Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы

19 октября 1914 г. Судя по полученным мною сведениям из Швейцарии, тамошнее мнение зависит от кантона. Немецкоязычные Базель и Цюрих настроены очень прогермански; Женева, Лозанна и Невшатель – очень профранцузски.

«En Allemagne la vie économique est encore relativement intense, mais l’appel de toutes les réserves va entraver le travail, et d’un autre côté le manque de matières premières, comme les textiles, va bientôt obliger les usines à fermer. Aucun moratorium n’a été décrété ni por les dépôts en banque ni pour les autres dettes, et l’on me dit que les réglements se font encore assez bien. L’aisance monétaire ou du moins fiduciaire est réelle et l’entrain pour la souscription à l’emprunt de guerre a été extraordinaire»^[71].

Шабо^[72], который служил своего рода «объединительным элементом» между определенными правительственными кругами и Мюратами, Ла Тремуями, Ротшильдами и пр., командует фронтовой кавалерийской бригадой. Недавно он побывал рядом с армией Френча; его дважды ранили, и теперь он лежит в госпитале. Он сказал герцогу Ла Тремуйлю, что организация и боевые качества английских войск чудесны и вызывают восхищение у всей французской армии. Сегодня хорошие новости; мы устойчиво продвигаемся в Бельгию. Бедная Бельгия! Как она пострадала от германского вторжения и бельгийской, французской и британской обороны и как еще пострадает от англо-франко-бельгийского вторжения и германской обороны! В Германии начинают расти цены на продукты; если немцам самим придется экономить, они заставят в полной мере испытать нужду французских, бельгийских, британских и русских пленных. Неплохо было бы снабжать немецких пленных во Франции и Англии французскими и английскими газетами в переводе на немецкий язык – пусть они знают, что происходит на самом деле. Перевод парламентской «Белой книги», касающейся переговоров перед войной, просветит пленных на предмет ответственности за войну.

20 октября 1914 г. Я не слышу ничего, кроме похвал по поводу условий в наших госпиталях и больницах Красного Креста под наблюдением Альфреда Кеога^[73], который сейчас уехал или собирается уехать и вернуться к своей прежней работе в военном министерстве и занимает место сэра Артура Слоггета^[74].

Ллойд Джордж ненадолго отправился на автомобиле в Амьен; он захватил с собой лорда Рединга, сэра Джона Саймона и сэра Чарльза Генри. Жан де Кастеллан^[75] сопровождал группу в качестве переводчика; такую задачу поручил ему военный комендант Парижа, к чьему штабу он прикомандирован.

Здесь жалуются на медленное продвижение русских, хотя сначала они наступали слишком быстро. И все же в конце концов они побьют немцев количеством, если не военным превосходством. Нас ужасно тормозит дурацкая Лондонская декларация, которую мудро не приняла Палата лордов, а правительство немудро приняло частично для нынешней войны. Декларация не дает нам контролировать ввоз в Германию, через нейтральные государства, товаров, которые позволят ей продолжать борьбу гораздо дольше, чем если бы такой декларации не было, что может иметь для нас очень серьезные последствия. Отстаивать свои права нам мешает страх перед Соединенными Штатами, которые рады прекрасной возможности вести оживленную торговлю с Германией. На другие страны, такие как Италия, Испания, Норвегия, Швеция, Дания и Голландия, мы могли бы просто плюнуть.

21 октября 1914 г. В Курансе умер Филипп Эльзасский; от чего, я не слышал. Он был мэром своей коммуны. Его брат, Д’Энен, который женился на сестре Жана де Ганэя, вернулся на военную службу. У него неплохой послужной список.

Ли пишет из Парижа, что визит Ллойд Джорджа главным образом был связан с оружием и боеприпасами и что он повидался с несколькими экспертами; он должен был совершить шестидневную автомобильную поездку, но ее сократили примерно до 36 часов. Из Парижа они поехали в Амьен, из Амьена в Гавр, а затем в Англию, так как он должен был вернуться из-за срочных дел. Кроме того, Ли телеграфирует, что дела на фронте не так хороши, как вчера. По слухам, Френч и Жоффр вынуждены были сегодня созвать совещание для ускорения затянувшейся позиционной борьбы на севере. Сегодня за ужином я разговаривал с послом Бельгии, который только что вернулся из Гавра. Там он слышал самые лестные отзывы об условиях в британских госпиталях. Все интересуются бедными ранеными. Насколько ужасно в некоторых случаях немцы обращаются с нашими ранеными! В «Таймс» за понедельник – немецкие солдаты глумились над тремя англичанами, не давая им еды и совершенно не заботясь о них. Вместо того чтобы предъявить им протест через представителя какой-либо незаинтересованной нейтральной страны, их называли «продажными свиньями». Чего бы я не отдал, чтобы увидеть, как повесят Вильгельма и всех его генералов! Это они повинны в зверствах и жестокости! Бельгиец сказал, что дом мадам де Бай ограбил не кронпринц, а второй сын кайзера, Эйтель Фридрих Прусский. Бельгийская королева сейчас находится с армией: она вышла пешком из Антверпена вместе с королем. Они проделали долгий и утомительный путь. Именно такие поступки оправдывают монархию в глазах народа.

23 октября 1914 г. Некоторые меры по обороне Парижа нелепы – так, приказали заколотить досками ворота, авеню де ля Гранд Арме и Порт-Дофин, но в досках проделаны отверстия для ружей. Поэтому с точки зрения обороны они бесполезны. Три года назад некоторые города исключили из списка городов-крепостей, в их числе Реймс и Лан. Пушки убрали, но социалисты не выделили денег на снос крепостей. Крепости в Реймсе использовали немцы. И в Париже не перевели во внешние укрепления большие пушки.

24 октября 1914 г. Наконец в правительстве встряхнулись и взялись за потенциальных немецких шпионов. Немцев – управляющих отелями, официантов и пр. – отправляют в концентрационные лагеря. Здесь существует большое подозрение относительно Касселя^[76] и одного австрийского биржевого спекулянта, который вынужден был бежать с биржи и, как утверждается, сейчас находится в Англии. Кассель и Баллин^[77] были инициаторами давних англо-франко-германских переговоров с целью создания союза, которые придал бы нам нейтральный статус в войне между Германией и Францией. Баллин наиболее яростно настроен против нас.

26 октября 1914 г. Лотье в «Тан» затронул вопрос о возвращении в Париж; он приводит все за и против, но не выражает никакого определенного мнения. До конца года необходимо принять ряд финансовых законопроектов, чтобы обеспечить сбор налогов начиная с 1 января. По конституции обе палаты Национальной ассамблеи должны собраться во второй вторник января на регулярное заседание.

Ко мне приходил Жюль Камбон. Он рассказал кое-что любопытное: в стране зреет недовольство неумелостью и неподготовленностью к войне одного кабинета за другим из-за того, что называют «политической кухней». В конце войны, которого можно ждать год или даже больше, начнется движение за всеобщие выборы, против которых настроен нынешний парламент. На стороне Жоффра, если он в конце концов одержит победу, будет армия, и он сможет сделать что угодно. Впрочем, он, похоже, не тщеславен, и нет достойного претендента на место Монка. Будь на его месте другой Гамбетта, он возглавил бы и страну, и парламент. Камбон виделся с Сан-Джулиано, который лежал на подобии смертного одра. Что же касается отношения Италии к войне, С. Дж. сказал, что на ее вступление в Тройственный союз влияют три соображения: нравственность, своевременность и готовность. Должна появиться веская причина и удобная возможность, и армия должна быть готова, а это пока не так. Жюль Камбон говорит, что кайзер вернул на службу в Италию мобилизованных немцев, которые проживали в Италии по делам службы, чтобы они стали – а они и являются – проводниками интересов Германии и германских методов в военном противостоянии. Итальянская пресса ведет широкую пропаганду в пользу Германии. Я спросил Камбона, несет ли кайзер личную ответственность за развязывание войны, или его вынудили на такой шаг кронпринц и милитаристская партия, и какова роль императрицы. Он ответил, что в частых конфликтах между кронпринцем и кайзером императрица всегда занимала сторону сына. Кайзер очень ревниво относится к популярности сына в армии и у народа из-за своих крайних антифранцузских, антирусских и особенно антианглийских настроений. Кронпринц и «партия войны» одержали верх над кайзером; они следят за тем, чтобы он их поддерживал. Канцлер, Ягов^[78] и компания надеялись добиться своего путем запугивания; они были уверены, что Бельгия просто выразит протест и пропустит германские войска по своей территории, а Англия воздержится от активного вмешательства. Несомненно, кайзер и правительство Германии знали об условиях австрийского ультиматума Сербии до того, как он был предъявлен. Они решили, что Россия ограничится разговорами, а воевать не станет. Когда вероятность войны приблизилась, Камбон предупреждал Ягова, что Германии придется сражаться не только с Францией и Россией, но и с Англией, и, хотя Ягов сделал вид, что не верит Камбону, его слова, судя по всему, произвели на него впечатление. После Ягова Камбон отправился к Гошену, нашему послу в Германии, которому пересказал содержание их разговора. Гошен ответил, что он не уполномочен правительством его величества использовать столь определенные выражения. «Не важно, – ответил Камбон, – если им удастся предотвратить войну, никакого вреда не будет. Если Англия поддержит Францию, я стану предостерегающим пророком. Если Англия сохранит нейтралитет, чего она, по сути, не сможет сделать, учитывая, что именно по просьбе британского правительства французский флот вошел в Средиземное море и предоставил охрану Ла-Манша британскому флоту, я покину Берлин как представитель вражеской Франции, и никто не призовет меня к ответу за то, что я ввел Ягова в заблуждение».

27 октября 1914 г. Делькассе клянется, что на заседании кабинета возвращение в Париж не обсуждалось и что решение будет зависеть от генерала Жоффра; если он скажет: «Езжайте», правительство поедет, а если он скажет: «Оставайтесь», правительство останется в Бордо.

30 октября 1914 г. Месье и мадам Кайо прогуливались по парижским бульварам; их узнали и окружили. Женщины нападали на нее, сбили с нее шляпку, толкали, забрасывали грязью; Кайо достал свой меч главного почтмейстера и защищал ее и себя, пока они ретировались к автомобилю такси. Он поехал к Дому инвалидов и потребовал пропустить его к коменданту Парижа. Вначале генерал Галлиени отказался его принять, но после настоятельных просьб согласился. Кайо просил, чтобы цензура запретила освещать в прессе инцидент на бульварах. Кажется, его просьбу выполнили. Пуанкаре поехал в Париж по пути в ставку французского Генерального штаба и визита к королю Бельгии; он будет отсутствовать неделю или 10 дней.

Итак, принц Луи^[79] подал в отставку! Морской атташе в отчаянии: он говорит, что принц Луи хороший человек и его будет очень не хватать как первого морского лорда, и подозревать его в неверности чудовищно.

В начале войны я говорил Севастопуло^[80], что Россия поступит благоразумно, если разрешит независимую Польшу в качестве католического славянского буферного государства между Россией и Германией и даст Румынии, в качестве приданого за ее верность, Бессарабию, которой она владела по мирному договору 1856 года. Он ответил, что это невозможно. Теперь, когда Турция объявила войну России, с ее стороны будет благоразумно отдать Бессарабию и сказать Болгарии, что если она сумеет захватить Адрианополь, то сможет оставить его себе. Вероятно, Балканы снова будут в огне. Я не стал бы считать турецкое (германское) нападение на Одессу военными действиями, из-за которых стоит беспокоиться нам. Пусть турки нападут на нас или объявят нам войну. Тогда наши подданные-мусульмане увидят, что мы – не агрессоры. Если дело дойдет до войны между нами, нам придется разрешить Арабский халифат.

Говорят, что «Эмден», чтобы обмануть русский крейсер в Пенанге, выставил четвертую (фальшивую) трубу и поднял русский или японский флаг; по словам здешних моряков, это допустимо, но перед тем, как открыть огонь, они должны были поднять подлинный национальный флаг. Если таков морской закон, его необходимо изменить! Это как поднять руки вверх, а когда противник приблизится, поверив в мирные намерения, и захочет взять вас в плен, выстрелить в него, или использовать в качестве прикрытия повязки Красного Креста, или поднять белый флаг, прикрывая свои враждебные намерения.

31 октября 1914 г. «Тан» объявила об отставке принца Луи Баттенберга по причине преклонного возраста. Уинстон Черчилль, хотя и выразил сожаление, согласился с такой причиной. Однако в коммюнике из Лондона утверждается, что причинами стали близость с Германией по рождению и браку. Фишер^[81] уже стар для этого поста, и все понимают, что военно-морской флот не выскажется единогласно в его пользу. Сегодняшние новости: немцы делают отчаянные попытки прорваться по всей линии фронта.

Глава 4
Ноябрь 1914 года

1 ноября 1914 г. Осенние краски и виноградные листья всех цветов и оттенков – просто чудо. Вице-консул в Дьеппе встретил Ллойд Джорджа и его спутников, которые прибыли на торпедном катере; им было еще тяжелее из-за плохих условий при пересечении Ла-Манша. Состоялся обед в «Рице»; Бриан^[82] пожелал там присутствовать, и его пригласили.

Я слышал, что Ллойд Джордж произвел сильное впечатление на Бриана. Ллойд Джордж остался доволен своим посещением фронта и передвигался по окопам, как крот.

Жена Х., которая отбывала заключение в Англии, собирается вернуться во Францию. Вчера мы с ним ужинали, и он несколько раз спросил, можно ли устроить, чтобы пароход, на котором она будет пересекать Ла-Манш, охранял крейсер! Я отнесся к его вопросу как к шутке, но он был настроен совершенно серьезно. Можно подумать, что он собирался предложить плату за сопровождение и охрану.

Только что прочел в «Таймс» письмо принца Луи Баттенберга; оно достойно, а ответ Уинстона Черчилля – вздор. По-моему, с принцем Луи обошлись несправедливо.

Я рад, что в декларации о Турции, опубликованной вчера вечером, нет объявления войны: пусть турки начинают. Неделю назад здешнее турецкое посольство уведомило, что начиная со следующей недели им не понадобятся все помещения в отеле. Рифат, посол, был в Лондоне. Турки переплюнули своих немецких хозяев. Война без объявления и без предупреждения, а также без всякой провокации.

Через Бордо прошли около 6 тысяч бельгийских беженцев по пути на юг, где им найдут работу. Кайо отправляется с миссией в Соединенные Штаты. Возможно, его об этом попросили, потому что он считает: несмотря на оправдание после убийства Кальметта, французы не любят ни его самого, ни его жену. Видимо, он решил, что перемена обстановки пойдет ему на пользу. Сомневаюсь, что в Штатах их ждет особенно теплый прием.

2 ноября 1914 г. Бедный Чарли Фицморис!^[83] Я его очень любил: он был таким славным, веселым созданием. Леди Лансдаун его обожала. Мы тесним немцев очень медленно, но военные, кажется, довольны.

3 ноября 1914 г. В Бордо говорят, что немцев скоро выгонят из Франции. Пока они находятся севернее Реймса и до границы довольно далеко. Делькассе, которого я видел сегодня, настроен весьма оптимистично. Он упомянул о подкреплении в количестве 200 тысяч человек, мобилизованных в 1914 году; правда, у них было всего два месяца на подготовку. Он уверяет, что у немцев и того нет. Сын Люина^[84] и Муши^[85] отмечены наградами. Говорят, что герцогиня Вестминстерская появляется в «Рице» в одежде медсестры с большим рубиновым крестом.

4 ноября 1914 г. Англо-французский флот обстрелял крепости у входа в Дарданеллы; боюсь, на большее мы не способны. Правительство выражает надежду, что Болгарию удастся соблазнить обещаниями напасть на турок, а Румынию можно убедить напасть на Австрию. В этих обстоятельствах Греция вступит в схватку. Все Балканские страны и Греция не доверяют друг другу и боятся, что победу одержат Германия, Австрия и Турция. Тем временем на севере Франции мы продвигаемся очень медленно и теряем корабли из-за действий немецких подводных лодок и мин, а добраться до немецкого флота не можем.

5 ноября 1914 г. Вчера за ужином Грэм беседовал с французским генералом, изобретателем 75-миллиметровой пушки. По его словам, вначале французские офицеры-артиллеристы отказывались пользоваться защитным щитком, говоря, что французы должны смотреть врагу в лицо. Однако вскоре они преодолели свое предубеждение и с удовольствием пользуются щитком. Французская артиллерия превосходит германскую по числу лошадей и полевых орудий; кроме того, французские снаряды лучше немецких, так как из последних многие не взрываются. Французы пришли к выводу, что снаряды гораздо эффективнее шрапнели. Ли пишет, что на обеде в американском посольстве он познакомился с одним американским профессором по фамилии Мотт; профессор только что вернулся из Берлина, куда ездил преподавать. «Он заверил нас, что в Берлине сообщили об огромных потерях: 160 тысяч убитых и почти столько же раненых. По его словам, вся Германия в трауре». Позже Ли исправил число раненых на «почти миллион».

Мадам Ламбер^[86] 30 октября написала из Брюсселя, что отсутствие новостей служило дополнительным испытанием к прочим горестям. Самую большую помощь оказывали американский и испанский послы. Ее муж поехал в Лондон, где пробует договориться о поставках продовольствия для голодающего населения; пока в день на одну семью выделяют всего один батон хлеба. Ее сын, который сражается в окрестностях Антверпена, получил две нашивки.

Турецкий посол уехал, не оплатив счет за отель в размере 480 фунтов. Он обещал выслать чек из Константинополя!

7 ноября 1914 г. Общая тема для разговоров – вопрос о возвращении в Париж. Мне подтвердили, что министр иностранных дел и военный министр резко настроены против возвращения, пока немцев не выгнали из Франции; многие их коллеги хотят вернуться по лоббистским причинам.

8 ноября 1914 г. Погода по-прежнему прекрасная. Животрепещущий вопрос среди политиков: насколько быстро удастся договориться о возвращении в Париж? О победе, которая должна способствовать этому событию, еще не сообщали. Ходят слухи, что важные военные события произойдут в последние десять дней месяца; президент поедет на фронт, чтобы лично наблюдать за ходом сражения, и, если оно увенчается успехом, он не вернется в Бордо, а поедет в Париж и там будет ждать возвращения кабинета министров. По-моему, находящиеся здесь представители нейтральных стран считают, что нашим кораблям удастся сделать то, что не вышло у них. Бегство «Бреслау» и «Гёбена» из Мессины в Дарданеллы, действия немецких крейсеров и эскадренных миноносцев в Индийском, Тихом океанах, на юге Атлантики и у восточного побережья Африки, а также наши потери на Северном море и в Ла-Манше как будто показывают им, что немцы ведут себя осторожнее и чаще добиваются успеха, чем мы. Они не задумываются над тем, играет Германия по установленным правилам или нет.

9 ноября 1914 г. В прессе поднимается шумиха по поводу возвращения в Париж. Ли пишет: «Надеюсь, что правительство скоро вернется в Париж, так как здесь, по-моему, нарастает недовольство из-за финансовых и коммерческих затруднений, вызванных отсутствием отделов административного управления».

Президент Вильсон^[87] пишет Геррику: «В каком привлекательном свете предстает Грей в своем письме! Прихожу к выводу, что он – человек весьма редкий».

Кузен Г., который служит в компании Бэзила Монтгомери, русский по рождению, бывший военный, добровольно предложил свои услуги британской армии. Он проследовал к театру военных действий до самого Саутгемптона, но поскольку не является британским подданным, то не смог записаться добровольцем. Он вернулся в Лондон, прошел натурализацию и вступил в 11-й гусарский полк. Его только что убили возле Диксмёйде. По слухам, Вильгельм уже пытается подкупить Бельгию обещанием благоприятных условий, если она заключит мир с Германией. Кошка пытается заключить мир с мышью! Такой мирный договор будет всего лишь клочком бумаги. Очевидно, он думает, что его враги придерживаются таких же благородных взглядов, как и он сам! Возможно, Вильсон вскоре попробует в роли посредника себя. Луис Малле прибыл сегодня в Париж по пути в Лондон из Константинополя. Теперь без мебели и прочих своих вещей остались уже три посла; они не смогут получить их до наступления мира. Если война будет продолжаться, как мы надеемся и ожидаем, три посольства не восстановятся. Самым лучшим способом получить услуги Малле будет назначить его на период войны – после того как Никольсон^[88] уедет в Париж – постоянным заместителем министра вместе с Кроу^[89].

10 ноября 1914 г. Какой же дурак Извольский! Несколько дней назад он сказал: «Je n’ai pas d’amis. J’ai des rivaux et il y a des hommes dont je me sers»^[90]. В начале войны он объявлял себя ее инициатором: «C’est ma guerre»^[91]. Теперь он говорит: «Si j’étais responsible en quoi que ce soit pour cette guerre je ne me pardonnerais jamais»^[92]. Судя по всему, военные не сомневаются, что не дадут немцам прорвать нашу оборону и прорваться в Булонь, Кале и Дюнкерк. Какие огромные потери мы несем! Интересно, есть ли на родине решимость продолжать войну, пока не удастся поставить Гогенцоллернов на колени: вот единственный рецепт долгого мира.

12 ноября 1914 г. Вчера вечером я слышал, что Делькассе и Мильеран настроены против возвращения в Париж в ближайшее время, и что Рибо не поддерживает ни одну из сторон. Насколько я понимаю, немцы по-прежнему зверствуют и свирепствуют, но французское правительство не публикует сведений о зверствах, чтобы народ не обезумел. Кажется, они считают, что, как ни превосходны оборонительные мероприятия Жоффра и его контратаки, вторжением в Германию будет руководить не он. Для этого потребуется кто-то вроде Кастельно или Фоша.

13 ноября 1914 г. Сегодня виделся с Мильераном. Пока нет и речи о возвращении в Париж.

15 ноября 1914 г. Потери ужасны. Говорят, что в последних сражениях немцы потеряли убитыми, ранеными и пленными 100, а союзники – 50 тысяч человек.

Вечером во «Франс» написали, что чета Кайо накануне отбыла в Бразилию; ему поручили выяснить вопрос о поставках продовольствия и о торговле с этой страной; насколько я понимаю, такое задание он придумал себе сам. Британское правительство потратило 18 миллионов фунтов на покупку сахара, а импорт запретили, чтобы предотвратить закупки немецкого сахара. Во Франции, поскольку районы выращивания сахарной свеклы в основном оккупированы немцами, сахара почти не производят; поэтому французское правительство покупает сахар в Италии, которая наживается на перепродаже с большой прибылью сахара, купленного дешевле в Австрии и Германии. Будь французское правительство предусмотрительнее, оно закупило бы сахар в России через Архангельск до закрытия навигации. Французских солдат в мирное время не снабжают носками; им приходится добывать их для зимней кампании; сейчас носки из смеси шерсти и хлопка должны продаваться по франку десяти сантимов пара, но шерсть растет в цене, а правительство тянет с контрактами. Решили закупить шерсть в Соединенных Штатах и послали туда комиссаров, но едва ли кто-то из них говорит по-английски. Они покупают 60 тысяч лошадей в Америке, Северной и Южной, без какого-либо обеспечения. Кое-кто изрядно наживется на таких контрактах.

Из надежного источника я узнал следующую историю о роспуске кабинета Вивиани и его воссоздании в конце августа. Жоффр не сработался с военным министром Мессими^[93]и послал телеграмму Пуанкаре, в которой писал, что он не может подать в отставку перед лицом врага и что, если Мессими, чьи указы ведут к катастрофическим последствиям, не уйдет, ему, Жоффру, придется покончить с собой и в письме указать эту причину. Пуанкаре послал за Вивиани; тот подал в отставку; правительство было распущено, а затем созвано заново. Без ведома обреченного военного министра операцию проделали Мильеран, Делькассе и два объединенных социалиста.

17 ноября 1914 г. Местные газеты объявляют, что парламент соберется в Париже 15 декабря. Ходят слухи, что правительство вернется в столицу около 5 декабря, однако все зависит от Жоффра. Вчера я слышал, что в начале немецкой оккупации Компьени главнокомандующий говорил хранителю дворца, что скоро заключат мир, поскольку Париж будет взят. На слова хранителя, что взятие Парижа не обязательно означает мир, немец ответил: мир заключат, поскольку Париж разделят на сектора. В случае отказа от германских условий сожгут один сектор, в случае еще одного отказа сожгут еще один сектор и так далее, пока германские условия не будут приняты.

20 ноября 1914 г. Возможно, многочисленные слухи о русских войсках, которые переправляются в Англию из Архангельска, вызваны следующим. Среди прочего, оттуда в Великобританию должны доставить 8 миллионов фунтов стерлингов золотом. Для выполнения этого задания отобрали несколько больших кораблей. На каком конкретно корабле повезут золото, никому не известно. Правительство Германии узнало обо всем через своих шпионов и приказало потопить корабль, однако их планы провалились: караван сопровождали британские военные корабли.

Французский гражданский чиновник, нанятый французским военным министерством и прикомандированный к ставке французского штаба, говорит, что организация в британской армии замечательная, а условия в госпиталях и санитарных поездах – само совершенство. По его словам, неправда, что немецкие офицеры вынуждены заставлять солдат идти в наступление. Они сражаются храбро, и места тех, кого скосил огонь союзников, быстро заполняются свежим пополнением. Офицеров не хватает во всех армиях.

21 ноября 1914 г. Сегодня беседовал с французским офицером из штаба Жоффра. Он говорит, что немцы попытались перейти в наступление, но оно захлебнулось; за два дня сражения на Ипре они потеряли убитыми, ранеными и пленными около 150 тысяч человек. Несомненно, они снова попытаются прорвать наши ряды, но их решимость ослабевает, а уверенность французских и британских солдат растет, и немцам, скорее всего, не удастся прорваться к Кале, Дюнкерку и Булони. Им придется пересмотреть план кампании, который всецело зависел от стремительного марш-броска на Париж. Френч и Фош, которые сражаются бок о бок, нашли общий язык и сотрудничают, посылая друг другу подкрепления всякий раз, когда это необходимо. Французские и британские солдаты действуют заодно. Британские офицеры подвергают себя ненужной опасности и бывают безрассудны. Так, один офицер курил трубку, выбравшись из окопа. Пулей ему оторвало два пальца, но он перевязал руку носовым платком и продолжал раскуривать трубку, как ни в чем не бывало. Мой источник очень хвалит нашу армейскую организацию и снабжение и рассказывает о безупречном поведении наших солдат и о популярности, какой они пользуются среди местного населения.

23 ноября 1914 г. Третий дождливый день подряд – а у реки туман, похожий на тот, что бывает на берегах Темзы.

Когда немцы наступали на Париж, армия фон Клюка^[94]опередила другие германские части. Неожиданно оказалось, что справа от него находятся французские войска из числа защитников Парижа, что стало для него сюрпризом; боясь разворачивать фланг, он отошел к востоку от Парижа, в сторону Мо. Вылазку экспромтом организовали Галлиени и Монури^[95]. Они спасли положение; если бы не они, немцам удалось бы войти в Париж. Для того чтобы доставить солдат к северу от столицы, Монури и Галлиени реквизировали все парижские автомобили, в том числе такси. Тогда члены кабинета министров были убеждены, что только бегство способно спасти их от поражения. Томсон из нового кабинета министров поехал к Этьену, бывшему военному министру, и настаивал, от лица правительства, чтобы тот покинул Париж одновременно с ними: дело происходило 31 августа, в понедельник. Этьен не хотел никуда ехать, потому что не видел в бегстве необходимости. По словам Томсона, правительство не хочет, чтобы он подвергался риску, так как его могут взять в заложники, а немцы к четвергу будут в Париже. Этьен согласился уехать, но отказался отправляться в Бордо. Правительство и дипломатический корпус бежали в ночь на среду.

24 ноября 1914 г. Бунзен^[96] пишет Ли, что жена Ральфа Пэджета намерена устроить госпиталь в Сербии, но из-за наступления австрийцев он будет находиться в Скопье. Однако я боюсь, что Болгария вот-вот объединится с Австрией ради полного уничтожения Сербии.

25 ноября 1914 г. В письме, посвященном смерти своего мужа в Курансе, мадам д’Эльзас утверждает, что в Нанте, где она работает в госпитале, тысячи раненых. Сегодня Делькассе сказал, что армиям Жоффра, силам британцев и бельгийцев противостоит 51 немецкий военный корпус, всего 2 миллиона человек, но Жоффр уверен, что ему удастся сдержать противника.

26 ноября 1914 г. Какая катастрофа – взрыв «Булварка»! Говорят, на недавней встрече Китченера и Пуанкаре поднимался вопрос о мире, и французские генералы встревожились из-за явной слабости К. Если у всех создастся впечатление, что мы гнемся, это сыграет роковую роль с точки зрения интересов постоянного мира и цивилизации. Союзники связаны друг с другом договором, по которому они не имеют права заключать сепаратный мир. Однако здешнее общественное сознание в смятении. Все боятся, что мы хотим заключить мир до того, как будет одержана полная победа над Германией.

28 ноября 1914 г. Делькассе очень смущает предполагае мая британская миссия в Ватикан. По его словам, здесь она породит раскол между католической и антиклерикальными партиями в Национальном собрании и в стране в целом, тогда как сейчас все партии объединились перед лицом врага. В Квиринальском дворце на эту миссию сошлются как на повод для возобновления дипломатических отношений между Францией и Ватиканом. Там скажут: «Вот, протестантская Англия возобновляет с нами отношения, которые не поддерживались более 350 лет; конечно, и Франция должна поступить так же». Антиклерикалы выступят резко против. Делькассе надеется: если не удастся вообще отказаться от этой идеи, миссия будет лишь специальной и временной, для поздравления папы по случаю его интронизации. Кроме того, он считает, что миссия оскорбит итальянское правительство и либеральную партию и уменьшит шансы того, что Италия примкнет к странам Антанты.

29 ноября 1914 г. Король намерен посетить войска на фронте; никто не должен об этом знать. Он выражает надежду, что ни Пуанкаре, ни кто-либо из его приближенных не отправятся его встречать. Визит должен проходить в строжайшей тайне. Кажется, русские добились большого успеха. Погода омерзительная: почти каждое утро, а иногда и весь день туманы.