Охота на ботаника

Да я ее терпеть не могу!

Ведьма! Один черт, что красивая!

Я поймал себя на том, что тоже стою с открытым ртом, и, рассердившись, тут же его захлопнул. Повернувшись к Жилину, сунул файлы парню в руки и хлопнул ладонью по локтю, чтобы тот очнулся.

– А? Что?

– Говорю, будет с чем зайти, Андрей, – обращайся, но только до сессии. Дальше я буду занят проектом. Ну, пока!

Вскинув рюкзак на плечо, развернулся и пошел в противоположном от Корсак направлении. День только начинался, и портить себе настроение встречей с ней не хотелось.

Я поднялся на один этаж и вошел в заполненную студентами аудиторию, где находилась моя группа. За несколько минут до начала пары все вокруг шумели и обсуждали контрольную. Предмет вел Рустам Ильмирович Хасханов – наш куратор, и хотя специалистом в университете он считался хорошим, но человеком был сложным, и с этим приходилось считаться. «Вычислительная физика» мало кому давалась легко, а суровый взгляд из-под густых бровей молодого еще мужчины не добавлял студентам желания вникнуть в тему. Даже девушкам.

Впрочем, лично у меня ни с физикой, ни с преподавателем проблем не было, чего нельзя сказать о других. В этом году группе выпала по предмету курсовая работа, и Хасханов не ленился отслеживать посещаемость. Все знали, что за прогулы можно запросто схлопотать «недопуск» к сессии, поэтому на лекции к Рустаму Ильмировичу ходили все без исключения.

Вот и сейчас, войдя в помещение, я увидел группу в полном составе. Поздоровавшись с одногруппниками, перебросился парой фраз с Олегом Акимовым – нашим старостой и прошел на предпоследний ряд, где любил сидеть. Расположившись за партой, достал телефон и открыл «Фейсбук».

За последнюю неделю я опубликовал в своем литературном блоге две рецензии на книги, а вчера вечером предложил подписчикам блога выбрать, какой же из представленных романов им понравился больше. Комментариев под постом насыпалось немало, и хотелось успеть прочесть хоть несколько.

А еще вот уже несколько недель, как у меня появился новый друг по переписке.

Девушка. Немного странная, в большей мере закрытая, но иногда удивляющая своей откровенностью. И совершенно точно забавная. Мне нравилось наше общение, но еще больше – ее чувство юмора, любопытство и легкость, с какой она себя принимала.

Я подозревал, что в жизни она была очень тихой. Наверняка из тех девчонок, которые ходят вдоль стен, предпочитая, чтобы их не замечали. По вечерам читают любовные романы, смотрят романтические комедии, лопают плюшки и, кроме себя, никому не создают проблем.

Сначала я отвечал ей из вежливости, а потом обрадовался, когда она оказалась интересным человеком. Не так много в моей жизни было интересных людей, чтобы я взял и отказался от дружбы с еще одним.

Но, открыв «Фейсбук», успел прочесть всего пару комментариев, когда услышал над головой тихое покашливание.

– Здравствуй, Антон, – и, конечно, сразу же узнал тонкий, вкрадчивый голос.

– Элла?! – я попытался встать, но помешал рюкзак. Замешкавшись, только все испортил, уронив его с края стола на пол и рассыпав учебники.

– Ой, Антон! Давай я тебе помогу!

– Я сам!

Элла присела рядом, и мы нечаянно столкнулись лбами. Она засмеялась, а я неловко хмыкнул, засмотревшись на ее смущенную улыбку.

Не знаю, почему моей подруге Кате Элла не нравилась. Нет, Уфимцева ничего не говорила (после того первого раза, когда я уверил ее, что она ошибается), но уходила сразу же, как только Клюквина появлялась рядом. Как по мне, так Элла была очень милой девушкой – скромной и симпатичной. Да, ей нелегко давалась учеба в университете, и она не со всеми находила общий язык, но я ее понимал. Так же, как мне, ей тоже по вечерам приходилось работать.

Если честно, я бы не отказался пригласить ее на свидание.

Например, прогуляться вдвоем по набережной или сходить в кино. Возможно, у нас и получилось бы лучше узнать друг друга. А возможно, я бы даже познакомил ее с сестрой. Мне кажется, что Элла бы Кристине понравилась, хотя они такие разные.

Мы поднялись, и я вернул рюкзак на место, повесив за лямку на стул. Девушка мяла в пальцах воротник кофты и выглядела такой трогательной.

– Ты что-то хотела, Элла? – я задал вопрос мягко, пытаясь загладить неловкий момент со столкновением лбами.

Надеюсь, у нее не останется шишка. Промелькнула мысль, что на бледной коже след будет особенно заметен.

Клюквина кивнула и заправила за ухо прядь пепельно-русых волос.

– Да, хотела. Это насчет сегодняшней контрольной… Антон, так неудобно к тебе обращаться. Ты мне и так помогаешь – и с термодинамикой, и с историей. Теперь вот еще и по курсовой работе консультируешь. Я понимаю, что сама виновата. И зачем только выбрала этот факультет? – она с отчаянием вздохнула. – Уже не раз думала бросить учебу, но для моих родителей это будет настоящей катастрофой! Понимаешь, они у меня простые люди.

– Да, я помню, ты говорила.

Девушка улыбнулась.

– Ты не будешь возражать, если мы сядем вместе? Боюсь, что сама я с заданием по гидродинамической неустойчивости не справлюсь. Физика плазмы – это что-то жуткое для меня! Если завалю, потом Хасханову ни за что не сдам!

Я не возражал и даже привык, что на контрольных со мной всегда кто-нибудь сидел. Обычно место забивал самый ушлый, один из студентов, у кого дела с учебой шли неважно. Последние года два таким «везунчиком» чаще других оказывался рыжий Женька Самарский – длинный и худой парень, сообразительный, но ленивый, и мы с ним неплохо ладили.

Сейчас он тоже сидел рядом и, конечно же, возмутился.

– Чего?! Слышишь, Клюквина, ты вообще долго думала?

Элла напряглась.

– А что?

– Ничего! По фейсу вижу, что секунды две. Думаешь, если я рыжий, так тебе можно наглеть? Морозов друзей не предает, ясно?! Иди вон, к Гавриленко садись, пусть он тебе на хлеб подает, а здесь место занято!

Мне и правда было неудобно. Но не перед Женькой, а перед Эллой за его грубость.

Не знаю, кто как, а я тут точно никому не принадлежал и никому не был должен. Тем более Самарскому.

Стянув со стула рюкзак, сердито глянул на приятеля и перешел за последнюю парту – он только плечами пожал. Элла тут же схватила сумку и села рядом. Шепнула радостно, когда все затихли, потому что в аудиторию вошел преподаватель:

– Спасибо, Антон! Ты – настоящий друг! И такой замечательный!

– Пожалуйста, – ответил, понимая, что на контрольной мне придется нелегко, но присутствие девушки приятно согревало кровь и вызывало улыбку. – И не обижайся на Женьку, – попросил, – он нормальный парень. Просто… не знаю, что на него сегодня нашло.

Элла с пониманием улыбнулась и осторожно пожала под партой мою ладонь тонкими прохладными пальцами.

– Да все в порядке, я понимаю. Рустам Ильмирович кого хочешь достанет!

По расписанию «Вычислительная физика» у группы стояла двумя парами. На первой прошла контрольная, а на второй Хасханов принялся рассуждать вслух о моделировании физических явлений и развитии технологического процесса. Точнее, о связи одного с другим и общей пользе для науки. Я давно интересовался квантовыми расчетами атомов и молекул, изучал тему самостоятельно, а потому с чистой совестью уже полчаса косился на Клюквину, раздумывая над тем, есть ли у меня шанс ее куда-нибудь пригласить.

С каждой секундой смелость росла, сердце стучало все сильнее, а девушка казалась все симпатичнее. Почему-то я был уверен, что на этот раз она мне не откажет, и согласится. Ведь осталась же она сидеть со мной и вторую пару!

Я уже собрался было ее спросить, что она делает в субботу вечером, и даже очки поправил для серьезности, как вдруг меня отвлек собственный телефон.

Сотовый одно за другим принял три входящих сообщения, сбив меня с мысли и заставив открыть мессенджер.

Нюша Тихуша: Привет, Антон! Не знаю, как у тебя, а у меня сегодня утро – полная задница!

Чувствую себя глупой толстухой.

(Из двух рецензий голосую за роман Бёрджесса. Хотя оба романа хороши!)

Антон Морозов: Привет, Нюша. У меня все отлично. Что так?

Вы, девушки, склонны преувеличивать. Может, все дело в настроении?

(И все же, почему Бёрджесс? Обоснуй)

Нюша Тихуша: Все дело в том, что тебя не волнует моя внешность и это плюс.

А еще в том, что ты парень и отвечаешь мне. Это доказывает, что я не пустое место и со мной вполне можно общаться. На самом деле я вполне симпатичная – как для толстухи, конечно.

(Мне нравится его литературный мат. Хотя… какой он, к черту, литературный? Это же Бёрджесс! Х-ха! Ну, и в его романе много личного – это подкупает.)

Антон Морозов: Что касается утра – не спеши расстраиваться. Еще не вечер, и все может измениться.

Нюша Тихуша: Вряд ли, но я предпочитаю делать выводы и строить коварные планы. А еще писать разную ерунду умным парням(

Угадай, что мне сейчас захотелось перечитать?

Антон Морозов: «Войну и мир»?

Нюша Тихуша: Бгг. Не смешно! Не угадал. Бриджит Джонс. Мне не хватает ее оптимизма.

Как жаль, что ты не читаешь романтические истории! В них правды жизни иногда больше, чем в словах классических героинь.

Антон Морозов: Не читал.

Нюша Тихуша: Кошмар! Скоро с тобой будет совершенно нечего обсуждать! Ты станешь таким же нудным и скучным, как ржавая петля на старой двери, которая режет слух и которую всем хочется поскорее захлопнуть! Так что если собираешься мне возразить – даже не начинай!

Похоже, у моей виртуальной знакомой и в самом деле барахлило настроение, и я поспешил спросить:

Антон Морозов: Что-то случилось?

Обычно Нюша не искала слова в кармане, вот и сейчас тут же ответила:

Нюша Тихуша: Объект моей симпатии сегодня увидел меня, но даже не поздоровался. И теперь я ужасно злюсь! Впрочем, не бери в голову, мне не привыкать. Я написала тебе, только чтобы убедиться, что я существую. Мне это необходимо.

На это оказалось несложно ответить, причем честно.

Антон Морозов: Ты совершенно точно существуешь, глупо сомневаться. Тебе просто не повезло с объектом симпатии. Так бывает.

Может, ты все-таки заведешь блокнот? Твой объект точно не идеален, это я тебе как парень говорю. Иначе бы он давно разглядел, какой ты интересный человек.

Нюша Тихуша: Он идиот! Но насколько было бы проще, если бы я ему понравилась. Почему парни не ценят то, что само идет к ним в руки?

Антон Морозов: Наверное, потому, что мужчины по природе охотники. Они ценят свои усилия и гордятся добычей.

Хочешь, можем встретиться и поговорить? Если смогу, я буду рад тебе помочь.

Нюша Тихуша: Нет. Это исключено! Не хочу и на твоем лице увидеть разочарование.

Антон Морозов: Мне совершенно все равно, как ты выглядишь. Я не сужу о людях по внешности. К тому же есть одна девушка, и я подумываю…

Нюша Тихуша: О-у! О чем? Это интересно…

Антон Морозов: О том, чтобы предложить ей вместе провести вечер. Она сейчас сидит рядом, и мне не помешает твой совет. Я никогда не был на свидании, как думаешь, куда мне лучше ее пригласить – в парк или в кино? Элла очень милая.

Нюша не ответила, я подождал минуту, увидел, что она пропала из сети, и спрятал телефон в карман. Снова покосился на Клюквину.

Элла сидела, выпрямив спину, сложив руки перед собой, и смотрела на Хасханова немигающим взглядом – мужчина писал на доске формулы, развернувшись к аудитории широкими плечами. Даже рот приоткрыла, так внимательно слушала. Ее грудь высоко приподнималась и опускалась наверняка от жажды знаний.

Хотел бы я, чтобы когда-нибудь она и на меня смотрела с таким же волнением…

Та-дах!

Я замечтался, и внезапный, глухой удар двери о стену застал врасплох, заставив вздрогнуть не только меня, но и всех в аудитории.

На пороге кабинета стоял черный ангел… Тьфу ты! Точнее Черный Дементор и смотрела на меня в упор.

– Агния?! К-корсак?!

От удивления Хасханов растерялся и опустил руку с мелом. Вряд ли в университете хоть кто-нибудь из студентов позволял себе входить в его кабинет с такой помпой, так что было отчего вскинуть брови.

Красивые темные глаза блеснули холодом и спокойно взглянули на преподавателя.

– Извините, Рустам Ильмирович, не рассчитала. У вас здесь жуткий сквозняк, а я спешила.

– Что-то случилось, Агния? – забеспокоился мужчина. – У вас ко мне срочный вопрос?

По негласному кодексу учащихся прервать лекцию педсостава могло только что-то экстраординарное, ну или чрезвычайно важное, поэтому мы все тоже насторожились.

Корсак вскинула руку, словно королева свите – очень естественно. Едва ли у кого-то при всем желании получилось бы за ней повторить.

– Не волнуйтесь, Рустам Ильмирович, не у меня и не к вам. Я просто выполняю поручение декана. Сергей Михайлович срочно просит Эллу Клюквину подойти в деканат – у секретаря возникли проблемы с ее личным делом.

– Клюквину? – переспросил Хасханов. – Прямо сейчас?

У Корсак поднялся уголок губ, и что самое удивительное, в нетерпении.

– Немедленно! – подтвердила девушка. – Конечно же, с вашего разрешения. Но я могу передать Сергею Михайловичу, что вы не отпустили, и тогда он придет сам.

– Нет, не стоит! – поспешно ответил мужчина и обернулся к аудитории. Посмотрел вдоль ряда парт, отыскивая взглядом побледневшую Эллу. – Думаю, Клюквина, – строго обратился к моей соседке, – вам и правда лучше подойти в деканат прямо сейчас, раз уж в этом возникла срочная необходимость!

Элла схватила сумку и тут же выбежала из помещения. Лишь на секунду замешкалась у выхода, протискиваясь между Корсак (и не подумавшей сдвинуться с места) и дверной коробкой. Пискнула преподавателю: «Извините» и исчезла.

И только тогда Агния отошла от порога и закрыла за Клюквиной дверь. Развернувшись, прошла, стуча каблуками, между рядами парт и опустилась на стул рядом со мной – словно ей тут и было самое место, а не в своей группе. Вокруг тонко разлился дорогой аромат весеннего пиона. И, если бы это была другая девушка – аромат бы мне точно понравился, а так лишь заставил напрячься.

Парни ожидаемо заозирались, как случалось всегда при появлении Корсак, а вот Хасханов и слова не сказал, что было совершенно на него не похоже. Лишь проводил девушку взглядом.

– Вы не возражаете, Рустам Ильмирович, если я останусь? – скорее не спросила, а поставила в известность та. – До конца занятия еще полчаса, а я и так задержалась в деканате. Как жаль, что у моей группы так мало часов с вами. Мой парень в полном восторге от ваших лекций. Правда, Морозов?

Что?! Снова она за свое?

Вот хитрая чертовка! Если я скажу «Неправда», то Хасханов примет прямой ответ на свой счет, а вовсе не на счет того, что Агния не моя девушка.

Я сжал губы и ничего не ответил. Нахмурился, напоровшись на совершенно глупую улыбку Женьки Самарского, при появлении темноволосой красотки, похоже, забывшего, где он находится.

– Повезло тебе, Морозов! – завистливо протянул парень, обернувшись. – То одна девчонка добивается внимания, то другая. Агния! – шепнул девушке, – Клюква сама к нему подсела, я свидетель! На жалость давила, у нее это в правилах! Я из-за ее кислой мины контрольную запорол!

– Да иди ты! – пришлось пихнуть Женьку в плечо, чтобы тот отвернулся. – Не лезь!

Но едва преподаватель вернулся к написанию формул, я сам не сдержался и повернулся к Корсак.

– Ты ведь это сама придумала – новость с деканатом, да? – спросил сердито. – И Клюквину к Крокотухе никто не вызывал?

Брюнетка не ответила, и я продолжил:

– Как будешь выкручиваться, когда Элла вернется? Не боишься с такими розыгрышами вылететь из универа?

Сказал, а сам засмотрелся на идеальный профиль – девушка рядом была напряжена и серьезна. Подбородок, скулы, даже мочки ушей – все состояло из совершенных линий, и на секунду вдруг показалось, что Язва исчезла.

Жаль, что только показалось.

– Я ничего не боюсь, – ответила Корсак. – Твоя Клюква скорее в штаны напустит, чем пойдет к декану – так что здесь кишка тонка. А ты, Ромашка, лучше помолчи! Я сейчас не в том настроении, чтобы отчитываться. Я вас обоих предупреждала.

Корсак Клюквину терпеть не могла – это я успел заметить. На даже если и так, то все равно заявление прозвучало нелепо и глупо. Не верит же она и сама всерьез в то, о чем говорит?

Группа старательно записывала за преподавателем формулы, мы сидели на последней парте одни, и я возмутился.

– Предупреждала? – прошипел тихо, наклонившись к брюнетке и поправив очки. – Но мы тебе ничего не должны. И ты не моя девушка, прекрати это повторять! Долдонишь уже месяц, нашла дурака!

Корсак неожиданно усмехнулась, все еще не поворачивая головы.

– Вот про дурака, Морозко, это ты в точку сказал. Как есть твердолобый! Плевать мне на Клюкву, но с тобой уже надоело играть. Я не привыкла, что меня не замечают. И об этом я тебе тоже говорила.

– Тогда просто отстань. Или признайся уже, что это все спор! – настоял упрямо. – Думаешь, я не понимаю?

– Это все правда, Ромашка. Меня на спор не поймать, мог бы и догадаться.

– Я тебе не Ромашка! И мне нравится Элла, поняла?

Признание вырвалось неожиданно, и я застыл. В руке у Корсак хрустнул карандаш. Мой карандаш, между прочим, и когда только она успела его взять?

Девушка вдруг повернулась, и черные глаза блеснули холодным огнем. Потянулась ближе…

Я мог всего ожидать от нее – хлестких слов в лицо или даже смеха, но не того, что она вдруг меня поцелует. Не просто коснется губами, а сделает это с чувством. Женька ахнул, а я и понять ничего не успел. Только ощутил, как шелковая прядь волос скользнула по щеке, вслед за рукой, и услышал горячее у лица:

– Ты мой, Морозко! И лучше меня не зли!

После чего Корсак поднялась и ушла, заставив всех смотреть ей вслед. И снова Хасханов ничего не сказал.

Очнувшись, я с силой вытер рот кулаком. Прошептал очумело:

– Точно ненормальная. С ума сошла.

– Что, не понравилось? – с блаженным трепетом выдохнул Самарский. Глаза у парня были распахнуты.

– Нет, – отрезал сердито. – А что, должно? Эта Язва мне чуть очки не сломала…

Я думал, что Женька поймет. Ведь он сам все видел! Что он поддержит. Но тот лишь изумленно хмыкнул, глядя на меня как на идиота.

– Очки? Чувак, да это ты сошел с ума! Без обид!

Глава 6

Не знаю, существовали ли границы у дурацкого розыгрыша, в который меня втянула Корсак, но я их не видел. И я точно не чувствовал себя сумасшедшим, иначе бы с первого дня стоял на задних лапах, позволяя негласной королеве университета забавляться мной, как своим щенком.

Хотя сомневаюсь, что она вообще любит собак. Такие только о себе и думают!

Нет, сейчас, когда шок прошел, я чувствовал злость, а еще твердую убежденность, что это глупое преследование необходимо прекратить. И если этого не хочет Корсак, то придется сделать самому – или мы оба окажемся в тупике абсурда, в котором схлестнемся всерьез.

Надеюсь, никому из группы не придет в голову трещать о том, что было на лекции у Хасханова. И надеюсь, никто не заметил, что я сидел, как дурак, когда Агния меня целовала. Ведь запросто же подумают, что я не был против!

Черт, даже оттолкнуть не догадался или отвернуться. Но разве я мог ожидать?!

И что на нее только нашло! Сумасшедшая девчонка! Хорошо, что нас не видела Элла!

– Трущобин! Эй, Родион, подожди!

Я настиг невысокого, но крепкого парня с темным ежиком волос неподалеку от кафетерия и остановил. Поправил очки, подходя ближе.

Пришло время обеда, в коридорах привычно пахло сдобой и кофе, а нас обходили студенты, спеша перекусить в маленьком кафе прямо в здании учебного корпуса. Мы не были с Трущобиным близко знакомы, но знали друг друга через Андрея Жилина. И так же, как Жилин, Трущобин учился в одной группе с Корсак и как-то обращался ко мне за помощью. За парнем давно закрепилась репутация скандалиста и проныры, он многих допекал, но меня сейчас интересовало другое – он совершенно точно был в курсе университетских новостей.

– О, Морозов? Привет! Тебе чего?

Я тоже не стал тянуть кота за хвост и сказал, как есть:

– Надо поговорить.

– О чем? – Трущобин удивился, но аппетит победил, и парень обернулся в сторону кафешки. – Слушай, а это не подождет? – спросил с надеждой. – Я сегодня с утра проспал – голоден как черт! Ой, Тамарка! – окликнул мимо проходящую блондинку с короткой асимметричной стрижкой и в узких джинсах. – Займи мне очередь, я сейчас!

– Сначала займи очередь, потом займи денег. Обойдешься, Родик! – бросила девчонка, даже не обернувшись, и Трущобин чертыхнулся.

– Нет, не подождет, – напомнил я о себе. – Но у меня всего пара вопросов. Я о Корсак спросить хотел.

Парень собрался было что-то крикнуть вслед блондинке, но, услышав фамилию, передумал. Повернулся ко мне и заинтересованно усмехнулся, тут же позабыв о еде.

– А что с Агнешкой не так? Цветет и пахнет, всем на зависть – прекрасная и несвободная. – Он засмеялся и хлопнул меня по плечу. – Она же вроде твоя девушка, Морозов, так при чем тут я?

Может, он и был ни при чем, но стоило в этом убедиться.

Я тоже улыбнулся – получилось натянуто. Насмешка не прозвучала неожиданно, но все равно задела.

– Вижу, Трущобин, ты не очень-то веришь в наши отношения? – спросил с ухмылкой.

Хорошо хоть парень не стал юлить. Пожал плечами, сунув руки в карманы брюк.

– Ну, если честно, то с трудом.

– Почему?

– Сам понимаешь. Такую роскошную девчонку, как Агния, не каждый может себе позволить. Подарки, внимание, то, се… Я уже молчу о ее семье и запросах. У нее одна тачка стоит больше, чем моя квартира. А ты у нас кто? Вроде как пролетарий? Да еще и тип, повернутый на физике.

– Да, все так. И что?

– А то! Не стыкуются параллельные прямые и не рисуется картина маслом, как ни крути.

Ну, с этим я был согласен и точно не собирался спорить. Вместо этого в ответ хлопнул парня по плечу.

– Значит, ты все-таки в курсе? Отлично! Я так и знал!

Усмешка медленно сползла с лица Родиона, и он напрягся. Достав руку из кармана брюк, почесал нос.

– Не понял. В курсе чего, Морозов? – куснул губы, нахмурившись. – Ты о чем?

Или он хорошо играл, или на самом деле ничего не знал. Я предпочел выбрать первый вариант.

– Раз уж мы с Агнией такие разные, может быть, ты знаешь, в чем причина ее внезапного ко мне интереса? Видишь ли, не одному тебе кажется, что логика дала сбой. Я еще не сошел с ума и предпочитаю с Корсак жить в параллельных мирах. Так кто автор розыгрыша, Трущобин? Ты у нас всегда был в курсе новостей, просвети. Или это был спор? Надоело ломать голову.

Парень подумал и пожал плечами, но мое предположение его явно заинтересовало.

– Если и так, то мне об этом ничего не известно.

– А что ты знаешь о самой Корсак? – не стал я сдаваться. – Что тебе известно о ней?

– Об Агнии? Ну, может, кое-что и известно, – протянул и вновь усмехнулся, смекнув, к чему я клоню. – Но могу разузнать больше. Правда, ты будешь мне должен, братан.

Я достал из рюкзака деньги и показал в пальцах.

– Хватит? Больше не дам.

Деньги тут же исчезли в кармане брюк Родиона.

– Сгодится. Поспрашиваю, кто и что слышал. У Агнии сейчас точно никого нет – я бы знал. Но это еще не значит, – парень поднял палец к лицу, – что не было! За последние полгода она встречалась с двумя – с каждым от силы неделю, и обоих сама бросила. В пятницу лично видел, как к ней в «Паутине» один мажор подкатывал. Красиво подкатил – не помогло. Послала прямым текстом. – Трущобин засмеялся. – Ты должен гордиться, Морозов! У твоей девчонки острый язык, а у тебя нет конкурентов! Черт! Ну ты и везучий, ботан!

При всем желании я не мог разделить с ним веселье. Вспомнились черные глаза и уверенное «Ты мой!», вопреки заявлению Корсак не сделавшее меня счастливым.

– Это не смешно.

– Да ладно?! А по мне, так очень! Хочешь совет? – Родион наклонился и обнял меня за шею. Сказал доверительно: – Какая разница, чего добивается стерва Агнешка? Это все равно скоро закончится. А когда закончится, тебе станет обидно, что ты ее даже за задницу не подержал. Черт, Морозов! Да я бы на твоем месте ее…

Это было уже слишком, и я оборвал парня на полуслове, вдруг почувствовав, как пальцы рук сжались в кулаки. Пусть он и вызвался мне помочь, но слушать его голодные фантазии я не собирался.

– Хватит! Ты не на моем месте, Трущобин. Замолчи! И лучше скажи, когда у вас заканчиваются пары…

– А что так?

– Хочу дождаться «свою» девушку и поговорить.

* * *

Не было смысла ждать Корсак у корпуса. После окончания занятий студенты еще какое-то время не расходились, и поговорить наедине в шумных коридорах родной альма-матер вряд ли бы получилось.

Я ждал ее на стоянке автомобилей, присев на невысокое металлическое ограждение и сунув руки в карманы джинсов, рассчитывая, что девушка появится одна. И не ошибся.

Она мне не нравилась. Ни капли! Избалованная, циничная снобка с жалом вместо языка! Но от ее появления сердце застучало, а от близости тело обдало жаром.

Она приближалась медленно, не спуская с меня темных глаз, позволяя ветру играть длинными волосами, а пóлам плаща открывать красивые ноги. И то ли во взгляде было все дело, то ли Корсак на всех парней так действовала… Я старался не смотреть ей в лицо, но все равно, когда она подошла, почувствовал, что покраснел.

– Антон? – от удивления ее голос прозвучал мягче, и на секунду я растерялся от этой перемены.

– Агния?

Она остановилась в двух шагах и подняла высокую бровь. Усмехнулась высокомерно, слегка склонив голову к плечу, наблюдая за мной. Над нами шумел высокий тополь, и порыв майского ветра бросил волосы мне на щеку.

– Надо же, Кудряшка… Стоило один раз тебя поцеловать, и ты вспомнил, как меня зовут, – заметила она. – Это приятно.

Я насторожился, не зная, чего от Корсак ожидать. Заправив светлую прядь за ухо, поднялся с ограждения навстречу девушке и поправил куртку. Память о ее поступке была еще свежа в памяти, как запечатлелось тепло чужих губ на моих, и ощущение неловкости от всей этой дурацкой ситуации никуда не делось. Это злило.

Представляю, каким я, должно быть, казался ей смешным все это время. Забавным парнем-ботаном, с которым можно особо не церемониться. При всех заявлять права и не смущаться посторонних глаз. Негласной королеве можно все – до сих пор ее замашки собственницы никого не удивили.

Черт, как же некстати выступили предательские пятна румянца на щеках! Хотелось выглядеть холодным и серьезным, тем более что меня-то уж точно ее поведение не забавляло!

Агния повесила сумку на плечо, продолжая смотреть заинтересованно.

– Глазам не верю. Неужели ты ждешь меня, Морозов, и я не сплю?

Я бы тоже хотел не верить. Не стоять здесь в надежде на разговор двух взрослых людей, а думать о других вещах, от которых зависело мое будущее. Гораздо более важных, чем каприз одной избалованной девчонки.

– Да, я жду тебя, Корсак, – признался, слегка кивнув, – и вижу, что ты тоже помнишь мое имя, а не только глупые прозвища.

Мы стояли довольно близко и смотрели друг на друга. На каблуках она оказалась почти одного роста со мной – ну, разве что немного ниже. Расстегнутый плащ не скрывал свободный ворот блузы, гладкие ключицы и красивую шею, на которой не виднелось никаких украшений.

Легче было уйти, чем смотреть на нее. Трущобин прав. С Эллой я чувствовал себя гораздо увереннее и спокойнее.

– Если бы ты не вел себя, как пугливый заяц, Антон, я бы помнила и о гораздо большем, – неожиданно сказала Корсак. – Мне нравится твое имя, но как еще убедиться, что я не манекен и ты меня замечаешь? – спросила серьезно. – Приходится импровизировать. И не скажу, что мне это неприятно.

Ответ напрашивался сам собой, и я сказал:

– Так, может, стоит переключить внимание на кого-то другого? Не на пугливого зайца? Уверен, что ты сумеешь себя развлечь и без моей помощи – университет большой, и парней в нем предостаточно.

Девушка улыбнулась.

– А может, мне лучше тебя целовать чаще, а, Морозко? Чтобы ты понял, что мне нет дела до других парней? Смотри, как ты с первого раза и имя мое вспомнил, и увидеть захотел. Я умею быть убедительной.

Корсак шагнула ближе, а я напрягся, словно она действительно могла выкинуть что-то подобное тому, что произошло на лекции у Хасханова. Да скорее всего могла! Вот только на этот раз я был готов ее остановить.

– Прекрати, Агния.

– Значит, тебе не понравилось? – Черные глаза блеснули ожиданием и прищурились – она все же не подошла, хотя смотрела колко. – Совсем?

Дурацкий разговор и ситуация не лучше! Еще и не поговорили толком, а уже зашли в тупик. Скорее всего, случись нечаянный поцелуй с другой девушкой и при других обстоятельствах, я бы постарался смягчить ситуацию, но Корсак не принимала полутонов. И, похоже, заслужила правду.

– Нет, не понравилось, – ответил твердо. – Совсем! Нет ничего приятного, когда тебя используют подобным образом. Ты не моя девушка, а у меня нет привычки целоваться с незнакомыми людьми, да еще и без желания! Не знаю, что в твоем кругу воспринимается за чувство, но это и близко не оно – то, о чем ты твердишь.

Я снял очки и не спеша отвел ладонью волосы надо лбом. Вновь взглянул на девушку.

Ведь именно за этим я сюда и пришел – остановить изрядно затянувшуюся и точно никому не нужную охоту за ботаником. Сейчас я очень надеялся, что Корсак меня услышит. Злость бурлила внутри, но я старался ее сдержать.

– Послушай, Агния, я хочу просто поговорить, – сказал спокойнее, – поэтому и ждал тебя. Пожалуйста, хотя бы сейчас стань собой. Здесь никого нет, и тебе совсем не обязательно продолжать изображать «большую симпатию» и делать вид, что ты…

– Что я что?

У меня не было никакого желания произносить вслух глупую чушь, но пришлось сказать:

– В меня влюблена. Я в это никогда не поверю.

– Почему?

– Да потому! – Спокойствие как ветром сдуло. – С чего бы вдруг? Мы с тобой едва знакомы, а по сути – разные люди! Мне не интересен твой мир, не нравится, как ты себя ведешь – как будто я тебе принадлежу! Мне не нравишься ты, понимаешь?!. – посмотрел с досадой. – Перестань меня преследовать и живи своей жизнью. Люби тех, кто достоин тебя!.. Не знаю, кому пришла в голову идея так постебаться над Морозовым, но шутка затянулась, и изрядно мне надоела!

Теперь щеки пылали не только у меня. Смуглая кожа Корсак красиво заалела на скулах. Но хоть усмешка пропала, и то хлеб. На таком расстоянии я достаточно хорошо видел и без очков, чтобы это заметить.

– А ты думаешь, мне это нравится, Кудряшка? – Руки Агнии опустились, и лишь тонкая прядка волос билась от ветра у щеки. – Слушать то, что ты мне говоришь сейчас, нравится? – спросила с ожиданием. – Ждать, когда ты посмотришь на меня иначе? Думаешь, я этого хочу, когда ищу тебя в стенах университета?!. – Агния выдержала паузу. – Хочешь правду, Морозов? Я скажу. Это бесполезно – жить своей жизнью. Я пробовала. Даже других целовать пробовала – не помогло. Противно. Раньше было терпимо, а теперь так противно, что десны отмыть хочется. А все потому, что в мыслях ты!