Глава 6. СВЯЗАНЫ НАВЕКИ
После столь эффектного ухода его семьи Стивен молча повернулся к костру и стал бросать в него все ненужные вещи. Из пакета, оставленного ему Виком, он достал рубашку и джинсы, и сняв надоевшие унылые тряпки, умылся водой из бутылки, смывая с себя грязь и копоть. А затем с явным удовольствием надел чистую одежду, словно специально сшитую на него.
– Для подделки джинсы сидят на удивление отлично, – не утерпел Арчи, для которого выбор одежды всегда был затруднителен. И заметив вопросительный взгляд брата, добавил: – Фирма «Лау» выпускает только женскую одежду. Видно тот, кто сшил твои джинсы, этого не знал.
– Говорю специально для тебя. Фирма «Лау» выпускает мужскую одежду для вип-клиентов, а именно, для личных друзей владелиц фирмы. И шьется она по их индивидуальным размерам, – нехотя ответил Стивен и тихо, словно про себя добавил: – Они были уверены, что найдут меня.
– Стивен… – неуверенно начал Арчи.
– Я не хочу ни о чем, ни о ком и ни с кем говорить, – четко разделяя каждое слово, отрезал тот.
Он чувствовал себя паршиво из-за всего – своего недостойного поведения, гнева Лаки, этой нелепой женитьбы. А эти трое были свидетелями его унижения и вызывали у него настоящую ненависть, несмотря на то, что один из них был его родным братом. Любимым в далеком детстве и ставшим таким чужим за последние годы. Но придется наладить с ним отношения, ведь теперь он будет жить в своей родной семье. Магическая семья отказались от него. Ну, и ладно. Не пропадет без них. Не хотят они его, и не надо. И не нужны они ему, если он им не нужен.
Стивен не замечал, что словно маленький обиженный ребенок, повторяет про себя одно и то же. Обида разъедала его – спасли и бросили одного. Поменяли на нового члена семьи. Он накручивал себя и механически убирал место стоянки, ликвидируя следы пребывания, как привык действовать в свою бытность ловцом.
Шон посмотрел на почти черное небо. Надо выбираться отсюда поскорее, ночевать в таком месте совсем не хотелось, тем более в компании со Стивеном. Оказаться бы сейчас дома в Торонто, в своем уютном мире компьютерных программ, мечтательно подумал он и решил, что поверит Лаки, и прекратит самостоятельные поиски Николаса, которые уже чуть не стоили жизни Алану. Подождет месяц, а потом поедет в Лондон за обещанными вестями.
– Давайте выдвигаться отсюда, через пару часов будем в Каракасе, – сказал он, садясь в машину на водительское кресло.
Стивен сел рядом, Арчи и Алан устроились на заднем сиденье. Некоторое время они ехали молча, а затем Стивен требовательно спросил у Алана:
– Где ты раньше встречался с Лаки? И почему она сказала ту странную фразу о том, что не может вернуть тебе амулет? Сколько лет я ее знаю, эта штучка всегда висела у нее на шее.
– Я не хочу никому ничего говорить, – его же словами ответил Алан. – Тем более тебе. Кто ты такой, чтобы перед тобой отчитываться?
– Я уже десять лет, как ее брат, и тебе придется мне ответить, – угрожающе прошипел Стивен.
– Тогда спроси у нее, брат, – иронично поддел его Алан. – Когда ты говорил, что любишь ее, тон у тебя был совсем не братский.
– Тебя это не касается. Это наши семейные дела.
– Вот и выясняй все в своей семье. А я не привык рассказывать о своей жизни первому, и надеюсь, последнему встречному.
Глаза Стивена вспыхнули яростным огнем, он готов был наброситься на Алана и заставить его сказать правду.
Арчи попытался утихомирить брата, взывая к его совести:
– Что ты нападаешь на Алана? Лучше поблагодарил бы, это ведь он отвязал тебя от шеста.
– О, боги, еще один спасатель! Кто следующий? Вы, сэр? – издевательски спросил Стивен у Шона. – Или ты, Арчи?
– Перестань ерничать, – спокойно осадил его Брион. – Мы познакомились с Лаки случайно. Она помогла нам, а мы ей. Все эти ваши разборки с сестрами, братьями, женами нас не касаются. Своих проблем хватает. Арчи тебе потом все расскажет, если, конечно, захочет.
Он так уверенно вел машину, словно знал эту дорогу много лет, а не ехал по ней в первый раз.
– Ладно, простите, – устало выдавил из себя Стивен. – Так паршиво я еще никогда себя не чувствовал, злость из меня так и прет.
– Знаешь, в жизни каждого человека есть момент, который он вспоминает со стыдом и горечью всю жизнь. У тебя такой момент был сегодня. Но в твоем случае нет ничего непоправимого. Все живы, и у тебя есть возможность выпросить прощение, ведь они тебя любят.
– Угу, любят, только с собой не взяли.
– Зато искали почти год, нашли и спасли. Правда, Лаки чуть не погибла, но это ведь такая ерунда, – язвительно заметил Шон. – Тебя вот обидели – это серьезно.
– Лаки чуть не погибла? – встревожено вскинулся Стивен.
– А ты думаешь, легко было справиться девчонке со старым опытным мафаром, да еще с одним хранителем? Только природная ловкость помогла ей уйти от последнего удара. Куда катится мир, если девочка должна быть гасителем? Хотя, такая сила редко встречается.
– Почему же тогда она взяла одного Вика? Любой ловец не пожалел бы жизни ради нее. Он мог бы стать временным хранителем.
– Стивен, ты, действительно, посвященный? У тебя такое вопиющее незнание традиций, обрядов, элементарной травологии, наконец. Чему ты учился в Школе? «Друидской любви»?
– Я знаю все традиции! И причем, здесь травология?
– Причем травология узнаешь через месяц, – загадочно усмехнулся Шон. – А о хранителе напомню, что его выбирают один раз, и только в случае его смерти, заменяют другим. Временных хранителей не бывает. Если бы Лаки выбрала нового хранителя, даже более умного и опытного, чем ты, тем самым она признала факт твоей смерти. И тогда бы не было никакого резона шарить по лесам в поисках такого неуча, как ты. Она чтит свои клятвы, и если назвала тебя братом и хранителем, то относится к этому соответственно. А ты здесь нюни распустил, обидели, понимаешь ли, мальчика. А за Стасю всю жизнь ей руки целовать будешь.
– Еще Стася, и Раян, – глубоко вздохнул Стивен. – Что же мне с ними делать?
– Тебе дали хороший совет. Поживи с родителями, среди обычных людей, и поймешь, как поступить дальше.
– Кстати, Шон, а откуда вы так хорошо знаете нашу историю? – встрепенулся вдруг Стивен. До него медленно дошло, что они говорили о вещах, известных весьма узкому кругу лиц.
– А я историк, дружок, – усмехнулся тот. – Приехали. Алан, выходим.
Алан легко выскочил из машины. Слушая их странный разговор, он тоже задавал себе вопрос, откуда отец все это знает. Тем более, что тот никогда не увлекался историей.
– Аста ла виста, сеньоры. Арчи, ты все гадал, на кого похож Алан. Попроси своего дедушку показать фотографию, сделанную в Париже сорок лет назад, и все поймешь. Идем, сын.
Шон подхватил удивленного Алана под локоть, и они быстрым шагом направились в сторону стоянки такси.
Арчи только открыл рот, чтобы окликнуть их, но они уже сели в такси и влились в поток машин.
Стивен повернулся к брату и коротко приказал:
– Быстро рассказал все по порядку, особенно про этих двоих.
***
Расслабленные после принятой ванны и сытного ужина, Вик и Лаки утопали в глубоких креслах у пылающего камина в своих апартаментах, а Стася и Раян мирно спали в комнате Стивена.
– Как же хорошо дома, – лениво протянул Вик, – Перелет меня утомил. Не люблю самолеты. Жаль, что мы можем летать только на короткие расстояния. Классно было добрался из того проклятого места до Каракаса не за два часа, а за десять минут.
– Погоди, еще получим от Совета за этот полет. Но так хотелось быстрее оказаться дома, да и Стася с Раяном были измучены до предела.
– А еще ты хотела дать понять тому парню – Алану, кто ты, чтобы он не питал иллюзий. Да, сестренка? – вкрадчиво спросил Вик. – Люди ведь боятся связываться с колдунами. Может, расскажешь, какой долг чести ты ему вернула? Да и амулетик с твоей шейки был явно ему знаком, – невинным голосом продолжил он.
– Я расскажу тебе, когда буду готова говорить об Алане, – неопределенно пообещала Лаки. – Но, ведь ты хотел спросить у меня не только о нем. Обещаю, что на другие вопросы отвечу, не таясь.
– Тогда о главном, и с самого начала. Откуда взялся дух отца Стаси? Как ты вышла на него и как, вообще, решилась связаться с мафаром? За такое не погладят по головке, тебя могут призвать на Совет четырех.
Голос Вика уже не был тихим и спокойным. Он пружиной выскочил из кресла и начал шагами мерить комнату, распаляясь все больше и больше.
– Мафары все лживы, как им можно что-то обещать? Когда я увидел его, то понял, как мало еще знаю, и как много уже вылетело у меня из головы. Я реально испугался, что не смогу защитить тебя от него. Хорошо, что все удачно закончилось. Кстати, а почему ты так сурово наказала Стивена? Я боялся, что с твоих губ сорвутся слова, лишающие его права быть твоим братом. Он тоже со страхом ожидал их, я видел это по его глазам. Ему сейчас, как никогда, нужна наша поддержка. Мы десять лет вместе, а ты в один миг лишила его всего – и семьи, и дела. Мы бросили его одного, в лесу, среди чужих людей.
– Перестань. Во-первых, он там не один. С ним, между прочим, его родной брат. И я уверена, что их не оставят в лесу, а довезут до Каракаса. А оттуда они уж доберутся, не маленькие мальчики. Тем более, Стивен полностью пришел в себя, а деньги и паспорт я положила в пакет с одеждой. Разберутся.
Вик подошел к камину и отрешенно глядя на огонь, тихо сказал:
– Боюсь, что когда-нибудь ты и меня оттолкнешь, как Стивена. А ты ведь самое дорогое в моей жизни, сестренка.
Лаки подошла к нему, обняла за талию и прижалась головой к плечу.
– Запомни то, что я сейчас скажу, навсегда, – ее голос проникал ему в самую душу. – Пятнадцать лет назад судьба безжалостно лишила меня родителей. Но она же и подарила мне тебя. Ты заменил мне и отца, и мать. Укладывал меня спать и рассказывал сказки. Лечил мои сбитые коленки и учил драться. Ты объяснил мне различия между мужчиной и женщиной. И многому в жизни научил меня именно ты. Только в твоих объятиях я могу заснуть, ничего не опасаясь, потому, что это действительно братские объятия. Ты обязался любить и защищать меня не тогда, когда давал клятву Роману или Галларду, а в первую минуту, когда увидел. И клятву дал не кому-то, а себе. Я хочу, чтобы ты знал, что и маленькая девочка тогда дала клятву – любить тебя. Она сразу стала считать родным братом тебя, а не Габриэля, которого знала с рождения. Знаешь, я ведь с раннего детства ощущала, что он как-то неправильно меня любит. Да и Стивен тоже. Называет сестрой, а сам и не прочь залезть под юбку. Я знаю, что только ты их держишь в узде. Мы связаны с тобой навеки, никогда не сомневайся во мне.
Она ласково провела ладонью по щеке Вика, и он нежно поцеловал ее.
Смутившись от переполнявших ее чувств, Лаки осторожно отняла руку и отошла от него. И уже другим, почти веселым голосом спросила:
– Так про мафара рассказывать?
Вик с облегчением улыбнулся, перед ним вновь была его любимая сестра, и с воодушевлением подхватил:
– Давай, колись. Умираю от любопытства.
Они сели рядом на ковер. Вик упирался спиной в кресло, а Лаки примостилась сбоку, положив голову ему на плечо.
– Слушай, как все было… – таинственно начала она и рассказала, почему не поверила в смерть Стивена, а настойчиво продолжала его искать.
– Понимаешь, Стася часто прикладывала медальон к его груди, надеясь восстановить ему память. И медальон давал мне отклик о том, что Стивен живой. Я попросила господина Галларда помочь мне. Он вошел в контакт с одним духом, не знаю, чьим именно, и тот подтвердил, что Стивена нет среди мертвых. Глава клана сообщил мне об этом, но дальше помогать не стал, сказав, что я должна сама найти своего брата. И я начала искать. Все было сложным и непонятным. Импульс был слабым и непродолжительным, и теперь я знаю почему. Стася прикладывала медальон ночью, когда Стивен засыпал после любовных утех. А утешаться он мог почти до рассвета. Понадобилось полгода, чтобы примерно определить его местонахождение. Искать человека в дремучем лесу подобно поиску иголки в стоге сена. Тогда я обратилась к духам, обитавшим в этом районе. Это очень сложный старинный ритуал, без всякой черной магии, но требующий особых знаний. В первый раз мы провели его вместе с господином Галлардом, но безрезультатно. Дальше я занималась уже одна. У меня было пять бесплодных попыток наладить контакт. Помнишь, как ты сердился, что я полночи сижу на крыше и занимаюсь ерундой? А я отвечала, что медитирую, и в трансе ищу Стивена.
– Да, тогда я очень злился. Я поверил в смерть Стивена, и никак не ощущал, что он живой. У меня ведь нет такой силы, как у тебя.
– Месяц назад откликнулся дух знаменитого миротворца – Стефана Сташинского. Он сказал, что знает, как помочь мне, но взамен потребовал клятву в том, что я выполню три его условия. Первое – спасу его дочь, которой грозит опасность по вине моего брата. Второе – обеспечу защиту ей и ребенку. Третье – если ребенок родится мафаром, то я обеспечу его переправу вместе с матерью к родственникам в Польшу. Как мне пришлось выполнять эти условия, ты знаешь. Но ради Стивена я пошла бы на все, ведь он мой брат.
Лаки выразительно сделала ударение на последних словах, напоминая Вику о его упреках.
Тот извиняющее произнес:
– Но я же не знал, ты ничего мне не говорила.
– Я и не должна была говорить. И даже слегка намекнуть Стасе, что ей надо сделать, не имела права. Ведь это не игра: я у тебя спрошу так, а ты мне ответишь этак. Обряду принятия в клан много веков, и его надо выполнять по всем правилам. Все наши обряды и ритуалы, Вик, очень серьезны, а мы часто относимся к ним с легкомыслием, словно играем средневековую пьесу. Мне многое запрещено говорить, даже тебе, и не по причине недоверия. Просто некоторые обряды известны только членам Совета, и обряд принятия в клан один из них. Просящий должен попросить защиты у главы клана, искренне веря, что от этого зависит его жизнь. И попросить об этом три раза, стоя на коленях.
– Так вот почему нас всех приняли в клан двенадцать лет назад! – удивлению Вика не было границ.
– Да, брат. Из-за того, что восьмилетний ребенок упал на колени перед самым грозным стариком, плакал и просил «не убивайте нас, пожалейте», и не три раза, а, наверное, все десять.
– Ровно девять, – ошеломленно сказал Вик, – я отлично помню тот момент. Ты просила за каждого из нас по отдельности – за меня, за Габриэля, за себя. Они молчали, а ты опять просила еще и еще раз в той же последовательности. А потом старик сказал, что мы находимся под его защитой и забрал нас всех.
– Только поэтому мы оказались в Дармунде, а не из-за моих золотых волос или бирюзовых глаз, – спокойно подтвердила Лаки. – Господин Галлард сам сказал мне об этом два года назад, открывая, как своей наследнице, тайну обряда. Цвет моих глаз подтверждал родство с главой клана и спас бы только мою жизнь. Они были уверены, что вы будете меня защищать, и раздумывали о том, что придется вас убить. Я услышала их мысли, поэтому и просила господина Галларда не убивать нас.
– Ты спасла нас тогда, Лаки.
– Ладно, проехали. Не будем считаться, кто кого больше раз спасал. Слушай дальше о духе мафара. У меня не было выбора, и я согласилась с его условиями. Правда, спросила, как обеспечить защиту его дочери. Ведь, если я сама предложу ей, а она откажется, то я не имею права ее защищать. А заставить ее попросить защиты, наверное, не смогу. Дух ответил, что если я поклянусь выполнить его условия, то он скажет мне, где Стивен. Если нет – то он не будет терять со мной время, а срочно подыщет другого человека, который поможет его дочери. Хотя, именно мой брат виноват в том, что она беременная. Мы заключили договор, и тогда он обмолвился, что много лет назад потерял сына в этой стране, а теперь в опасности дочь. Вот по большому счету я все и рассказала тебе о духе мафара.
– Потом скажешь кто его сын. Я пока сам хочу догадаться.
– Хорошо, – легко согласилась Лаки. – Попробуй сам.
– А Стивена зачем женила? Я даже подумал, как дико это ни звучит, что ты мстишь ему из-за ревности.
– Действительно, звучит дико. Я сделала это ради Раяна. Не хочу, чтобы мой племянник был незаконнорожденным. У мафаров нет обряда признания отцовства, его считали бы друидским ублюдком. Раян необычный малыш. Вспомни роды, он сам вышел, когда захотел. Для его будущего родословная должна быть безупречной, чтобы достичь самых вершин, как у нас, так и у них. Но есть еще одна причина, не менее серьезная – Стивен. Он помешан на сексе, все его мысли только о нем. А должен бы о деле думать, ведь он ловец и мой хранитель. Я подумывала еще год назад поставить ему жесткое условие – если так нравится развлекать нимфоманок, то пусть уходит из команды. Да и его любовь ко мне, превратившаяся в навязчивую мысль, ужасно напрягает. Я хочу быть полностью уверена в своем хранителе. Он должен думать о том, как помочь мне, а не как залезть под мою юбку.
– Ты все правильно говоришь, но Стивен с нами десять лет, он наш брат, и до этого я справлялся с ним, – неуверенно возразил Вик.
– Вот видишь, с ним надо справляться. Раньше это даже слегка забавляло, но тогда еще не было серьезных заданий. А сейчас они уже начались, и дальше будут только сложнее. Брать с собой ловца, обессиленного от марафона в постели с очередной подружкой, все равно, что подписать смертный приговор, и себе, и ему. Вчера я просто воспользовалась случаем, чтобы спасти его. И женитьба в этом поможет.
– Мужчину не остановит такой обряд, малышка, если его принудили к нему. Он посчитает, что не обязан соблюдать клятвы и найдет себе кучу оправданий. У мужчин немного другое представление о честности, чем у женщин, когда дело касается верности.
– Я тебе верю. Кому об этом еще лучше знать, как ни самому известному трахальщику в Дармунде.
– Опять заставляешь меня краснеть. Я думал, что сквозь землю провалюсь, когда ты начала рассказывать о наших подвигах Стасе.
– Именно этого я и хотела. А заодно предупреждала, что ей будет очень трудно жить со Стивеном. Как говорится, черного кобеля не отмыть добела. Церемония предназначалась в основном для нее. Я специально вставила слово «старость», чтобы эта влюбленная дурочка не вздумала освободить своего ненаглядного Стивена ценой собственной жизни. Пусть за этот месяц немного успокоится и почувствует радость материнства. А там будет видно. Я ведь намеренно бросила перевязь в огонь. Обычно такую перевязь хранят всю жизнь, и сжигают лишь после смерти одного из супругов, чтобы освободить от клятвы второго. Я не захотела портить им жизнь. Они смогут расстаться в любой момент. И необязательно инициатором разрыва станет Стивен. У Стаси теперь есть сын, и она вполне может направить всю свою любовь на ребенка, а не на пренебрегающего ею мужа. Материнская любовь сильнее женской, уж поверь мне. Ведь именно она спасла их всех троих.
– Со Стасей более-менее понятно. Но, что Стивену даст этот месяц? Я думаю, что он пустится во все тяжкие, а затем обратится в Совет четырех с прошением о разводе, как ты ему сама и подсказала.
– И это говорит мне мужчина? А как же насчет инстинкта собственника, который живет в сердце каждого мужчины? Ты можешь возразить, что у Стивена его нет, вы ведь всегда, не глядя, менялись подружками. А я отвечу, что у него раньше просто не было кого ревновать. Что ты увидел в его глазах, когда он смотрел, как Стася кормит ребенка?
– Не понял точно, но что-то вроде удивления, недовольства. Еще подумал, чего он на ребенка злится, тот ведь явно не причем.
– Это была обычная ревность, Вик, – засмеялась Лаки. – Маленький соперник посягал на то, что Стивен считал по праву своим. Почти год он засыпал рядом со Стасей, и его тело помнит ласковую нежность ее рук, а память тела сильнее памяти разума. Делаем ставки, брат. Он позовет ее через месяц и признает, как свою жену, перед всеми.
– Позвать может и позовет. Знаешь, ночью все кошки серы. Спать можно и со страшной женушкой, но вот представить ее всем – это ты уже загнула. Даже неловко спорить с тобой. Прямо чувствую себя обманщиком, отнимающим конфету у ребенка.
– Боишься проиграть, братик? Ставлю десять тысяч.
– Согласен. Это будет мой самый легкий выигрыш, детка. Ты плохо знаешь мужчин.
– А ты, как и Стивен, плохо учил травологию. Есть одна травка, мы еще смеялись и называли ее – растопырка пупырчатая. Ну, что, лекарь, съел страшную женушку?
– Точно, растопырка, все симптомы подходят! Ну, ты меня и сделала, Лаки! – Вик рассмеялся во весь голос. – И не стыдно отнимать конфетку?
– Стыдно не знать! Мне не терпится увидеть настоящую Стасю, когда она перестанет принимать эту гадость.
– Получается, она пила травку, чтобы обезопасить себя от приставаний молодых наргонов?
– Да, она рассказала мне, что это отец попросил ее выпить настойку перед тем, как они проехали в общину. Он не знал, какой прием их ожидает, поэтому принял меры предосторожности для дочери. Через три дня его убили, и Стася, вынужденная и дальше жить в общине, не прекратила пить настойку, чтобы не вызывать к себе определенного интереса. То-то мы посмеемся над Стивеном, когда он увидит ее настоящую. Уверена, что она прехорошенькая.
– Посмотрим. По-моему, действия травки хватает дней на пять. Через два дня уже будут видны изменения. Но хорошенькая или страшненькая, она все равно мафарка. Господин Галлард будет недоволен тем, что ты приняла ее в семью.
– Не думаю. Двенадцать лет назад он сам взял под защиту мафара.
– Не может быть! Габриэль – мафар? Но ты же говорила о силе и власти, которыми обладает сын Сташинского? Какая у него сила? Или мы ее не чувствуем? – Вик так сыпал вопросами, пытаясь сообразить.
– Викрам Ольсен, он же Виктор Сташинский, ты сегодня недопустимо тормозишь, – насмешливо сказала Лаки, заметив его резко побледневшее лицо, быстро добавила, успокаивая: – Тихо, тихо, братик. Ну, не вампир же.
Тот сидел, уставившись в одну точку и медленно переваривал ее слова.
– Ты уверена, Лаки? – наконец, тихо спросил он.
– Дух Стефана сказал, что он был женат на матери своего сына, юной норвежке Ингрид. Они познакомились в Осло, где он проходил стажировку.
Девушка была веселой хохотушкой, они отлично проводили время, а потом она забеременела, и им пришлось пожениться. После рождения сына, которого назвали Виктором, отношения разладились. Ингрид хотелось развлекаться, а не менять подгузники и варить кашку. Стефан же предавался изучению ритуалов викингов и кельтов, и был одержим идеями борьбы с темными силами. Когда ребенку исполнилось два года, Ингрид, взяв сына, сбежала с любовником в Южную Америку, где они оба пристрастились к наркотикам. Когда через полгода Сташинский, наконец, нашел жену, сына с ней уже не было. Она где-то оставила его после очередной вечеринки. Стефан стал искать сына по оберегу, который сам надел ему на шею, но безрезультатно. А через двенадцать лет, он почувствовал, что оберег начал излучать магические волны и понял, что его сын жив. Только Сташинский определил примерное место поиска, как оберег вновь замолчал. Вернее, его нейтрализовали. Ну, примерно, так, как я сделала с оберегом Стаси – сняли ритуальным друидским кинжалом. Стефан только надеялся, что его сына не убили, и он находится у друидов.
Ты помнишь тот амулет, который надел на тебя Роман, незадолго до смерти? Ты носил его несколько месяцев, пока господин Катэйр не снял его с тебя?
Вик задумчиво кивнул, вспоминая амулет, подаренный ему Романом.
Лаки достала оберег Стаси и протянула его брату. Тот осторожно взял его в руки и внимательно рассмотрел. Это была копия его амулета, только меньшего размера – тот же диск солнца с человеческим лицом.
– Я думаю, что когда тебя нашли, ты еще плохо разговаривал и назвал часть имени – Вик. А фамилия была вышита на женской куртке, накинутой на тебя. Фамилия Ингрид – Ольсен. Роман решил, что если фамилия норвежская, то таким должно быть и имя, и предположил, что Вик – это Викрам. Он снял с тебя оберег и отдал его только перед своей смертью, как бы на память о себе. Не знаю, почему он ничего не рассказал. Может потому, что привязался к тебе и стал считать своим сыном. Согласись, что он по-своему любил нас, защищал и старался научить всему, что знал сам. Между учениями друидов и мафаров много общего, поэтому, мы и потратили на обучение в Дармунде всего девять лет. Теперь понятно, в кого ты удался лекарем и миротворцем? Да и внешне ты похож на отца. Помнишь, Шон еще спросил твое полное имя, заявив, что ты похож на его друга?
– Точно! А когда был посаженным отцом Стаси, он сказал, что хорошо знал Стефана Сташинского. Стоп. Тогда получается, что Стася – моя единокровная сестра?
– Дошло, наконец. Представь, как я удивилась, сняв с нее оберег, как две капли похожий на твой. Но самое сладкое на десерт, – засмеялась Лаки. – Когда я взяла Раяна на руки, он открыл глазки. Вик, у него твои глаза! Не знаю, как с этим смирится Стивен, ведь никто не поверит, что это не твой ребенок.
– Почему ты не рассказала мне обо всем там, у валунов? Я бы тоже ему врезал.
– У тебя еще будет время это сделать, когда он придет за Стасей.
– Знаешь, пожалуй, ты права – им лучше расстаться. Мне ли не знать какая он похотливая скотина. Сам такой же. Не хотелось бы, чтобы Стася всю жизнь страдала из него.
– Выбирать будет она. А мы поможем ей стать сильнее и меньше зависеть от Стивена. Такая безоглядная любовь до добра не доводит. До сих пор не могу представить, что бы делала без помощи Шона. Он буквально заставил ее попросить о защите, а потом произнести клятву при проведении обряда.
– Слушай, а кто он такой? Ведь получается, что это он – тот проклятый колдун, которому ненормальный Бернард Макбрайд отдал сына? Значит, он друид или мафар, или кто-то еще? Что-то я запутался совсем.
– Он из нашего клана, и владеет нашими тайными приемами. Мы с ним мысленно разговаривали, как будто вслух, я даже сразу и не поняла. Он понимал все с полувзгляда, и хорошо помог мне в драке с мафаром, выступив в качестве второго хранителя. А про обряд принятия в клан, подсказанный им Стасе, я вообще молчу Его знают только преемники, и это наводит на определенные мысли.
– Ты хочешь сказать, что он – Антэн Бойер, внук господина Галларда, отказавшийся от миссии? Твой отец? – с восторженным трепетом выдохнул Вик.
– Хочу проверить это, не поднимая шума. Ты поможешь мне?
– Во всем, сестренка.
– А ты не перестанешь считать меня сестрой? Ведь ты нашел свою настоящую сестру? – подражая его грустному голосу, звучавшему в начале их разговора, спросила Лаки.
– Не дождешься, крошка. Мы связаны с тобой навеки, – торжественно провозгласил Вик, а затем радостно предложил:
– Давай знакомиться с племянником. Похоже, он проснулся, я слышу, его требовательный голосок.