Глава 7. СНОВА ВМЕСТЕ
Стивен проснулся глубокой ночью. Он знал, что теперь не уснет до утра. Вот уже три недели короткий тревожный сон сменялся долгими часами ожидания рассвета. Днем было легче. Загрузив себя работой в офисе, Стивен надеялся, что бесконечные переговоры и заключение контрактов будут изматывать до такой степени, что он будет падать замертво. Однако работалось ему легко. Знания, полученные в Дармунде, оказались на уровне самого престижного университета, а его работоспособность и обаяние быстро завоевали расположение сотрудников компании. Лукас был доволен, что сын работает в компании, и значительно помог, перелопатив работу, запущенную за последние месяцы. Стивен же старался вникнуть в проблемы отца, осознавая, что в последние годы совсем перестал интересоваться жизнью членов семьи.
Между ними установились доверительные отношения и однажды, смущаясь, Лукас обратился к нему с глубоко личным вопросом:
– Я хотел спросить у тебя, сын. Перед твоим возвращением Лорен вдела нам с мамой в уши по маленькой пусете, сказав, что они помогут найти тебя, а потом попросила меня успокоить маму, утешить ее.
Он немного помолчал и еще сильнее смущаясь, продолжил:
– Ну вот я и утешаю каждый день. Знаешь, мы в молодости не переживали такого и так счастливы, но….
– Папа, я ведь твой сын. Говори все, как есть. Я пойму и помогу, чем смогу.
– Видишь ли, мы поняли, что на нас так действуют эти пусеты, и боимся, что скоро их действие закончится, и мы….
– Не переживай, папа. Сила ваших чувств от них не зависит. Просто вы с мамой, наконец, немного отвлеклись от проблем с нами и занялись друг другом. Пусеты имеют не возбуждающее, а предохраняющее действие. Лорен подарила их для того, чтобы вы не задумывались над этим вопросом целый год. Так, что ни о чем не волнуйтесь.
Стивен ободряюще улыбнулся, в душе сгорая от стыда за свое равнодушное отношение к родителям. Похоже, у отца в последние годы возникли интимные проблемы, и он стал заглушать их алкоголем, все больше отдаляясь от матери. Они мучились, а сын мог легко помочь им, если был бы внимательнее и не думал только о себе. Лаки сразу поняла, в чем дело, и шепнула пару слов, сделал счастливыми его родителей. Она, в отличие от него, всегда всем помогает. А он зациклен на себе, на своих чувствах и переживаниях, эгоистичных до мозга костей. Его любовь к Лаки – навязчивая и изматывающая, напрягала ее, а он все равно долдонил о ней, как попугай. Да и к Вику часто относится, как к сопернику, а не брату. Нет, по большому счету он не раздумывая готов отдать за них жизнь. Но, как правильно сказала Лаки, иногда легче умереть ради кого-то, чем жить ради него.
Такие мысли приходили к Стивену днем, а ночью ему снились безумные эротические сны. Он задыхался в них от счастья, а потом просыпался в холодной постели, и на него потоком накатывали воспоминания о Стасе. Он помнил каждый час, каждую минуту от первого дня до последнего, когда повел себя, как последняя скотина.
…Стивен очнулся в полутемной комнате на узкой кровати. Сильно болела голова, и ныло все тело. Незнакомая темноволосая девушка склонилась над ним. Ее руки нежно касались его лица, и Стивен мгновенно вспыхнул, резко привлек девушку к себе, перевернулся и подмял ее под себя. Нетерпеливо шаря по телу, он пытался расстегнуть блузку, а потом просто разорвал ее. Жадные губы впились в нежное тело девушки, нога настойчиво пыталась разжать судорожно сжатые колени, а руки обхватили тонкие запястья. Жалобный плач насторожил его. Он поднял голову и встретился с прекрасными карими глазами, полными слез.
Стивена словно окатило ледяной водой. Резко отпустив девушку, он сел на кровати и удивленно спросил:
– Ты меня боишься? Мне всегда казалось, что девчонкам нравится, когда их завоевывают.
Девушка вскочила с кровати, отбежала к двери и настороженно смотрела на него, нервно сжимая на груди блузку.
– Не бойся, я не насильник. Клянусь, что не дотронусь к тебе.
Дикая боль вновь пронзила голову, и он упал на кровать, теряя сознание.
Когда Стивен вновь открыл глаза, а это произошло через два дня, голова уже не болела. В комнате никого не было. На стуле рядом с кроватью лежала одежда – просторные черные брюки и серая рубашка. Одевшись, он вышел из комнаты, и в маленькой комнатушке, служившей кухней, увидел девушку, месившую тесто.
– Привет! Ужасно хочется есть, а здесь так вкусно пахнет, – с виноватой улыбкой произнес парень, присаживаясь за небольшой стол.
Девушка налила крепкий кофе и подвинула большую миску с пирожками, на которые Стивен накинулся, как голодный волк.
– Прости, не знаю, что на меня нашло. Я никогда не заставлял девчонок, они всегда охотно соглашались, а часто предлагали и сами. Как тебя зовут?
– Станислава, – настороженно ответила девушка, – а тебя?
– А меня… – начал Стивен и вдруг со страхом понял, что не знает ответа. – Станислава, я не помню своего имени. Что со мной случилось, Стася? Ты расскажешь мне?
Девушка рассказала, что нашла его в лесу, когда собирала ягоды для снадобий. Она дотащила его к себе домой и лечила целую неделю своими зельями. На него она совсем не сердится, потому что знает, как некоторые травы могут вызвать возбуждение. Сейчас он физически уже полностью здоров, а память через некоторое время обязательно вернется. А пока, если он не возражает, она будет звать его Стефаном. Так звали ее отца.
Стивен не возражал и спросил, где они находится. Услышав, что в Венесуэле, он удивился, что хорошо знает, где находится страна, название ее столицы и другие географические данные. Стася уточнила, что живет в настоящей глухомани, в общине наргонов, в которую она вместе с отцом приехала два месяца назад. Ее отец хотел в чем-то убедить главу общины, а в результате его убили. Теперь она вынуждена жить здесь, потому что выбраться отсюда, не имея машины и не зная дороги, невозможно. Община ведет очень замкнутый образ жизни. Время здесь словно остановилось в двадцатых годах прошлого века. Пришлую девушку сразу невзлюбили за непривлекательную внешность, и терпят ее лишь потому, что она знахарка. В общине живет около трехсот человек, и постоянно кто-то болеет.
Он удивился ее словам. В ней не было ничего отталкивающего. Обычная девчонка, каких тысячи. Стивен решил, что дело не во внешности, а в ее занятии. Люди часто считают знахарей колдунами, сторонятся их и даже боятся, хоть охотно и прибегают к их помощи. Он так и заявил девушке, подчеркнув, что сам относится к людям с необычными способностями без всякого предубеждения.
В ответ Стася лишь понимающе улыбнулась и сказала, что ей разрешили оставить его у себя в доме при условии, что он не будет приставать к женщинам. Окончательно его судьба определится, когда приедет глава общины, впрочем, как и ее. Так они стали связаны общей судьбой чужаков.
Жизнь Стивена постепенно вошла в колею. Вскоре он уже ходил по поселению, общался с бородатыми благообразными мужчинами и зарабатывал еду и одежду, оказавшись на удивление умелым работником, мастером на все руки. Дочки наргонов строили ему глазки, а жены некоторых бесстыдно предлагали себя. Но у Стивена была Стася.
Даже сейчас, вспоминая их первую ночь, он усиленно задышал, и тело наполнилось приятным теплом.
Она пришла к нему сама через две недели, и тихо легла рядом. Стивен не шевелился, боясь ее вспугнуть. Молчал и ожидал продолжения. И дождался. Маленькая ручка Стаси нежно провела по его руке и замерла.
Он заглянул в бездонные глаза и тихо спросил:
– Ты меня боишься?
– Нет, – прошептала в ответ девушка. – Я не знаю, что надо делать дальше.
– Ничего не надо. Я все сделаю сам, – ласково улыбнулся Стивен.
По своим уверенным движениям он понял, что у него богатый сексуальный опыт, и он знает, как доставить женщине удовольствие. Стивен медленно целовал и гладил Стасю, постепенно приучая к себе. Весь его опыт разбился вдребезги после осторожного проникновения. Подобного наслаждения он никогда не испытывал, и был твердо уверен в этом – такое не забывается.
– Не только я первый в твоей жизни. Ты тоже у меня первая такая девушка, – благодарно прошептал он, прижимая к себе Стасю.
Потом, когда у них уже не было никаких секретов друг от друга, Стивен спросил ее, зачем она это сделала. Он же видел, что она отнюдь не горела желанием и стеснялась его. Тогда Стася призналась – она очень боялась, что он не устоит перед чьей-нибудь женой, и его за это убьют. Она ведь хорошо понимает, что он мужчина и у него свои потребности, поэтому и предложила себя. А насчет желания… Она католичка и ее воспитывали в пуританском духе. Мать постоянно внушала ей, что спать с мужчиной для удовольствия – это грех.
Стивен сказал, что не знает, какого он вероисповедания, поэтому предлагает любить по законам природы. А самый главный ее закон – получать от жизни удовольствие. Он старался объяснять Стасе этот закон как можно чаще, постепенно преодолевая ее стыдливость и врожденную скромность. И оказался хорошим учителем. Через три месяца на его ласки отвечали уже с явным воодушевлением. Слова любви ни разу не сорвались с его губ. Он не задумывался над тем, любит ее или нет. Просто для него стало таким же необходимым как дышать, засыпать, чувствуя под рукой биение ее сердца, а просыпаясь, тихо выдыхать ее имя в сладкое местечко за ушком.
Они попались из-за него. Стивен любил спать голым, что очень смущало Стасю. Она, несмотря на настойчивые уговоры, не обнажалась полностью при занятиях любовью, хоть все обычно происходило глубокой ночью в полнейшей темноте. Как только светало, она стыдливо набрасывала на спящего Стивена простынь и торопливо покидала постель. В то утро было все, как обычно. Стася умывалась на кухне, как в дверь настойчиво постучали, а затем стали выбивать ее. Одна девица, неравнодушная к Стивену, заглянула в окно и увидела его, мирно спящего и сбросившего от жары простынь. Она подняла крик и притащила к дому нескольких особо рьяных защитников морали. Стивен едва успел одеться, как их выволокли из дома. Девица клялась, что видела, как Стася бесстыдно ласкала его ртом, и требовала немедленно избавиться от греховодницы, совратившей невинного парня.
Стивена тогда до глубины души возмутила ее наглая ложь. Будучи Стефаном, ему бы и голову не пришло предлагать такое своей Стасе. Но его никто не захотел слушать.
Если бы Лаки тогда не спасла их, то сейчас бы он был совсем в другом мире, и его душа не страдала бы в муках совести. Он вспоминал свое постыдное поведение после восстановления памяти, когда отказался от своей девочки, а она гордо ответила Лаки: «Я любила человека», и шагнула навстречу смерти. Как и вспоминал гневные слова сестры: «За что тебя так наградили боги, когда послали Стасю?»
Стивен лежал и рвал свое сердце на части. Он отдал бы все, только чтобы вновь засыпать в объятиях, чувствуя под рукой биение сердца Стаси, а просыпаться с ее именем на губах.
В дверь негромко постучали, и его мать неуверенно спросила:
– Сынок, ты ведь не спишь. Можно мы с папой к тебе зайдем?
«Я уже не сплю голым. Отучили навсегда», – невесело подумал Стивен, быстро поднялся и зажег свет.
– Конечно, заходите, – тоном радушного хозяина пригласил он родителей, распахивая дверь.
Те зашли и сели в кресла напротив кровати.
– Стивен, мы очень рады, что ты живешь с нами, – осторожно, чтобы не обидеть сына, начала Патрисия. – Ты хорошо помогаешь папе, и мне спокойней, когда оба моих мальчика со мной рядом. Но мы видим, как тебе тяжело. Ты чувствуешь себя запертым в клетке, живя с нами. Дедушка немного рассказал нам об особенностях вашей жизни, и о семьях, которые вы создаете. Мы теперь знаем твою семью и с радостью примем Лорен и Викрама в нашем доме в любое время. Сынок, что случилось? Почему ты с нами, а не с ними? И так страдаешь?
– Они очень рассердились, мама, и не хотят меня видеть. Рассердились по делу – я поступил недостойно, даже подло, – честно признался Стивен.
– Сынок, за любую вину можно выпросить прощение, если искренне раскаиваешься и хочешь исправить ошибку, – убедительно произнес Лукас. – Они любят тебя. Только благодаря их настойчивым поискам ты сегодня с нами. Сами мы никогда бы не нашли тебя. Они и о нас заботились в твое отсутствие, – он нежно накрыл ладонью руку жены, вспоминая страшную ночь, когда чуть не потерял ее. – Они простят, если ты сам придешь, а не будешь ждать приглашения. Надо хотя бы попытаться.
– Мама, папа, помогите мне, – решился Стивен на откровенный разговор. – Я женился, и у меня родился сын.
– Так это же чудесно, сынок. В чем проблема? Где они? – обрадовались родители.
– Понимаете, у моей жены Стаси очень необычная внешность. Да и у ребенка тоже может быть. Я его не видел три недели. Из-за этого я почти предал их, поэтому на меня и рассердились Лорен и Вик. Они забрали Стасю и Раяна с собой, а меня прогнали прочь.
– Мы примем твою жену и ребенка, и полюбим их, не сомневайся в нас, – поспешил заверить его отец. – А ты помирись со всеми. Ты же видишь, что уже не можешь жить, как обычный человек. Ты родился другим, сынок.
– Колдуном, – грустно вздохнул Стивен.
– Пусть колдуном, но все равно ты наш. А в последнее время я убедился, как полезно иметь знакомых колдунов, – Лукас легонько прикоснулся к вставленному в ухо серебряному гвоздику. – Викрам сказал Патрику, что все его внуки живы, все пятеро. Знаешь, как мы с мамой воспрянули духом, когда он сказал, что первым вернешься ты, а потом Саманта. Ты уже с нами, и теперь мы ждем Саманту. А как Лорен разоблачила Бернарда, а потом врезала ему. У девочки сильный удар, – он восторженно улыбнулся, а Стивен невольно потер щеку, вспоминая, как ему заехали в челюсть, и мысленно согласился с отцом. – А еще Лорен пообещала Патрику показать Алана, когда найдет его.
– Она уже нашла Алана, папа. Я его видел.
– Неужели? – одновременно воскликнули родители. – А почему ты решил, что это он?
– Потому, что он вылитый дед сорок лет назад. Пусть теперь дядя Берн удавится. Придурок, отдал сына чужому человеку. Алан считает того отцом, и не рвется обратно в нашу семейку. По крайней мере, интереса не проявил, хотя с Арчи он неплохо ладил.
– Арчи тоже его видел? – удивилась Патрисия. – А нам ничего не рассказал.
– Мама, ты же знаешь Арчи. Он даже не понял, кто это.
Стивен не стал уточнять, что сам убедил брата ничего не говорить родителям об Алане. Да, если уж быть честным до конца, то явное сходство того с Патриком он обнаружил, когда на это указал Шон. О котором тоже пока не стоит упоминать. Надо все хорошо выяснить, а потом уже преподнести родителям и деду.
– Вот видишь, как хорошо обладать необычными способностями, вот и используй их, чтобы быть счастливым, а мы всегда с тобой рядом и поможем. Хватит хандрить, надо действовать.
Мать поцеловала его в щеку. Отец потрепал по волосам.
– Совсем, как в детстве, – растроганно сказал Стивен и мгновенно провалился в сон.
Родители поправили на нем одеяло и обнявшись, пошли в свою комнату, убеждая друг друга, что теперь у их мальчика все будет хорошо.
Стивен проснулся поздно, впервые выспавшись за все бессонные ночи. Легко подскочил и радостно подумал, что немедленно заберет Стасю с сыном, и приведет их в дом родителей. А еще попросит прощения у брата и сестры, и пообещает быть им настоящим братом, если они примут его обратно в семью. Он много передумал за эти дни и понял, что не может без них.
***
Он стоял в гостиной и вспоминал, как год назад жил в этом доме с братом и сестрой, как они вместе проводили время и были единым целым – своей семьей. А сейчас, как посторонний человек, он терпеливо ожидал, когда его примет хозяйка дома, не решаясь, как раньше, взбежать по лестнице, крича на ходу: «Народ, вы где? Я уже дома».
– Здравствуй, Стивен. Мне сказали, что ты хочешь меня видеть. Присаживайся, как дела?
Ангельское личико Лаки украшала доброжелательная улыбка, а голос звучал ровно и спокойно. Она разговаривала с ним, как светская дама с посетителем, нанесшим визит. И Стивен ответил намного резче, чем хотел. Его душила обида за столь холодный прием.
– Я хочу видеть свою жену.
– Ее здесь нет, она в Испании. Я купила красивый уютный дом, вокруг него большой парк, обнесенный высоким забором. Стасе там хорошо. По крайней мере, так утверждает Вик.
Лаки заметила, как Стивен начинает краснеть от возмущения и решила еще немного подбавить, чтобы завести его окончательно.
– Честно говоря, я была там только один раз, когда покупала дом. А Вик часто мотается туда, развлекает бедняжку. Да и с Раяном ему нравится играть.
– Адрес, – сквозь зубы выдавил Стивен, закипая от гнева.
Он отлично знал, как именно Вик может развлекать Стасю. И даже долю секунды не упрекал ее за измену, понимая, что у его наивной невинной девочки не было ни единого шанса устоять перед магнетической сексуальностью и обаянием Вика. Ему не надо было демонстрировать особую выносливость или умение, чтобы заработать свой титул лучшего «наездника» Дармунда. Девчонки отдавались ему лишь за одну ласковую улыбку, считая за честь переспать с ним, а потом критиковали своих парней, сравнивая их с Виком. Лаки, смеясь, говорила, что не родилась еще девушка, которая откажет ее брату, и Стивен мысленно соглашался с ней. А теперь Вик развлекался с его любимой Стасей.
Он даже вздрогнул от неожиданности, что впервые назвал все своими именами, и еще больше разозлился на брата, который забавляется от скуки, или еще хуже из желания сделать ему больно. Хотя, если быть честным до конца, Вик понятия не имел о том, что он сам понял только сейчас. И действительно, мог просто пожалеть бедную некрасивую девочку, ведь он такой добрый.
Стивен решил, что не станет убивать его сразу, а сначала выслушает оправдания. И в этот момент, когда он восхищался своим великодушием, послышался тягучий, как мед, голос Вика:
– Стася, я уже набрал ванну. Ты меня слышишь? Где детка? Иди скорее, вода быстро остывает.
Стивен бросил на Лаки обвиняющий взгляд, а та опустила глазки и стала внимательно рассматривать свои ногти.
– Пожалуй, больше подошел бы бледно-лиловый лак, – индифферентно заметила она.
Она думает о таких мелочах, а у него рушится жизнь, возмутился Стивен, и через мгновение получил еще один удар, поразивший в самое сердце. Он услышал родной голос, прозвучавший так ласково, но к сожалению, не для него.
– Вик, какой он все-таки хорошенький, а какая нежная у него кожа.
– Подожди, немного подрастет и станет настоящим красавчиком.
В голосе Вика слышались нежные, воркующие нотки, а в воображении Стивена проносились все более непристойные сцены, происходящие в ванной комнате. Он беспомощно посмотрел на сестру, но та лишь неопределенно пожала плечами. А Вик продолжил разговор со Стасей:
– Я хотел поговорить с тобой о Стивене, пока Лаки не слышит. Она считает, что мы не должны вмешиваться в ваши отношения. Конечно, вы должны сами все решить, но я не хочу, чтобы ты страдала. Есть возможность аннулировать ваш брак в любое время.
– Стивен знает об этом? – спокойно спросила Стася.
– Да. Лаки сразу ему сказала. Поэтому. ты не обязана ждать от него милости и каждый день надеяться, что он придет за вами.
– А почему я не могу надеяться?
– Я говорил об этом Лаки, и повторю тебе. Для такого, как Стивен, ночью все кошки серы. Он вполне может предложить тебе жить вместе, где-нибудь за высоким забором, и пользоваться, как сексуальной игрушкой, пряча от всех. Ты не должна позволять этого, как бы сильно ни любила его. Любовь не должна быть слепой и унизительной, – в голосе Вика зазвучали стальные ноты. – Стивен не единственный мужчина на свете. Много других ходит рядом, надо только оглянуться по сторонам, а не смотреть целыми днями на его медальон. И на забывай, что у тебя уже есть мужчина, претендующий на твою любовь.
Голос Вика вновь стал мягким и нежным. Послышался плеск воды, тихий смех Стаси, и ее ответ:
– Да, самый лучший и любимый.
Стивен вскочил на ноги и хотел броситься в ванную комнату, чтобы вцепиться в горло Вика. Он еще мог простить, если бы тот спал с его женой ради спортивного интереса, но все оказалось намного хуже. Вик хочет разлучить его со Стасей. Месяц, который ему дали на размышление, еще не закончился, а ей уже внушают, что она ему не нужна! А он еще считал этого предателя братом!
– Не делай из себя посмешище, Стивен, – остановил его холодный голос Лаки. – Я действительно против вмешательства Вика в ваши дела. Но, он прав. Мы не позволим пользоваться Стасей, словно куклой, стыдливо пряча ее от всех. Она достойна лучшей участи, чем быть пленницей в твоем доме.
Стивен не успел ответить, как в гостиную вошел Вик, без рубашки, в одних подозрительно влажных джинсах, и с полотенцем на голове. Он интенсивно вытирал волосы и не видел, что в комнате, кроме сестры, есть кто-то еще.
– Придется переодеваться. Да и Стаське досталось, тоже вся мокрая.
Вик не понял, откуда на него налетел этот вихрь и в первую секунду растерялся. Затем резко отбросил полотенце и увидел Стивена. Через минуту они уже дубасили друг друга почем зря, отшвыривая в стороны стулья и статуэтки, украшавшие комнату.
Лаки спокойно наблюдала за дракой, а затем решив, что хватит громить ее гостиную, подошла к столу, на котором стояла большая ваза с чудесными розами. Вынул цветы, девушка взяла вазу и выплеснула воду на катавшихся по полу братьев. Холодная вода сразу отрезвила их и поднявшись с пола, они молча плюхнулись в кресла, тяжело дыша и испепеляя друг друга взглядами.
– Думала никогда не увижу, как вы деретесь, не поделив девчонку, – насмешливо протянула Лаки. – Обычно вы проявляете братскую щедрость друг к другу и не глядя, меняетесь подружками.
– Стася – моя жена, запомни это, Вик, – чеканя каждое слово, произнес Стивен. – Что у вас было, то было. Я сам виноват, что оставил ее в такой близости от тебя. Почему-то забыл, что ты похотливый кобель, не считающий зазорным спать с чужими женами. Но если ты еще хоть раз бросишь на Стасю свой мерзкий взгляд, я убью тебя.
– Ты посмотри, каким моралистом он стал! У наргонов нахватался? – язвительно усмехнулся Вик. – С чего вдруг в твою больную голову втемяшилось, что я спал со Стасей?
– Я слышал, чем вы там занимались, и что ты говорил ей о любимом мужчине. Мир перевернулся, в нем никому нельзя доверять, даже вам, – с горечью сказал Стивен, глядя грустными глазами на брата и сестру. – Где моя жена? Я хочу немедленно ее забрать. Чтобы вы тут не говорили, я не собираюсь ее прятать. Мы будем жить с родителями, я все рассказал, и они нас ждут.
– Стивен, мы купали Раяна, и он облил нас с головы до ног. Это его я имел в виду, когда говорил Стасе, что у нее уже есть любимый мужчина. И я никогда не спал, и не буду с ней спать. Она моя сестра по отцу.
Стивен встрепенулся от услышанных слов, дарившим ему надежду.
«Они простят, если ты сам придешь и попросишь об этом. Надо хотя бы попытаться», – вспомнил он слова отца и глубоко вдохнув, произнес:
– Примите меня обратно в семью. Мне так плохо без вас, я еле пережил эти дни.
Лаки счастливо улыбнулась и просто сказала:
– С возвращением домой, брат.
Вик покосился и неуверенно спросил:
– Ну, если ты согласен на брата – мафара?
На что Стивен крепко обнял его и с улыбкой ответил:
– А кем еще может быть настоящий брат Стаси? Не вампиром же?
Они обнимались и радовались, что снова все вместе, что опять будут доверять и помогать друг другу, как прежде. А потом пили вино и говорили, говорили, говорили. Им много надо было рассказать и услышать, ведь за этот год было столько всего пережито.
Стивен постоянно поглядывал на дверь, ожидая, что скоро к ним присоединится и Стася. Но ее все не было, и он расстроился, решив, что жена не хочет его видеть.
– Стася сейчас отдыхает. Раян полночи не давал ей уснуть, – заметив беспокойство брата, объяснила Лаки.
– Он спит рядом с ней? – Стивен старался говорить ничего не значащим тоном, но его семейка уловила ревнивые нотки, прозвучавшие в голосе и сразу начала подкалывать.
– Да, брат, место занято, – сочувственно произнес Вик.
– Ничего страшного, с Раяном можно договориться, – убежденно заверила Лаки. – Будете по очереди спать в детской кроватке.
– И груди две, вам обоим хватит, – подхватил Вик.
Видя, что Стивен уже не на шутку начинает злиться, они сразу стали серьезными.
– Ты хочешь познакомить родителей со Стасей? – задумчиво поинтересовалась Лаки. – Это важное событие в твоей жизни.
– Я готов всем сказать, что Стася моя жена, а Раян сын. Только не хочу, чтобы их оскорбляли. Не знаю, как, но помогите нам.
– Конечно, поможем, – обнадежил Вик. – Мы тоже переживаем за Стасю и не допустим, что бы ее кто-то обидел.
– Мы будем рядом с вами и при знакомстве с родителями, и на представлении Стаси всему обществу, – пообещала Лаки. – И не стоит с этим затягивать. Попроси родителей через неделю устроить прием с вашим знаменитым аукционом, на нем и представим твою жену. И не переживай, оскорблять ее никто не посмеет. Прием начнется в семь часов вечера, а Стасю и Раяна мы привезем в полдень.
– Через неделю? – удивился Стивен, – Я думал, что они уже сегодня будут жить со мной.
– Стася окончательно еще не отошла от родов. Они ведь были очень тяжелыми, – деликатно напомнила Лаки, – Вам пока не надо быть вместе. Потерпи неделю.
– Лаки, я все-таки не последний негодяй, чтобы набрасываться на нее, – явно обиделся Стивен.
– А вдруг она на тебя набросится? Стася ведь тоже соскучилась по тебе. Результат все равно будет один и тот же, так что лучше не рисковать ее здоровьем. А у тебя будет много работы по организации приема, поэтому время пролетит незаметно. И мне понадобится твоя помощь в одном деле. Надо слетать в Лондон, в нашу контору и передать информацию одному человеку.
– Шону, – утвердительно сказал Стивен.
– Да. Я выяснила, где находится Николас Брион. С ним поговорили и очень убедительно попросили передать отцу весточку о себе. Надо отдать Шону диск с записью.
– Я так понимаю, что у меня будет еще одно задание. Ради диска ты бы не гоняла меня в Лондон.
– Ты угадал. Еще надо будет вручить ему и его сыну приглашения на прием, устраиваемый твоими родителями. Я ведь пообещала Патрику, да и Бернарду тоже, показать Алана. Так просто в Дублин они не прилетят, а в лондонскую контору Шон обязательно наведается. Вот ты ему приглашения и вручишь.
– А смысл лететь в Дублин на прием, который им триста лет не нужен?
– Заставишь их, – спокойно ответила Лаки.
– Каким образом? Разве, что связать и вставить кляп в рот. Я с удовольствием свяжу обоих, особенно Алана. Уж очень разозлил он меня в Венесуэле. Честно говоря, не хочу иметь такого двоюродного брата. Может, оставим все, как есть?
– Стивен, я всегда исполняю свои обещания. Патрик должен увидеть внука. Кстати, Габриэль женился, и знаешь на ком? – она широко улыбнулась. – На твоей двоюродной сестре Дарии. Так что теперь он тоже твой родственник, считай, двоюродный брат по закону.
– Еще один, час от часу нелегче. Родственники стали размножаться, прямо как тараканы, – недовольно проворчал Стивен. – Так чем убедить наших венесуэльских «приятелей», если не бутылкой по голове?
– Скажешь дословно: «Это первое желание Лаки». Брион мой должник, а к долгам он относится щепетильно, – загадочно улыбнулась девушка.
***
Ровно через месяц после знаменательной встречи в Венесуэле, в десять часов утра Шон перешагнул порог юридической конторы в Лондоне, адрес которой был указан на визитке, переданной ему Лаки.
Весь месяц он плодотворно работал в Торонто, подгоняя дела в фирме, чтобы получив данные о местонахождении Николаса, снова начать его поиски. Только теперь он поедет один, и больше не будет подвергать жизнь Алана опасности. Неизвестно, в какой точке земного шара придется оказаться в этот раз. В Венесуэле им несказанно повезло, что они встретили Лаки, и только благодаря ей, Алан остался жив. Вернее, благодаря долгу, который она обязана была ему вернуть. Шон попытался выяснить у сына, когда и где они встречались. В том, что такая встреча точно состоялась, он убедился сам, когда девочка сняла с шеи амулет его деда Галларда, который Алан носил четырнадцать лет, а потом «случайно» потерял.
Сын не захотел с ним откровенничать и коротко сказал, пресекая все расспросы:
– Я не готов говорить с тобой о Лаки. Прости, но это касается только нас двоих. Тем более, какая теперь разница, она ведь сказала, что мы больше не встретимся. Жаль, конечно. Я хотел бы увидеть ее без этих дурацких очков. У нее были такие красивые глаза цвета моря в солнечный день.
Услышав его слова, Шон окончательно убедился в своей догадке. У девочки были бирюзовые глаза, такие же, как у его деда Галларда, и она носила золотую гривну. Таких гривен, сделанных из толстой перекрученной золотой проволоки, украшенной орнаментом было две – одну носил глава клана, вторую – его наследник. Дед передал ему гривну, провозглашая своим приемником, когда Шону исполнилось семнадцать. А через три года он бросил ее в лицо деду, отказываясь от чести быть его наследником.
Но не только гривна подтверждала их родство. Они сразу почувствовали сильную связь друг с другом, когда начали мысленно беседовать. Такое возможно лишь между очень близкими людьми. Шон помнил, как учащенно забилось сердце, когда они заговорили об ее отце, как в душе зародилось невероятное предположение, что его дочь жива, и только злая воля врача, принимавшего роды, разлучила их двадцать лет назад.
Мысли о Лаки постоянно тревожили его. И в Лондоне он надеялся получить информацию не только о Николасе, но и о ней самой. В отличие от Алана, Шон был твердо уверен, что они еще обязательно встретятся. Ведь он должен исполнить три ее желания. А значит, рано или поздно, их пути пересекутся.
Он толкнул дверь и оказался в просторном светлом кабинете, в котором, казалось, никого не было. Однако, он ошибался. Огромное кресло, повернутое к окну, медленно развернулось, и Шон увидел в нем Стивена Маклафлина.
Тот, не вставая, кивнул ему в ответ на приветствие и сразу приступил к делу, бросая на стол конверт с диском.
– Меня просили передать вам этот диск. На нем запись, сделанная в Тибете, где в данный момент находится Николас Брион.
Шон взял со стола диск и вопросительно посмотрел на Стивена, интуитивно чувствуя, что это еще не все. Тот небрежно бросил на стол второй конверт.
– Здесь два приглашения на прием, который состоится завтра вечером в Дублине в доме моих родителей. Вы приглашены с сыном, это обязательное условие.
Стивен говорил сквозь зубы, всем видом показывая, что лично ему не хочется ни говорить с ним, ни тем более видеть на приеме, как, впрочем, и его сыночка.