Вик вспомнил, как сестра со всего маху ударила парня в пах, а затем еще несколько раз в разные места. Вспомнил свое потрясение и ее недовольный окрик: «Раскрой глаза и уши, он же все врет!»
– Ты тогда хорошо ему врезала, но за такое убивают.
Взгляд Викрама стал холодным и жестким, и Лорен сразу поняла, что он задумал.
Она успокаивающе похлопала брата по руке и тихо напомнила:
– А ты забыл, что я сказала ему, что он сдохнет, как собака? Тебе не придется марать об него руки, его уже покарали высшие силы. Помнишь, мы ходили на похороны парня, который хотел ограбить маленький магазинчик, и его застрелил полицейский при попытке взять заложника?
Вик недоверчиво посмотрел на сестру:
– Я тогда возмущался, зачем мы туда поперлись, да еще Сандру с собой потащили. И обвинил тебя в жестокости, когда потом в машине у нее началась истерика. Так это был он? Честно говоря, тогда на мосту я не запомнил его лицо.
– Зато Сандра хорошо запомнила за два года, – саркастически усмехнулась Лорен. – А после той истерики она перестала вздрагивать от малейшего шума.
– И начала изредка улыбаться, – задумчиво добавил Габриэль и внезапно догадался, – она перестала бояться, что он вернется за ней.
– Да, Сандра перестала его бояться. Я ожидала, что она начнет жить по-настоящему – без страха и безысходности, и постепенно у нее возникнут самые обычные для девушки желания. Например, изменить прическу, купить новое платье или подкрасить ресницы. А у нее возникло лишь одно желание – уйти в монастырь. Поэтому, я и рассказала вам эту непростую историю, рассчитывая на помощь.
– Если бы еще знать, как ей помочь, – растерянно произнес Арчи, и с сомнением подумал: «Неужели, лично я могу чем-то помочь Сандре? Интересно, Лорен читает мысли, как Лаки? А может она и есть Лаки?»
Лорен улыбнулась такой искрометной улыбкой, что всем стало легче. Печальная история Сандры навеяла на всех тоскливое настроение.
– Арчи, три раза «да», – и чтобы он все правильно понял, она, смеясь, добавила: – Я рассчитываю именно на твою помощь. Я читаю мысли. Я – это она. Ну что, теперь побоишься лететь со мной в Канаду?
Ее вопрос вызвал ответную радостную улыбку на лице парня.
– Да после Венесуэлы я полечу с тобой куда угодно, – и уже без всякого веселья он серьезно заверил: – Я помогу тебе во всем, не сомневайся. Главное, скажи, что надо делать.
– Сейчас сам все поймешь, – загадочно сказала Лорен и выглянула в окно.
– Они приехали, – громко объявила она и с дерзкой улыбкой сказала Вику: – Ты наш последний козырь. Воспользуйся отличным советом Стивена и наглядно покажи Сандре процесс производства младенцев.
Ее вызывающая откровенность обескураживала. Даже Стивену было неловко слышать повторение его слов. А Лорен еще насмешливо добавила, кивая на него: – У тебя на это даже есть братское благословение.
Она вышла из гостиной и пошла навстречу Роберту и Сандре. Все замерли в тревожном ожидании, не зная, как им вести себя с несчастной девушкой.
Первым в комнату вошел Роберт. Он уже ни у кого не вызывал чувства недоумения или презрения. Его стали воспринимать совсем иначе, с уважением, и даже, с неким восхищением от того, что после всего пережитого он не стал прятать свою истинную сущность.
Сразу за ним вошла Лорен. Она вела под руку девушку, оживленно разговаривая с ней:
– Сейчас я дам Роберту кредитку, и вы поедете. А пока выпейте чайку. Роберт, у меня есть твои любимые эклеры.
Девушка была одета во все черное, из-за чего ее бледное лицо казалось почти прозрачным. А отстраненный вид, словно говорил, что она временная гостья на этой планете.
Не давая ей опомниться от растерянности и страха, вызванными большим количеством людей в гостиной, Лорен представила ее:
– Знакомьтесь, это моя подруга…
Она сделала паузу и в упор посмотрела на остолбеневшего Арчи, слегка кивая на девушку. Тот мгновенно отмер и радостно бросился к ним.
– Саманта, сестричка!
Он крепко обнимал сестру, а поверх ее головы широко раскрытыми глазами потерянно смотрел на Лорен, так надеясь на отрицательный ответ. Неужели, это и есть Сандра, о которой они говорили целое утро, которой искренне сочувствовали и пообещали помочь?
Лорен утвердительно кивнула и приложила палец к губам, давая понять, что ничего говорить не надо. Затем бросив сердитый взгляд на ошарашенного Стивена, она жестом, обведя пальцем свое лицо, приказала ему убрать выражение крайнего изумления и вести себя естественно. Следующие два строгих взгляда, она адресовала не менее удивленным Викраму и Габриэлю. За полминуты, пока Арчи обнимал сестру, пропавшую три года назад и сегодня так неожиданно возвратившуюся, Лорен успела дать всем понять, что им надо делать.
И с широкой улыбкой, как ни в чем не бывало, она весело произнесла:
– Арчи, ты задушишь сестренку. Лучше познакомь ее с новыми членами семьи.
Обняв растерянную девушку за плечи, Лорен заговорила с ней, словно с давней подружкой, приехавшей погостить.
– Ты представляешь, Сэмми, наш Стивен женился, и теперь он папа, – за ее спиной она показала ему кулак и беззвучно прошептала: – Что ты молчишь?
Стивен был раздавлен. Его совсем не тронули страдания незнакомой девушки. Он цинично предлагал Вику переспать с ней, да еще юродствовал, благословляя на это. И несколько раз повторил, что это не его проблемы. Судьба девушки должна волновать ее семью, и для начала, ее братьев. А Лорен, глядя прямо ему в глаза, грустно ответила, что один брат напрочь отказался помочь, и она надеется только на благородство и понимание второго брата.
Каясь в бездушии и глупости, он никак не мог прийти в себя. Но, получив от Шона третий легкий подзатыльник, Стивен резво подскочил на ноги.
– Привет, сестренка, – своим вальяжно-протяжным голосом произнес он, раскрывая братские объятия и целуя ее в щеку. – Знакомься, это моя жена Стася, а еще у нас есть Раян.
Стася с улыбкой поцеловала золовку и оживленно предложила:
– Пойдем, я познакомлю тебя с племянником. Он такая лапочка, мы со Стивеном без ума от него.
Она с упреком посмотрела на мужа, который еще десять минут назад запрещал ей показывать ребенка Сандре. Стивен виновато улыбнулся и обнимая одной рукой сестру, вторую протянул жене.
– Пойдемте, девочки, посмотрим, чем там занят наш озорник.
Выходя с ними из комнаты, он оглянулся на Лорен, молча спрашивая, что ему делать дальше.
– Только сильно не увлекайся игрой с малышом, – с едва заметной иронией сказала она, намекая на его не слишком пылкие отцовские чувства. – Через час вылетаем в Торонто.
– А как же Саманта? – недоверчиво спросил Стивен.
– Ты же понимаешь, что дела прежде всего. Остальные новости расскажешь ей через три дня.
Как только они ушли, Вик повернулся к Лорен,
– Не могу прийти в себя. Наша Сандра – сестра Стивена и Арчи. Послушай, ну также нельзя поступать. Почему ты сразу не сказала нам, как только узнала ее настоящее имя?
– И чтобы ты сделал? Пошел к Патрику или к Лукасу, и все им рассказал? Ты забыл о том, что Патрик начал с нами разговаривать только три месяца назад? И о том, что Лукас хотел проломить тебе голову кочергой перед поездкой в Венесуэлу? А наш милейший Арчи хотел ударить меня бутылкой.
– Ну, мы же тогда ничего не знали и думали, что вы… – начал оправдываться тот.
– Вампиры или колдуны? Представь, Вик, как ты – вампир или колдун пришел бы к Лукасу и начал беседовать с ним о Саманте. Да он сразу бы сдал тебя в полицию за то, что ты насильно удерживал его дочь. Ну, ты бы все это пережил, а вот Саманту, с ее расстроенными нервами, он поместил бы в клинику. Или, что более вероятно, нанял бы психиатров и начал бы лечить ее дома, заперев в собственной комнате до окончания лечения. Ты представляешь, как это было бы «чудесно» для Саманты?
Лорен начала горячиться и говорить намного громче.
– Отсидеть два года в одной тюрьме, чтобы потом оказаться в другой? А как бы действовал ты на месте Лукаса, будучи нормальным, обычным человеком? Бросился бы спасать своего ребенка традиционными методами – изоляцией от всех и успокоительными лекарствами. У нас же она была не ограничена в передвижениях. Мы не пичкали ее психотропными препаратами, не копались в мозгах и не изменяли память. Она жила под вымышленным именем, хотя, отлично помнила свое, и могла вернуться домой в любой момент, если бы этого хотела.
– Но, почему она не захотела вернуться к нам? – Арчи был ужасно расстроен. – Ведь мы все ее любим, особенно мама. Да и у отца она всегда была любимицей, он ее просто обожал.
– Поэтому и не захотела возвращаться, чтобы не рвать родителям сердце на части, и не мучить чувством вины за то, что они не уберегли своего ребенка, и жили привычной жизнью, когда их девочка страдала. Она посчитала, что они уже оплакали ее и успокоились, и незачем нарушать их покой.
– Ага, успокоились, – Арчи вспомнил, как последние три года отец постоянно пил, а мать недавно хотела покончить собой. – Они только сейчас воспрянули духом и ждут возвращение Саманты, – он с надеждой посмотрел на Вика, – именно ты пообещал им это полтора месяца назад.
– Вот он и попытается убедить ее тем способом, который подсказал Стивен, – мягко сказала Лорен, постепенно подготавливая его. – А мы не будем маячить здесь и полетим в Канаду, как договаривались.
– Я все понял, мне же не пятнадцать лет, – укоризненно посмотрел на нее Арчи. – Может, и правда, это поможет. Ты права, родители сразу начнут лечить ее у психиатров. Только, пожалуйста, не обидь мою сестру еще сильнее, – тихо попросил он Вика.
Тот расстроено покачал головой: – Ну, как ты можешь так говорить? Да я и сам уже не знаю, справлюсь ли. Может это плохая идея? – он вопросительно посмотрел на Лорен, а затем на Кристиану и Шона, спрашивая их совета.
Кристиана постаралась быть убедительной, и ответила так уверенно, что Вик сразу приободрился.
– Идея неплохая, вполне может сработать. И ты сейчас единственный, кто сможет воплотить ее в жизнь.
– Ты справишься, – столь же убежденно произнес Шон. – Главное, будь терпеливым, и не торопи ее, а потом, когда… – он выразительно приподнял брови, – у тебя должно быть только одно оружие – нежность. Неторопливая чувственная нежность. И помни, тебе необязательно доводить все до конца.
Вик внимательно слушал Шона, ведь это были советы настоящего знатока женщин.
– Если она испугается, ты должен прекратить все действия, даже если это будет на последних секундах перед проникновением, и тебе будет очень трудно остановиться.
Шон не хотел так откровенно говорить при Лорен и Кристиане, но у него не было выхода, в любой момент могла возвратиться Саманта. Чтобы самому не смущаться от таких чисто мужских наставлений, он смотрел только в глаза Викраму, делая вид, что они одни в комнате.
– Она должна быть уверенной, что ты ничего не сделаешь против ее воли. Сейчас она убеждена, что до конца жизни не захочет ничего иметь с мужчинами, поэтому и решила уйти в монастырь. Твоя задача – убедить ее, что настоящая близость кардинально отличается от ужаса, пережитого ею с тем подонком, и может подарить, если не наслаждение, то хотя бы, физическое удовольствие. Она знает тебя почти год и доверяет. Относительно, конечно, но доверяет. Если я правильно понял, ты ей ничего не предлагал?
– Предложишь ей, как же. Она полгода шарахалась от нас с Габриэлем, когда мы обращались к ней. Только с Лорен и Робертом она не боялась остаться наедине и нормально с ними общалась. А потом и с нами начала потихоньку разговаривать на бытовые темы. Однажды, мы даже целый час провели вдвоем, я учил ее работать на компьютере.
– Вот видишь, она тебе доверяет, а когда мы улетим в Торонто, то среди всех оставшихся, ты будешь для нее самым близким знакомым. Габриэль для нее жестковат, этакий суровый испанский мачо, а ты мягче и пушистей, свой парень, почти друг. Вот, по-дружески и заведешь разговор о том, что мужчины по-разному ведут себя в постели. Что заниматься любовью очень приятно, а не мерзко и противно, как при животном сексе, который пришлось ей испытать. В идеале, ты должен вызвать у нее желание отдаться тебе, чтобы испытать обещанные эмоции. Тебе придется постараться. Это не то, чем ты привык заниматься на дурацких «праздниках цветов», когда все эти «нет-нет» – обычное кокетство, подразумевающее «да-да». С Самантой все иначе, и слово «нет» на самом деле означает «нет», и не надо настаивать на продолжении. В ее глазах ты должен выглядеть другом, желающим избавить ее от страха перед мужчинами. И уясни для себя, что в данном случае ты выступаешь в роли не классного трахальщика, а умелого соблазнителя, этакого змея-искусителя, который может, а главное хочет доставить удовольствие, а не получить его самому. О твоем удовольствии речь даже не идет. Для тебя это новая и непривычная роль, поэтому успех не гарантирован, возможен и провал. Главное пойми, что ты не всемогущий, и не все зависит от тебя. Попытайся выложиться по максимуму, а там как получится. Удастся уговорить Саманту вернуться к нормальной жизни – отлично, а нет – так нет, но ты будешь знать, что сделал для нее все, что мог.
Вик не ожидал такой поддержки от постороннего человека. Искреннее желание Шона помочь растрогало его до глубины души.
– Спасибо, за понимание. Если бы, и Стивен так считал. Боюсь, что с ним будет проблема. Это давать советы, как поступить с посторонней девушкой он мастак. Но не думаю, что он также легко смирится с мыслью, что я хочу переспать с его сестрой.
– Вик, ну ты же смирился с тем, что он спит с твоей сестрой, – раздался насмешливый голос Лорен. – Почему бы и ему не сделать то же самое?
– Так пан все-таки поляк, – усмехнулся Шон, довольный своей проницательностью, проявленной в Венесуэле. Он с первого взгляда заподозрил, что Викрам сын Стефана Сташинского
– Ты – брат Стаси? Значит, ты этот, как его… – удивился Арчи и тотчас же замолчал, не зная, можно ли говорить о друидах и мафарах, а потом растерянно посмотрел на Шона.
Тот ободряюще подмигнул ему и сам задал вопрос:
– Так пан еще и мафар?
– Пан уже сам не знает, кто он, – тяжело вздохнул Вик и заметив настороженный взгляд Кристианы, поспешил ее успокоить. – Криста, дорогая, я тебе все объясню. Скоро. Как-нибудь. Мы с тобой обязательно поговорим.
Он не знал, что еще сказать Кристиане, мнением которой очень дорожил, и просительно посмотрел на сестру, рассчитывая на поддержку.
– Обещаю, что после возвращения открою все наши маленькие тайны и секреты, ведь ты самый близкий нам человек, – ласково улыбнулась она Кристиане и легко прикоснувшись губами к ее щеке, тихо шепнула: – А пока я попрошу тебя помочь Вику.
Повернувшись к брату, Лорен решительно сказала:
– Хватит обсуждений и сомнений. Стивен дал тебе свое благословение. И это его проблемы, что он дал не думая. Впредь не будет разбрасываться словами. Это, во-первых. А во-вторых, для нас главное, чтобы Саманта вернулась к нормальной жизни, а как тебе удастся ее переубедить – в постели или в дружеской беседе, никого не касается. Все, что произойдет, останется между вами, а остальным и знать ничего не надо. Если по возвращению мы услышим, что Саманта изменила решение, то только обрадуемся, и ничего никому не надо будет объяснять, в том числе, и Стивену.
Тот, словно услышав, что речь идет о нем, появился на пороге гостиной и сразу накинулся на Лорен.
– Почему ты мне сразу не рассказала, еще полтора месяца назад? Саманта давно бы вернулась домой, и не жила бы в вашей богадельне. Да она уже полностью вылечилась бы, если бы ты соизволила полгода назад сообщить моим родителям, что она нашлась.
– В отличие от тебя, Саманта не потеряла память, и с мозгами у нее было все в порядке. Она взрослый человек. Какое мы имели право насильно возвращать ее в семью? В нашем центре твоя сестра осталась добровольно. Осталась потому, что не знала, куда идти. А сейчас она определилась, но, увы, ее выбор уводит еще дальше от родного дома.
– Наверное, в нашей богадельне ей было намного комфортней, чем в вашем роскошном особняке, – Габриэль с презрением посмотрел на Стивена. Его задело такое пренебрежительное отношение к их деятельности. – Как и Роберту, и еще парочке ребят из таких же богатых семей. Остальные мальчики и девочки, а их было человек двадцать за этот год, у нас не задерживались. Максимум через два месяца за ними приезжали родные, и они с радостью возвращались домой.
– Да что ты можешь знать о жизни в нашем доме и в нашем обществе? – высокомерно спросил Стивен.
– А что ты, вообще, можешь знать о жизни, богатенький сытенький мальчик, привыкший с детства иметь все, чего хочешь? – парировал Габриэль, – Ты издевался над нашими попытками помочь бедной Сандре, считая, что мы чересчур с ней носимся. А теперь узнав, что это твоя сестра, обвиняешь в недостаточном внимании к ней. Если ты такой любящий брат, то почему сам не искал ее, тогда, три года назад? Мы даже не знали, что у тебя есть сестра и брат, пока не приехали в Дублин. Ты ни разу не вспоминал о них в Дармунде. Ее искали твои родители, обычные люди, и не нашли. А ты мог бы применить все свои знания, хотя, какие у тебя знания, – пренебрежительно скривился он. – Ты мог бы обратиться за помощью к господину Бирну, ведь он твой прадед. Когда Лорен искала тебя, она всех поставила на уши. Достала даже господина Галларда, но нашла тебя, потерявшего свою ничтожную память и непомнящего собственного имени. Нашла в другом полушарии, потому что хотела найти.
Габриэль говорил зловеще спокойным голосом, но было видно, что он сдерживается изо всех сил, чтобы не ударить Стивена.
– А ты не стал искать сестру здесь, по месту, в Ирландии. Она могла быть дома еще три года назад, если бы тебе было на нее не наплевать. А ты просто умыл руки, и никогда не упоминал ее имени. Так, почему тогда Лорен должна была отослать ее домой? Где была гарантия, что она там кому-то нужна? Вероятно, и Саманта в этом не уверена.
– Наши семейные дела тебя не касаются! Что ты знаешь о Бирне, кроме того, какую должность он занимает? Даже, если бы я пошел к нему, он ничего бы не сделал. Ему нет никакого дела до нас. Да и я узнал об ее исчезновении почти три месяца спустя, когда вернулся в Дублин. Родители сказали, что усиленно разыскивают ее, а мы тогда начали заниматься своими делами, и я как-то упустил это.
Неподдельная горечь прозвучала в его голосе. Он повернулся к Лорен и твердо сказал:
– Я никуда не полечу. Останусь с Самантой, поговорю с ней, а потом отвезу домой.
– Габриэль прав. Ты не проявил должного усердия в поисках сестры, – холодным голосом заметила Лорен. – Если ты так боялся Бирна, я сама пошла бы к нему. Он никогда бы ни отказал. Его надо было попросить, ты же знаешь наши правила
Она не стала прямо говорить, что у друидов принято либо сидьно попросить, либо заплатить за помощь, не желала быть столь откровенной при посторонних людях.
– Почему ты вечно утверждаешь, что твой прадед жестокий и равнодушный человек? Я сказала, что случайно узнала настоящее имя Сандры. А знаешь, какой это был случай? Я зашла в его кабинет и увидела на столе фотографию двух смеющихся девчонок, в одной из которых и узнала нашу Сандру. Когда я спросила, кто они, Бирн ответил: «Это были два моих солнечных зайчика. Одного они потеряли, а другого стараются превратить в обычного серого кролика».
Лорен глубоко вздохнула и тоном, не терпящим возражений, приказала:
– Ты ни о чем не будешь говорить с Самантой, ни сейчас, ни потом. Ты полетишь с нами в Канаду, а за тебя в этой игре сыграет сын. Именно на него я делаю самую высокую ставку. Это для тебя Раян – докучливый орущий младенец, а для остальных, – легкая ласковая улыбка тронула ее губы, – он такая лапочка, что растопит лед в любом сердце. Действуй через племянника, Вик. Перед ним уж точно не устоит ни одна женщина. Не знаю, что мы будем с ним делать через семнадцать лет. Он же вас обоих за пояс заткнет, – насмешливо поддела она братьев.
А затем, становясь очень серьезной, вновь предупредила Стивена:
– Ты ничего не скажешь ни отцу, ни деду. Я сама решу, что и когда им надо будет рассказать в зависимости от решения Саманты. Все определится после нашего возвращения. Самолет вылетает менее, чем через час, пора уходить. Нам еще надо заехать за Тэсс.
– Проследи здесь за всем, как обычно, пожалуйста, – попросила она Габриэля и поцеловала в щеку, вызвав на строгом лице улыбку, полностью преобразившую его.
Уже у порога девушка лукаво подмигнула Алану:
– Наше соглашение остается в силе, партнер?
– Конечно, я подготовлю подробный отчет, и мы обсудим его… партнер.
Шон удивился, услышав необычный диалог, и решил позже расспросить Лорен о таинственном общем деле с его сыном.
Они пообещали вернуться через три дня, а возвратились через пять, дав Вику дополнительные два дня на переубеждение Саманты.
***
Саманта никак не могла прийти в себя от неожиданной встречи с братьями. Решение стать послушницей, а затем монахиней не было спонтанным. Она долго думала, как жить дальше, и не видела будущего. Вернуться домой было невозможным, ведь как объяснишь родителям свое трехлетнее отсутствие. А сказать им правду было выше ее сил – и стыдно, и больно. Она боялась услышать обвинения в глупой самоуверенности и увидеть разочарование в их глазах. Ведь она уже никогда не станет прежней Самантой, которой они так гордились. Родители начнут стыдиться ее и прятать в доме, как стыдятся некоторые их знакомые своих детей-инвалидов. Она и сама ощущала себя инвалидом. Ее гордость, достоинство, ее душу растоптали за те два года.
Родители не хотели отпускать ее одну в молодежный лагерь, но Саманте надоело каждый год проводить летний отдых в окружении родственников. Она хотела доказать, что уже взрослая, и сама вправе решать, где и с кем отдыхать. Кто бы мог подумать, что ее первая самостоятельная поездка закончится так страшно.
Слезы вновь набежали на глаза. Саманта не знала, что делать. Теперь братья знают, что она жива, и уйти, не поговорив с ними, уже невозможно. Тогда они сделали вид, что встретились с ней после обычной недолгой разлуки, не захотев все выяснять при посторонних людях, но Стивен взял с нее слово, дождаться их возвращения из Торонто. Следовательно, избежать объяснений не удастся. И надо же было им с Робертом заехать в дом Лорен в тот момент, когда в нем находились ее братья. Правильно говорят, что все в жизни решает случай. Кто же мог предположить, что они могут быть знакомы, хотя, краем уха Саманта слышала, что улыбчивая девушка, работавшая психологом в их центре, настоящая аристократка. Девчонки между собой называли ее Герцогиней, но она считала, что так они проявляют свое восхищение. А все оказалось правдой, и судя по обстановке дома, Герцогиня очень богата, а в Дублине, в элитном кругу все знают друг друга.
Саманта не знала, как воспримут братья ее правдивый рассказ, как и не знала, что можно придумать, чтобы скрыть от них правду. Она даже подумывала о том, чтобы сбежать, не дожидаясь их возвращения, но бежать было некуда. Из-за этого она и выбрала монастырь, потому, что оставаться в центре больше не могла. И не потому, что к ней там плохо относились. Наоборот, все были очень доброжелательные, но ее чем дальше, тем больше волновало присутствие Викрама. Первые полгода Саманта боялась всех мужчин, работавших в центре. Только ребята – геи, такие же братья по несчастью, не вызывали у нее чувства страха. Постепенно ее попустило, и она начала понемногу осматриваться вокруг. И натолкнулась на ласковый взгляд парня, который спас ее и заставил снова жить. Его любили все девчонки, прошедшие через центр. Он помогал им забыть ужас и боль, и они прозрачно намекали, каким именно способом. Позже, покинув центр, они приезжали и с гордой радостью рассказывали Вику о своих парнях, а некоторые показывали свадебные фотографии, и благодарили его за помощь. Саманта тоже мечтала забыть все, что с ней произошло, и в своих снах часто видела, как Вик помогает ей с этим справиться. А проснувшись, с болью понимала, что не сможет подпустить к себе ни одного мужчину, подозревая в каждом жестокое животное, желающее полностью подчинить ее себе. И робко мечтая в самых дальних уголках своей души забыть все с помощью Вика, Саманта никогда не осмелилась бы на это, считая себя грязной и оскверненной. Ей казалось, что она лишилось сокровенного женского естества. Это сразу поймет любой мужчина и отвернется от нее с разочарованием или даже с брезгливостью. А увидеть такую реакцию на лице Вика будет еще больнее и обиднее, ведь он ей так нравился.
Невеселые размышления, которым она предавалась стоя у окна и наблюдая, как тихо падает снег, прервал стук в дверь.
В эти дни Саманта делила комнату с Кристианой. Та с первой минуты знакомства вела себя так, словно они знали друг друга много лет. И ни о чем не расспрашивая, сама рассказывала о событиях, произошедших за эти годы с их общими знакомыми. Ненавязчиво Кристиана убедила ее сменить одежду, мотивируя, что ребенка очень беспокоит черный цвет, а светлые пастельные тона, наоборот, успокаивают. А ради своего маленького племянника, с первых минут покорившего ее сердце, Саманта была готова на многое. Она хотела быть с ним днем и ночью, но понимала, что это может удивить и даже насторожить Стасю, которая сразу стала для нее родной и близкой.
Услышав разрешение войти, Вик перешагнул порог комнаты и невольно залюбовался девушкой, одетой в светло-розовое платье. Ее лицо уже не выглядело бледным и изнеможенным, а удачный покрой платья выгодно подчеркивал стройную фигуру. К тому же, Кристиана и Стася уговорили ее подрезать волосы и сделать длинную челку, из-за чего Саманта сразу стала смотреться моложе, и никто не дал бы ей больше восемнадцати лет против ее двадцати двух.
– Привет, можно к тебе в гости? – тягучий, как мед голос Вика сладко разлился в ее душе, будоража и волнуя. – Только я с приятелем. Он ревнует и не разрешает мне одному навещать его красивую тетю.
Он зашел в комнату, бережно держа на руках племянника. Нежная улыбка, адресованная ребенку, полностью преобразила лицо девушки. Вик увидел, какой она была три года назад и мысленно согласился с суровым Бирном, назвавшим правнучку солнечным зайчиком. Он понял, что, наконец, решился и сегодня попробует убедить этого обиженного несправедливой судьбой зайчонка, что радость и удовольствие еще обязательно будут в его жизни. И зайчик снова станет солнечным, радующим всех.
Саманта протянула руки, чтобы взять малыша, но Вик предложил поиграть с ним на кровати. Он положил ребенка в центр широкой, почти двухметровой кровати, а сам прилег рядом, предложив ей прилечь по другую сторону.
Развернул Раяна, чтобы тот немного подергал ручками и ножками, Вик с умилением поцеловал маленькую пяточку. В отличие от Стивена, он любил возиться с ребенком. Лорен смеялась и говорила, что он уже созрел для отцовства, и ему срочно надо обзаводиться потомством. На что Вик усмехаясь, отнекивался, говоря, что еще не созрел для обзаведения женой. Он любил женщин чисто по-мужски – всех сразу, и никого конкретно. Любил получать удовольствие, и такое же дарил сам, но, как говорила все та же Лорен, его интерес к ним выше пояса не поднимался, и не затрагивал ни сердце, ни душу.
За последний год только эта девочка смогла надолго занять его мысли. Вик переживал за нее и злился на себя, что не смог найти правильный подход, чтобы помочь забыть случившееся с ней несчастье, как обычно помогал всем девчонкам. Лорен была права – он чувствовал ответственность за эту девочку. Ведь спасая от самоубийства, заставляешь человека снова жить. Его не покидала мучительная мысль – Саманта сожалеет о том, что ее вынудили жить дальше, уныло и безрадостно. Она даже не жила, а существовала – ела, спала, дышала, выполняла какую-то работу, но не ощущала радости бытия. Вик опасался, что такая жизнь тяготит ее, и она совсем не дорожит ею. Сегодня, увидев девушку в новом облике, он почувствовал, как в груди разливается непривычное тепло, совсем непохожее на огонь желания. Ему захотелось не овладеть ею в страстном порыве, а нежно обнять и поцеловать мягкие светло-русые волосы.
Вик погладил Раяна и с улыбкой сказал: – У него такая нежная кожа, потрогай его животик.
Саманта протянула руку и ласково прикоснулась к ребенку.
– Какой славный у нас племянник, – продолжал восхищаться Вик, автоматически поглаживая и руку девушки, лежавшую на животике малыша. – Один на двоих. Он связал нас на всю жизнь, и теперь мы будем встречаться на всех его детских праздниках, если ты, конечно, передумаешь поступать в монастырь. Ведь если там окажешься, то обратно дороги уже не будет. Ты не увидишь, как Раян начнет ходить, говорить, баловаться. Не узнаешь, как он любит получать подарки от тети Саманты, и целовать ее за это. А еще делиться с ней секретами, жаловаться на родителей и всегда рассчитывать на ее помощь во всем. Ты же не лишишь его радости иметь любящую тетю, Сэмми? – растроганно спросил он.
Тихий голос Викрама разбудил в сердце девушки щемящую боль. Она не хотела лишаться радости общения с племянником, с первой минуты завоевавшим ее сердце, но не знала, как поступить. Не могла же она сделать вид, что ничего не произошло три года назад, и вернуться домой, словно через две недели из туристического лагеря, как и договаривалась с родителями. От бессилия что-либо изменить ее глаза наполнились слезами. Вик заметил их и усилил атаку.
– А какое счастье иметь собственного ребенка, живую частичку своей души, – его мягкий голос ласкал ее слух. – Прижимать его тельце к груди и чувствовать неразрывную связь с маленьким человечком, которому ты подарила жизнь и открыла этот мир.
Саманта не смогла сдержать слезы, и они горячим ручьем потекли по щекам. Вик положил ребенка себе на живот, придвинулся к ней и обнял. Раян уже хорошо держал головку, и смотрел на них, радостно улыбаясь беззубым ротиком. Казалось, что он все понимает. Вик нежно поглаживал племянника по спинке, и продолжал тревожить истерзанную душу девушки.
– Ты встретишь хорошего парня, полюбишь его, и через годик-другой родишь ему сыночка, и вы будете жить долго и счастливо, – пообещал он голосом доброго сказочника.
– Нет, у меня никогда не будет ребенка, – отчаянно покачала головой Саманта. – Я больше физически не смогу лечь с кем-то в постель. Не хочу вновь испытать тупую боль от того, что в тебя вталкивают свой мерзкий конец, а затем выпускают на живот липкую вонючую сперму, выкрикивая при грязные слова. А искусственное оплодотворение для меня неприемлемо, я категорически против этого.
– Не надо считать, что так бывает всегда и со всеми. Мужчины отличаются друг от друга. С одним заниматься сексом противно, а с другим приятно.