Коломбина для Рыжего

Глава 6

Таня

«…Согласно классической экономической теории, основным фактором, определяющим динамику сбережений и инвестиций, является ставка процента. Согласно же кейнсианской экономической теории основным фактором, определяющим динамику потребления и сбережения, является не ставка процента, а величина располагаемого дохода домашних хозяйств…»

– Та-ань! Ну, Тань, открой, это Лиля! Крюкова, ты уснула там, что ли? Эй!

Я снимаю с головы наушники плеера, откладываю в сторону учебник по макроэкономике и встаю с койки. От души потянувшись, топаю к дверям.

– Еременко, если бы ты знала, как ты мне дорога. Особенно в десять вечера! Ты время видела? – зевнув, встречаю взглядом выглянувшую из-за двери соседку по общежитию. – Чего тарабанишь? – ворчу, приваливаясь плечом к дверному косяку. – Нас что, снова японцы с верхнего топят? Чем обязана?

Но соседке на мой недовольный тон плевать.

– Танька, ты почему телефон отключила? – возмущается Лилька, странно пританцовывая на месте.

– А что? – удивляюсь я внезапному интересу согруппницы к такой ма-аленькой детали, как моя личная жизнь. – Надоел, имею право. И потом, звонят тут всякие без надобности, а у нас модуль на носу и сессия. Случилось что?

Лилька округляет глаза и тычет пальцем куда-то вниз.

– Случилось! Крюкова, там тебя такие парни спрашивают – зашибись! А ты тут спишь! И это в субботу вечером!

– Где? Какие еще парни? – не понимаю я.

– Внизу! На вахте! Их тетя Маня не пускает, охраной грозит, а они напирают. А к тебе не дозвониться! Хорошо, что мы с Настей из кино возвращались, как раз картину маслом и застали!

– Да кто напирает-то, Лиль? – факт, но «толстые» намеки соседки бьют мимо цели. – Серебрянский, что ли? Так я его еще два часа назад по телефону отшила. Не знаю, зачем пришел.

– Да какой Серебрянский! – возмущенно отмахивается девушка. – Тоже мне, нашла героя! Ему только Сомову бледным фэйсом и оттенять! Этот куда посимпатичнее будет, – кивает убежденно. – Точнее, эти!.. Ой, слушай, познакомь, а? Ну, Та-ань! Их трое, тебе же не жалко, нет?

– Посмотрим. – Я выпихиваю Лильку в коридор и захлопываю дверь. Включаю телефон, с удивлением обнаружив в уведомлениях десять пропущенных звонков от неизвестного абонента.

– Алло…

– Танюха? Закорючка, ну ты даешь! – Мишка Медведев! Возмущенный, но веселый. – Я тебе уже с час в рельсу наяриваю и все без толку! Едва не рычу от злости! Почему не отвечала? Я же обещал, что приеду! Что навещу!

– Вообще-то предмет учила к модульной. А ты откуда узнал мой номер? – понимаю, глупый вопрос, но это последнее, о чем я думаю. Просто заполняю паузу, стараясь сообразить, как быть, и вспомнить, что мне там Мишка рассказывал по поводу своих намерений и скорого дружеского визита.

– От верблюда! И где твой привет, спрашивается? Тань, ты что, мне не рада? Я соскучился.

– Глупости! Рада, конечно, – не лукавлю я. – Превед-Медвед!

И слышу радостное в ответ:

– Привет, Закорючка! Давай, одевайся и дуй вниз! Мы тебя ждем!

– Как дуй? Подожди, Миш, я не могу «дуть», – с сомнением оглядываюсь на темное окно, за которым вечер плавно перетекает в ночь. – Поздно уже и, вообще, мне учить много. У меня контрольные на повестке дня!

– Не нуди, Тань! Ну что ты со мной, как с чужим, а? Говорю же, соскучился! Покатаемся чуток по городу с друзьями, и доставлю тебя назад к твоим учебникам в целости и сохранности, не бойся.

– Я не боюсь, Медвед. Просто не могу вот так запросто…

–Ерунда! Очень даже можешь! Молодость скоротечна, Крюкова, наслаждайся, пока можется!

– Но я…

– Свободна и не занята, как ветер! Мне подруги твои уже обо всем доложили! Поздравляю и одобряю! К черту жениха! Ну, давай, детка, жду! Обкатаем мои новые колеса!

Отбой. И острый нос Лильки Еременко в тонкой дверной щели.

– Ну что там, Тань? Берешь нас с Настей? Ну, пожалуйста! Классные же парни, а ты одна!

Я медленно выдыхаю, бросая телефон на койку. Оглядываюсь в сторону одежного шкафа, сбрасывая с себя пижамный халат. На счастье я успела принять душ, приготовившись учить курс макроэкономики до утра, воспользовавшись тем, что половина общаги разъехалась на выходные по домам и душевая в субботний вечер свободна, поэтому могу рассчитывать на внешний вид по собственной шкале приличий, как «удовлетворительный». И теперь стягиваю непослушную копну волос, еще чуть влажную на затылке, в высокий хвост и прохожусь тушью вдоль ресниц, считая нужным расставить «незначительные» акценты, раз уж я свободна, а внизу меня ожидает трое симпатичных парней.

– Тань, ты обиделась, да? – все еще канючит Лилька. – Так мы с Настей из лучших побуждений рассказали! Ты же нам не чужая, да и не пара тебе Вовка. А твой знакомый заладил: скажи да скажи ему, одна ты тут или с воблистым женихом трешься. Ой, не надо тигровый балахон, лучше топ желтый надень, ага, вот этот! У тебя руки красивые и кожа… Эх, мне бы такую! А может, джинсы?.. Нет, ну, можно и юбку, конечно, тебе виднее. Просто фиолетовые лосины, я подумала не очень…

– Еременко, заткнись! – я надеваю короткую узкую черную юбку с разрезом на бедре, поворачиваюсь к соседке и выпроваживаю ее, просочившуюся в комнату, за дверь. Коротко здороваюсь с притихшей у стены Настей. Отмахиваюсь рукой в сторону лестничного пролета, скрытого в конце коридора, где-то за спинами подруг. – Девчонки, спускайтесь вниз, через пару минут буду. И давай уже, Лиль, без битья покаянных голов. Надоело.

Девчонки уходят, а я замираю над полкой с обувью, раздумывая какой паре отдать предпочтение – выходным туфлям на каблуке или же высоким черным ботинкам на шнуровке. А на самом деле просто растерявшись от неясного чувства томления, а то ли беспокойства, проснувшегося в груди. Еще минуту назад мирно спавшего в глубинах души, а сейчас встрепенувшегося и поднявшего голову. Заставившего сердце забиться чаще.

Как глупо! И совершенно не ясно, что со мной!

Я поднимаю голову, встречая свое отражение в зеркале неуверенной усмешкой: Мишка, просто Мишка, старый проверенный друг. Так неужели же дело в тебе?..

Я отворачиваюсь и надеваю обычные лодочки на низком ходу – простые и удобные. Поверх топа – короткую ультрамариновую куртку. Хотел покататься? Что же, покатаемся. Хорошую компанию несмолкающих трещоток я парням организовала, а собственное настроение спрячем подальше.

Это мотоцикл! Точнее, три спортивных байка-японца с агрессивно поднятым задом и яркими обтекателями по бокам. Приткнувшиеся нос к носу и привлекшие к себе внимание едва ли не всех прохожих и редких студентов во дворе. Я смотрю на них и не могу отвести глаз. Не могу поверить в то, что вижу.

– Медведев, ты рехнулся? Спортбайк?!

Мишка радостно улыбается и загребает меня в дружеские объятия.

– Привет, Танюха! Нескучно выглядишь, детка! – продолжает с удовольствием тискать бока, и мне приходится вернуть его к жизни невежливым тычком в грудь. – А что не так? – пожимает плечом. – Батя деньжат подкинул, вот и взял – давно мечтал. Кстати, знакомься, Закорючка, – указывает шлемом в сторону друзей, мирно болтающих с девчонками. – Это Ромыч, наш с тобой земляк. А это – Саня Лом. Мой кореш по универу и знаменитая личность, чтоб ты знала. Сейчас здесь обитает. Мы с Ромычем, по правде говоря, к нему и приехали. Хотим местные трассы обкатать, ну и вопросы кое-какие обмозговать по общей теме в одном клубе.

– Обкатать, значит? – я все еще нахожусь под впечатлением, а потому довольно грубо снимаю с себя руки забывшегося Медведа, не совсем по-дружески разгулявшиеся на талии.

– Привет! – киваю, заставив себя улыбнуться отсалютовавшим мне шлемами парням. Действительно, на радость девчонкам, оказавшимся довольно симпатичными.

– Да что не так-то, Тань? – наконец-то обращает внимание Мишка на мое настроение. – Ты чего сегодня колючая такая? Давай садись, погоняем! Смотри, твои подруги куда смелее тебя! – улыбается Лильке, птицей взлетевшей в седло синей «Ямахи» позади мотоциклиста, как только парень по имени Ромыч снимает спортбайк с тормоза, надевает шлем и разрешает чуть ли не вопящей от восторга девушке вцепиться руками в его грудь.

– Медведев, я что, похожа на дуру? –возвращаю друга в реальность, и плевать на его планы. – Ты всерьез приехал и час морочил всем голову, чтобы в итоге меня убить?.. Мои пятнадцать давно позади, и я не забыла, чем для нас с тобой закончилась поездка на речной карьер.

– То был старый дедов «Восход»», лопнувший тормозной трос, и я был до черта самонадеян.

– Там была Ритка Копичева в отпадном купальнике, и ты совсем не слышал моих просьб остановиться.

– Ты круче Ритки, детка. Во всем. Даже со шрамом на ягодице.

– Лесть от друга – хуже кулака в глаз.

– Я спал с ней. Ничего особенного, поверь Медведу.

Это так и вертится между нами, и я не выдерживаю.

– Со мной ты тоже спал. Ну, давай уже, Медведев, произнесем это вслух и забудем, наконец!

Сама не знаю, почему я сержусь, зачем ворошу прошлое, но взгляд парня становится жестче. В последнюю нашу встречу я так и не дала ему возможности поверить, что ни о чем не жалею.

– Не я это сказал, Тань.

– Черт, не ты, – сдаюсь я. – И даже инициатором был не ты, я помню. Ладно, Мишка, – вскинув руку, отступаю, оглядываясь на родную общагу. – Хорошо вам провести время, а я домой. Рада была тебя увидеть. Правда, рада, но для меня это слишком.

Я порываюсь уйти, однако крепкая рука ловит меня за локоть и возвращает на место.

– Стой! – На скулах Медведева обозначаются желваки, и он решительно преступает мне путь. – Что было, то было. Я не настаиваю, ты знаешь, о чем я, так какого лешего злишься?.. Это все еще мы с тобой, и просто прогулка двух старых друзей. Ну, давай, Закорючка, ты же любишь скорость, как никто! Какие-то плевые двести пятьдесят кубиков в двигателе под нами, и ветер на плечах. Ты останешься цела, я клянусь!

Я вижу, как для Мишки важно мое согласие – друзья ли тому виной, или любопытные взгляды девчонок, не знаю, – но смотреть в темные глаза почему-то трудно.

– Люблю. Когда чувствую под собой четыре колеса и ремень безопасности. Ладно, Медвед, поехали, уговорил, – уступаю этому взгляду. – Обкатаем твой чертов спортбайк! Иначе ведь не отвяжешься?

– Не-а! – тянет довольный Мишка и тут же громко присвистывает со значением, когда я остаюсь в одном топе, сняв с себя куртку и повязывая ее низко на бедрах. Светить на «Kawasaki» задранным задом в мини мне вовсе не улыбается.

Мишка шумно набирает в легкие воздух, собираясь что-то сказать, но я решительно обрываю его, честно предупреждая:

– Еще одно замечание про грудь я от тебя не протерплю, Медведев, так и знай! И вообще, мог бы сказать, что на мотоцикле. Я бы надела джинсы, как все нормальные люди, а теперь вот мерзни с тобой…

– Ну да, рассказывай, Крюкова! – ничуть не совестится друг, усаживаясь в седло спортбайка. – Хрен бы ты тогда ко мне вышла! Не бойся, со мной не замерзнешь, – смеется, сбрасывая с плеч короткую кожаную куртку, и вслед за ней вкладывает мне в руки свой шлем, а я и не думаю отказываться. В конце концов, это не мой пробег-парад. – Я парень горячий!

Горячий, кто спорит. Я чувствую это тепло даже сквозь грубую кожу, приваливаясь к мужской спине, только вот не волнует оно меня, и понимание данного факта скорее огорчает, чем радует. Так же, как собственное равнодушие к судьбе вчерашней симпатии – Вовке.

Господи, до чего же я черствая! Прав был Серебрянский: и совсем не умею любить.

Глава 7

Виктор

– Кто это? – я затягиваюсь сигаретой, медленно опуская зажигалку в карман куртки. Этим вечером у входа в клуб слишком людно, и все же я сразу замечаю их.

– Где, Витек? – Стас оглядывается, снимая руку с крыши моего автомобиля, и я нехотя киваю ему на подъехавшую к клубу компанию молодых людей. Стараясь за показным равнодушием не выдать своего удивления и внезапно проснувшегося интереса.

– Парни на спортбайках. Знаешь их?

С парнями три девчонки. Но мне по большому счету на них плевать. На всех, кроме одной. Стянувшей с головы стальной шлем, под стать спортбайку, в куртке с мужского плеча, странно одетой во что-то болтающееся на бедрах. На долгую минуту зависшей в объятиях высокого темноволосого незнакомца.

– А как же, знаю, – усмехается Стас. – Это Саня Ломакин с друзьями. Я тебе, Витек, о нем пять минут назад говорил. Кстати, под ним тот самый спортбайк, на котором он в прошлые выходные сорвал бабки на чужой трассе. Он как раз с тобой дело о ставках приехал перетереть, и о крыше. Если договоритесь, можно неплохо заработать на пару. Я парню намекнул, что ты гибкий. Куда легче гнешься, чем Вардан. А с Люком ты сам поговоришь.

– Даже так? – вновь затягиваюсь я, чтобы уже через секунду выпустить дым сквозь сжатые зубы. Она. Коломбина. В моем клубе, и не одна. Почему-то принятие этого, не касающегося меня никаким боком факта, неожиданно перехватывает горло. Сжимает кадык вместе с рукой парня, внезапно скользнувшей под наброшенную на плечи девчонки куртку. – Смотря в каких местах гнусь, Стас. Не везде и не всегда, ты меня знаешь.

– А то, Витек! – соглашается друг, не представляя на ком сосредоточенно мое внимание. – Конечно, знаю, – уверенно отвечает, – потому и взялся парней с тобой свести. За свой интерес ты шкуру спустишь, не спорю, ну так по справедливости же! У Сани после победы были проблемы с полицией. Два дня в кутузке просидел, и никто ничего не затер. Вардан бабки срубил и ушел в сторону. Лом сам права и байк возвращал, а договор, меж тем, был другой и куда серьезнее. Да и трасса за вами с Люком в раскладе Черехинская, новая, а это совсем другое бабло и другой уровень, ребята понимают… Опять же, менты у Большого Босса сам знаешь в каком кулаке сидят.

– Интересно…

– Ну, так что, Витек? – обращается ко мне Стас, а я наблюдаю, как Коломбина, прильнув к груди высокого темноволосого парня, что-то шепчет ему в лицо, подняв голову. – Общаемся по делу или как? Может, хочешь после поговорить? Смотри, каких девчонок парни с собой привезли. Дадим им прежде, как следует оттянуться?

– Успеется, – отвечаю и вижу, как бровь Стаса напряженно ползет вверх от грубой хрипоты, непривычно проступившей в моем голосе. – Позже о деле, а вот познакомиться можно и сейчас. Давай, Фролов, сюда своего Лома! Посмотрим, что за человек. Может быть, и состыкуемся в вопросе… Эй, малыш! – оглядываюсь в сторону знакомых девчонок, остановившихся в нескольких шагах у стены клуба, с интересом поглядывающих в нашу сторону, и, заставив себя улыбнуться, подзываю на выбор любую: – Не согреешь теплом одинокого и свободного?

Таня

– Приехали, Закорючка! Ты там жива?

Я размыкаю пальцы, сомкнувшиеся под Мишкиной грудью, отрываю голову в шлеме от твердой спины и наконец набираю в легкие воздух.

– Чертов Медвед! Ты меня обманул! – не сдерживаю обиды, как только парень останавливает мотоцикл, глушит мотор и невежливо толкает меня, впившуюся в него пиявкой, локтем под бок. – Чтобы я еще когда-нибудь в своей жизни сошла с ума и повелась на твои уговоры обкатать колеса… Да никогда, Медведев, не бывать этому! Ветер на плечах, говоришь? – возмущенно цежу сквозь зубы, хлопая друга от злости ладонью по плечу, сползая каракатицей с задранного седла. – Да ты сначала в поворот входить научись, мазила! Чуть не сбросил нас к лешим в кювет! Лиль, ну ты хоть не молчи! – оглядываюсь на присмиревшую подругу, в свою очередь молча сползающую с синей «Ямахи». – Гонки они устроили на оживленной трассе! А на пассажиров плевать?

Еременко молчит, видимо, переживая первые в жизни эмоции от езды на гоночном мотоцикле, приглаживает ладонью торчащие дыбом волосы, зато довольный собой Ромыч усмехается за двоих:

– Это спортбайк, подруга! Он предполагает скорость. Боишься скорости – сиди дома, пеки пироги. Не все девчонки такие трусихи, как ты!

Меня так и подмывает схватить за грудки умника, что вслед за Ломом задавал скорость проезда, встряхнуть и напомнить, кто был на его мотоцикле в шлеме, а кто без.

– Давай пересядем на четыре колеса и посмотрим, умник, кто из нас двоих «трусиха». Я не боюсь скорости. Я не понимаю глупой балансировки на грани, тем более с незащищенным пассажиром за спиной.

Я жду ответа, но за Ромыча отзывается Саня Лом. Единственный из тройки мотоциклистов, кто уверенно держался на дороге. Он вслед за другом оглядывается на меня с усмешкой.

– Балансировка на грани – наше все в этой жизни, детка. Можно было и догадаться, при взгляде на нас. Жаль, что ты не поняла этого раньше. С виду ты кажешься куда сообразительнее, чем есть на самом деле. – Он поднимает бровь и пожимает плечами, оставляя слова застыть обвинением в воздухе, но верный Мишка тут же вступается за меня.

– Осторожно, Саня! Не буди в моей подруге зверя. Поверь, она сообразительнее, чем ты можешь себе представить, и куда сильнее, чем кажется. Если хочешь уехать отсюда невредимым, лучше не зли эту девчонку. Ее разворотом плеч не впечатлить.

«Это точно!» – хочется сказать мне. Я привыкла отвечать за себя сама, и уже цежу сквозь зубы, не проникнувшись смазливой физиономией парня и недоверчивым прищуром глаз:

– Понты – вот ваше все в этой жизни, и пиковый кураж! Ты когда выжимал сто сорок, смекалистый, вспомнил о том, что она без защиты? – киваю на Настю, вперившую в парня влюбленный взгляд. – Когда лихо лавировал между машинами, вспомнил? Нужен драйв – вперед, лихачь себе на здоровье, но один. Чтобы однажды не оказаться тем самым придурком, который лишит ее жизни.

– Ого! – присвистывает Лом, отпуская растерянный смешок, виновато оглядываясь на девушку у своего плеча. – Медведь, кажется, ты был прав.

– А мне понравилось, – тянет тихоня Настя. – Здорово было, правда, Лиль? – смотрит с надеждой на подругу, а я лишь отмахиваюсь от них, безнадежных, и отворачиваюсь к Мишке. Задираю голову, чтобы послать его с друзьями к чертям собачьим, как он уже крепко обнимает меня, притягивает к себе за плечи, смеясь в макушку.

– Танюха, не ворчи! Ну, облажались, зато как красиво прошли центром города, зацени! Ты же у меня была в шлеме, чего ты?

Нет, он, и правда, дурак, и мне хочется еще раз хорошенько треснуть его по затылку, на этот раз проверив на крепость закипевшие от самоуверенности мозги.

– Я-то да, Мишка! Но ты-то нет! Ты хороший механик, но никудышный водитель, и это новое увлечение однажды может для тебя плохо кончиться. Чтоб ты так ходовую чинил, как в поворот входишь! – не сдерживаюсь я. – Я б тогда тебе с отцом с чистой совестью руки бы оторвала! А заодно и Егорыча пропесочила! Чем он вообще думал, покупая тебе спортбайк? Ты же после нашей поездки к карьеру месяц в гипсе с переломом обеих ног и ключицы лежал? Так неужели тебе мало?

– Ну все, успокойся! – еще сильнее прижимает меня к себе Медвед, не давая возможности пошевелиться. – Смотри, как бьется сердце, – запускает руку под куртку и неожиданно прикладывает ладонь под самой грудью, на миг пробуя ее тяжесть, просто ошарашив нескромным прикосновением. – И стоило так заводиться? Ерунда ведь, – продолжает смеяться, а я так и ахаю, когда он невзначай касается большим пальцем моей груди, опуская губы к уху. Собираюсь честно возмутиться, но тут кое-что посерьезнее фривольного дружеского объятия привлекает меня. Клуб «Бампер и Ко» – яркая неоновая вывеска над широкой дверью входа приковывает к себе внимание и я, наконец-то, понимаю, куда по собственной глупости этим вечером попала.

– Мишка, прекрати! С ума сошел, что ли? Нарвешься на кулак, я не шучу! – сержусь на друга не на шутку, немея от мысли, что могу прямо сейчас встретить здесь рыжего гада, который вот уже две недели прочно засел в голове, и от одного воспоминания о котором у меня предательски подкашиваются колени. От того, какой я была с ним. То ли от страха, то ли от стыда… а то ли от предвкушения встречи.

– Извини, Тань, первобытные инстинкты срабатывают, ничего не могу с собой поделать. У меня на тебя…

– Заткнись, гоблин! И слышать не хочу, что там у тебя на кого! Или я тебя сама заткну!

– Все, понял, Закорючка! Замолкаю! – Мишка отнимает от меня руки и шутливо поднимает ладонями вверх. Отступает на шаг, но теперь уже я сама останавливаю его, вешаясь на шею.

– Медвед, родненький, поехали отсюда, а? – с чувством заглядываю в лицо, осторожно посматривая боковым зрением на многочисленную толпу у входа. Не хватало еще, чтобы хозяин этого чертового клуба застал меня у себя в гостях! Плевать я на него хотела! Плевать, с высоты небоскреба! На наглого рыжего зубоскала, что бы ни чувствовала внутри!

– И не подумаю! – словно издевается друг. – После того, с каким трудом тебя сюда вытащил… Нет, Тань! – честно заявляет, ощерившись довольной улыбкой. – Сегодня я намерен хорошенько повеселиться. Да и дела нас сюда с друзьями серьезные привели, так что потерпи, Закорючка. Вот решим, чуток потусим за знакомство и разъедемся по углам. Доставлю домой в лучшем виде, не переживай!

Делать нечего, друзья Медведа и так обо мне не лучшего мнения, девчонки наверняка покрутят пальцем у виска, и я, не думая, насколько глупо выгляжу со стороны, поднимаюсь на носочки и шиплю Мишке в лицо:

– Сейчас же, Медвед, отвези меня домой! И девчонок тоже! Я их здесь одних с твоими безбашенными друзьями не оставлю!

– Да почему, Тань? Что случилось-то? – наконец, проникается моим волнением друг, сгоняя с лица улыбку. Подхватывает широкими ладонями под локти, заглядывая с беспокойством в глаза, когда резкий свист и вслед за ним громкий окрик «Эй, Саня, давай толпой к нам!» привлекают наше внимание.

Это он. Рыжий. Нет, не тот, кто подзывает к себе, а тот, кто стоит с ним рядом, спокойно наблюдая на шумное действие со стороны. Я вижу его сразу, как только удосуживаюсь обернуться, и тут же понимаю, что он узнал меня.

– Кажется, нас зовут, ребята, – отваливается от мотоцикла Саня Лом и топает, кивком приглашая парней последовать за ним, в сторону входа. Утаскивает за собой девчонок, а я так и стою, пойманная на крючок цепким взглядом, не в силах пошевелиться, пока Мишка не обнимает меня за плечи и не увлекает за собой с радостным возгласом: «А вот и дела подвалили! Пошли, познакомимся с местной братией, Закорючка!». За разговором с друзьями, упуская из внимания то, как непослушно передвигаются мои ноги.

С Рыжим девушка – темноволосая и стройная, повисшая осьминогом на крепкой шее. Она оценивающим взглядом встречает нашу компанию и что-то шепчет на ухо довольно ухмыляющемуся парню. Откинув голову, громко смеется собственной шутке, привлекая к себе внимание спутника, и вновь приваливается к нему так плотно, словно не в силах устоять на ногах.

– Ты не права, малыш, – озвучивает Бампер ее мысли. – Я всегда рад гостям. Особенно таким, как сегодня. Как жизнь, парни? – лениво бросает слова приветствия, и вот уже руки новых знакомых тянутся к нему, а голоса девчонок щебечут глупости, встречая внимание хозяина клуба.

– Бампер.

– Миша.

И странно-долгое рукопожатие Рыжего, будто проверка на прочность.

Он отпустил меня и больше не смотрит в мою сторону, и, глядя на то, как легко ему это удается, как легко Рыжий теряет ко мне интерес, едва я оказываюсь рядом, вдруг утверждаюсь в мысли, что все, что было в последней минуте, мне просто показалось. Привиделось от неожиданности, не иначе. И узнавание, и цепкий взгляд, и напряжение в мужской фигуре… Почему? Не знаю. Может быть, потому, что мне так хотелось?

Хватит! Вот дура, и придумала же себе!

Я смотрю на довольного Мишку, на кокетливо распушивших перышки подруг в кругу парней, на гнущуюся ивой незнакомку у груди Бампера, на его руку, уверенно лежащую на бедре девушки – поглаживающую, спокойную – и понимаю, что мне не нравится то, что вижу, и то, как себя чувствую. Как будто меня предали. Странное ощущение, не спорю, совершенно неуместное и непонятное, неприемлемое для той, кто до сих пор казнит себя за совершенную ошибку, но, тем не менее, в отличие от Рыжего избавиться от сковавшего меня при виде него напряжения – не могу.

Потому что забыть не могу нашей сумасшедшей близости и понять: почему он? Не Мишка, не Серебрянский в мыслях, а он, почему?

Разве Бампер не тот, кого я ненавижу? Не самый наглый тип, которого повстречала, и кто дважды высмеял мой внешний вид, давая понять, что думает обо мне? О похожей на дешевую комедиантку девчонке?.. Даже сейчас, в обычный вечер у своего клуба он держится слишком самоуверенно, – одетый дорого, без нарочитой простоты, – чтобы даже такая деревенщина от моды, как я, не смогла усомниться в его вкусе. Во всем. И в том, что касается холеной брюнетки у крепкого плеча.

И снова шепот на ухо, и громкий смех, и одобряющий взгляд Бампера, скользнувший по смазливому личику.

– Конечно, малыш, я все помню.

И девичьи пальчики, ласкающие сильную шею.

– Не сомневаюсь, даже не мечтай!

И мужской разговор, моментально отхлынувший на задний план.

Ему все равно. Абсолютно. И я, и та, что в его руках, и та, что будет после. Глаза Рыжего, глядящего на девушку, слишком пусты и безразличны, чтобы обмануть меня. Но разве я не знала, что так будет? Что для Рыжего ничего не значит пустой перепихон? Разве на что-то надеялась? Неужели не призналась себе, что сама виновата, и плевать на него хотела?.. Так почему при взгляде на парня я чувствую обиду? Только вот за что, на него или на себя – не понятно.

– Отлично, как скажешь! Обмозгуем все после, а сейчас бы не мешало выпить, тем более что за знакомство – сам Бог велел, – слышу я голос Ромыча и радостный писк Лильки:

– Я так и знала, ребята, что с вами вечер удастся! Правда, Тань? А ты еще ехать не хотела, – обращается ко мне подруга, а я все смотрю на руку, застывшую на девичьем бедре. Поймав себя за этим занятием, медленно отвожу глаза в сторону входа, где два квадратных вышибалы флиртуют с компанией девчонок. Пытаюсь на них сосредоточиться, когда слышу обращенное ко мне внезапное и негромкое:

– Привет.

И сразу же за приветствием Бампера, удивленный вопрос Мишки:

– А вы что, знакомы?

Мое твердое «нет». И его уверенное «да».

– И все же? – это снова любопытный Медвед. Ну что он ко мне пристал?

– Немного, – я поднимаю глаза на Рыжего, встречаясь с ним взглядом. – Так, виделись пару раз.

– Это правда. Зато как виделись. Не думал, что ты забыла.

– Черт, парень, ты меня напрягаешь, – верный Мишка все еще улыбается, отражая ухмылку Бампера, но я чувствую, как твердеет его рука, лежащая на моей талии. – Надеюсь, все было прилично?

Медвед не дурак и уловить намек на подтекст в словах Рыжего не трудно. Прилично? Ха! Да ни черта приличного в наших встречах не было, но Мишке знать об этом совсем не обязательно!

– Миш, брось. Это была свадьба наших лучших друзей, вот и все, – отрезаю я, не желая продолжать. Не видя смысла держать отчет ни перед одним из них.

– Как скажешь. – И снова великодушный Бампер, слишком уверенный, чтобы ответить моему другу. – Вот так, стараешься для вас, а вы все забываете, правда, милая? – еще ближе притягивает к себе девчонку, и та сразу же игриво протестует коротким смешком.

Милая…

Нет, я помню.

Хорошо, что здесь неяркое освещение и не видно, каким жаром наливает мои скулы стыд, вспоровший защитную оболочку и затопивший меня. Рыжий все еще смотрит и его взгляд – наглый и открытый, говорит о том, что он знает, о чем я думаю. Мало того, хочет, чтобы я понимала…

– Тань, дай-ка я достану бумажник. Бросил во внутренний карман. Вот так…

Я все еще держу тяжелый взгляд Рыжего, не отворачиваясь и не отводя глаз, когда Мишка распахивает на мне куртку и подходит слишком близко, чтобы закрыть собой ото всех. Запускает пальцы во внутренний карман, а потом вдруг урчит сытым котом, заводя руки за мою спину. Мягко толкая к себе на грудь.

– Как горячо, обжечься можно. Ты у меня горячая штучка, Закорючка. Люблю жарких девчонок.

Что? Я утыкаюсь носом в теплую шею и не сразу понимаю, что происходит. О чем толкует друг детства и что пытается изобразить перед компанией, шаря по моему телу руками. Но что бы ни пришло Мишке на ум, насколько бы он ни забылся в своей игре, одно знаю наверняка: подобные развлечения не по мне, и принимать участие в дешевой импровизации «близких отношений» я не стану.

Я говорю тихо и холодно, почти леденея от злости, намереваясь остудить вконец вскипевшие мозги Медведа, решившегося в одночасье сменить привычный статус друга на непробиваемого, обнаглевшего придурка. Надеясь, что он все же услышит меня перед тем, как я забуду, что нас связывает, и намеренно его покалечу.

– Медведев, немедленно убери от меня свои бесстыжие лапы, иначе я расквашу коленом в пах твои возбужденные яйца. Клянусь. Кому сказала, удод, отвали!

– Танюха, ты что! – тут же меняет Мишка целенаправленность прикосновений, но из рук не выпускает. Смеется наигранно, бормоча в ухо. – Это же шутка, ты не поняла? Просто вечер сегодня такой – располагающий. Ну и ты – горячая и близкая, а я говорил, что соскучился. Мы ведь с тобой старые друзья. – И совсем уж шепотом. – А может, больше, чем друзья.

Это слишком даже для старого друга. Для того, с кем рос и взрослел, а однажды шагнул за черту. Но с Мишкой я надеялась сохранить прежнюю дистанцию, знала, что будет непросто снова взглянуть в глаза друг другу, но после двух лет молчания, у нас как будто все получилось… Как будто.

И ведь нет у него ко мне чувств никаких, я же чувствую! Так, мужское самолюбие играет. Однажды задетое за живое тем, что выбрала именно его, а после оттолкнула.

Но ведь объяснила, как смогла. Все честно сказала, и он согласился.

И я согласилась, что после ни в чем его не упрекну. Не предъявлю претензий.

Не влюблюсь и не стану ныть, как последняя дура…

Господи, какими же глупыми мы были!

А сейчас разве поумнели?.. Ничуть!

Чтобы не ударить парня, я отталкиваю его прочь сама. Сдергиваю с себя мужскую куртку и бросаю ему в грудь, сцеживая с губ обидное, чувствуя на оголившихся плечах шепот вечерней прохлады:

– Значит, горячая штучка, да, Медвед? Да пошел ты…

И хриплый голос Рыжего, вслед за Мишкиным «Та-ань!»:

– Подожди!

– И ты тоже, милый, – рычу, так и не обернувшись. Вскинув к плечу средний палец. – Оба – пошли к черту!

– Танька!

– Крюкова, ты куда?

А это уже девчонки. Ничего, захотят – не потеряют. Недалеко топать!

Вечер решительно располагает к подвигам и я, сорвав с бедер куртку, размахивая ею при гордом шаге, направляюсь к входу в клуб, намереваясь, раз уж карта легла быть мне нынче изгоем, отпраздновать свое одиночество на всю катушку. Тем более что настроение подкатило – удавиться, а устроить праздник самосожжения с последующим отрезвляющим самоедством, я себе в два счета могу и сама!

– Эй, Макс! Пропусти ее!

Снова проклятый Рыжий и грозный охранник-гризли тут же послушно пятится в сторону на окрик хозяина, уступая путь.