцей Бегуний? – быстро спрашивает Лили, пытаясь увести беседу от ее семьи.

Детектив смотрит Лили в глаза.

Она сглатывает.

– Я… Я видела вас по телевизору, – говорит Лили. – Бегуньи – вы расследуете это дело, верно? Вас поэтому позвали? Потому что снова напали на бегунью? На этот раз на пляже Гротто?

– Знаете что, – говорит детектив Дюваль Тому, игнорируя Лили, – а проведите-ка нас обратно по тропе. Вы сможете показать, где бежали, где вышли к скалам, где стояли на смотровой площадке и как впервые увидели тело. А потом шаг за шагом расскажете нам, что сделали дальше. Хорошо?

– Да, да, ладно, – отвечает Том. – Хорошо.

Лили говорит:

– Сейчас, только возьму…

– Вы должны остаться здесь, миссис Брэдли, – говорит детектив Дюваль.

– Доктор Брэдли, – поправляет Лили.

Детектив Дюваль не отвечает.

У Лили в ушах пульсирует кровь, пока она наблюдает, как ее муж уходит со следователем по убийствам и двумя полицейскими в униформе. Третий возвращается в машину. Он говорит по рации с открытой дверью, выставив наружу одну ногу. Вокруг клубится туман, размывая все, будто происходящее – лишь плод ее воображения.

Какая-то женщина перебегает улицу и спешит к Лили. Это Ханна Коди, подруга Лили, которая живет в самом конце тупика.

Ханна подходит к Лили.

– О господи. Что произошло? Я слышала, на пляже тело. Ее нашел Том? Все…

– Это детектив, который расследует дело Убийцы Бегуний, – отвечает Лили монотонным, будто бы чужим голосом.

Ханна смотрит на нее с изумлением.

– Они думают, это связано с теми изнасилованиями?

– Я… Я не знаю, – глаза Лили наполняются слезами. – Я не знаю, что думать, – мягко говорит она.

Ханна поворачивается и смотрит, как Том и полицейские исчезают в лесу.

– Кто это? Кто умер?

– Не знаю.

Ханна бросает взгляд на Лили.

– Это точно убийство, – мягко говорит она. – Иначе зачем присылать следователя из отдела убийств?

Ру

Сейчас

Холодный ветер дует с моря, когда детектив Руланди Дюваль пробирается по камням к телу.

Два фургона журналистов уже припарковались на утесах Гарри, за периметром желтой ленты, хлопающей на ветру. Этим стервятникам много времени не нужно. Они за милю чувствуют жертву. Чуть поодаль собралась небольшая толпа местных жителей, наблюдающих, как криминалисты в белых костюмах движутся сквозь туман, словно призраки, обыскивая пляж в поисках улик.

Патологоанатом Фарид Гамал уже склонился над покойной, измеряя температуру печени. Когда останавливается сердце, тело начинает остывать с определенной скоростью. Хотя температура и движение воздуха, одежда, масса тела, дождь и поза оказывают определенное влияние, посмертное охлаждение помогает определить время смерти, и Фарид этим пользуется.

Полицейский фотограф уже сделал снимки умершей и окрестностей. Приблизившись, Ру видит, что на покойнице черные легинсы, темно-розовый дождевик и черные кроссовки с белыми галочками по бокам. Вода уже добралась до обуви – начинается прилив. Нужно поскорее ее убрать. Конечности погибшей лежат под странными углами. Как у сломанной куклы.

– Привет, – говорит Ру, подходя ближе.

Фарид поднимает взгляд. Ру бросает взгляд на голову. Ее передергивает от ужаса. Череп раскололся, как арбуз, обнажив блестящее розово-серое мозговое вещество. У умершей темно-каштановые волосы до плеч, мокрые и спутанные. Под ее головой сверкает лужа крови. Ее лицо искалечено до неузнаваемости. Ру даже не может определить, есть ли в наполненных кровью глазницах глаза. Песчаные блохи и другие мелкие существа уже копошатся в открытых ранах. Возле головы лежит смятый красный дождевик. Он покрыт кровью. Лужа крови виднеется и под правым бедром. Легинсы порвались, обнажив глубокое отверстие в плоти. Чуть ниже виднеется раздробленная берцовая кость.

– Господи, – шепчет Ру.

– Многочисленные тупые травмы, – констатирует Фарид. – Как в автокатастрофах. Будет сложно определить, какое именно ранение вызвало смерть, – он смотрит на возвышающуюся над ними скалу, а потом снова на Ру. – Что ты здесь делаешь? Думаешь, она может быть жертвой Убийцы Бегуний?

– Сейчас уделяется повышенное внимание всем случаям, связанным с гибелью бегунов, – говорит она. – Когда в департаменте полиции узнали, что это женщина в одежде для бега, а ее возраст и обстоятельства смерти близки к другим жертвам, нам сразу же позвонили.

– Но у этой нет очевидных признаков сексуального насилия.

Ру снова бросает взгляд на умершую. Та в легинсах. Ключевое различие. Остальные были обнажены ниже талии.

– Что пока можешь сказать, док?

– Ну, это белая женщина. Как и остальные. Лет тридцати-сорока. Судя по трупному окоченению и пятнам, можно предположить, что смерть наступила восемь-двенадцать часов назад. Тупые травмы соответствуют падению с высоты этих скал.

Прикусив нижнюю губу, Ру рассматривает крошащиеся скалы из песчаника.

– Значит… она могла упасть оттуда… прошлым вечером или ночью?

– Да, я думаю, она пролежала здесь большую часть ночи, – он начинает собирать инструменты. – Я узнаю больше, когда она окажется на столе.

Фарид закрывает сумку и поднимается на ноги.

– Этот парень ее нашел? – спрашивает он, кивнув в сторону подножия лестницы, ведущей на скалы. Том Брэдли стоит там с напарником Ру, Тоши Харой. Брэдли укрыт серебристым одеялом, в какие заворачивают пострадавших.

– Да, – отвечает она.

– И это его красная куртка закрывала лицо умершей? – он кивает на пропитанную кровью вещь возле головы покойной.

– По его словам. Но он говорит, что увидел ее с обзорной площадки на скалах, спустился по этой лестнице, подошел, упал на колени на камни рядом с телом. А потом, как он рассказал, он поднял тело, вот так, – она показывает руками, – покачал его, пытаясь ее реанимировать, но потом понял, что она мертва.

Фарид поднимает бровь и смотрит на разбитую голову умершей.

– Он хотел реанимировать это? Каким образом? Сделать искусственное дыхание? Да при таких травмах вообще сложно понять, где там рот.

Она пожимает плечами.

– Он говорит, что снял куртку, покрыл ее лицо, чтобы защитить от дождя, и побежал домой звать на помощь.

Фарид пристально смотрит Ру в глаза. И тихо говорит:

– Остальных тоже накрывали.

– Лица остальных закрывали ветками и лесной грязью.

Он медленно кивает.

– Тем не менее накрывали.

– Док, пока что это скрытая улика. Не распространяйся.

– Похоже на что-то личное, – говорит он, снова глядя на лицо умершей. – Раскаяние. Вину. Стыд за какой-то проступок. Так прятать ее лицо.

– Да, история Брэдли не сходится. Дашь знать, когда ты сможешь ею заняться? Я бы поприсутствовала.

– Конечно. Я позвоню.

– Спасибо.

– Считай, что это свидание, – он ухмыляется. – Это единственный способ его с тобой устроить.

– Сколько раз мне придется повторять, что я счастлива в браке, доктор?

– Пока ситуация не изменится, – он хихикает и начинает пробираться по скользким камням к ступеням.

Ру становится не по себе, пока она наблюдает, как Фарид аккуратно шагает по пляжу. Ей пришлось работать усерднее многих – женщине, и к тому же темнокожей, – чтобы оказаться там, где она сейчас, и она держит частную жизнь в секрете. Никто не должен узнать о ее семейных проблемах. Но слова Фарида ее задевают. И задевают слишком сильно.

Над головой кричит чайка, и Ру снова поднимает взгляд на скалы. С мертвой ветки, торчащей из каменной стены, наблюдает ворон. Гораздо выше – над верхушками старых деревьев – кружит орел. Мать-природа, как и журналисты, знает о мертвеце.

Ру наклоняется, чтобы внимательнее разглядеть тело. Маленький сиреневый краб ползет по ее ботинку. С кепки капает вода. Камни на пляже стучат, перекатываясь из-за приливных волн.

Она мысленно оценивает одежду. Кроссовки известного бренда. Относительно новые. Примерно тридцать восьмой размер. Подошвы неровные – сделаны специально для бездорожья. В бороздках налипла черная грязь. Такого же цвета, как на лесной тропе, по которой их привел Том Брэдли. Легинсы и куртка, похоже, водонепроницаемые – судя по капелькам на ткани, напоминающим стразы. На левом рукаве куртки логотип популярного бренда туристической одежды. Под курткой виднеется футболка. Взгляд Ру поднимается вверх по телу. На груди лежит цепь с серебряным медальоном. Рукой в перчатке Ру осторожно отодвигает в сторону окровавленные волосы, чтобы лучше разглядеть кулон. И открывает татуировку на шее – изображение мифического животного с головой льва, телом собаки или козла и хвостом с головой змеи на конце. Изо рта льва исходят языки пламени. Странные, нелепые, несочетаемые части.

Внезапный проблеск на месте лица привлекает внимание Ру. Она слегка наклоняется вперед. И видит среди месива из плоти маленький кристалл. Серьга из носа? Но лицо слишком искалечено, чтобы сказать наверняка.

Ру переключает внимание на руки погибшей. Окровавленные и израненные. Несколько пальцев явно сломаны. Изломанные ногти. Темная грязь под ними. Три серебряных кольца на левой руке. Не сдвигая рукавов, Ру видит восемь браслетов из белого металла на левом запястье. Некоторые погнулись. И еще часы – похоже, обычные, не электронные.

Ру собирается залезть в один из карманов куртки, когда замечает что-то зеленое в искривленных пальцах правой руки покойницы. Она наклоняется ближе, чтобы разглядеть. В ее пальцах запуталась порванная нить маленьких пластиковых бусин разных оттенков зеленого и оранжевого. Она кажется странно знакомой.

Она пытается осторожно извлечь бусы.

– Привет, босс.

Ру подпрыгивает и теряет равновесие. Она удерживается, схватившись рукой в перчатке за камень.

– Господи, Тоши, какого черта ты так подкрадываешься.

– Не хотел напугать, – он на мгновение умолкает, разглядывая тело. Потом прочищает горло. – Брэдли спрашивает, может ли он идти домой. Говорит, у него важная встреча в кампусе.

– В кампусе?

– Он профессор психологии в Кордельском университете.

Ру бросает взгляд на Тома Брэдли, по-прежнему стоящего возле лестницы и укрытого одеялом.

– Дрожит, как чертов лист, – говорит Тоши. – Он с раннего утра на улице, в сырости и холоде. Подозреваю, ему грозит переохлаждение, и, вероятно, он в шоке.

– Пусть кто-нибудь отвезет его в участок и даст выпить чего-нибудь теплого, – отвечает она. – Но сначала мне нужны его одежда и обувь. Я хочу, чтобы его сфотографировали. Я хочу, чтобы взяли образцы крови, в которой он испачкан. И, возможно, он согласится дать образцы ДНК, пока он в потрясенном состоянии. Если не возникнет явных признаков недомогания, удерживайте его. В ином случае отвезите в больницу и продолжайте следить там. Я хочу сама допросить его еще раз, на запись. Брэдли никак не мог увидеть тело с той точки, где он, по его утверждению, стоял на смотровой площадке. Оттуда не видно этого места. Плюс утром была плохая видимость.

– Да, с ним явно что-то нечисто.

– Надо его немного потомить.

Когда Тоши уходит к Тому Брэдли, Ру залезает в правый карман розовой куртки. Она достает маленький брелок. На кольце висят три ключа. Один, похоже, от старого «Фольксвагена» – на металле четко виднеются буквы VW. Она переворачивает брелок. И ее пульс ускоряется при виде логотипа.

Таверна «Красный лев»… Старый английский паб рядом с бухтой Стори-Коув.

В голове Ру всплывает воспоминание. Темная, скользкая улица. Женщина выходит из паба с фасадом в стиле Тюдоров. Ветер треплет ее темные кудри до плеч.

Ее взгляд возвращается к пропитанным кровью волосам умершей.

Не может быть.

Но что-то подсказывает: это она. Должна быть она. Как ты сразу не поняла?

Пульс ускоряется.

Ру очень осторожно возвращает ключи в карман – в морге их определят к уликам. Залезает в левый карман и достает помятый чек на бензин. Аккуратно разворачивает его. Бензин купили на заправке на центральной улице Стори-Коув и заплатили за него кредитной картой. Это поможет установить личность умершей и порядок ее действий. Кроме того, в левом кармане Ру находит бальзам для губ. И сложенную визитку.

Она расправляет карточку.

И видит сверху логотип Кордельского университета. А в середине – имя.

Том Брэдли (к. н.), кафедра психологии.

Тело наполняется энергией и облегчением. Она была знакома с Томом Брэдли? Теперь профессор под ее пристальным наблюдением.

И это никак не связано с личной жизнью Ру.